лько  зрение  продолжало
функционировать. Перед  глазами возникло  молодое лицо  в стальной каске,  в
бронежилете,  под  которым  виднелись  полосы тельняшки.  Десантура... Ясно,
приняли за  бандитов и шмальнули, недолго думая.  Губы  парня шевелились, но
слов Семенов не слышал.
     Мысли путались, перескакивая  с одного на другое. Обидно. Поедут дальше
-- сработает его последний "подарок". Язык не слушается. Темнеет.
     Главное, они успели выбраться из зиндана. Это главное.
     Нормально все.



 Текст взят с личной страницы  Константина "MG42" Попова, c его разрешения.

 * MG42. ЛУЧШИЕ *

Константин "MG42" Попов. Лучшие


     © Copyright Константин "MG42" Попов, 1999
     Email: mg42@mail.ru
     Home page: http://mg42.da.ru



                      "Данный текст не является мемуарами, документальной
                      повестью и т.д. Часть событий, фактов и персонажей,
                      встречающихся в тексте - вымышленные."





                  (быль в трех частях, с длинным эпиграфом и коротким эпилогом)


                                          Горные вершины
                                          Спят во тьме ночной;
                                          Тихие долины
                                          Полны свежей мглой;
                                          Не пылит дорога,
                                          Не дрожат листы...
                                          Подожди немного,
                                          Отдохнешь и ты.
                                               М.Ю.Лермонтов
                                               ("Из Гете")

1.

     -- А  очини-ка  нам, Мугинштейн, с божьей помощью кассу...  --  прервал
затянувшееся молчание негромкий проникновенный голос и после короткой  паузы
задумчиво добавил, -- ... слышь, Гестапыч, тушеночки подгони, а...
     Хайнц  Виккерт,  носивший  в  этой  теплой компании  почетное  погоняло
"Гестапо" сделал движение в сторону говорившего -- но движение лишь глазами.
Меж тем казалось, что  вся его внушительная, затянутая в камуфляж для ночных
операций  фигура  слушала,  ожидая продолжения.  Всей  фигурой слушал Хайнц,
кроме разве  что ушей  --  немудрено,  ибо по-русски он  ни  хрена не рубил.
Любителя же тушенки сей факт, похоже, нимало не волновал:
     -- Банку давай  сюда,  говорю! -- Тот же  голос, нарушивший на этот раз
очарование  невыразимо  черной,  пусть  и  зимней, но  все  же  южной  ночи,
усугублявшееся  отблесками небольшого костерка -- а небольшие костерки, будь
вам известно, всегда что-нибудь да усугубляют -- этот голос уже утратил свою
проникновенность, обретя временами свойственные его хозяину тембры  человека
маловысокообразованного, но точно знающего свои сиюминутные пожелания.
     Нетерпеливое  движение   в  сторону  микрофонившего   тушенку   Гестапо
обозначилось в складках такого  же  черного комбеза, мешковато  сидевшего на
чуть  ссутуленной,  худощавой  фигуре  очкарика  с  интеллигентным,  вопреки
впечатлению от его последнего высказывания, лицом. Конечно же, Рептилии, как
звали  здесь парня в очках,  были ведомы  лингвистические  познания Гестапо,
точнее  полное их отсутствие, да и сам он вполне мог озвучить свое пожелание
на родном для Хайнца немецком, но...
     ...после сегодняшних полутора часов  скачек по  пересеченной  местности
наперегонки  с  парой  вражьих   минометчиков,   вообразивших  себя  крутыми
снайперами,  скачек  с  двадцатью  кило тротила  за  спиной  и  единственной
колотящейся в башке навязчивой мыслью: "Ну, пиздец..."
     ...после вчерашних занятий и сорванного интернациональным матом голоса,
коим  он пытался  перекрыть теперь уже непрерывную канонаду, прививая  своим
чучмекам  кое-какие понятия  о  непереходящих ценностях, то бишь  о  технике
безопасности при работе с прыгающей противопехотной миной ОЗМ-2...
     ...после    возвращения   четвертого   дня   из   коротенького   рейда,
растянувшегося   на  полторы  недели,  где  они  трижды  крутили  мазурку  с
озверевшими  от их хулиганств отборными  зондеркомандами  и  потеряли  почти
полгруппы...
     ...после всего этого и  многого  другого насчет  цицеронить  по-немецки
ломало его конкретно. А тушенки -- страсть как хотелось.
     Гестапо  же,  с невыносимой, с просто-таки гестаповской неторопливостью
протянул  руку в костер,  где лежало  пять -- на одну больше,  чем сидело  у
костра  народу -- разогревавшихся банок,  не обращая внимания на  жар поднял
одну из них за отогнутую крышку и  протянул Рептилии заветный харч длиннющей
лапищей,  не утрудившись  подняться  в рост.  Рептилия, выпрямившийся,  дабы
взять вожделенную тушенку, оказался чуть-чуть повыше сидевшего  на корточках
Хайнца.  Здоров был Гестапо, вот что... А временами Гестапо  бывал и  весьма
понятлив...
     -- Bitte... -- ...хоть и немногословен.
     -- И  тебе не болеть... -- Благостно  ответствовал Рептил, занося ложку
над  зажатой  промеж  колен   жестянкой.   Остальные  черные   фигуры   тоже
зашевелились, добывая из огня разогревшийся фураж.
     -- Скользкий  ты  тип, Рептилия...  -- Традиционно  высказался  Руслан,
сидевший  рядом с  Хайнцем, напротив очкарика, когда в костре  осталась лишь
одна  банка. -- Не мог сам до  хавчика дотянуться? Умаял  вон Хайнца. Гляди,
обессилел совсем, тушенку мечет из последних...
     А  Рептилией  за  "просто  так"  не назовут,  Русланчик...  За  ум  мой
недюжинный, за  красу мою неземную, да еще  вот за скользкость. -- Столь  же
традиционно  парировал Рептилия, пытливо вглядываясь в  действительно редко,
раза  в три реже всех остальных машущего ложкой Гестапо. -- Ты вот мне лучше
напомни, -- напарник мой разлюбезный, кто из наших вчера в  наряд  по  кухне
напросился?
     Черные комбезы, молотившие тушенку, снова замерли, ожидая -- смеяться с
набитым ртом не  только  неудобно  и  некультурно,  но  и  попросту  опасно,
поскольку попавший  в дыхательное горло  кусок  вареной  коровы абсолютно не
интересуется, сколь качественно ты стреляешь из винтовки,  сколь ты грозен в
рукопашной  и вообще сколь ты крут... А когда в голосе  Рептилии  появлялась
такая вот задумчивость, это почему-то почти всегда предвещало взрыв хохота.
     Тем более -- если речь шла о Хайнце, единственным недостатком которого,
кроме  полного незнания, а  скорее  всего, непонятного,  но оттого  не менее
категорического нежелания знать русский язык, включая освоенный даже японцем
из  конкурирующей  разведгруппы  русский  мат  --  его  вторым  единственным
недостатком была страсть к изыскам славянского самогоноварения.
     На   лице  его,  обладавшем  удивительно   тонкими,  аристократическими
чертами, контрастировавшими  с комплекцией медведя,  всякий раз после глотка
местной дряни, именуемой почему-то "сливовицей", хотя гнали ее из всего, что
в принципе могло забродить, но только не из слив, на этом лице после каждого
глотка   появлялось   выражение  такого   неземного   блаженства,  абсолютно
непостижимого  для окружавших  его  славян, что это никак не могло  остаться
незамеченным.
     Рептилия,  со  свойственной  ему   любознательностью,  пользуясь  своим
сносным  владением  немецким,  пару  раз  пытался   раскрутить  Гестапо   на
задушевный разговор о  вкусовых  прелестях этой редкостной гадости, но ответ
Хайнца всегда был столь  же одинаков,  сколь и краток: "Hat mir gefallen..."
-- "Она  мне понравилась". Плюнув  на истоки столь пылкой любви, Рептилия  с
тех пор не упускал случая пройтись по теме "Что русскому здорово -- то немцу
смерть,  и  наоборот" -- притом сам он пил мало, поскольку  человеческие (то
бишь славянские)  дозы алкоголя  его небольшой, хоть и двужильный,  организм
переносил с трудом. Так что сентенции Рептила на  сей счет воспринимались  с
уже привычным энтузиазмом  -- ибо  позволяли одновременно  хохотать как  над
шутником, так и над его "клиентом".
     А потому коллеги  уже предвкушали,  зная, что бессменный командующий по
кухне старый  одноногий Петко к своим невообразимым запасам сливовицы бегает
куда как резво -- особенно ежели кирять предстояло с Хайнцем. По эту сторону
Гестапо любили все, и Петко не был исключением.
     Впрочем,  на сей раз посмеяться не удалось.  Практически одновременно с
движением  левой  руки  Рептилии,  не  то  чтобы  совсем  уж  неуловимо,  но
достаточно быстро  сунувшего  в  темноту висевший до  того момента на  левом
бедре "вальтер", еще пара стволов  в руках Хайнца и Руслана уставились в том
же направлении. Четвертого присутствующего, до сих  пор  молчаливо рубавшего
тушенку поляка Зби, словно бы никогда тут и не было. Все, впрочем, знали  --
если в костерок  шваркнет граната, а они  почему-то не успеют -- разобраться
будет кому. А скорей всего -- так и не придется ей туда шваркнуть. Збигнев в
темноте  не  хуже кошки  видел, даже если только что  на  огонь  смотрел  --
особенности организма, что вы хотите.
     -- Обзовись  в темпе! -- озвучил Рептил проплывший над  языками пламени
большой знак вопроса. Будь дело не в центре расположения бригады,  вопрос бы
озвучили  по-другому  --  впрочем, и звука бы почти не было:  ПБСы  в рейдах
навинчивали все. Да и костра бы не было тоже. И тушенку бы  жрали холодную и
быстро. Если бы та была.
     -- Шеф. -- Немедленно отозвалась темнота и из нее материализовалась еще
одна черная фигура, озаботившись тем, чтобы в  круге света в первую  очередь
показались пустые  руки  --  без  гранат,  пистолетов  и  прочей  неприятной
атрибутики.
     -- Шеф. --  Подтвердил Рептил и  убрал  "вальтер"  обратно в кобуру. --
Садись, Заран, тушенка твоя почти сгорела.
     --  Шеф,  точно. --  Раздался  из-за  спины у фигуры еще  один голос  с
сильным  акцентом.  Зби,  выскользнув из  мрака,  уселся  на  свое  место  и
продолжил прием пищи.
     -- Послушай, сержант. -- Произнес Заран, доставая банку из огня. Акцент
его  не  был  столь  заметен, как у поляка.  --  Послушай,  сержант, а  что,
шмальнул бы?
     --  А  как  же, господин  поручик.  --  Оживился Рептил.  -- Непременно
шмальнул бы. Да всякий бы шмальнул -- больно  тихо ходишь, Шеф, а спецназ --
он и у тех имеется... Говорят.
     -- М-м... -- Неопределенно  среагировал  поручик,  уже вовсю уплетая из
банки. -- А если бы я по-русски не рубил? Вот как Гестапыч, к примеру?
     На  этот  раз  Рептил  неопределенно-философски  пожал  плечами,  "мол,
значит, судьба такая". Между тем, остальные, кроме продолжавшего неторопливо
жевать Збигнева,  отложили ложки и  уставились  в костер.  Повисло ожидание.
Минут  через  пять, когда со  жратвой покончил  и командир,  ожидание быстро
сгустилось и направилось к поручику.
     --  Ну, что, мужики... -- Промолвил тот, не глядя ни на кого.  -- Сдаем
Город.
     Секундную паузу прервал Руслан.
     --  Твою  ж  мать...  --  Сказал Руслан. Заглянул  зачем-то еще  раз  в
заведомо пустую банку  и  аккуратно положил ее  в костер. Руслан вообще  был
аккуратным парнем, что  особенно ощущалось,  когда кто-нибудь  по недомыслию
оказывался в перекрестье прицела его старого "ремингтона".
     --  Эвакуация  начнется  утром, сперва на корабли погрузят штатских,  к
вечеру должны закончить. -- Продолжил поручик. -- Затем -- очередь "тигров".
Мы  выходим сегодня ночью,  как и  планировалось. Мероприятие  на объекте --
завтра вечером.
     Рептилия сперва ничего не произнес, только сплюнул на злобно зашипевшие
в ответ угли. Затем положил руку на плечо Гестапо, бесстрастно смотревшему в
огонь, хотя  ладонь Рептила  явственно  ощутила,  как  тот напряжен,  ожидая
перевода.
     --  Kein  slivoviza  heute,  Mensch.  Wir  geben  die  Stadt ab, morgen
ewakuiren. -- Сказал Рептил Хайнцу.  --  Сегодня без сливовицы,  старик.  Мы
сдаем Город, завтра эвакуируемся.
     Гестапо покачал головой, внимательно посмотрел на Рептила и вздохнул --
непонятно, то  ли по поводу сливовицы, то ли при мысли об эвакуации. Вообще,
сложно  было сказать, о чем  думает этот человек. Впрочем, мысли  твои здесь
никого  особо не  волновали, лишь  бы  работал  хорошо да другим  проблем не
создавал. А так -- думай себе.
     -- Евакуация,  пся  крев. -- Проснулся, наконец, Збигнев. -- В домину с
ботами таку евакуацию.
     -- Эт точно. -- Имитируя интонации красноармейца Сухова,  поддержал его
Рептил. -- Именно в гробу и именно в тапочках. Когда выходим-то, Заран?
     -- В три -- инструктаж. В четыре -- по  коням. -- Ответил поручик и тут
же  добавил, не  давая Рептилу снова открыть рот. -- Я сказал -- "в три",  и
никаких "прям щас". Все  равно  еще тротил получать, у орлов  твоих подгонку
проверять...
     -- Да чо его получать -- вон у меня в палатке двадцать кило парится. Он
хоть и учебный -- а жахает совсем как настоящий. Зря я его, что-ли, на своем
горбу  пер?  --  Все-таки попробовал возражать  Рептил,  однако  под тяжелым
взглядом  поручика,  хмыкнув, пожал плечами и умолк, не став добавлять,  что
чучмеков своих он  ради  лишнего часа сна  "прям щас" в  амуницию  запакует,
подгонку проверит да так спать и уложит.
     --  Вообще,  Рептилия, говоришь много.  Отдохни.  Командиру  солидность
приличествует.  --  Поддержал  поручика Руслан,  настроение  которого  после
сообщения о сдаче Города резко испортилось.
     --  А я, Русланчик, здесь -- не командир. Я здесь, как и ты -- "замок".
А командир у нас -- вот он. --  Огрызнулся в ответ Рептил, показывая глазами
на  наблюдавшего за  диалогом  Зарана. --  Кем  мне  тут  командовать?  Зби?
Хайнцем?  Они и без  меня как-нибудь  справятся. Это  для  чучмеков своих  я
командир, а тут... А то, что генералы решили  сдать Город, за который мы три
с лихуем месяца жопы рвем -- так я тут ни при чем, извини, напарник.
     -- Хватит. -- Устало махнул рукой поручик, поморщившись, когда Рептилия
назвал его  рядовых соотечественников "чучмеками". Он всегда морщился, но не
возражал  --  потому  как  правда.  --  Скоро  выходить, а  вы  тут  корриду
устраиваете. Руслан, твои все в форме?
     -- Всегда. -- Руслан подтверждающе кивнул и мельком глянул на Рептилию,
сдержав улыбку. Улыбка была здесь совершенно ни к чему.
     Некомплект  в  огневой подгруппе, которой командовал Руслан, всегда был
меньше,  чем у диверсантов Рептилии --  и  не  потому, что Рептил был плохим
командиром или  инструктором.  Во  время  последнего мероприятия  он потерял
троих.  Руслан,  потери  которого  тоже были  велики,  уже  успел  набрать в
подгруппу новых стрелков -- стрелять  здесь так или иначе умели теперь  все,
Рептилу же пришлось комплектоваться  недообученными. Что поделать, подрывное
дело -- наука сложная, а времени на обучение не хватает катастрофически.
     -- У тебя, Рептилия? -- Заран выжидательно смотрел на очкарика.
     Рептил немного  помолчал,  глядя в  костер,  потом  произнес,  уже  без
прежнего задора:
     -- Двое --  в полном порядке. Трое не успели пройти курс безоболоченных
фугасов, да и с "лягушками" у них пока так себе... Для  них тротил и  волок,
думал недельку погонять. Будут пока на подхвате.
     -- Ну, а остальные? -- В голосе поручика послышался намек на улыбку.
     -- Издеваешься, Шеф? Мы с Хайнцем -- как обычно, в тонусе.
     --  Ладно.  Времени  еще навалом... --  Подвел итог  поручик, а  Руслан
продолжил:
     -- А потому -- самое время давануть на массу.
     -- Пойду проверю чучмеков. --  Ни к кому не обращаясь произнес Рептил и
первым  поднялся, потягиваясь. Достал из "лифчика" взрывпакет и, подбрасывая
его на ладони, исчез в темноте. Остальные расходиться не спешили -- проверка
боевого  охранения была любимым развлечением Рептила и иногда превращалась в
бесплатный аттракцион для всех остальных.
     Через  пару  минут  в  сотне  метров  от  костра  жахнуло,  послышалась
негромкая  возня,  затем  все  стихло.  Еще  минуты  через  три  на  том  же
расстоянии, но существенно левее, раздался громкий окрик, и снова -- тишина.
Спустя  некоторое  время  Рептил  вновь  нарисовался  у  начавшего  затихать
костерка, тихонько  насвистывая под нос какую-то  мелодию. Свистел он всегда
что-нибудь из "битлов", поэтому его опознали и за стволы никто хвататься  не
стал.
     -- Твои "чучмеки" так орут? -- Спросил Руслан.
     -- Ага. -- Беззаботно ответствовал Рептил. -- А твои -- спят. Но больше
не будут. Радован и Микоев.  Прочти им с утреца лекцию о бдительности  да об
"Уставе караульной службы" вместо  физзарядки. Спарринг устраивать  не надо,
они уже свое получили, а вот отжаться раз цать им не помешает.  Для тонуса и
укрепления памяти.
     Руслан сокрушенно кивнул. А что  тут скажешь, когда подчиненные спят на
посту.
     --  Schlafen, Mensch? Спать, старик? -- Хлопнув по плечу Хайнца, Рептил
прикурил от вынутой из костра веточки  и  двинул к  жилищу своей  подгруппы.
Хайнц легко  поднялся и направился вслед, скрыв  Рептила огромной фигурой от
взглядов начавших расходиться коллег. Впрочем, никто на них и  не смотрел. А
чего глядеть-то?

2.

     Город  держался  немногим   больше  трех  месяцев.  Совсем  недолго,  в
общем-то. Скажем, Севастополь --  что в прошлом,  что в нынешнем столетии --
супостат пытался взять гораздо дольше. Да мало ли примеров.
     Правда, тогда  еще  у  супостата на  вооружении не  состояли штурмовики
"Грач", танки "Т-72", вертолеты огневой  поддержки, боевые машины пехоты, не
было  установок  залпового  огня  "Ураган",  да  и о  тривиальных  автоматах
Калашникова в те времена даже мечтать никто  не смел. Много чего интересного
тогда и в помине не было.
     В общем,  не стоит даже обсуждать этот вопрос. Во всяком случае -- не в
присутствии   парней   из   Пятой   бригады   полиции   и  Второй  армейской
механизированной. Не в их присутствии. А то и схлопотать -- запросто. Потому
как именно они, полторы  тысячи "пум"  и "тигров"  держали Город.  Каждый --
по-своему,  кто  на  что  учился. Армейские "тигры"  --  в окопах  и танках,
полицейские "пумы" -- уж совсем по-разному.
     Ну,  в  общем-то,  все предполагали,  что  когда-нибудь  Город придется
отдать.  И  хотя  даже думать об этом  не  хотелось,  в штабах  бригад  были
соответствующие конверты,  где расписывался  порядок  сдачи.  Организованное
отступление тем, собственно, и отличается от панического бегства, что оно --
организованное, заранее подготовленное и спланированное.
     И  схема действий на такой случай в  общих чертах всем заинтересованным
лицам,  включая младший командный состав, была примерно известна.  В  первую
очередь водным  путем  эвакуируются  гражданские.  "Тигры"  и "пумы"  держат
подступы.  Затем  начинают   грузиться  на   суда   "тигры"  со  всей  своей
бронетехникой  -- как  наиболее боеспособные части, которые надо сохранить в
первую  очередь.  Часть  "пум" в  это время  работают,  что называется,  "за
двоих",  с  минимумом артиллерии  продолжая  оборонять  город.  Четыре  роты
неполного  состава   со  стрелковым  оружием   против  как  минимум  дивизии
противника. Нет,  особенности  местности, позиционные преимущества "пум"  --
это, конечно, да. Но -- пятьсот человек против пяти тысяч, а? И прожить-то в
таком  режиме надо всего сутки, а то  и меньше, пока "тигры" грузятся, а там
уж с последним транспортом -- на Большую землю...
     А вот 2-я рота  "пум" "эвакуировалась" по-своему. Поделенная  на десять
групп, она должна была выйти  в тылы  противника и вдоль  всей  линии фронта
одновременно   устроить   массовое  безобразие   со  стрельбой,  взрывами  и
фейерверками, чтобы  хоть  немного  облегчить  задачу  оставшимся  в  Городе
коллегам. Затем, кто как умеет --  прорываться к своим.  Да там  и топать-то
было километров двести, не больше -- если по прямой. Если  по  прямой.  Хотя
кто ж в тылах по прямой-то ходит, странный вы человек. Такая вот "евакуация,
пся крев". Недаром Збигнев ругался.
     2-я рота Пятой  бригады отличалась  не  только  тем,  что  основной  ее
работой были  специальные  операции  в  прифронтовой полосе