- Да чего либералы. У них вообще три любимых группы населения  -  пидоры,
уголовники и наркоманы. Остальные для них не люди. Тут никуда не денешься, -
сказал я.
   - Да уж, факт...  Смотри,  лучше  всего  наркота  расползается  там,  где
общество выросло на культивировании этого "я хочу".  Или  где,  как  у  нас,
разом сдуло старые идеалы и воцарился принцип - все дозволено.
   - Слишком  ты  привередливый.  Наркоманам  всего-то  хочется  -  вышибить
напрочь собственные мозги и стать зомби. А ты  мешаешь,  мораль  читаешь,  -
усмехнулся я.
   - Мораль, - скривился Асеев. - По большому  счету,  хваленый  современный
свободный человек в массе своей - скотина.
   - Перегибаешь, пан философ.
   - Тут не перегнешь...  Знаешь,  мне  кажется,  получается,  что  к  концу
двадцатого века Сатана пришел на землю  не  столько  с  ядерными  ударами  и
танковыми  колоннами,  не  с  концлагерями,  а  с  ними  -  с  упакованными,
расфасованными дозами наркотика. И губит он не столько тела,  сколько  души.
Не нужно расписываться кровью, продавая душу дьяволу.  Достаточно  уколоться
героином. Тот, кто хочет видеть Всадников Апокалипсиса,  пускай  заглянут  в
глаза наркоману. Знаешь, что в них?
   - Пустота.
   - Не совсем.  Там  стремление  к  радости  забытья  всего  человеческого,
стремление растворить себя в балдеже, в кайфе, где  не  нужно  ничего  -  ни
разума, ни совести, где нет необходимости ни в чем божественном.
   - Как тебя замполиты в твоем ракетном полку просмотрели с такими идеями о
конце света?
   - А какие еще мысли могут быть, когда ты держишь в руке этот конец света?
- Асеев замер у окна, глядя куда-то в ночь и, кажется, не видя ничего.
   - Ладно, хватит тоску нагонять. Поехали?
   - Поехали.

***

   На следующее утро я еле продрал глаза. Решил уже было выбросить будильник
в окно, но потом понял - он мне еще пригодится. И надо ехать на  работу.  Я,
может, снова прор лился бы в сон, но с периферии  сонного  сознания  выплыло
слово - Пистон. Это слово звало на подвиги, толкало из постели  -  теплой  и
уютной. Я сначала спросонья и не понял, что в нем такого. А когда понял,  то
встал. Пистон - Моджахед - порченый героин. Может, и удастся  протащить  эту
цепочку. И тогда... Что тогда? Тогда будет ясно...
   Я залез под холодный душ. Наспех позавтракал. Выпил чашку кофе с молоком.
Семья моя осталась дрыхнуть - Арина со вчерашнего дня в отпуске и до сих пор
в раздумьях - уронить ли последние деньги на поездку  или  потратить  их  на
новую мягкую мебель. Я отправился на  работу,  куда  и  прибыл,  опоздав  на
пятнадцать минут. Все были уже в сборе.
   Арнольд и Галицын выглядели как вареные. Нетрудно было понять, почему.
   - Куда зарулили еще? - строго спросил я.
   - Да всего-то  бутылочку-другую  сухого  задавили,  -  виновато  произнес
Арнольд.
   - В два ночи?!
   - Ну и чего? - сказал Князь. - Надо же напряг нервный снять.
   Через пятнадцать минут Романов собрал весь наш коллектив.
   - Ловим и отпускаем, - сказал он. - Двух барыг вчера поймали и отпустили.
Ну куда это годится?
   - Ради информации, - ответил я.
   - Ну да, - кивнул Романов. - Помните фильм "Откройте,  полиция".  Молодой
полицейский спрашивает старого: "Почему ты отпустил вора?" Тот отвечает: "Он
сдал нам барыгу, мы получили информацию".
   - Помню, - встрял я. - Молодой еще сказал: а тот нам сдаст более крупного
барыгу. А тот еще более крупного...
   - Все довольны, никто не сидит, и у нас множество информации, -  закончил
Романов.
   - Ну а что ты предлагаешь? - осведомился я. - Как нам с порченым  "герой"
разбираться?
   - Что я предложу? Обкладывать надо этого Пистона. Оперустановка по  месту
жительства. Прослушка. Попытаться найти к нему подходы. Все по науке.
   - Оперустановку и прослушку - это очередь надо выстоять, чтобы провели.
   - Оперустановку по  адресам  сами  проведем,  не  развалимся,  -  отрезал
Романов. Хорошо ему говорить "проведем", потому  что  проводить  не  ему.  -
Прослушку по контрольному делу могут и вне очереди дать.
   - А могут и не дать... Сами обойдемся, - сказал Арнольд.
   - Только поосторожнее, фокусники, - нахмурился  Романов.  -  Не  дай  Бог
выплывет все.
   - Не выплывет, - заверил Арнольд.
   В прошлом году брали одну серьезную бригаду. У них и нашли чудо техники -
аппарат, который можно присобачить к распределительному  щиту,  и  он  будет
сбрасывать телефонные переговоры на приемник.
   - Вообще-то у нас следственно-оперативная группа, - возмутился Арнольд. -
Чего мы одни пашем? РУБОП пусть оперустановки проведет.
   - Ты чего, их не знаешь? - посмотрел на меня  осуждающе  Романов.  -  Они
отбрехаются. Скажут, что они источники этого - ди... тетра... Ну,  в  общем,
той отравы источники проверяют. С "убивцев" тоже  спрос  маленький.  Все  на
нас... - Он вздохнул. - А с палками - завал будет за полугодие.
   - Зато если повезет, такое дело поднимем, - сказал Асеев.
   - Кого это волнует? - отмахнулся Романов. - У кого нет палок, того и бьют
палками.
   - Нам прослезиться над тяжелой судьбой начальства? - спросил я.
   - Не стоит, - Романов похлопал ладонью по столу, призывая к  вниманию.  -
Итак,  распределяем,  кто  что  будет  делать.  Голицын  -  ты  садишься   и
направляешь запросы на этого  Пистона  -  в  областной  информцентр,  в  ЗИЦ
области. Не забудь, чтобы проверили по информарию РУБОПа... Асеев -  делаешь
установку на улице  Чапаева.  Арнольд  -  твой  Шарикоподшипниковый  проезд.
Стрельцов - посмотри, не фигурировал ли Пистон где у нас, нет ли к нему  еще
подходов. И контактируй с этой...
   - С Софой.
   - Именно. Понятно?
   - Понятно.
   - Работать, работать и работать - как завещал Ленин, - закончил Романов..
   - Он учиться завещал, - возразил Арнольд.
   - А работать не завещал? - строго спросил Романов. - Все...
   И мы отправились работать, работать и работать.

***

   Когда все стригут  баксы,  рубят  капусту  или  просто  зашибают  длинный
деревянный рубь, оставаться в стороне не у каждого хватает духу.  Хочется  к
этому пирогу кинуться с большой ложкой или вилкой, а то и с  ножом,  а  если
тебя не ждут, растолкать всех локтями.  Но  рискуешь  однажды  получить  сам
локтем под дых, да так, что не встанешь. Пистон, он же Баранов,  чем  только
не занимался в своей жизни после того, как расстался с  работой  санитара  в
третьей горбольнице. Одно время с приятелем держал игровые автоматы, работая
под крышей "бультерьеров" -  группировки  на  окраине  города.  После  войны
"бультерьеров" с грузинами зал автоматов пожгли, а Пистон остался не у дел и
отправился челночить. Потом  торговал  простоквашей,  продуктами,  занимался
перепродажей квартир. Горел, кидал кредиторов, потом кидали  его.  Жизнь  не
отличалась сильно от жизни других таких же  ловцов  "зелени".  Без  сотового
телефона и машины он уже не представлял себя. В последний раз, это было  два
года назад, погорел - какого-то не того старичка выкинули из квартиры, потом
было следствие, суд.  Двое  его  подельников  сели,  только  он  остался  на
свободе. Что потом было - трудно сказать. Известно, что один из  подельников
по квартирному бизнесу, самый отмороженный, дернул во время массового побега
из исправительно-трудового  учреждения  и  заявился  в  город  требовать  от
Пистона компенсации за все. Пистон  продал  машину,  заложил  квартиру...  А
потом  нашли  труп  беглого  зека,  а   у   главного   подозреваемого   было
железобетонное алиби. Кто же прибрал недруга? Софа  утверждала,  что  Пистон
однажды спьяну проговорился - спасибо благодетелю, выручил.  А  благодетелем
он называл Моджахеда.
   По всему выходило, что после  квартирной  аферы  Пистон  стал  потихоньку
работать на таджиков, вроде бы даже курьерил между Москвой и нашим  городом.
Заслужил у Моджахеда доверие. Сам он не кололся. Со шпаной  не  водился.  И,
судя по всему, стал для Муртазова нужным человеком.
   Оперативная установка по месту прописки и на съемной хате (попросту  сбор
информации по месту жительства клиента через соседей и  иные  источники)  не
дала на Пистона почти ничего. Живет тихо. Гости  бывают  редко.  Приходят  к
нему две-три женщины, в одной из них  нетрудно  узнать  Софу.  Не  пьет,  не
курит, с соседями вежлив, тактичен, скрытен. Имеет машину  "Тойота".  Больше
ничего.
   С неделю мы собирали на него данные, прослушивали  телефонные  переговоры
на обеих квартирах - наше  счастье,  что  сотовый  телефон  он  месяц  назад
отключил. Софа, кажется, решила честно работать на нас - выкладывала все про
своего хахаля без утайки.
   - Узнала, где он героин бадяжит? - опять спросил  я  ее,  встретившись  в
центре города и пригласив в свою машину. - Не знаю. Ничего не могу  сделать.
Может быть, дома.
   - Когда поставка ожидается?
   - Он говорил - со дня на день свежак будет. У меня же все знакомые просят
на реализацию, - заявила она.
   - А ты?
   - А я обещаю.
   - Обещай, обещай...
   Прилепили  Пистону  бригаду  службы  наружного  наблюдения.   Только   бы
"топтуны" не засветились. Если он поймет, что за ним ведется наблюдение,  то
вся наша комбинация полетит к  чертям.  Но  опера  из  оперативно-поискового
управления обещали сработать ювелирно.
   Съемную хату на "подшипнике" (Шарикоподшипниковом проезде)  поставили  на
прослушку, микрофоны доносили, что говорилось в большой комнате.
   Оставалось сидеть  и  ждать.  Пока  рапорта  бригад  "наружки"  ничем  не
радовали. Пистон  слонялся  по  кабакам,  при  этом  не  напиваясь.  К  нему
захаживали девки, которые не представляли никакого интереса.
   И вот однажды появился он... "Черный", как положено. Таджик.
   Глядя на его фотографию, которую сделали опера из бригады, я сказал:
   - Морда незнакомая.
   - Наверняка кто-то из помощников Моджахеда. - Я включил магнитофон.
   Очень любопытная была запись.
   - Посылка прибудет, возьмешь в камере хранения на вокзале, - микрофон был
хороший, доносил слова четко. - Номер ячейки узнаешь на старом месте.
   - Хорошо, - проговорил Пистон.
   - В четверг в десять тридцать.
   - Понял. Сколько?
   - Грамм шестьсот. Пистон жадно присвистнул.
   - И смотри, Коля... Один уже кончил плохо, - произнес таджик без  всякого
выражения.
   - Да все нормально, - вдруг сразу  осип  Пистон.  "Наружка"  прошлась  за
гостем. Он жил в гостинице "Север". Ренат  Мажидов  прибыл  из  Москвы,  там
прописан.
   - Все, лед тронулся, господа присяжные заседатели, как говаривал  великий
комбинатор, - я потер руки и захлопнул папку с материалами.
   - Он берет героин. Куда его тащит? -  спросил  Арнольд,  раскачиваясь  на
стуле.
   - Домой, - произнес Князь. - Софа говорила.
   - Курице этой верить, - махнул я рукой. - Не  станет  oн  столько  "геры"
дома хранить.
   - Почему? - осведомился Арнольд.
   - Он же не идиот, - сказал Асеев. - Где-то у него должен склад быть.
   - Но где?..
   На следующий день нас ждал еще один подарочек. Я  проглядывал  распечатку
телефонных переговоров.
   Разговор Пистона с его собеседником состоялся следующий.
   - Здорово, Родиоша, - сказал Пистон. - Как у тебя?
   - Башка болит, - произнес сиплым голосом мужчина.
   - После вчерашнего?
   - Позавчерашнего, - вздохнул незнакомец. - Вчера мы поправлялись.
   - Ты послезавтра работаешь? - осведомился Пистон.
   - Не работаю. Отгул.
   - А должен работать. Поменяйся, - властно приказал Пистон.
   - Как поменяешься?
   - Как? За три бутылки беленькой.
   - Ха, за три, - с сарказмом воскликнул незнакомец. - За одну хватит.
   - Смотри, чтобы без проколов.
   - А две - на подъем моего здоровья, - заявил незнакомец.
   - Лады, - согласился Пистон.
   Я вслух прочитал  избранные  строки  Арнольду,  с  которым  мы  сидели  в
кабинете.
   - Что сие значит? - спросил я.
   - Послезавтра Пистон забил с кем-то встречу, - ответил Арнольд.
   - Точно. Послезавтра он получает  товар  и  забивает  встречу  с  кем-то.
Притом на рабочем месте.
   - Значит, - кивнул Арнольд, - у кого-то на работе он хранит товар.
   - Надо узнать, у кого.
   - Установим. Номер телефона абонента есть. Выявить кто он, - проблем нет.
   - Так узнавай, - сказал я. -  Пробивай  номер  телефона,  установочка  по
адресу. Дядя Ася сейчас появится - с ним работай.
   Арнольд с Асеевым взялись  за  работу.  И  на  следующее  утро  притащили
исчерпывающую информацию.
   - Этот телефон, - сказал Арнольд, садясь за  стол  и  кладя  перед  собой
записную книжку, - стоит на квартире, где прописан Евгений Пылов.
   - Это еще кто? - спросил я.
   - Двоюродный брат Пистона, - сказал Асеев.
   - Где он работает, узнали? - спросил я.
   - А как же, - улыбнулся Арнольд. - Работает  он  в  котельной.  На  улице
Сахарова.
   - Что, есть такая улица? - удивился я.
   - Есть, - заверил Арнольд.
   - Ха, наш Пистон, - хлопнул я в ладоши.

***

   Дело двигалось к развязке. Наступал такой период в  расследовании,  когда
требуется привлечение значительного  количества  средств  и  сил.  Близилась
реализация  -  то,  что  завершает  порой  многомесячные  усилия  по   сбору
информации, отработке версий. От  реализации  зависит  очень  многое.  Самый
нервотрепный момент - ведь так  легко  опростоволоситься  и  свести  на  нет
огромный труд. Но это и самый азартный период. Тут на  первый  план  выходит
простая дилемма - или мы сделаем их, или они натянут нос нам...
   На совещании у начальника СКМ я сказал:
   - Нет смысла фигуранта таскать завтра с утра до вечера. Получатели  могут
организовать контрнаблюдение.
   - Слишком высокого ты мнения о них, - недовольно буркнул начальник СКМ.
   - Там, где деньги, там и услуги специалистов, - сказал  д  -  Кто  мешает
наркоторговцам  заручиться  помощью  наших  бывших  коллег?  Шестьсот  грамм
героина - приличная партия.
   - Да, столько мы еще не изымали, - согласился начальник СКМ.
   - Главное, точки мы знаем - вокзал и котельная, - описал  я  ситуацию.  -
Там и выставим наблюдение.
   - А если он кинет товар в другое место? - спросил начальник СКМ. - Может,
у него не одна точка, а несколько?
   - Может быть... Но вряд ли. Мне кажется, именно в этой вонючей  котельной
у него точка. Там он героин хранит.
   - Там и бадяжит, - поддакнул Романов.
   - Надо рисковать. Иначе все может сорваться, - сказал я.
   - Расстановку сил и средств, - потребовал начальник СКМ.
   Романов протянул ему бумагу. Начальник СКМ ознакомился с ней с сомнением:
   - Не маловато будет?
   - Больше - только толчею создавать. Но в резерве  Должно  быть  несколько
групп, - заявил Романов.
   Мы прошлись еще по деталям.  Очертили  четко,  какая  группа  чем  должна
заниматься. О  сути  мероприятий  знало  весьма  ограниченное  число  людей.
Остальные играли в наши игры втемную. Предосторожность нелишняя, учитывая, с
какой невероятной скоростью порой утекает  информация.  Такие  чудеса  порой
случались, что учишься не обольщаться по  поводу  человеческой  честности  и
неподкупности.
   Следующим утром все и началось.
   - Объект вышел из дома, - донеслось  из  рации.  У  оперативно-поискового
отдела имелись рации с выходом  на  ретранслятор,  обеспечивающие  связь  по
всему  городу.  Сообщение  оперативника  из   группы   наружного   наблюдени
прозвучало громко и четко.
   - Что делает? - спросил я, взяв со стола, рацию.
   - Садится в машину. Трогается.
   - Пусть уходит, - сказал я. - Направляйтесь к точке три.
   - Понял.
   Я снова поставил рацию и произнес:
   - Через четверть часа Пистон будет здесь.
   - Если только он именно сюда отправился, - сказал Арнольд.
   - А куда же еще...
   Мы  вдвоем  уютно   устроились   на   втором   этаже   главного   корпуса
железнодорожного  вокзала  в  помещении,  которое  нам  выделили   благодаря
линейному  отделу  внутренних  дел.  Здесь  было  пусто,  если  не   считать
нескольких стульев, стола и топчана. А еще здесь  было  два  монитора,  куда
поступала информация с видеокамер. Их установили несколько лет назад,  когда
по стране прокатилась волна террористических актов на транспорте.
   Нас интересовала та часть зала, где протянулись ряды автоматических камер
хранения.
   -  Объект  появился,  -  сообщили  опера  бригады  наружного  наблюдения,
дежурившие около вокзала.
   Теперь и я его видел на экране. Пистон прошел, толкнув стеклянные  двери,
в зал. Настороженно огляделся.
   - Смотри, - кивнул я. - Видишь, пацан дернулся.
   - Контрнаблюдение, - кивнул Арнольд.
   - Может быть... Очень похоже.
   -  Контролируют,  взял  ли  товар,  -  высказал  Арнольд  напрашивающееся
предположение.
   - А что ты думаешь? Страхуются, чтобы не получилось так,  что  получатель
придет и скажет - заглянул в камеру хранения, а там ничего, - произнес я.
   - Нет доверия у людей друг к другу. Очерствели.
   - Ну да, как Высоцкий поет: "Скисли душами,  опрыщавели"...  Так,  Пистон
открыл камеру хранения... Взял товар. Вон  портфель.  Ощупал.  Открыл.  -  Я
смотрел на экран. Видеомагнитофон записывал все. - Пошел к выходу.... К  вам
идет, - крикнул я в микрофон рации.
   - Тот, кого  мы  посчитали  наркомафиозным  наблюдателем,  пристроился  к
Пистону.
   - Посмотрите, парнишка в зеленой рубашке.  Конкурирующая  организация,  -
сообщил я "наружке". - Учтите это.
   - Видим. Объект появился, - сказал  опер  из  "наружки",  -  Сел  в  свою
машину... Она тронулась... "Зеленая рубашка"  подошел  к  "БМВ".  Там  седой
полный  мужчина.  О  чем-то  переговорили.  "Зеленый"  уселся   в   "БМВ"...
Тронулись, но в другую сторону. Проводить?
   - Отпускайте.
   - Обоих?
   - Да.
   - Номера "БМВ" срисовали.  Все  в  порядке.  Без  суеты  мы  с  Арнольдом
спустились к моей машине. Сели в нее.
   - Интересно, почему те, на "БМВ", до точки поленились Пистона  проводить?
- произнес Арнольд.
   - Потому что Моджахеду не нужно, чтобы лишние люди знали  о  точке.  -  Я
повернул ключ в замке зажигания. Мотор заурчал. - Можно не торопиться.  Пока
он товар разложит. Как раз успеем.
   На полпути нас застало сообщение группы "наружки", выставленной на  улице
Сахарова:
   - Он здесь.
   - Где? - спросил я.
   - "Контейнер" завернул во двор... Объект вышел... Все, на месте!
   -  Держите  под  контролем.  Пока  не  трогайте.  Скоро   мы   будем,   -
проинструктировал я.
   Мы попали в небольшой затор, но вскоре добрались до места.  Вот  и  улица
Сахарова - из кирпичных девятиэтажных домов. Вот нужный дворик. Я  остановил
машину и велел:
   - Вылазь, Арнольд, дальше пешком.
   Мы вошли в просторный двор. Справа  его  замыкал  бетонный  забор  школы.
Слева стояла котельная. Здесь и работал в поте лица Родион, двоюродный  брат
Пистона.
   Вокруг котельной были разбросаны бутылки и мусор  Арнольд  поскользнулся,
чертыхнулся.
   - Вот машина Пистона, - сказал  я,  кивая  на  пристроившийся  неподалеку
автомобиль.
   Мы остановились у жестяной двери котельной. К нам подошли Асеев и Князь.
   - Пистон зашел туда? - спросил я.
   - Ага, - кивнул Князь.
   Я вынул пистолет, передернул затвор и спрятал его обратно  в  подмышечную
кобуру. И приказал:
   - За мной. Идем на вы.
   Внутри стояла пыльная жара.  Котельная  как  котельная  -  трубы,  пустые
бутылки, раскладушка с дремлющим алкашом. Еще один тщедушный алкаш сидел  на
стуле и о чем-то думал. Это был Родион.
   - Чего? - недружелюбно осведомился он. Я сдернул его со стула, прошипел:
   - Тихо. Милиция. Убью...
   - А...
   Он не договорил, получил под дых -  легонько,  но  достаточно,  чтобы  не
поднимать шума. Арнольд поставил его мордой к стенке.
   - Где? - негромко спросил я.
   - Кто? - переведя  дыхание,  выдавил  Родион.  И  заработал  от  Арнольда
кулаком по хребту.
   - Братан твой!
   - У, бля, - заныл Родион. - Внизу.
   - Стой тихо...
   Мы ринулись дальше. На металлической, измазанной машинным маслом лестнице
мы спустились вниз. Те же трубы,  та  же  теснота.  Тусклая  лампа  освещала
небольшое помещение.
   Пистон сидел на ящике,