нно, - успокаивающе сказал он. - Для этого мы и сущест-
вуем.  Выслушаем  вашу персональную проблему и поможем вам.  Мы охотно
прекратим для вас войну...  или,  по крайней мере,  на короткое  время
приостановим ее... пока ваши личные дела не придут в порядок. Я немед-
ленно пошлю телеграмму в Вашингтон...  Я уверен, что для такого случая
получу согласие...  Двух недель будет достаточно? Или вы предпочитаете
четыре?...  - А потом словно ударил плеткой: - Убирайся вон! Заявление
отклонено! Разойдись!

- Есть, сэр!

Солдат Пэдж отдал честь,  повернулся на каблуках и вышел.  На улице он
был вынужден на минуту прислониться к стене.  У него закружилась голо-
ва.





Рано на рассвете лагерный туалет был безлюден и пуст, от стен струился
ледяной холод.

Он вошел в умывальню в брюках и нижней сорочке.  Осмотревшись  кругом,
он убедился, что поблизости никого нет. Затем он вынул из кармана брюк
пистолет и положил его на край раковины. От его дыхания в воздухе под-
нималось небольшое облачко пара.  "Ну,  надо поторопиться. С этим надо
поскорее кончать".

Он закурил сигарету,  которую приготовил именно для этого  момента,  и
стал ходить взад и вперед, как дикий зверь в клетке.

Бросив сигарету,  он придавил ее ногой, затем схватил пистолет. Он ре-
шил покончить с собой. Он хотел немного покоя.

Рассохшаяся дверь,  которая несколько раз тихо приоткрывалась и закры-
валась,  вдруг резко распахнулась.  Его товарищ Робин бросился к нему.
Он схватил поднятую руку Пэджа и вывернул ее за спину.  Пистолет  упал
на пол. Затем он прижал Пэджа к умывальнику и ударом ноги отбросил по-
дальше оружие.

Они возились недолго.

- Я так и знал, что здесь что-то неладное, - с яростью сказал запыхав-
шийся Робин. - Я все время наблюдал за тобой.

- Иди ты к черту! Кто тебя просил помогать мне?

- Когда ты прочитал это письмо и сидел,  закрыв лицо руками,  уже нет-
рудно было догадаться, что ты замышляешь.

- Оставь меня в покое! Ты не сможешь меня удержать!

- Успокойся! Лучше умойся холодной водой.

Он заставил Пэджа подставить голову под струю воды.

- Ну,  так, - сказал он, когда его товарищ пришел в себя, - как ты те-
перь чувствуешь себя?

- Я больше не могу,  Робин, - устало ответил он. - Я не могу этого вы-
нести. Я уже не могу спать по ночам...

- Все это очень хорошо,  но тогда повидай этого мужчину. Съезди туда и
выясни все сам. Убедись сам. Но только больше так не поступай.

Он сделал энергичный жест и пожал плечами.

- Кто знает? Может, все это брехня.

Пэдж вынул из кармана скомканный лист бумаги и показал тому.

"Они встречаются около 8 часов возле своей скамьи,  затем куда-то ухо-
дят.  Иногда он провожает ее домой около двенадцати,  а иногда и  поз-
же..."

- Все это правда, - с горечью сказал он.

- Тогда  все равно поезжай.  Для чего в конце концов ты имеешь кулаки?
Отвоюй ее. Надо обязательно бороться за женщину, если хочешь ее сохра-
нить.  Со мной случалось подобное.  Я дал одному парню отличный удар в
подбородок и на этом дело было закончено.  С тех пор, - он щелкнул за-
жигалкой,  - больше не было ни малейших неприятностей. Она сидела дома
с раннего утра до позднего вечера и присматривала за детьми.

- Мне не дали отпуска.

- Что еще за отпуск?  У тебя есть ноги или нет?  Можешь ты  ходить  по
улице или нет? Ты должен твердо для себя уяснить: хочешь ли ты ее сох-
ранить?

- Зачем же тогда я хотел лишить себя жизни? - произнес Пэдж.





Немного не доходя до деревни, он сменил военную форму на костюм, кото-
рый раздобыл ему Робин,  и надел шляпу.  Наступил рассвет. Он дошел до
железнодорожной станции и посмотрел расписание поездов.  Ближайший по-
езд отходил в шесть вечера, значилось там. Он вышел на шоссе и остано-
вил грузовик,  на котором доехал до ближайшей станции.  Там он сел  на
утренний поезд.

- В котором часу мы прибудем? - спросил он проводника.

- В 20.15, - последовал ответ.





- В котором часу ты должна с ним встретиться? - спросила Рыжуха.

- В 20.30, - ответила Зарон.

Рыжуха выглядывала  из-за спинки кровати и смотрела на Зарон,  которая
молча укладывала вещи в чемодан. Она внимательно наблюдала за ней.

- Итак, ты уходишь навсегда, - заметила она наконец.

Зарон кивнула.

- Так будет, пожалуй, лучше всего.

- Я надеялась на что-то лучшее, - пробормотала Рыжуха.

Зарон повернулась.

- В чем дело? Ты имеешь что-нибудь против этого?

- Это твое дело.

- Значит, ты находишь это неправильным? - Она захлопнула чемодан. - Не
ожидала услышать это именно от тебя. От женщины, которая каждую неделю
заводит себе нового любовника.

- Наверное, потому, что я кое-что понимаю в так называемой любви... Ты
же ничего не понимаешь.  Меня это так глубоко не трогает. На следующее
утро я встаю такая же, как и прежде. А ты? Ты совсем потеряла голову.

Зарон подняла чемодан и пошла к двери.

- Почему ты так все воспринимаешь? - настойчиво спросила Зарон Рыжуха.

Зарон открыла двери.

- Не спрашивай меня. Я не могу по-другому.

Рыжуха последовала за ней вниз по лестнице.

- Видно, это единственный способ отделаться от него, не так ли, Зарон?

- От него? От кого?

Затем она опомнилась.

- Ах, да. От НЕГО!

- Однажды я прочитала твое письмо.  Не нарочно.  Просто ты его куда-то
положила,  а я случайно нашла. Как ты можешь так поступать с этим муж-
чиной?

Зарон поставила чемодан и глубоко вздохнула,  как бы желая раз и  нав-
сегда как-то объяснить.

- Слушай.  Когда-то  я вышла за него замуж.  Теперь он чужой для меня.
Сейчас я только помню имя этого человека.  Это бессмысленно.  Теперь я
даже  не  могу вспомнить его лица.  Я не могу иметь сочувствия к тому,
кого я действительно совсем забыла...

- Зарон, сделай мне еще одно одолжение. Последнее одолжение. На проща-
ние, а?

- Нет, если из-за твоей просьбы мне придется все бросить.

- Нет, нет, но подожди еще полчаса. Дай ему этот маленький шанс. Может
быть,  он где-то задержался или случилось  что-нибудь  непредвиденное.
Сделай это ради справедливости.

Зарон посмотрела на нее, потом отодвинула ногой чемодан к стене.

- 15 минут, - равнодушно сказала она. - И только ради уважения к тебе.
Я правда,  не знаю,  приведет ли это к чему-нибудь хорошему, поскольку
ты просишь таким дрожащим голосом,  то я не могу тебе отказать. Пойдем
в холл,  послушаем пластинку. Но предупреждаю тебя, я буду считать се-
кунды.

Она внимательно посмотрела на свои часы.

- 15 минут ради любви, а потом пусть она умрет и не воскреснет.





Поезд остановился теперь у какого-то полустанка.

Стремясь продолжить  свой  путь  с  максимальной скоростью,  он открыл
дверь вагона и выскочил на платформу.

- Что случилось?  - спросил он.  - Долго мы будем стоять? Мы уже стоим
14 минут.

- Откуда  я знаю!  Я только машинист.  Если я вижу красный свет,  то я
должен стоять.

Затем машинист осмотрел его с ног до головы,  его старую шляпу,  заса-
ленную куртку, брюки.

- Вы могли бы, пожалуй, подождать... Другой в вашем возрасте служил бы
в армии.

- Заткни пасть!  - крикнул он и пригрозил кулаком своему  собеседнику,
изумленному таким поворотом дела.

Затем внезапно  перемахнул через перила,  сбежал по лестнице и исчез в
темноте. Машинист посмотрел ему вслед и пожал плечами.

- Поищи себе другой транспорт, - проворчал он.





Темная машина,  перевозящая товары,  монотонно тарахтела по шоссе.  Ее
фары освещали обочину,  на которой лежала непроглядная ночь. Двое муж-
чин в кабине застыли в молчании друг возле друга.  Их лица вырисовыва-
лись бледными овалами на ветровом стекле.

Мужчина за  рулем  не  выказывал  никакого желания завести разговор со
своим попутчиком:  он уже пытался сделать это, но тщетно. Педж сидел с
окаменевшим лицом, лишенным всякого выражения. Трудно было догадаться,
о чем он думает и что ощущает.

- Не можешь ли ты ехать быстрее? - сквозь зубы спросил он.

- Могу,  - холодно ответил шофер,  - но я этого не сделаю.  Это все же
моя  машина  и это наивысшая скорость для меня по шоссе ночью.  У меня
жена и дети. Если хочешь быстрее ехать...

Он кивнул на белую линию, проведенную по краю шоссе.

Дыхание Пэджа участилось. Он сжал губы и схватился за оружие в кармане
своей куртки.

"Еще одно слово,  - поклялся он себе,  - я убью его.  Пусть он заткнет
свою проклятую пасть. Я не хочу никого убивать".

Мужчина за рулем замолчал. Палец Пэджа лежал на спусковом крючке. Спи-
дометр продолжал показывать цифру 80.

Мужчина за рулем начал что-то напевать.  Палец Пэджа снова прикоснулся
к спусковому крючку.  Он стал беспокойно ерзать на сидении. "Я не хочу
убивать такого человека... - тоскливо молил он. - Я вообще не хочу ни-
кого убивать... Я не хочу этого, я только хочу"...

- Прекрати, - сказал он, изо всех сил сдерживая себя.

Водитель бросил на него полный укоризны взгляд.

- Ты очень обидчивый, да? - пробормотал он.

Вдруг машина остановилась.

- Что случилось? Почему ты остановился?

- Здесь наши дороги расходятся. Видишь там развилку? Если тебе надо на
восток, ты должен дальше ехать прямо. А я здесь сворачиваю.

Быстрым движением Пэдж выхватил оружие и наставил на него.

- Выходи! - приказал он.

- Что... что ты задумал?

- Я сказал, выходи! И побыстрее!

Он сильно  толкнул  водителя плечом.  Дверцы кабины распахнулись и тот
наполовину вылез из кабины. Он изо всех сил схватился за дверцу, чтобы
совсем не вывалиться.

- Подожди, что ты делаешь?... А как же товары в кузове?...

Дверца захлопнулась. Водитель еще крепче вцепился в нее.

Пэдж поднял  пистолет.  Прогремел выстрел,  руки разжались и исчезли в
темноте.

- Ты хотел здесь повернуть, но твоя машина и я поедут на восток.

Пэдж нажал на педаль газа.

- И ты еще можешь считать себя счастливым,  парень,  что остался в жи-
вых!





Обоими руками он постучал в дверь. Она открылась. Навстречу ему робки-
ми шагами вышла девушка и закрыла за ним дверь. По ее виду было замет-
но,  что она немного выпила - один, самое большое два бокала. С ее губ
свешивалась сигарета и еще одна торчала у нее за ухом, как карандаш.

- Ты опоздал,  - сразу огорошила она его. - Она ушла уже четверть часа
назад. Ты упустил ее пятнадцать минут назад.

- Откуда вы знаете, кто я?

- Узнала  тебя,  - резко ответила она.  - Это просто написано на твоем
лице. Почему ты не пришел раньше? Или почему вообще ты не оставил ее?

- Она была моей женой.  Она поклялась,  что будет со мной всю жизнь...
Куда она ушла?

Девушка прислонилась к двери,  вдруг почувствовала себя усталой. Уста-
лой и пресыщенной всем на свете.

- Далеко.  Лучше не спрашивай,  это уже не имеет смысла. Возможно, она
где-то в городе. Или, может быть, в каком-нибудь мотеле на шоссе.

Он провел рукой по лбу. Лицо его исказилось.

- Скажи мне только одно, - попросила она почти с детским любопытством,
- разве это так плохо? В самом деле это так тяжело?

Ответа не последовало.

Она стояла,  прислонившись к косяку двери,  и смотрела ему вслед, пока
его фигура медленно скрывалась во тьме.

Вдруг она  бросила свою сигарету на пол с такой силой,  что посыпались
искры.

- Великий Боже!  - воскликнула она.  - Как ненавижу я любовь!  - Затем
повернулась на каблуках и закрыла дверь.





Она была  одна в комнате.  Она устала от ожиданий и засыпала.  Комната
мотеля была ярко освещена.  Вероятно,  она заняла ее на его имя с тем,
чтобы он затем сюда пришел.  Однако,  он не явился. И, ожидая его, она
заснула.

Жалюзи обоих окон были опущены,  когда она еще раздевалась. Ее чемодан
стоял раскрытый на стуле. Покрывало на кровати было откинуто.

Она спала,  сидя за туалетным столиком, положив голову на руки. На ней
был надет голубой халат на ночную рубашку. Ее щетка для волос, которой
она,  видимо,  уже пользовалась, лежала возле ее руки. Рядом стоял ма-
ленький будильник,  который она вынула из чемодана.  Его тиканье  было
единственным  звуком  в комнате.  Стрелки показывали без пяти одиннад-
цать.  И хотя никто,  кроме нее,  не знал,  когда собственно он должен
придти,  по положению ее головы можно было судить,  что предполагаемый
момент их встречи давным-давно прошел.

Вдруг ручка двери медленно повернулась,  медленно и совершенно бесшум-
но. Казалось, будто кто-то снаружи пытается открыть дверь. Затем нажим
ослаб и ручка вернулась в прежнее положение.

Никаких шагов,  никаких звуков. Никаких признаков того, что кто-то пы-
тался  тайно войти.  Но вскоре за опущенными жалюзями стало потихоньку
открываться окно. Жалюзи выдвинулись в комнату, показалась сначала од-
на мужская нога, затем другая.

Она ничего не слышала. Она крепко спала.

Чья-то рука  вцепилась  в жалюзи,  чуть придерживая их,  затем быстрым
движением подняла вверх.

Вслед за этим появился Бэкки, держа наготове пистолет. Он посмотрел на
нее нежным взглядом, потом его взор принял ледяное выражение, когда он
с лихорадочной поспешностью стал осматривать комнату.

Его движения были бесшумны. Бесшумны, как надвигающаяся смерть. Снача-
ла он заглянул в ванную, держа оружие наготове, затем осмотрел шкаф, в
котором она развесила платья.

Он убрал пистолет в карман своей куртки и взгляд его, обращенный к ней
стал мягким и всепрощающим. Он начал укладывать ее платья. Только один
плащ оставил висеть. Она должна его надеть, когда отправится с ним до-
мой.

Домой?

Они не  имели собственного угла,  она никогда не имела своей крыши над
головой. Но их очаг всегда был там, где они были вместе.

Закрыв чемодан, он поставил его на пол.

Она не слышала,  как щелкали замки чемодана.  Тогда он подошел к  ней,
чтобы разбудить ее.

Он немного постоял возле нее,  глядя на нее сверху вниз. В этот момент
она могла видеть его лицо,  затем могла понять, что ей нечего бояться.
Никаких упреков,  никаких вопросов, ничего. Только нежность была в его
взоре.

Наконец он нагнулся и нежно поцеловал ее волосы.

- Зарон,  - прошептал он,  - Проснись, Зарон. Я отвезу тебя обратно ко
мне.

Ее голова очень легко повернулась набок.  Теперь он мог видеть ее про-
филь. Она усмехнулась коварно и злобно. Но ее взор померк навсегда.

Протянув за чем-то руку,  он наткнулся на щетку,  лежавшую на столике.
Его взгляд упал на то,  что под ней лежало. Листок бумаги и на нем две
строчки:

"Ты можешь снова забрать ее, солдат. Я возвращаю ее тебе!"

Он медленно опустился перед ней на колени.  Он попытался взять  ее  на
руки, но как бы он ни брался за нее, ее тело повисало в разных направ-
лениях. Наконец он положил ее на пол. Она все еще продолжала ухмылять-
ся коварно и зло.

В отчаянии он обыскал ее чемодан, пытаясь найти там что-нибудь, чем бы
он ей мог помочь. Он сам не знал, чем?!

А потом его пальцы прикоснулись к оружию.  Со жгучей болью, запинаясь,
сказал он:

- Я...  не хотел этого, Зарон. Я не хотел этого, но ты не оставила мне
другого выхода...

Низко склонившись к ней,  он нашел ее холодные обезображенные губы. Он
поцеловал их со всей нежностью, какую все еще чувствовал к ней. - Спа-
сибо, Зарон! Так чудесно было тебя любить...

Выстрел попал в них обоих. В ее, уже мертвое, и в его, еще живое тело.
Их губы соприкоснулись вновь,  когда голова его упала. Это был поцелуй
Вечности.





Камерон и его шеф снова обратились к свидетельнице:

- Еще только один вопрос, Селеста...

Девушка сидела в кресле,  положив ногу на ногу. Нетерпеливым движением
она поставила ноги рядом и кончиком пальца ловко стряхнула пепел с си-
гареты.

- Опять вы принимаетесь за старое!  Я не знаю,  с кем вы,  собственно,
говорите. Меня зовут Рыжуха. Запомните это раз и навсегда.

Камерон и его шеф переглянулись.

- Извините,  мы совсем не хотели задеть ваши чувства, - сухо промолвил
шеф.  - Нас трудно приучить к тому, чтобы не называть людей их настоя-
щими именами. Хорошо, Рыжуха...

- Видите,  это уже звучит лучше,  - снисходительно заметила она. - Ну,
что я могу еще для вас сделать?

- Зарон Пэдж носила украшение,  медальон на цепочке на шее.  Мы хотели
бы расспросить вас об этом медальоне.

- Пожалуйста, не возражаю.

- Она носила его очень часто, не так ли?

- Все время. Она снимала его только когда мылась.

- А как она его носила? Можете ли вы нам это сказать? Можете ли вы по-
казать нам это?

- Вот так, если воротничок ее платья... - Она вытянула шею и отвернула
вниз  вырез своего пуловера.  - Всегда только под платьем.  Никогда не
носила поверх платья.  Это была не очень  ценная  вещь,  знаете  ли...
Просто своего рода личная память. Я сама видела его только тогда, ког-
да она одевалась или раздевалась.

- Значит,  его не могли видеть ни люди,  которые встречались с ней  на
улице, ни те, которые с ней беседовали?

- Это исключено.

- Спасибо, это все, Рыжуха.

Она встала. Направляясь к двери, она чиркнула спичку о стену.

- Но...  но я прошу вас... - растерянно пробормотал шеф, - только не о
наши стены!

- Почему же именно не о ваши?  - удивленно спросила она.  - На что  же
они еще годятся!

Дверь за ней закрылась. Шеф обратился к Камерону:

- Что вы хотите этим доказать?

- Разве вы не видите,  куда я клоню? К тому, что анонимное письмо мужу
писал ни кто иной,  как убийца. В течение того времени, когда он пере-
манивал  жену Пэджа,  он мог говорить о своем дружеском отношении к ее
мужу. Итак шаг за шагом. В своем письме он упомянул о медальоне, чтобы
доказать Пэджу, что действительно речь идет о его жене. Никто на улице
не мог видеть,  этого медальона. Никто не мог видеть, поскольку он был
совершенно  закрыт  платьем.  Стало  быть,  только он мог написать это
письмо.

- Почему он хотел выдать себя? Это безрассудно.

- Да,  безрассудно и жестоко. Это настоящий садист! Он хотел причинить
Пэджу страдания и вполне достиг этого таким путем. Мы уже слышали, что
Робин сказал об этом.

- Очень хорошо. Но как это доказать?

- В сущности,  он не интересовался его женой.  Он и не любил ее  и  не
стремился ее убить. Он убил ее не потому, что имел что-либо против нее
самой,  а только из-за того, что ненавидел Пэджа и по какой-то причине
преследовал его. Жена служила только средством для достижения цели.

Шеф недоверчиво покачал головой.

- Ответьте мне только на два вопроса, - сказал Камерон. - Долго ли она
страдала?

- Десять секунд, возможно даже двадцать. Это произошло быстро.

- А как долго он страдал?

- В течение недель, я полагаю. Так, во всяком случае, сказал Робин. Он
мучился несколько недель, вплоть до самоубийства.

Камерон развел руками.

- Почему же, в самом деле, они были так измучены?

- Это, - мрачно молвил шеф, - совершенно новый аспект дела.

Камерону пришлось долго вести поиски в Тулсе.  После расспросов, длив-
шихся неделю, он только выяснил, где надлежит ему продолжать поиски.

Наконец, он нашел тот дом,  который искал. На звонок ему открыла дверь
маленькая энергичная хозяйка дома.

- Здесь живет Грэхем Гаррисон?

- Да, - дружелюбно ответила она. - Это мой муж.

- Спросите его, пожалуйста, помнит ли он Камерона?

Он не хотел пугать ее тем, что явился из полиции. Она поглядела на не-
го доверчиво и беззаботно.

- Помнит ли он Камерона?  - повторила она, как школьница, фразу, кото-
рую хотела передать мужу.  Затем кивнула и отправилась выполнять пору-
чение.

Вернувшись, она сказала с обескураживающей откровенностью:

- Он говорит,  что не может вспомнить, но, несмотря на это, он сказал,
что вы можете войти.

Камерон поблагодарил ее и последовал за ней. Он не мог осуждать Гарри-
сона за то,  что он вторично женился,  да еще на столь прелестной  ма-
ленькой  особе.  Каждый мужчина может иметь свой собственный взгляд на
семейное счастье.  И, глядя на Гаррисона, с первого взгляда можно было
сказать, что этот мужчина дышит полной грудью и наслаждается жизнью.

Он слушал  по  радио репортаж.  Это было воскресенье,  вторая половина
дня.  Он вежливо отставил радиоприемник и не выказал  н