Ты сказки давней горестных заметок,
 Душа моя, не тронь и не ищи...
 Смотрю, блестящих севрских статуэток
 Померкли глянцевитые плащи.


 Последний луч, и желтый и тяжелый,
 Застыл в букете ярких георгин,
 И как во сне я слышу звук виолы
 И редкие аккорды клавесин.


                                           39




 НАДПИСЬ НА НЕОКОНЧЕННОМ ПОРТРЕТЕ


 О, не вздыхайте обо мне,
 Печаль преступна и напрасна,
 Я здесь, на сером полотне,
 Возникла странно и неясно.


 Взлетевших рук излом больной,
 В глазах улыбка исступленья,
 Я не могла бы стать иной
 Пред горьким часом наслажденья.


 Он так хотел, он так велел
 Словами мертвыми и злыми.
 Мой рот тревожно заалел,
 И щеки стали снеговыми.


 И нет греха в его вине,
 Ушел, глядит в глаза другие,
 Но ничего не снится мне
 В моей предсмертной летаргии.


                                           40




      СЕРОГЛАЗЫЙ КОРОЛЬ


 Слава тебе, безысходная боль!
 Умер вчера сероглазый король.

 Вечер осенний был душен и ал,
 Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

 "Знаешь, с охоты его принесли,
 Тело у старого дуба нашли.

 Жаль королеву. Такой молодой!...
 За ночь одну она стала седой".

 Трубку свою на камине нашел
 И на работу ночную ушел.

 Дочку мою я сейчас разбужу,
 В серые глазки ее погляжу.

 А за окном шелестят тополя:
 "Нет на земле твоего короля..."


 1910


                                           41




       РЫБАК


 Руки голы выше локтя,
 А глаза синей, чем лед.
 Едкий, душный запах дегтя,
 Как загар, тебе идет.


 И всегда, всегда распахнут
 Ворот куртки голубой,
 И рыбачки только ахнут,
 Закрасневшись пред тобой.


 Даже девочка, что ходит
 В город продавать камсу,
 Как потерянная бродит
 Вечерами на мысу.


 Щеки бледны, руки слабы,
 Истомленный взор глубок,
 Ноги ей щекочут крабы,
 Выползая на песок.


 Но она уже не ловит
 Их протянутой рукой.
 Все сильней биенье крови
 В теле раненном тоской.


 1911

                                           42




     *   *   *


 Мурка, не ходи, там сыч
 На подушке вышит,
 Мурка серый, не мурлычь,
 Дедушка услышит.
 Няня, не горит свеча,
 И скребуться мыши.
 Я боюсь того сыча,
 Для чего он вышит?


 1911


                                           43
*




       *   *   *


 Меня покинул в новолунье
 Мой друг любимый. Ну так что ж!
 Шутил: "Канатная плясунья!
 Как ты до мая доживешь?"


 Ему ответила, как брату,
 Я, не ревнуя, не ропща,
 Но не заменят мне утрату
 Четыре новые плаща.


 Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
 Еще страшнее путь тоски...
 Как мой китайский зонтик красен,
 Натерты мелом башмачки!


 Оркестр веселое играет,
 И улыбаются уста.
 Но сердце знает, сердце знает,
 Что ложа пятая пуста!


 1911


                                           44
*




       *   *   *


 Я и плакалась и каялась,
 Хоть бы с неба грянул гром!
 Сердце томное измаялось
 В нежилом дому твоем.
 Боль я знаю нестерпимую,
 Стыыд обратного пути...
 Страшно, страшно к нелюбимому,
 Страшно к тихому войти.
 А склонюсь к нему нарядная,
 Ожерельями звеня,
 Только спросит: "Ненаглядная!
 Где молилась за меня?"


 1911


                                           45
*




        *   *   *



          Вере Ивановой-Шварсалон


 Туманом легким парк наполнился,
 И вспыхнул на воротах газ.
 Мне только взгляд один запомнился
 Незнающих, спокойных глаз.


 Твоя печаль, для всех неявная,
 Мне сразу сделалась близка,
 И поняла ты, что отравная
 И душная во мне тоска.


 Я этот день люблю и праздную,
 Приду, как только позовешь.
 Меня , и грешную и праздную,
 Лишь ты одна не упрекнешь.


 1912


                                           46



                          ИЗ  КНИГИ

                          Ч  Е  Т  К  И


           Прости ж навеки! но знай,
                  что двух виновных,
           Не одного, найдутся имена
           В стихах моих,
               в преданиях любовных.

                         Баратынский




      С М Я Т Е Н И Е


             1


 Было душно от жгучего света,
 А взгляды его - как лучи.
 Я только вздрогнула: этот
 Может меня приручить.
 Наклонился - он что-то скажет...
 От лица отхлынула кровь.
 Пусть камнем надгробным ляжет
 На жизни моей любовь.


             2

 Не любишь, не хочешь смотреть?
 О, как ты красив, проклятый!
 И я не могу взлететь,
 А с детства была крылатой.
 Мне очи застил туман,
 Сливаются вещи и лица,
 И только красный тюльпан,
 Тюльпан у тебя в петлице.


             3

 Как велит простая учтивость,
 Подошел ко мне, улыбнулся,
 Полуласково, полулениво
 Поцелуем руки коснулся -
 И загадочных, древних ликов
 На меня погляднли очи...
 Десять лет замираний и криков,
 Все мои бессонные ночи
 Я вложила в тихое слово
 И сказала его - напрасно.
 Отошел ты, и стало снова
 На душе и пусто и ясно.



 1913

                                           47



      П Р О Г У Л К А


 Перо задело о верх экипажа.
 Я поглядела в глаза его.
 Томилось сердце, не зная даже
 Причины горя своего.


 Безветрен вечер и грустью скован
 Под сводом облачных небес,
 И словно тушью нарисован
 В альбоме старом Булонский лес.


 Бензина запах и сирени,
 Насторожившийся покой...
 Он снова тронул мои колени
 Почти не дрогнувшей рукой.



 1913

                                           48



       *   *   *


 Я не любви твоей прошу.
 Она теперь в надежном месте...
 Поверь, что я твоей невесте
 Ревнивых писем не пишу.
 Но мудрые прими советы:
 Дай ей читать мои стихи,
 Дай ей хранить мои портреты -
 Ведь так любезны женихи!
 А этим дурочкам нужней
 Сознанье полное победы,
 Чем дружбы светлые беседы
 И память первых нежных дней...
 Когда же счастия гроши
 Ты проживешь с подругой милой
 И для пресыщенной души
 Все станет сразу так постыло -
 В мою торжественную ночь
 Не приходи.Тебя не знаю.
 И чем могла б тебе помочь?
 От счастья я не исцеляю.



 1914

                                           49



       *   *   *


 После ветра и мороза было
 Любо мне погреться у огня.
 Там за сердцем я не уследила,
 И его украли у меня.


 Новогодний праздник длится пышно,
 Влажны стебли новогодних роз,
 А в груди моей уже не слышно
 Трепетания стрекоз.


 Ах! не трудно угадать мне вора,
 Я его узнала по глазам.
 Только страшно так, что скоро, скоро
 Он вернет свою добычу сам.



 1914

                                           50



     В Е Ч Е Р О М


 Звенела музыка в саду
 Таким невыразимым горем.
 Свежо и остро пахли морем
 На блюде устрицы во льду.


 Он мне сказал: "Я верный друг!"
 И моего коснулся платья.
 Как не похожи на об'ятья
 Прикосновенья этих рук.


 Так гладят кошек или птиц,
 Так на наездниц смотрят стройных...
 Лишь смех в глазах его спокойных
 Под легким золотом ресниц.


 А скорбных скрипок голоса
 Поют за стелющимся дымом:
 "Благослови же небеса -
 Ты первый раз одна с любимым".



 1913

                                           51



       *   *   *


 Все мы бражники здесь, блудницыы,
 Как невесело вместе нам!
 На стенах цветы и птицы
 Томяться по облакам.


 Ты куришь черную трубку,
 Так странен дымок над ней.
 Я надела узкую юбку,
 Чтоб казаться еще стройней.


 Навсегда забиты окошки:
 Что нам, изморозь иль гроза?
 На глаза осторожной кошки
 Похожи твои глаза.


 О, как сердце мое тоскует!
 Не смертного ль часа жду?
 А та, что сейчас танцует,
 Непременно будет в аду.


 1 января 1913

                                           52



        *   *   *


 Косноязычнный славивший меня
 Еще топтался на краю ээстрады.
 От дыма сизого и тусклого огня
 Мы све уйти, конечно, были рады.


 Но в путанных словах вопрос зажжен,
 Зачем не стала я звездой любовной,
 И стыдной болью был преображен
 Над нами лик жестокий и бескровный.


 Люби меня, припоминай и плачь.
 Все плачущие на равны ль пред богом.
 Прощай, прощай! меня ведет палач
 По голубым предутренним дорогам.

                                           53



       *   *   *


 ... И на ступеньки встретить
 Не вышли с фонарем.
 В неровном лунном свете
 Вошла я в тихий дом.


 Под лампою зеленой,
 С улыбкой неживой,
 Друг шепчет: "Сандрильона,
 Как странен голос твой..."


 В камине гаснет пламя;
 Томя, трещит сверчок.
 Ах! кто-то взял на память
 Мой белый башмачок


 И дал мне три гвоздики,
 Не подымая глаз.
 О милые улики,
 Куда мне спрятать вас?


 И сердцу горько верить,
 Что близок, близок срок,
 Что всем он станет мерить
 Мой белый башмачок.


 1913

                                           54



      *   *   *


 Безвольно пощады просят
 Глаза. Что мне делать с ними,
 Когда при мне произносят
 Короткое, звонкое имя?


 Иду по тропинке в поле
 Вдоль серых сложенных бревен.
 Здесь легкий ветер на воле
 По-весеннему свеж, неровен.


 И томное сердце слышит
 Тайную весть о дальнем.
 Я знаю: он жив, он дышит,
 Он смеет быть не печальным.


 1912

                                           55



          *   *   *


 В последний раз мы встретились тогдаf
 На набережной, где всегда встречались.
 Была в Неве высокая вода,
 И наводненья в городе боялись.


 Он говорил о лете и о том,
 Что быть поэтом женщине - нелепость.
 Как я запомнила высокий царский дом
 И Петропавловскую крепость! -


 Затем что воздух был совсем не наш,
 А как подарок божий - так чудесен.
 И в этот час была мне отдана
 Последняя из всех ббезумных песен.


 1914

                                           56



       *   *   *


 Покорно мне воображенье
 В изображенье серых глаз
 В моем тверском уединенье
 Я горько вспоминаю вас.


 Прекрасных рук счастливый пленник
 На левом берегу Невы,
 Мой знаменитый современник,
 Случилось, как хотели вы,


 Вы, приказавший мне: довольно,
 Поди, убей свою любовь!
 И вот я таю, я безвольна,
 Но все сильней скучает кровь.



 И если я умру, то кто же
 Мои стихи напишет вам
 Кто стать звенящими поможет
 Еще не сказанным словам?


 1913

 Слепнево

                                           57



             ОТРЫВОК


 ... И кто-то, во мраке дерев незримый,
 Зашуршал опавшей листвой
 И крикнул: "Что сделал с тобой любимый,
 Что сделал любимый твой!


 Словно тронуты черной, густою тушью
 Тяжелыее веки твои.
 Он предал тебя тоске и удушью
 Отравительницы любви.


 Ты давно перестала считать уколы -
 Грудь мертва под острой иглой.
 И напрасно стараешься быть веселой -
 Легче в гроб тебе лечь живой!..."


 Я сказала обидчику: "Хитрый, черный,
 Верно, нет у тебя стыда.
 Он тихий, он нежный, он мне покорный,
 Влюбленный в меня навсегда!"


 1912

                                           58



         *   *   *


 Не будем пить из одного стакана
 Ни воду мы, ни сладкое вино,
 Не поцелуемся мы утром рано,
 А ввечеру не поглядим в окно.
 Ты дишишь солнцем, я дышу луною,
 Но живы мы любовию одною.


 Со мной всегда мой верный, нежный друг,
 С тобой твоя веселая подруга.
 Но мне понятен серых глаз испуг,
 И ты виновник моего недуга.
 Коротких мы не учащаем встреч.
 Так наш покой нам суждено беречь.


 Лишь голос твой поет в моих стихах,
 В твоих стихах мое дыханье веет.
 О, есть костер, которого не смеет
 Коснуться не забвение, ни страх.
 И если б знал ты, как сейчас мне любы
 Твои сухие розовые губы!



 1913

                                           59



        *   *   *


 У меня есть улыбка одна:
 Так, движенье чуть видное губ.
 Для тебя я ее берегу -
 Ведь она мне любовью дана.
 Все равно, что ты наглый и злой,
 Все равно, что ты любишь других.
 Предо мной золотой аналой,
 И со мной серозлазый жених.


 1913

                                           60



        *   *   *


 Настоящую нежность не спутаешь
 Ни с чем, и она тиха.
 Ты напрасно бережно кутаешь
 Мне плечи и грудь в меха.
 И напрасно слова покорные
 Говоришь о первой любви.
 Как я знаю эти упорные
 Ненасытные взгляды твои!


 1913

                                           61



       *   *   *


 Проводила друга до передней.
 Постояла в золотой пыли.
 С колоколенки сеседней
 Звуки важные текли.
 Брошена! Придуманное слово -
 Разьве я цветок или письмо?
 А глаза глядят уже сурово
 В потемневшее трюмо.


 1913

                                             62



         *   *   *


 Сколько просьб у любимой всегда!
 У разлюбленной просьб не бывает.
 Как я рада, что нынче вода
 Под бесцветным ледком замирает.


 И я стану - Христос помоги! -
 Н а покров этот, светлый иломкий,
 А ты письма мои береги,
 Чтобы нас рассудили потомки,


 Чтоб отчетливей и ясней
 Ты был виден им, мудрый  и смелый.
 В биографии словной твоей
 Разьве можно оставить пробелы?


 Слишком сладко земное питье,
 Слишком плотны любовные сети.
 Пусть когда-нибудь имя мое
 Прочитают в учебнике дети,


 И, печальную повесть узнав,
 Пусть они улыбнуться лукаво...
 Мне любви и покоя не дав,
 Подари меня горькою славой.


 1913

                                           63




       *   *   *


 Здравствуй! Легкий шелест слышишь
 Справа от стола?
 Этих строчек не допишешь -
 Я к тебе пришла.
 Неужели ты обидишь
 Так, как в прошлый раз, -
 Говоришь, что рук не видишь,
 Рук моих и глаз.
 У тебя светло и просто.
 Не гони меня туда,
 Где под душным сводом моста
 Стынет грязная вода.



 1913

                                           64




      *   *   *


 Цветов и неживых вещей
 Приятен запах в этом доме.
 У грядок груды овощей
 Лежат, пестрры, на черноземе.


 Еще струиться холодок,
 Но с парников снята рогожа.
 Там есть прудок, такой прудок,
 Где тина на парчу похожа.


 А мальчик мне сказал, боясь,
 Совсем взволновано и тихо,
 Что там живет большой карась
 А с ним большая карасиха.



 1913

                                           65




         *   *   *


 Каждый день по-новому тревожен,
 Все сильнее запах спелой ржи.
 Если ты к ногам моим положен,
 Ласковый, лежи.


 Иволги кричат в широких кленах,
 Их ничем до ночи не унять.
 Любо мне от глаз твоих зеленых
 Ос веселых отгонять.


 На дороге бубенец зазвякал -
 Памятен нам этот легкий звук.
 Я спою тебе, чтоб ты не плакал,
 Песенку о вечере разлук.


 1913

                                           66



          *   *   *


 Мальчик сказал мне: "Как это больно!"
 И мальчика очень жаль.
 Еще так недавно он был довольным
 И только слыхал про печаль.


 А теперь он знает все не хуже
 Мудрых и старых вас
 Потускнели и, кажется, стали уже
 Зрачки ослепительных глаз.


 Я знаю: он с болью своей не сладит,
 С горькой болью первой любви.
 Как беспомощно, жадно и жарко гладит
 Холодные руки мои.


 Осень 1913

                                           67



             *   *   *
                                 М.Лозинскому

 Он длиться без конца - янтарный,тяжкий день!
 Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье!
 И снова голосом серебряным олень
 В зверинце говорит о северном сиянье.
 И я поверила, что есть прохладный снег
 И синяя купеь для тех, кто нищ и болен,
 И санок маленьких такой неверный бег
 Под звоны древние далеких колоколен.




 1912

                                           68



         ГОЛОС ПАМЯТИ


              О.А.Глебовой-Судейкиной




 Что ты видишь, тускло на стену смотря,
 В час, когда на небе пооздняя заря?


 Чайку ли на синей скатерти воды,
 Или флорентийские сады?


 Или парк огромный Царского Села,
 Где тебе тревога путь пересекла?


 Иль того ты видишь у своих колен,
 Кто для белой смерти твой покинул плен?


 Нет, я вижу стену только - и на ней
 Отсветы небесных гаснущих огней.


 1913

                                           69



         *   *   *


 Я научилась просто, мудро жить,
 Смотреть на небо и молиться богу,
 И долго перед вечером бродить,
 Чтоб утомить ненужную тревогу.


 Когда шуршат в овраге лопухи
 И никнет гроздь ррябины желто-ккрасной,
 Слагаю я веселые стихи
 О жизни тленной, тленной и прекрасной.


 Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
 Пушистый кот, мурлыкает умильней,
 И яркий загорается огонь
 На башенке озерной лесопильни.


 Лишь изредка прорезывает тишь
 Крик аиста, слетевшего на крышу.
 И если в дверь мою ты постучишь,
 Мне кажется, я даже не услышу.


 1912

                                           70





         *   *   *


 Здесь все то же, то же, что и прежде,
 Здесь напрасным кажется мечтать.
 В доме, у дороги непроезжей,
 Надо рано ставни запирать.


 Тихий дом мой пуст и неприветлив,
 Он на лес глядит одним окном,
 В нем кого-то вынули из петли
 И бранили мертвого потом.


 Был он грустен или тайно-весел,
 Только смерть - большое торжество.
 На истертом красном плюше кресел
 Изредка мелькает тень его.


 И часы с кукушкой ночи рады,
 Все слышней их четкий разговор.
 В щелочку смотрю я: конокрады
 Зажигают за холмом костер.


 И, пророча близкое ненастье,
 Низко, низко стелется дымок.
 Мне не страшно. Я ношу на счастье
 емно-синий шелковый шнурок.


 Май 1912

                                           71



        БЕССОННИЦА


 Где-то кошки жалобно мяуккают,
 Звук шагов я издали ловлю...
 Хорошо твои слова баюкают:
 Третий месяц я от них не сплю.


 Ты опять, опять со мной, бессонница!
 Неподвижный лик твой узнаю.
 Что, красавица, что, беззаконница,
 Разьве плохо я тебе пою?


 Окна тканью белою завешены,
 Полумрак струится голубой...
 Или дальней вестью мы утешены?
 Отчего мне так легко с тобой?


 1912

                                           72



        *   *   *


 Ты знаешь, я томлюсь в неволе,
 О смерти господы моля.
 Но все мне памятна до боли
 Тверская скудная земля.


 Журавль у ветхого колодца,
 Над ним, как кипень, облака,
  полях скрипучие воротца,
 И запах хлеба, и тоска.


 И те неяркие просторы,
 Где даже голос ветра слаб,
 И осуждающие взоры
 Спокойных загорелых баб.



 1913

                                           73



       *   *   *


 Углем наметил на левом боку
 Место куда стрелять,
 Чтоб выпустить птицу - мою тоску
 В пустынную ночь оыть.


 Милый! не дрогнет твоя рука,
 И мне недолго терпеть.
 Вылетит птица - моя тоска,
 Сядет не ветку и станет петь.


 Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,
 Раскрывши окно, сказал:
 "Голос знакомый, а слов не пойму", -
 И опустил глаза.


 1914

                                           74




         *   *   *


 Помолись о нищей , о потерянной,
 О моей живой душе,
 Ты, в своих путях всегда уверенный
 Свет узревший в шалаше.


 И тебе, печально-благодарная,
 Я за это расскажу потом,
 Как меня томила ночь угарная,
 Как дышало утро льдом.


 В этой жизни я немного видела,
 Только пела и ждала.
 Знаю: брата я не ненавидела
 И сестры не предала.


 Отчего же бог меня наказывал
 Каждый день и каждый час?
 Или это ангел мне указывал
 Свет, невидимый для нас?


 Май 1912
 Флоренция

                                           75



         *   *   *


 Вижу выцветший флаг над таможней
 И над городом жултую муть.
 Вот уж сердце мое осторожней
 Замирает, и больно вздохнуть.


 Стать бы снова приморской девчонкой,
 Туфли на босу ногу надеть,
 И закладывать косы коронкой,
 И взволнованным голосом петь.


 Все глядеть бы на смуглые главы
 Херсонесского храма с крыльца
 И не знать, что от счастья и славы
 Безнадежно дряхлеют сердца.