динок с каждым из них. 
Очень часто его тренировки заканчивались лишь к одиннадцати часам вечера, и 
совсем нередко усталость едва позволяла ему доползти до дому. Когда же Кано 
добирался домой, он продолжал заново переживать все свои бои во сне и пробивал 
ударами рук и ног дыры в бумажных стенах своей комнаты.
По мере того как Кано становился сильнее и рос в своем мастерстве, возрастала и 
его уверенность в себе. На демонстрации, проводимой в Тоцука-рю при Токийском 
университете, Кано стремительно выпрыгнул из толпы зрителей и присоединился к 
рандори, поразив при этом непосредственностью своей импровизации как зрителей, 
так и самих участников. С другой стороны, Капо обнаружил, что чрезмерная 
самоуверенность может быть опасной — в додзё Масамото он провел очередной бросок 
слишком небрежно и был буквально пригвожден к полу новичком. Столь явный сигнал 
тревоги показал Кано, что нельзя недооценивать противника.
В 1881 году, после смерти Масамото, Кано вновь остался без учителя. На этот раз 
он отправился учиться к Цунэтоси Ийкубо (1835—1889) из Кито-рю. Родословная 
Кито-рю уходит к середине семнадцатого века. Хотя ведутся споры о личности 
основателя этой школы, традиции Кито подверглись серьезному влиянию учений школы 
Ягю и мастера дзэн Такуана (1573—1645), что придало им больший философский 
оттенок, чем традициям прагматичной Тэнсин Синъё-рю. Во времена Кано Кито-рю 
сосредоточивалась, в первую очередь, на нагэ-вадза, техниках броска. Как стиль, 
так и содержание обучения в Кито-рю существенно отличались от принципов Тэнсин 
Синъё-рю, и Кано был очень рад познакомиться с новым подходом к дзю-дзюцу. Хотя 
Ийкубо было уже за пятьдесят, он продолжал вести занятия в течение целого дня и 
попрежнему превосходил своих молодых учеников в рандори. Вероятно, это был самый 
искусный мастер боевых искусств из всех, у кого Кано доводилось учиться (в своих 
воспоминаниях Кано говорит: «У Мастера Фукуды я научился тому, какой должна быть 
работа моей жизни; у Мастера Масамото я научился тонкой природе ката; у Мастера 
Ийкубо я освоил множество приемов и научился важности своевременности»).
Посвящая тренировкам все вечера, Кано не менее усердно погружался днем в книги, 
получая в Токийском университете отличные оценки. Одним из его преподавателей 
был профессор Эрнст Феноллоза (1853—1908) (в то время двадцать семь из тридцати 
пяти профессоров Токийского университета были людьми с Запада). Хотя он был 
приглашен в университет в качестве профессора западной философии, Феноллоза 
увлекся восточной культурой и неустанно поощрял изучение азиатских изящных 
искусств среди людей Запада и самих японцев. В ранний период Мэйдэи возникла 
опасность того, что японцы, в своей опрометчивой погоне за модернизацией и 
стремлении превзойти Запад, могут потерять свою собственную культуру; к примеру, 
в классах художественных школ кисти начали заменять перьевыми ручками. Феноллоза 
предостерегал от подобного бездумного заимствования западных обычаев и убеждал 
своих друзей и студентов (в том числе, и Кано) в том, что традиционные японские 
искусства представляют собой живые формы, достойные сохранения.
Еще одним из любимейших профессоров Кано был эксцентричный дзэн-буддист Тандзан 
Хара (1819—1931), преподававший индийскую философию. Хара искусно избегал 
ловушек религии — Кано разделял с ним такую позицию — и был увековечен в 
современной литературе по дзэн как герой следующей популярной притчи:
Два молодых монаха, Тандзан и Экидо, отправились в паломничество из одного 
монастыря в другой. Разыгралась буря, и эти двое подошли к перекрестку, который 
превратился к тому времени в бурный поток. Посреди него стояла красивая девушка. 
«Вам помочь?» — спросил Тандзан, и, когда девушка ответила: «Да», он подхватил 
ее на руки, перенес через затопленную дорогу и поставил на твердую землю по 
другую сторону от потока. Часа через два, когда два монаха продолжали свой путь, 
Экидо внезапно взорвался: «Как ты мог позволить себе такое? Ты ведь знаешь, что 
монахам-буддистам строго запрещено прикасаться к женщинам!» Тандзан ответил: 
«Что? Ты все еще несешь с собой ту девушку? Что до меня, то я давным-давно 
оставил ее там, на перекрестке».
Кано закончил Токийский университет в 1881 году, но остался там для дальнейшего 
обучения еще на год. В феврале 1882 года он перебрался в Эйсё-дзи, небольшой 
буддистский храм секты Дзёдо в районе Симо-тани города Токио. Там, в возрасте 
двадцати двух лет, он основал Кодокан, «Институт Изучения Пути».
Кано уже давно влюбился в дзю-дзюцу и верил, что его необходимо сохранить как 
культурную драгоценность Японии; однако он был убежден и в том, что дзю-дзюцу 
следует приспособить к современным условиям. Он чувствовал, что основополагающие 
принципы дзю-дзюцу следует систематизировать в форме Кодокан Дзю-до, дисциплины 
разума и тела, воспитывающей мудрость и добродетельную жизнь. Сравнивая 
дзю-дзюцу с Хи-наянои, «малой колесницей» с ограниченным размахом, он уподобил 
Кодокан Дзю-до Махаяне", «великой колеснице», охватывающей как личность, так и 
общество в целом. «Если труд человеческого существа не приводит к благу 
общества, — говорил Кано, — жизнь этого человека тщетна». Что же касается 
термина дзю-до, который означает «путь мягкости», то он существовал уже 
несколько столетий. Некоторые старые тексты, к примеру, определяют дзю-до как 
«путь, который следует течению вещей», что истолковывается в Кодокан Дзю-до Кано 
как «наиболее эффективное использование энергии».
Кано и горстка его учеников (в первый год официально зарегистрировалось девять 
человек) занимались первоначально в углу главного зала храма. Вскоре, однако, 
суровость тренировок начала сказы«Монашеское» направление буддизма. —Прим. 
персе. «Мирское» направление буддизма. — Прим. персе.
зданию, он использовал в качестве додзё. Поскольку большинству учеников было 
сложно посещать занятия в будни, додзё был открыт по воскресеньям, с семи утра 
до полудня и с трех часов пополудни до семи вечера. Как учителю, Кано необходимо 
было постоянно быть на месте, даже в леденящий холод (склад не отапливался) и 
даже если не показывался ни один ученик. Через несколько месяцев он переехал в 
Ками Нибан-тё в районе Кодзи-ма-ти и выстроил маленький додзё на свободном месте 
арендованной земли. Этот додзё работал ежедневно после обеда, с двух часов дня 
до одиннадцати-двенадцати часов ночи. Теперь Кано мог выходить и давать урок, 
как только кто-нибудь из учеников приходил на тренировку.
В течение первой половины 1883 года Ийкубо продолжал обучать Кано и попрежнему 
одерживал над ним верх. Наконец, однажды Кано уловил ключевой момент дзю-до: 
«Если партнер тянет, я толкаю; если он толкает, я тяну». С этого времени он смог 
соревноваться со своим учителем на равных. Кано приписывает этот прорыв не 
какому-либо мистическому переживанию (на которые часто ссылались мастера боевых 
искусств прошлого), но считает его результатом многих лет внимательных 
наблюдений и рационального подхода к этому искусству. Хотя осенью 1883 года 
Ийкубо даровал ему право преподавания в Кито-рю, Кано все еще было трудно 
привлекать учеников из-за его молодости и недостатка должного тренерского опыта.
В 1883 году у него формально зарегистрировались всего лишь восемь учеников, а на 
следующий год их было десять. В 1884 году Кано удалось выстроить додзё побольше 
(хотя его размеров все еще хватало только на двенадцать матов) и установить 
регулярные дни открытых соревнований. К этому времени постепенно сформировалась 
классификационная система — первоначально в ней было три начальных уровня (кю) и 
три уровня для мастеров (дан). Дзёдзиро Томита (1865—1937) и Сиро Сайго (1866— 
1922) стали первыми тренерами, удостоенными ранга сёдан. Примерно в то же время 
Кано ввел кан-гэйко, «тренировку при холодной погоде», — тридцатидневку особых 
зимних тренировок с четырех до семи часов утра.
В течение этого периода режим дня ученика, живущего в Кодокане, — большинство из 
таких учеников Кано обеспечивал из собственного кармана — был не менее суровым, 
чем жизнь монаха. Ученик, живший при школе, должен был подниматься в 4:45 утра и 
заниматься безукоризненной уборкой своей комнаты, служебных зданий и всей 
территории. День был четко разделен на время изучения книг (философия, 
политические науки, экономика и психология) и практику дзю-до. Во время изучения 
книг ученик должен был надевать кимоно с хакама (специальными очень широкими 
штанами) и сидеть в сэйдза. Даже когда ученик не работал с книгами и не 
тренировался, он был занят обслуживанием гостей, приготовлением пищи или ванн. 
День заканчивался в 9:30 вечера.
Раз в неделю Кано и ученики встречались на чаепитии, а послеобеденное время по 
воскресеньям посвящалось продолжительной прогулке. Девизом академии Кано были 
слова: «Делай сам», поэтому каждый ученик лично отвечал за стирку и штопку своей 
одежды. Личное расписание Кано было точно таким же, если не считать 
дополнительных нагрузок; часто ему приходилось просиживать всю ночь над 
переводами для Министерства Образования в попытках свести концы с концами. 
Занявшись одновременно изучением западных видов спорта — борьбы и бокса, — Кано 
продолжал погружаться в исследование классических японских систем будо. Будучи 
лишь немногим старше своих учеников, Кано продолжал тренироваться не менее 
упорно, чем они. Сиро Сайго, до прихода в Кодокан изучавший тайные техники 
осики-ути у самурая из Айдзу, был тем самым учеником, который быстро научился 
противостоять броскам своего учителя. В результате Кано пришлось непрерывно 
оттачивать приемы Кодокана, основанные как на его практическом опыте, так и на 
теоретических изысканиях. Оглядываясь на те ранние дни Кодокана, легко заметить, 
что основное внимание в нем уделялось броскам, а из рандори постепенно исчезали 
самые опасные приемы. 
В течение этого периода Кано много занимался дзю-до за пределами своего додзё. 
Тогда ему часто приходилось пользоваться лошадью, чтобы всюду успевать, однако 
он так никогда сносно и не освоил верховой езды. Лишь благодаря его опыту 
падений, получен-' ному на занятиях дзю-до, он научился безопасно приземляться 
на ноги каждый раз, когда конь сбрасывал его.
К 1885 году число желающих обучаться у него возросло до пятидесяти четырех 
человек; к нему обратилось даже несколько иностранцев. Первыми его иностранными 
учениками стали, судя по всему, два брата Истлэйк из Соединенных Штатов (долго 
они не продержались, но в 1899 им на смену пришел профессор Лэдд из 
Принстонского университета, который провел в Кодокане десять месяцев серьезных 
тренировок). В 1866 году Кано вновь переехал, на сей раз в Фудзими-тё, и там ему 
удалось построить прекрасное здание на сорок матов — в том году к нему 
записались девяносто девять учеников. В додзё при Фудзими-тё ученики с уровнями 
дан впервые начали носить черные пояса как знак своего статуса.
В течение следующих лет представители Кодокана начали выделяться на открытых 
состязаниях, организуемых Национальным агенством полиции. Эти славные победы 
давно стали частью мифологии Кодокан Дзю-до, хотя в существующих свидетельствах 
можно обнаружить множество разногласий относительно того, где, когда и с какими 
противниками проходили встречи. Например, Сайго чествуют за его прославленную 
победу с помощью приема яма-араси («буря в горах»), хотя точно не известно, что 
именно представляла собой эта техника. Кое-кто утверждает, что яма-араси 
означает скорее сам стиль Сайго, «подобный сильному ветру, завывающему средь 
горных вершин», чем какой-либо отдельный прием.
Кроме того, представляется, что правила этих состязаний были достаточно 
благоприятными для представителей Кодокана, поскольку большинство летальных 
приемов старых стилей и школ были в них запрещены (до того времени открытые 
состязания несли в себе смертельную угрозу; участники таких боев на всякий 
случай прощались со своими родными и близкими, прежде чем вступить в борьбу). 
Несомненным остается одно: представители Кодокана действительно прекрасно 
проявили себя на этих состязаниях, равно как и во многих других открытых боях, 
Хотя обычно представители Кодокана выступали очень хорошо, они ни в коем случае 
не были непобедимыми. Один из самых сильных воспитанников Кодокана, Санбо Току 
(1886—1945), отказывался учиться падениям, поскольку «никто никогда не сможет 
заставить меня упасть». Это могло быть справедливым по отношению к боям в самом 
Кодокане или уличным дракам (однажды Току справился с целой командой бразильских 
моряков), однако когда Току встретился с Дзэнму Куний (скончался в 1930) из 
Кадзима Син-рю, тот бросал его, «словно котенка».
Другими мастерами, не покорившимися представителям Кодокана, были Морикити Омори 
(1853—1930), виртуоз сильного удара из Иотин Тоцука-рю, сражавший любого 
противника своим неотразимым приемом киай-дзюцу (форма гипноза в боевых 
искусствах), и Матаэмон Танабэ (1851— 1928), изящный и исполненный достоинства 
человек, научившийся побеждать противника, «упражняясь в ловле угрей голыми 
руками и наблюдая за змеями, заглатывающими лягушек».
Многие школы старых стилей, подобные Синдо Рокуго Кай, объединялись, чтобы 
противостоять Кодокан Дзю-до, но такие организации просто не могли сравниться с 
подробно продуманной и тщательно спланированной системой Кано.
В апреле 1988 года Кано и преподобный Т. Линдсей представили статью «Дзю-дзюцу» 
(и, возможно, провели демонстрацию) членам Азиатского Общества Японии — 
исследовательской группе, состоявшей их англоговорящих иностранных дипломатов, 
профессоров и бизнесменов. В этой статье авторы утверждали, что, хотя и 
существуют свидетельства того, что некоторые японские боевые искусства 
формировались под влиянием китайского бокса, дзю-дзюцу имеет чистые национальные 
корни. Статья иллюстрировала принцип дзю на примере легенды о древнем учителе, 
который наблюдал, как ветви ивы прогибаются, но не ломаются под тяжестью снега. 
В ней приводились также истории о знаменитых мастерах дзю-дзюцу, в том числе и 
рассказ о Дзюсине Сэ-кигути (1597—1670). Однажды, когда Сэкигути и его господин 
проходили по узкому мосту, господин решил устроить проверку мастеру дзю-дзюцу и 
неожиданно столкнул того с края. Сэкигути подался назад и, казалось, начал 
падать, но в последнюю секунду вывернулся, и ему пришлось спасать своего 
господина, который по инерции чуть не полетел вниз головой в воду. К 1889 году, 
когда Кано вновь перебрался в район Ками-Нибан-тё, у него было уже более 
полутора тысяч постоянных учеников и несколько отделений Кодокана в разных 
частях Токио. Кодокан Дзю-до Кано уверенно прокладывал свой путь к выдающемуся 
положению в мире боевых искусств современной Японии.
В августе 1889 года Кано оставил свой пост в Гакусюин и, но требованию 
Императорского хозяйственного агентства, готовился ' предпринять длительное 
путешествие по образовательным заведениям Европы. Оставив своих старших 
воспитанников Сайго и Томиту во главе Кодокана, в сопровождении еще одного 
официального лица из Императорского хозяйственного агенства он отплыл из 
Иокогамы 15 сентября 1889 года. Учитывая, что в те времена лишь немногие японцы 
пересекали океан, не удивительно, что Кано и его спутник оказались единственными 
японцами-пассажирами на судне.
Сделав недолгую остановку в Шанхае, они прибыли в Марсель в октябре. В течение 
следующего года Кано посетил Лион, Париж, Брюссель, Берлин, Вену, Копенгаген, 
Стокгольм, Амстердам, Гаагу, Роттердам и Лондон, а на обратном пути остановился 
в Каире, чтобы увидеть пирамиды. Самым сильным впечатлением Кано за время 
путешествия стало огромное число церквей и соборов, и тогда он впервые осознал, 
что религия обладала в европейском обществе всепрони-кающей силой. Однако после 
бесед с самими европейцами и наблюдений за их поведением он сделал вывод, что 
религия в Европе могла иметь большое влияние в прошлом, но сейчас ситуация 
изменилась.
Поразила Кано и бережливость европейцев, старающихся ничего не терять впустую. 
Такая добродетель, распространенная в иных странах, вновь подтвердила одно из 
основных убеждений Кано: в дзю-до, как и в повседневной жизни, человек должен 
стремиться к наиболее эффективному использованию предметов и энергии. Он также 
заметил, что в то время как японские студенты, изучающие иностранные языки, 
стеснялись писать или говорить на них из боязни сделать ошибку, сами коренные 
жители этих стран искажали свой язык в разговоре и присылали ему письма с 
множеством грамматических ошибок. Разумеется, идеал заключался совсем не в этом, 
но это убедило Кано в том, что японским студентам не следует чрезмерно 
беспокоиться о своих ошибках при изучении устного или письменного иностранного 
языка. В целом, Кано был чрезвычайно доволен своей первой поездкой в Европу и 
чувствовал, что японцы и европейцы вполне могут сотрудничать на дружественной 
основе.
После посещения Египта в компании англичанина, француза, голландца, швейцарца и 
австрийца, Кано с гордостью рассказывал своим друзьям в Японии, что он один смог 
взобраться на вершину пирамиды и спуститься вниз без посторонней помощи и 
передышек. Во время долгого путешествия домой Кано беседовал с попутчиками о 
дзю-до и демонстрировал им его действенность. На корабле служил очень сильный 
русский матрос, и ради развлечения был устроен бой между ним и Кано. Матрос 
быстро взял Кано в крепкий захват, и мастеру дзю-до удалось на лету изобрести 
новый прием — «наполовину коси-нагэ, наполовину сэой-нагэ» — и одолеть своего 
противника броском. Больше всего толпу наблюдающих пассажиров поразило не то, 
что такой маленький человек смог одолеть такого огромного, но то, что Кано 
удерживал матроса таким образом, чтобы тот не получил повреждений, ударившись о 
палубу.
Когда судно остановилось в Сайгоне, Кано отправился на прогулку по городу. На 
окраине его неожиданно окружила свора бродячих псов. Его первой мыслью была идея 
избить их, но, когда к нему вернулось хладнокровие, он обнаружил, что собаки 
тоже приутихли. Он спокойно прошел мимо них, и они не причинили ему никакого 
вреда. Кано вернулся в Японию в середине января 1891 года; его путешествие 
длилось шестнадцать месяцев. К несчастью, за это время Сайго попал в 
неприятности. Как уже упоминалось, в те ранние годы некоторые воспитанники 
Кодокана продолжали посещать соперничающие школы с целью проверки своего 
мастерства. Среди них был и Сайго, который, в компании приятелей из школ 
дзю-дзюцу, но не из Кодокана, слонялся по шумным рыночным площадям и принимал 
любой вызов на состязание. Однажды Сайго и его приятели столкнулись с группой 
борцов сумо, которую возглавлял чудовищный Арауми, «Бушующее Море». Арау-ми 
быстро расправился с его товарищами, и Сайго пришлось вступить в бой. Хотя Сайго 
был пьян от сакэ, ему все же удалось уложить Арауми на лопатки. Но когда 
огромный борец вонзил зубы глубоко в щеку Сайго, тот не выдержал и начал бить 
его кулаками. Последовала отчаянная драка между сумоистами и представителями 
дзю-дзюцу, кто-то вызвал полицию, и вся компания угодила в тюрьму.
Дело осложнялось тем, что в общей свалке Сайго ударил нескольких полицейских. 
Членам Кодокана удалось вытащить Сайго из-под ареста, но, когда Кано узнал об 
этом происшествии, ему не оставалось ничего иного, кроме как исключить своего 
лучшего ученика «за нарушение правил Кодокана». Сайго сбежал в далекий Нагасаки 
и бросил занятия дзю-дзюцу и дзю-до (в Нагасаки Сайго занялся кю-до, японской 
стрельбой из лука, и достиг в этом искусстве не меньшего совершенства, чем в 
дзю-дзюцу). Когда Сайго умер, Кано, в знак прощения, присвоил своему 
своенравному бывшему ученику посмертный ранг «Шестой Дан Кодокан Дзю-до».
В 1891 году Кано, которому исполнился тридцать один год, решил, что пришла пора 
обзавестись семьей, и, после поисков подходящей партии с помощью старших, 
женился в авгус