шки застыли как маленькие статуи, прижавшись к родителям, словно искали
убежища в их объятиях.
     - Ничего уже нельзя сделать? - послышался сзади мужской голос.
     Тим обернулся. За его спиной стоял полицейский. Из-под плаща виднелась его
пижама в красно-белую полоску. Он обращался к Тарбутту, который в ответ только
помотал головой.
     - Его уже давно смыло. Вся лодка залита водой.
     Полицейский сглотнул. И Тим понял, как сильно он побледнел, потому что шрам
на щеке казался темнее, чем прежде.
     - Не думал, что он такой глупец, - сказал полицейский. - Выйти в море в
такую погоду...
     - Все, она треснула! - крикнул кто-то, и стоявшие, словно по команде,
подались вперед. Будто волна прошла по толпе.
     Громадный пенистый вал накрыл остатки лодки, которая по сравнению с ним
казалась ореховой скорлупкой.
     И только после этого Тим увидел Бьянку. Она тоже стояла на берегу, чуть в
стороне от группы рыбаков. И в тот момент, когда он заметил девочку, она
бросилась вперед. Тим спрыгнул с утеса и полетел как стрела, выпущенная из лука,
забыв про боль в лодыжке. Он звал ее по имени. Он кричал так, что легким стало
больно. Но Бьянка не обернулась.
     Глаза всех стоявших на берегу были устремлены на утонувшее суденышко. И
никто, кроме Тима, не видел Бьянку. Она успела зайти в воду довольно глубоко,
прежде чем Тим добрался до ближайшего рыбака и дернул его за рукав.
     - Она утонет! - крикнул он. - Она же тонет!..
     Мужчина недоуменно повернул голову в ту сторону, куда указывал Тим, и из
его горла вырвался крик. Мощная волна обрушилась на девочку. В первый момент она
полностью исчезла из виду. Но потом волна откатилась назад. Ее не унесло в море.
Она осталась на камне, хватаясь за него. Бледное лицо было обращено к толпе.
Рыбак оттолкнул Тима и бросился к девочке. Он уже почти добрался до скал, когда
навстречу ему уже понесся очередной вал.
     - Веревку! Бросайте веревку! - крикнул кто-то.
     Одна из женщин закричала тонким, пронзительным голосом, похожим на свисток
паровоза. Следующая волна накрыла скалу, за которую держалась девочка, и она
скрылась из глаз.
     Тим почувствовал приступ дурноты. На берегу началось столпотворение. Кто-то
бежал, кто-то голосил. Плотные фигуры выросли перед ним, и он не мог видеть, что
происходило в море. Кто-то толкнул его, пробегая мимо. Он упал на песок и
остался лежать. В рот ему забился песок. А в голове билась одна страшная мысль:
"Это моя вина!" Если бы он ничего не сказал полицейскому, если бы он не начал
допрашивать Бьянку вечером, ничего этого не было бы.
     Кто-то наклонился к нему и помог подняться. Это был полицейский. И вдруг
что-то словно взорвалось в голове Тима. Ослепнув от гнева, он ударил
полицейского головой в живот и закричал:
     - Уходи! Уходи! Ненавижу тебя!..
     - Успокойся, старина! - сказал полицейский. - Все в порядке... все в
порядке...
     Он взял Тима за плечи, резко развернул его лицом к заливу, так что он
теперь мог видеть, как рыбак выходит из воды, прижимая девочку к себе. Несколько
человек бросились ему на помощь и помогли выбраться. Он положил девочку на
берегу.
     Мокрые волнистые, словно водоросли, пряди, разметались по песку. Она лежала
лицом вниз. Тарбутт склонился над ней. Тим рванулся в ту сторону, но полицейский
взял его за руку и потянул назад. Снова вокруг Бьянки столпились люди, и Тим
ничего не мог разглядеть. Полицейский продолжал крепко держать мальчика за руку,
как это было только в глубоком детстве. Порыв гнева, охвативший Тима вначале,
сошел на нет, когда ему показалось, что самое страшное осталось позади. Но
теперь он почувствовал, как на него нашла волна отчаяния. Она умерла! И это его
вина. Он был уверен, что Бьянка утонула и уже ничто не поможет ей, когда
раздался женский возглас: девочка начала дышать!
     Толпа задвигалась и зашумела, все оживились, услышав добрую весть. Кто-то
передал одеяло. Бьянку подняли и завернули в него, как в кокон. Только голова ее
покоилась на плече Тарбутта.
     - Не плачь, - сказал полицейский. - Она пришла в себя.
     Жители Скуапорта начали расходиться по домам. Лица их при утреннем свете
были печальны и сосредоточенны. Одну жизнь спасти удалось, другую нет. И думая о
Смите, каждый вспоминал о своих потерях: отцах, мужьях, братьях, сыновьях. В
Скуа можно было по пальцам пересчитать семьи, где никто не утонул в море.
     И только дети успели отойти от потрясения, которое все еще переживали
взрослые. Совсем недавно они испуганно хватались за родителей. А теперь, когда
самое страшное было позади, ребятишки начали собираться кучками, шептаться и
хихикать. Никто не обращал на них внимания, никто не одергивал их. И когда все
приблизились к городу, голоса их стали слышнее.
     - Ну конечно она ведьма, - громко заявил толстый мальчик лет семи от роду.
- И я совсем не испугался, хотя...
     - Напрасно, Вилли. Вот она возьмет и обратит тебя в жабу...
     - Или в ворону. Большую, черную, неуклюжую ворону...
     Маленький мальчик покраснел:
     - А вот и не сможет. Алистер Кемпбелл кинул в нее камень, и она не обратила
его ни в кого.
     Его голосок отчетливо прозвучал в утренней тишине. Несколько женщин
повернулись в сторону детей. Одна из них вдруг покраснела от возмущения и внятно
проговорила:
     - С этим пора кончать! - она взяла свою дочку и отвесила ей звонкую
оплеуху. На какой-то миг девочка застыла в полном недоумении. А потом открыла
рот и пронзительно завопила, как чайка.
     - И так должна поступить всякая мать, - проговорила женщина, оглядываясь
вокруг себя.
     Остальные женщины переглянулись. Никто из них на самом деле не верил, что
девочка из "Луинпула" - ведьма. Но они позволяли своим детям болтать всякие
глупости про нее, и ни одной не пришло в голову вовремя одернуть их. То ли
потому, что не придавали этому значения, то ли считали все заведомой ерундой, на
которую и не стоило обращать внимания. Теперь всем им стало стыдно. И не успели
дети глазом моргнуть, как каждый из них получил либо шлепок, либо подзатыльник.
Их наказывали не сильно, быть может, потому, что матери осознавали - вина лежит
не только на детях, но и на них самих, но в то же время достаточно весомо, чтобы
ребятня надолго запомнила, с чем связано наказание.
     Хныкающие голоса рассеялись по улицам и затихли внутри домов, стены которых
окрасились розовым утренним светом. И Тарбутт, направившийся к отелю со своей
ношей, не без сарказма, усмехался.
     Бьянку уложили в постель. Миссис Тарбутт, которая уже успела
приготовить бутылки с горячей водой и вскипятить молоко, спустилась чуть
позже и сказала, что крошка успела заснуть и что мистеру Тарбутту надо
поехать в "Луинпул", чтобы успокоить Энни Макларен. Тим и полицейский в
полном молчании допили остатки горячего молока с сахаром и бренди.
     Потом полицейский прочистил горло:
     - Не надо укорять себя, Тим, - проговорил он.
     Мальчик поставил пустую чашку на стол.
     Полицейский продолжил:
     - Ты старался сделать как лучше. Первым увидел ракету и поднял тревогу.
Никто не мог ему помочь.
     Мальчик упорно продолжал хранить молчание. Но, сидя за столом и глядя
перед собой, он вспомнил, о чем думал до того, как увидел, что из лодки
взлетела первая ракета. Какой-то момент он боролся с собой. Ему больше
ничего не хотелось обсуждать с полицейским, но и не поделиться тем, до чего
он додумался, рассортировывая недостающие кусочки, тоже было просто
невозможно...
     И в конце концов он сердито пробормотал:
     - Мне кажется, я догадался, где мистер Смит прятал краденое. В пещере.
     Полицейский улыбнулся. Тим покраснел от возмущения:
     - Это не просто догадка. Он терпеть не мог лобстеров.
     Брови полицейского вопросительно вскинулись.
     Мальчик продолжил:
     - Зачем он ловил лобстеров? Это не так увлекательно, как ловить форель
или лососей. Значит, на то должны были быть какие-то причины. Мне кажется,
чтобы добираться до пещеры, когда ему вздумается. И поскольку мистер Смит
делал вид, что ловит лобстеров, никто не обращал на его поездки внимания.
     Полицейский потер подбородок ладонью.
     - Это очень важная деталь. Хотя мы ничего не сможем доказать. Что,
собственно, не имеет значения. - Он улыбался, и глаза его смотрели на Тима с
дружелюбным удивлением и даже легким восхищением. - Знаешь, если ты
захочешь, то сможешь стать сыщиком. Когда-нибудь. Из тебя получится хороший
детектив.
     Хотя Тим всегда мечтал услышать нечто подобное, на этот раз похвала не
доставила ему особенной радости.
     И он ответил довольно сдержанным тоном:
     - Скорее всего, я пойду по стопам папы. Ботаники намного реже обижают
людей.

 Иголка в стоге сена
     Когда мать настояла на том, чтобы Тим лег в постель, он был уверен, что
ни за что не заснет. Но проспал весь день, открыл глаза только к вечеру и
был настолько вялым, что сил хватило лишь на то, чтобы выпить полчашки
молока и проглотить кусочек бисквита, после чего его снова потянуло ко сну.
Миссис Хоггарт выключила свет.
     В следующий раз - уже окончательно - он проснулся только на следующий
день перед обедом. Полицейский уже уехал. А отец, наняв моторную лодку,
приехал к ним.
     Мистера Хоггарта выписали из больницы. Бледность еще осталась, но в
общем он чувствовал себя хорошо. Отец был чрезвычайно внимателен к сыну и ни
разу не обмолвился о том, какое у мальчика пылкое воображение. Напротив,
попросил Тима подробно рассказать обо всем, что случилось. И даже сам
высказал предположение по поводу того, где мог укрывать краденые сокровища
мистер Смит.
     - Уверен, что он передал их мистеру Кемпбеллу. Но его пока не удалось
найти. И драгоценности тоже.
     - Потому что их нет и не может быть? Вот что ты думаешь на самом деле,
- сказал Тим скорее нейтрально, чем грубо. Он говорил об этом так, словно
утратил ко всему интерес, помолчал, откинулся на подушки и посмотрел в окно.
     - Обломки лодки удалось найти?
     Отец замялся, но потом начал рассказывать о том, как организовали
спасательную группу. Лодку пытаются отыскать, но пока из этого ничего не
вышло. Лицо Тима оставалось спокойным. Мистер Хоггарт прочистил горло, а
потом добавил, что и тело мистера Смита тоже пока не найдено.
     - И если драгоценности были при нем, то они тоже похоронены на дне
моря. Как и бриллиант Бьянки, - добавил мистер Хоггарт, - у нее его не
оказалось.
     Слова "если он только был у нее" вертелись у него на кончике языка, но
он не произнес их вслух:
     - Наверное, его смыло волной.
     Мистер Хоггарт замолчал, думая уже не о бриллианте, а о маленькой
девочке. Когда он приехал, Бьянки уже не было в отеле. Но о ней ему
рассказала миссис Хоггарт. Девочка не произнесла ни слова. Она не выпускала
руку Энни Макларен и молча смотрела на нее. И старая женщина попросила
мистера Тарбутта отвезти их в "Луинпул".
     - А разве они могут жить там? - спросил вдруг Тим. - Я имею в виду, -
он с трудом заставил себя договорить до конца. - Это ведь был дом Смита?
     Мистер Хоггарт пальцем поправил очки на носу и с беспокойством
посмотрел на сына. Он старался говорить о кораблекрушении будничным тоном,
как о некоем свершившемся факте, потому что это было лучше, чем делать вид,
будто ничего не случилось. Теперь он подумал, а правильный ли он выбрал тон?
Тима нельзя обвинить в том, что мистер Смит утонул. Такую напраслину мог
возвести на себя только чрезвычайно ранимый человек. Разве его сын
принадлежит к ранимым людям? Не считая его таковым, мистер Хоггарт очень
часто был невнимательным и нечутким. Ему стало не по себе при мысли об этом.
Он хотел поговорить с сыном о Смите, но не знал, с чего начать. Поэтому,
широко улыбнувшись, заговорил неестественно бодрым тоном совсем о другом:
     - Я думаю, что нам надо устроить завтра пикник. Дженни мечтает снова
побывать в пещере, продемонстрировать нам то место, где она показала себя
такой героиней. У нас есть еще один день до прихода парохода, и мистер
Тарбутт пообещал отвезти нас туда на лодке. Как тебе эта идея? Нравится?
     - Нравится, - Тим говорил с таким видом, словно речь шла о том, чтобы
посетить исторический музей. А после короткой паузы добавил: - Не старайся
меня развеселить. Я знаю, что не виноват в смерти мистера Смита. Как ты
обычно говоришь, разумом - я понимаю, только в глубине души... - он
помолчал. - Но я хотел спросить у тебя совсем о другом. Если он погиб, где
будет жить Бьянка?
     - Мистер Смит оставил завещание, - сказала Энни. Она сидела на кухне, а
Бьянка лежала на скамье напротив нее. - Полицейский нашел его вчера, когда
обыскивал комнаты, перевернув все вверх дном. Так что дом принадлежит тебе,
моя дорогая.
     Бьянка даже не шевельнулась. Она смотрела на огонь с безучастным видом.
     Энни вздохнула:
     - Во всяком случае у нас есть крыша над головой, хотя она кое-где
прохудилась. Я буду получать пенсию. И кое-что мне удалось накопить. Так что
нам хватит на жизнь.
     В комнате наступила тишина, которую нарушало только потрескивание дров
в камине и тиканье часов на стене.
     - Я разговаривала с миссис Хоггарт, - продолжила Энни. - Очень хорошая
и очень образованная женщина. Она сказала, что тебя надо отправить в школу.
Сначала ты будешь ходить в школу здесь, а потом поедешь в Труль. Ты
довольна?
     В глазах девочки промелькнула какая-то искорка, но тут же погасла. Энни
посмотрела на Бьянку, и сердце ее защемило от жалости к ней.
     - Тебе прислали массу всяких вещей. Мистер Дункан привез нам чудесного
цыпленка, масло и фунт чая. А мальчик Финдландов - он приходил сегодня утром
- принес шоколадку.
     Многие незаметно оставляли свои дары у задней двери. Другие послали их
с Дунканом, когда тот отправился на своем фургоне в "Луинпул".
     Бьянка не выказала интереса ни к чему. И не проглотила ни кусочка.
Казалось, ей вообще ничего не хочется, кроме одного: чтобы Энни оставалась
рядом. Старая женщина просидела всю ночь и даже спала в кресле, пока Бьянка
стонала и металась. Энни устала и измучилась из-за того, что девочка ни на
что не отзывалась. И по ее мягким морщинистым щекам вдруг покатились слезы.
     Какое-то время Бьянка продолжала лежать неподвижно, глядя в сторону, и
хмурилась. Словно хотела убедить себя в том, что не делает ничего плохого.
Потом коротко вздохнула, соскользнула с постели, подошла к старушке и обняла
ее. Вернее, обнять ее она бы все равно не смогла: Энни была для этого
слишком полной - просто прильнула и прошептала ей на ухо:
     - Хочешь, я вскипячу тебе чай и поджарю хлеб на огне?
     Миссис Хоггарт и Джейн приехали в тот момент, когда Бьянка поставила
чашки на поднос. Энни принялась развязывать узел на фартуке, а Бьянка пошла
к двери. Она сделала это, подчинившись требованию Энни, и сейчас стояла
совершенно неподвижно, глядя в землю.
     Миссис Хоггарт спросила, как себя чувствует Бьянка, и затем добавила,
что они с Дженни приехали для того, чтобы пригласить ее отправиться вместе с
ними в пещеру. Согласна ли она? Бьянка молчала. И миссис Хоггарт продолжила
бодрым голосом, что если она согласна, то они постараются придумать что-нибудь
особенное...
     Бьянка шаркнула ногой и поморщилась. Ради Энни она готова была сделать
над собой усилие и приготовить чай, но все еще чувствовала себя так
скованно, будто вместо сердца ей в грудь вложили кусок льда. Ей было не по
себе от громкого бодрого голоса миссис Хоггарт, хотя девочка видела, сколько
той приходится прикладывать усилий, чтобы сохранять радостный вид. Но Бьянка
продолжала хмуриться и молчала. И тогда миссис Хоггарт вынуждена была
смириться:
     - Ну хорошо, тогда, быть может, мы встретимся в следующий раз? - Она
уже готова была ретироваться, но тут вмешалась Джейн.
     - Ты что, не собираешься пригласить нас войти? Это ужасно грубо -
держать гостей на крыльце!
     - Дженни, так нельзя говорить... - начала миссис Хоггарт и замолчала,
потому что Бьянка вдруг улыбнулась.
     Это была едва заметная улыбка, которая тронула лишь уголки ее губ и
почти тотчас исчезла. Тем не менее это уже было что-то похожее на радушное
приглашение.
     - Если хотите, вы можете зайти и выпить чашку чая.
     После этого все пошло на лад, вернее, выглядело так, будто все идет
наилучшим образом.
     Они пили чай и ели хлеб, который Энни поджарила на решетке, мазали его
маслом, привезенным мистером Дунканом, и разговаривали. Вернее, болтала одна
Джейн. Она съела столько тостов, сколько не ела ни разу в жизни, и говорила
больше всех. Девочка подробно описала Энни, как они остались в пещере и
непременно погибли бы там, если бы она не проявила свои способности и не
вывела всех наружу.
     - Мне пришлось собрать все свои силы, - с гордостью заявила Джейн,
закончив рассказ во второй раз. - И если бы не я, то от нас сейчас остались
бы одни скелеты. Там бы валялись только наши косточки. Так что я совершила
самый настоящий геройский поступок, правда, Бьянка?!
     Услышав обращенный к ней вопрос, Бьянка съежилась. Она не произнесла ни
слова с того момента, как пригласила гостей в дом, осознала миссис Хоггарт,
и сидела, не шевельнувшись, на маленьком стульчике возле кресла Энни. Метнув
в сторону миссис Хоггарт тревожный взгляд, девочка неуверенно выдавила из
себя:
     - Это была магия, Энни. Я видела, как она настраивалась. И у нее
получилось. У нее тоже есть Другое Видение.
     - Но мой дар не настолько сильный, как у тебя, - кивнула Джейн. - Тим
уверял, что Другого Видения нет, и поэтому я спросила об этом у папы. И тот
ответил, что в том или ином виде оно существует. Правда, папа признался, что
сам не верит в колдовство, тем не менее, на его взгляд, есть люди,
наделенные особенными способностями, какими не владеют другие. Что, в общем,
и есть колдовство. И люди, слепые от рождения, как я, и такие девочки, как
ты, которые долгое время жили в одиночестве, тоже наделены редкими
способностями. Он согласился, что мы можем слышать и чувствовать то, чего не
замечают другие: ведь им бывает не до того, потому что они постоянно заняты -
игрой или какими-то другими делами. Папа сказал, что у таких людей, как мы
с Бьянкой, развиваются те дарования, о которых не подозревают остальные. Они
о них просто не знают... - Джейн проглотила последний кусочек тоста и
добавила, проявляя душевную щедрость: - Мне кажется, если бы ты постаралась
как следует, то тоже сумела бы вывести нас.
     На самом деле Джейн не верила в это. Но, заговорив о Бьянке, она смогла
снова вернуться к своей величайшей победе.
     - Вот почему мы собираемся поехать завтра в пещеру. Папа и мама должны
видеть, где мы были и как трудно оттуда было выбраться. Ты ведь
присоединишься к нам? Мы устроим грандиозный пикник...
     Бьянка с ужасом посмотрела на свою подругу (миссис Хоггарт подумала,
что у нее было такое выражение, будто Джейн позвала ее отправиться в пещеру
к людоеду) и резко покачала головой. Но потом, сообразив, что Джейн не видит
этого, ответила:
     - Нет, спасибо, - и покраснела от смущения.
     - Она очень застенчива, - объяснила Энни.- Не привыкла к тому, чтобы
вокруг было много людей.
     - Но она знает меня и Тима. Так что незнакомых людей будет не так
много. Всего пять человек. Мама с папой и мистер Тарбутт.
     - Для нее пять человек - огромная толпа, - мягко заметила Энни.
     Джейн нахмурилась:
     - Надо привыкать к большому количеству людей, если она собирается идти
в школу. Почему бы не начать вырабатывать эту привычку с завтрашнего дня?
     - Нам пора, дорогая, - сказала миссис Хоггарт, заметив, с каким
затравленным видом смотрит девочка и как вся покрылась пятнами от волнения.
- Может быть, Бьянка передумает за ночь и завтра присоединится к нам.
     Бьянка так и не переменила своего решения. Они прождали ее целый час
после условленного времени, но она не появилась.
     Мистер Тарбутт предложил съездить за девочкой на машине и привезти ее в
отель. Но миссис Хоггарт со