четыре - шантрапа помойная.
   - Бей сук! - послышался вопль.
   Я увернулся от полетевшей в меня бутылки пива. Толпа  с  диким  воплем  и
визгом отхлынула, когда Арнольд опустошил в нее часть баллончика "черемухи".
   И все это под какой-то забойный хит какой-то эстрадной крысы.
   - Бей козлов! - снова заорал татуированный живчик.
   Тут я его и достал прямым ударом. Зубы  нынче  дороги.  А  ему  вставлять
нужно будет не меньше трех. Он заглох надолго.
   На периферии пляска продолжалась, будто ничего не происходило.
   Тут и влетели омоновцы. И началась ночь потехи - маски-шоу.
   - Кого? - подлетел ко мне капитан-омоновец.
   Мне оставалось только указывать пальцем,  и  дубинки  гуляли  по  ребрам.
Теперь уже мало кто сопротивлялся.  Наконец  диск-жокей  додумался  вырубить
музыку.
   - Милиция, - крикнул Галицын, взяв микрофон. - Всем оставаться  на  своих
местах.
   - Позаботьтесь, - сказал я, ударив по ребрам распростертого Долму.  -  Он
шустрый.
   - Сейчас, - омоновец с треском врезал дубинкой, и  Долма  заорал  раненым
вымирающим мамонтом. Пробрало убивца недосаженного до печенок - в буквальном
смысле.
   Я бросился на нижний ярус. Там была  курилка  -  просторное  помещение  с
креслами, оттуда вели двери в сортиры.  В  зарослях  за  пальмами  в  кадках
валялись  и   пыхтели,   не   обращая   внимания   на   происходящее,   двое
сладострастцев.
   - Шабаш, голубки, оргазм пришел! - Омоновец с чмоканьем  влепил  дубинкой
по наполовину оголенной заднице и услышал ответный вскрик.
   Теперь - сортир. Наркоманский загон.
   Там уже были Асеев с омоновцем. На полу валялся негритос и часто дышал. У
стен стояли двое полностью обдолбанных пацанов. Еще один пускал пузыри, сидя
на полу в нечистотах, - встать он  не  мог,  на  его  лице  было  нарисовано
счастье.
   - Сука, несколько  пакетов  сбросил,  -  Асеев  плюнул  на  негритоса,  а
омоновец дал черному другу человека дубинкой по шее.
   - А это кто? - спросил я, глядя на еще одного, обнявшего унитаз.
   - Ему нравится, - сказал омоновец.
   Пацан всхрипнул. Рядом с ним валялся шприц.
   - Сильно улетел, - сказал омоновец, примерившись врезать ему ботинком.
   - Стой! - прикрикнул я. - Вот черт! "Скорую"! Асеев взял парня за длинные
волосы, оторвал от унитаза.
   Посмотрел в стекленеющие глаза, на наливающееся синью лицо.
   - Героин порченый, - сказал я.
   - Он самый, - кивнул Асеев.

***

   Ночь. Тусклая лампа светит. А ты стоишь и видишь перед  собой  оскаленные
рожи, у которых одно желание - тебя растерзать... Да, так и было.
   После строительного института один год я отслужил в стройбате  сержантом,
потом закончил офицерские курсы. Помню солдатские свои времена. Нас  в  роте
было трое русских, остальные - дети степей и гор, притом многие с  уголовным
прошлым. Естественно, трое русаков подлежали опусканию, издевательствам.  Не
тут-то было. Так уж получилось, что мои земляки по габаритам  ненамного  мне
уступали и привыкли в деревне своей работать и руками, и курками. Спуску  мы
не давали. Воспоминания, как мы с табуретками на изготовку,  спина  к  спине
стоим против полусотни жаждущих крови варваров - они и сейчас не  выцвели  в
памяти. И не было  случая,  чтобы  мы  не  отбились.  Да  и  офицером  когда
дослуживал - в роте одни урки да чеченцы были. Для них мои офицерские погоны
мало что значили. А что я любого могу кулаком на  полчаса  угомонить  -  это
много значило. Так что ночная  дискотечная  забава  в  "Эльдорадо"  с  такой
жизненной школой - для  меня  просто  разминка.  Ребятам,  правда,  пришлось
похуже...
   ...Утром  Арнольд  прилепил  на  "Стену   объявлений"   новое   анонимное
произведение:
   "Запомни сам и передай другому.
   В армии обязанности строго определены:
   -  Все  до  старшего  лейтенанта  включительно  должны   уметь   работать
самостоятельно.
   - Капитан должен уметь организовать работу.
   - Майор должен знать, где что делается.
   - Подполковник должен уметь доложить, где что делается.
   - Полковник должен самостоятельно найти место в бумагах, где расписаться.
   - Генерал должен уметь самостоятельно расписаться, где укажут"...
   - Как? - спросил Арнольд.
   - Где взял? - поинтересовался я.
   - В народном театре. В РУБОПе.
   -  Отлично,  -  я  вытащил  таблетку,  проглотил.  Голова  раскалывалась.
Мигрень, черти ее дери. А чего удивляться?  Дискотечная  баталия,  следующий
день - разборы у начальства, чего мы такой дебош закатили и  почему  "детям"
бока намяли. Спасало положение, что наизымали  множество  таблеток  экстэзи,
несколько "чеков" героина и  шприцы.  И  добыли  показания  на  двух  барыг,
торговавших в туалете.  Часть  вчерашнего  дня  мы  потратили  на  получение
объяснений у хозяев дискотеки  и  на  подготовку  представления  о  закрытии
заведения, как точки, где систематически распространяются наркотики. Хозяину
это сильно не понравилось. Он начал  было  намекать  на  вознаграждение,  но
быстро заткнулся, так что поставить его на технику и вменить дачу взятки  мы
не смогли.
   Между тем ребята из убойного сначала привели в  чувство  Долму,  а  затем
стали из него эти самые чувства выбивать. Бесполезно - колоться на  убийство
Тюти он не хотел. При обыске  на  его  квартире  изъяли  одежду  с  замытыми
каплями крови, нашли в вентиляционном канале сверток с  "ТТ"  и  "Береттой".
Теперь дело за экспертизой. Галицын его опознал как типа, который отчалил  в
"Ауди". "Убойщики" пусть дальше копают - нам неинтересно.  Нам  интересно  -
зачем Долма убил Тютю. Ничего, время будет - дожмем его.
   - Арнольд, сделай чай, - велел я.
   - Есть, ваше сиятельство, - он  вытащил  из  шкафа  чайник  "Мулинекс"  и
заполнил водой из кувшина.
   - Душно, - я подошел к окну, распахнул его и воскликнул:
   - Ба, у нас гости!
   - Кто? - Арнольд подошел к окну.
   - Сам пахан пожаловал.
   На  улице  остановился  джип  "Чероки"  -  здоровенный  и   мощный,   как
бронетранспортер. За ним замерла  "Волга".  Из  джипа  вышел  сам  Малюта  -
хлипкий, быстрый в движениях, в костюме - костюм на нем сидел  примерно  как
на цирковом шимпанзе. Малюта был создан для тельников  и  телогреев.  И  для
оловянных ложек и финарей с наборными ручками, а не для сотовых телефонов  и
серебряной посуды.
   К нему в хвост пристроился сутулый хлыщ - на  нем  и  костюм,  и  галстук
сидели так, будто он в них родился. Никак, личный адвокат.  Куда  же  теперь
Малюте без адвоката? Не хрен собачий - вор в законе.
   - И не жарко им? - покачал я головой.
   - У них в салоне кондиционер, - сказал Арнольд.  -  Может,  к  начальству
пожаловал? Чего ему с мелочью типа нас якшаться?
   - К нам он. Зуб даю, - я залез  в  ящик  стола.  Там  был  магнитофон.  Я
перекрутил кассету и нажал на запись.
   Зазвонил телефон. На том конце провода был дежурный по УВД.
   - Терентий. Тут какой-то блатарь татуированный, - сказал  он.  -  К  тебе
рвется.
   - Пусть проводят, - разрешил я.
   - К тебе или на хрен?
   - Ко мне.
   Я посмотрел в окно. Двое "быков" вышли из "Волги"  и  прохаживались,  как
павианы-вожаки  в  обезьяннике  -  сурово  и  недружелюбно  оглядываясь   по
сторонам.
   - Тимофеич, - сказал я дежурному. -  Пусть  твои  ребята  две  тачки  под
нашими окнами проверят - джип и белую "Волгу".  Там  стволы  могут  быть.  И
клиентов проверьте.
   - Без труда, - заверил дежурный.
   - Минут через пятнадцать сделай. Ладно?
   - У меня тут омоновцы дежурят. Все будет тип-топ, - заверил дежурный.
   Дверь открылась. На пороге возник помощник дежурного и козырнул:
   - К вам, товарищ майор.
   - Пусть заходят, - пригласил я. Вошел Малюта со своим поводырем.
   - Привет, Малюта, - всплеснул я руками. - Давно не  виделись.  Все  сумки
воруешь?
   - Нет. Перевоспитали, - улыбнулся он.  Перемены  к  лучшему  в  нем  были
налицо. Во всяком  случае  передние  золотые  зубы  он  сменил  на  отличную
металлокерамику - получились как родные и даже лучше. Улыбка у  вора  теперь
белозубая, но все равно гнусная.
   - А это кто? - кивнул я на сопровождающего.
   - Это мой юрист, - сказал Малюта.
   - Ясно. Раб... Арнольд, - кивнул я, - возьми дядю, проверь  на  оружие  и
наркотики.
   - Вы не имеете права, - сверкнув очками, изрек юрист.
   - Имеем.
   Мы остались один на один.
   - Садись, Малюта.
   - Не круто забираешь? - прищурился зло Малюта.
   - Я тебя звал? Нет. А в чужой монастырь со своим уставом не лезут...  Эх,
Малюта, друг дней моих суровых. Земляк.
   Мы росли с ним в одном районе. В одной школе учились. Он на  год  старше.
Семнадцать лет прошло после выпуска, а старые учителя до сих пор  вспоминают
класс  Малюты.  Это  легенда.  Семьдесят  процентов  пацанов  оттуда   село,
несколько человек так по лагерям и сгинуло. Малюта был  там  самый  вредный.
Естественно, в школе житья от этой шантрапы никому не было.  Били,  гады,  в
школьном туалете пацанов, иногда до бессознательного  состояния.  Милиция  с
ними извелась. И меня били, пока я веса не набрал живого. Тогда  я  начал  с
ними драться. И создал эдакий комитет самообороны. В школьном туалете мне  и
полоснул один из малютинских прихлебателей ножиком по руке. А я его отправил
в больницу, проломил им дверь.
   Так мы с ним и пересекались всю жизнь. Я в стройинститут поступил, Малюта
- в тюрьму. Я в студенческую добровольную народную дружину, Малюта  -  сумки
вырывать. С сумкой я его и поймал. Он меня пришить обещал. Когда он вышел, я
уже офицером-стройбатовцем был. Он опять в тюрьму, а я в  милицию  работать.
Он вышел, и мы опять встретились. Помню, гонял его по  кабинету,  на  колени
ставил. А теперь, гляди, сморчок, у блатарей вес набрал. Паханом стал.
   - Карьеру сделал, Малюта, - с уважением произнес я.
   - Сделал.
   - Пахан. Где короновали?
   - Во Владимирской пересыльной. - Малюта ел меня злыми глазами.
   - Ух ты. Солидная фирма. Бесплатно?
   - Что? - прищурился он.
   - А чего стесняться? Сейчас за бабки воровские титулы покупаются. Знаешь,
сколько воров стало? В СССР пятьсот было, сейчас тысяча двести... Ну  ты-то,
наверное, за заслуги стал.
   - За заслуги, не бойся, мент, - кивнул он.
   - Значит, до свидания, сумки. "Белым" приторговываешь. Не  западло  людей
травить?
   - Это уже не люди.
   - А ты - человек?
   - Я - да, - с угрозой посмотрел он на меня.  -  Терентий,  кончай  гнилой
базар. У меня серьезный разговор.
   - Ну...
   - С твоей подачи человека  моего  взяли.  Я  его  уважал.  И  "Эльдорадо"
прикрыли. Знаешь, какие это бабки?
   - Представляю.
   - Давай договариваться. Называй.
   - Что?
   - Условия.
   - Это какие условия?
   - У меня есть дело. У тебя есть дело. Мы  соприкасаемся.  Мне  нужна  эта
дискотека. Отвали от нее. Я там наведу порядок, не будет глаза мозолить.
   - А взамен?
   - Про материальную сторону не говорю - тут проблем нет.  Но  это  не  мне
договариваться...
   Умный, знает, что писать на магнитофон могут.
   - У тебя план по валу, да, - не вопросительно, а  утвердительно  произнес
он.
   - Ага. Как на зоне - десять сосен за смену перепилить.
   - Я тебе план обеспечу. Чурок сдам, которые по  наркоте  масть  держат  в
городе.
   - Во, в агенты пришел наниматься, - с умилением всплеснул я руками.
   - Ты языком-то не слишком молоти.
   - Не буду... Ну и что?
   - Сосуществуем  на  основе  взаимной  пользы.  А  то  ты  слишком  шустро
взялся...
   - Малюта, ты сильно  расширяться  решил,  если  тебе  конкурентов  убрать
надо?
   - Биндюжник, - назвал он меня по прилипшей у наркоманов кличке. -  Лучше,
когда в городе один хозяин. С ним можно договориться.
   - Значит, я буду давать тебе уничтожать детей, а ты мне будешь  выполнять
план?
   - Не правильно выразился. Но по сути верно.
   - Выгодное предложение, - оценил я.
   - Даже слишком.
   - Знаешь, что позавчера на дискотеке пятнадцатилетний пацан загнулся?
   - Слышал.
   - Малюта, как тебя паханом выбрали? Ты же ни хрена не понимаешь в людях.
   - Отказываешься?
   - Нет, я согласен к тебе в "шестерки" пойти!
   - Смотри. Под Богом ходим, - в его глазах плескалась злоба.
   Малюта все-таки  шпана  обычная.  Главное  в  нем  -  злоба  отчаянная  и
способность терпеть боль. Болевой порог снижен, как у многих урок, а  потому
ему до фонаря разбитые губы и выбитые зубы. Его столько били на этапах  и  в
зонах, что другой бы сломался. А  он  только  кураж  да  авторитет  наварил.
Благодаря этому да злой хитрости, неуемной жестокости и способности завсегда
наплевать на все правила  и  договоренности,  когда  это  выгодно,  вырвался
наверх. Но долго он не протянет. Такие никогда долго не тянут.
   - Да слышал. За десять штук в городе без проблем можно щелкнуть мента,  -
махнул я рукой. - Так?
   - Есть и такое мнение.
   - Так вот слушай, - я взял его  за  отворот  пиджака,  притянул  к  себе.
Стиснул его так, что чуть  глаза  из  орбит  не  по-вылезли.  -  Вора  можно
прищелкнуть и забесплатно. И найдется, кому это сделать.
   Этим, конечно, Малюту не проймешь. Мы остались при  своем.  Но  по  моему
тону он понял - сказано было от души, на полном серьезе, так  что  есть  еще
кого опасаться. Когда блатные теряют это ощущение, они становятся готовы  на
Дрянные поступки.
   - Вольному  воля,  -  отряхнув  рукав  своего  роскошного  и  безвкусного
сиреневого пиджака, произнес Малюта.
   Я снял трубку и набрал номер дежурного.
   - Как там тачки? - осведомился.
   - Трое "быков" в них, - сообщил дежурный. - Два ствола.
   - Отлично.
   - Чего  отлично?  У  них  на  стволы  документы  есть.  Частное  охранное
агентство.
   - Так. Надо оформить бумаги. Будем выяснять, что это за ЧОП, - я  положил
трубку.
   - В солдатики играешь? - произнес Малюта хрипло.
   - Малюта, ты как Папа Римский. Своих  швейцарских  гвардейцев  завел  для
охраны. С табельным оружием, - усмехнулся я.
   - Положено, - прищурился он.
   - Забирай своего крючкотвора. И вали.
   - Пожалеешь, Терентий.
   - Поглядим.

***

   На совещании у начальника областного УВД собрались начальники  областного
ОБНОНа, РУБОПа, нашего РУВД и СКМ, ну  а  также  Романов  и  я.  Докладывать
пришлось мне, как самому активному участнику этой истории.
   Слушали меня достаточно  внимательно.  Новый  начальник  УВД  -  молодой,
спортивного вида (заслуженный мастер спорта по биатлону)  генерал,  из  тех,
кому два раза объяснять не надо, делал отметки в блокноте.
   - За последние двое суток еще три наркомана скончались.
   Картина все та же. Обстановка обостряется. Волны, поднятые у  нас,  дошли
до Москвы. Дело на контроле в УБНОНе МВД, -  взял  слово  генерал,  выслушав
всех.   -   Создаем   следственно-оперативную   группу   из   представителей
следственного  управления,  УБНОНа,  уголовного  розыска  и   РУБОПа.   План
оперативно-розыскных мероприятий с подробной расстановкой сил  и  средств  -
мне завтра. Все.
   Мы  вышли  из  отделанного  гранитом,  с  массивными   колоннами   здания
областного УВД, на верху которого  сохранился  герб  СССР.  Часы  показывали
полседьмого.
   - Группу создали. Уже легче. Не одних нас драть будут, - сказал Романов.
   - Все равно на нас все ляжет, - махнул я рукой. - А когда все  раскрутим,
выяснится, что это заслуга целой оравы, притом многих ты и в глаза не видел.
   - А опер что, за ордена работает? - с усмешкой спросил Романов.
   - Правильно, - сказал  я,  трогая  машину.  -  Опер  работает  бесплатно,
скромно, исключительно за идею. Тебя в контору?
   - А куда же еще. Интересно, как у ребят с рынком?
   - Сейчас и узнаем.
   В нашем кабинете стоял галдеж.  Асеев  печатал  на  компьютере  документ,
Арнольд лаялся на Князя.
   - Взяли Халика? - спросил я.
   - Взяли, - кивнул Арнольд. - В кутузке парится.
   - Как взяли?
   - Ну, наш человек в главный павильон  зашел.  Мы  аккуратно  выставились,
чтобы не светиться. У азеров же на рынке  своя  "наружка"  работает  -  всех
секут, кто в окрестностях объявляется, - пояснил Галицын.  -  Халик  ранними
среднеазиатскими арбузами на рядах торговал - они, наверное, дороже  наркоты
стоят. Агент ему деньги. А  эта  обезьяна  дольку  с  арбуза  снимает,  лапу
волосатую свою внутрь сует и "чек" "герыча" извлекает.
   - Сколько взяли? - поинтересовался я.
   - Грамма полтора, - сказал Арнольд. - Двадцать "чеков".
   - Как семечками "чеками" арбуз был начинен, - хмыкнул Галицын.
   - Халик в признанке?
   - Ха, - Арнольд вытащил из папки бумагу и протянул мне. -  Прочитай  этот
крик души.
   "Обясение. Я ничэго плахого не делаль, ничэго не свершаль. А о том, как я
продаваль наркотик, только следвателю скажу..."
   Халик - правая рука Ахмеда, предводителя азерской мафии,  держащей  южный
рынок и торгующей там героином. Южный - это наркоязва города.  Там  в  месяц
распродается до кило "белого". Ментовку  местную  наркомафиози  с  потрохами
купили. К нам подъезжали, предлагали и отдел  на  содержание  взять,  машины
купить. Что угодно предлагали. Сам Ахмед  приезжал.  На  Романова  вышел.  И
начал его грузить, что азеры с милицией всегда  хорошо  жили.  "Лучше  людям
вообще хорошо жить, потому что у  всех  жены,  дети".  И  выкладывает  моему
начальнику про него все - его домашний адрес, закрытый  телефон,  данные  на
членов семьи. Романов - человек спокойный, но в ухо ему заехал. Шеф только с
виду хлипкий, а так был кандидатом в мастера по боксу. Тут я подоспел. Ствол
ко лбу и лекцию прочитал, что и Ахмеда, и его родню многочисленную перебьем,
если на наши семьи "наезды" будут. Подействовало. Больше Ахмед ближе чем  на
километр к нашей конторе не подходил.
   - Как Халик пережил задержание? - спросил я.
   - Он обиделся. И возмутился, - Арнольд улыбнулся. - Мы  его  в  отделение
притаскиваем. Он нахохлившийся, как воробей, вдруг заявляет: "Что за  жизнь,
да! В день по две сотни баксов зарабатываю. Участковому дай. Патрулю -  дай.
ГНР - дай. А еще кушать надо... Ну что делать-то будем?" И на нас глядит, на
понятых. Потом начинает перечислять, тыкая в меня, дядю Асю и Князя пальцем:
"Тэбе - тысячу баксов. Тэбе - тысячу". Тут понятые обиженно завопили:
   "А нам?" Он: "А вам по пятьсот хватит..."
   - Дело возбудили? - спросил я.
   - Возбудили, - кивнул Асеев. - Чего мне это стоило!
   - Не думаю, что местное отделение будет надрываться,  чтобы  дело  в  суд
направлять, - вздохнул я. - Там они все на азерских деньгах поднялись. Надо,
чтобы управление дело взяло.
   - Лучше было бы, - согласился Асеев.
   - Думаю, мы с Романовым следаков из управы напряжем. Сядет Халик.
   Затренькал на столе телефон. Арнольд взял трубку.
   - Да, это ОБНОН. Из двенадцатого отделения?  Что  там?  Что?!  -  Арнольд
покачал головой и включил громкоговоритель.
   По кабинету разнесся голос:
   - Говорю, вашего кадра на  улице  омоновцы  повязали  со  шприцом  из-под
героина. Говорит, агент Рок.
   - Так и говорит? - переспросил Арнольд.
   - Да.
   - И чего он еще говорит?
   - Ох, чего он только тут не наговорил, - вздохнул звонивший. - Я думаю  -
то ли он с Луны свалился, то ли это я наркотиками обкололся.
   - Про мэрию и взятки говорил?
   - Ага?
   - Про подкоп под зоопарк?
   - Говорил. И про колумбийскую наркомафию. И про  банки,  где  наркоденьги
моются. Еще заявил, что он секретный агент  ОБНОНа.  Под  Карлом  Карловичем
работает. Кто это хоть такой?
   - Это типа Деда Мороза.
   - И бумагу какую-то идиотскую показал с печатью... Что с ним делать?
   - Дайте по морде. Я за ним сейчас заеду, -  Арнольд  выключил  телефон  и
поднялся. - Ну дает, - покачал он головой.
   - А вы чего хотели, клоуны? - воскликнул Асеев. - Тоже мне, Жванецкие.
   - Да ладно, - махнул рукой Арнольд. - Все в порядке.  Появился  он  минут
через сорок. Он гнал перед собой пинками Рока. Ухо у наркомана было красное,
он поскуливал и держался за него.
   - Слушайте, ну хоть вы ему скажите, - проскулил Рок, обращаясь ко мне.  -
Чего дерется-то?
   - Поделом, - произнес я. - Ты  чего  секретн