,  словно вспоминая  данные агента, -  адрес я тебе  скажу
дома. Нужно будет передать ему наши вопросы и получить нужные документы.
     - Хорошо, - кивнул Кохан, - как его зовут?
     -  Я  должна   сначала  проконсультироваться   с  представителем  нашей
разведки, - ушла от ответа Марина, - надеюсь, ты меня понимаешь.
     - Конечно, -  кивнул он, - тебе  нужно опять пойти на  свидание. Где мы
встречаемся?
     - На Лапндверштрассе. Там есть отель  "Атриум". Прямо около него. Через
два часа. Только постарайся пока не заезжать в  наш отель. Возможно, что там
тоже ждет засада. Я сама все проверю. А если  я не приеду, то приезжай в наш
отель сам. Значит, со мной что-то случилось.
     -  Хорошо, - кивнул он на прощание, осторожно отходя от автомобиля, - я
позвоню,  чтобы  полицейские забрали эту  машину.  Иначе она  может разнести
здесь несколько соседних домов. Судя по всему, взрывчатки не жалели.
     Марина   уже   не   слышала  его   последних   слов.   Она  торопилась.
"Клюппельберг,  -  шептала  она  про  себя.  -  Какое  смешное  название   -
Клюппельберг".   Остановив   машину,   она    поехала...   в    "Гранд-Отель
Континенталь". Там должен был ждать связной генерала Маркова.
     Она вошла в лифт. Нажала кнопку  третьего  этажа. Поднялась. Прошла  по
коридору. И, остановившись у  триста пятого номера, постучала. Кажется,  она
начала понимать, кого именно может увидеть.
     - Войдите,  - разрешил ей знакомый голос  на испанском, и она  вошла  в
номер.  Предчувствие  ее  не  обмануло.  Генерал  Марков  был  прав.  Увидев
человека, ожидавшего ее в номере триста пять, она действительно поняла  все.
Абсолютно все. И, поняв, решила, что нужно действовать незамедлительно.
     Разговор был коротким, все было ясно и без слов. Уже через десять минут
Марина вызвала такси и попросила отвезти ее... в отель "Германия".  И, когда
вошла в свой отель, уже не удивилась, увидев сидевших в  холле  Бреме  и его
напарника. Она смело подошла к ним. У второго были наложены швы на лопнувшую
бровь.
     - Добрый день, господа, -  приветствовала их  Марина, - а где ваш  шеф?
Догадываюсь, он, наверное, у меня в номере.
     Мужчины переглянулись. И Бреме грубо сказал:
     -  Он  не в вашем  номере, а  в своем.  Если хотите, я его позову сюда,
пусть с вами поговорит. Он хотел с вами увидеться.
     - Да, конечно, - согласилась она, - только на этот  раз без раздевания.
У меня мало времени.
     Бреме,  кивнув,  поспешил к лифту.  Через  минуту он появился вместе  с
Катцером. Тот холодно смотрел на сидевшую в холле  женщину, кажется, даже не
понимавшую всю сложность ситуации.
     - Я  не думал, что вы рискнете  приехать сюда, - мрачно заметил Катцер,
опускаясь в кресло напротив нее.
     -  Мы будем говорить при ваших церберах, или вы позволите им отойти?  -
спросила она.
     Катцер кивнул, и оба отошли от них в дальний конец холла.
     - Что вам нужно? - неприязненно спросил Катцер.
     - Вы негодяй, Катцер,-  спокойно сказала Чернышева, - не дергайтесь. Вы
действительно  негодяй. Это  вы убили связного  Клейстера,  решив выдать его
труп за  свой. Вы пустили по нашему следу двух негодяев, посчитав, что можно
вытащить из Кохана деньги. И, наконец, именно по вашему приказу сегодня меня
едва не убили. Все правильно?
     Катцер усмехнулся.
     - За  исключением первой  фразы, все. Я действовал, как считал  нужным.
Если хотите, просто спасал  свою жизнь.  Разве в  вашей разведке  такого  не
бывает?
     - Откуда вы знаете, что я работаю в разведке?
     -  Догадался,  - зло ответил  Катцер,  -  мне  казалось, что, лишившись
связи, Кохан будет сговорчивее.
     - Стреляли ваши люди, - поняла Марина.
     -  Конечно.  Вы  напрасно  сюда пришли, фрау Чавес. Теперь у вас нет ни
единого шанса.
     -  Я  пришла установить  истину.  А зачем вы  подложили  такой  заряд в
автомобиль Кохана?
     - Какой заряд? -  не  понял  Катцер.  Даже  если бы  он  не знал  этого
вопроса, все  было написано  у него на лице.  Она поняла,  что наконец нашла
ответ на все мучившие ее вопросы.
     -  Никакой, - ответила она, - я просто пошутила, - потом она посмотрела
на  часы, -  давайте сделаем так. Я дам вам  два часа, чтобы вы могли отсюда
сбежать. Два часа.  Через два часа  вас пристрелят. Всех троих,  Катцер. И у
вас действительно не будет ни единого шанса, чтобы спастись.
     -  Не надо  блефовать, - улыбнулся Катцер,  - мои люди сидят  за  вашей
спиной. Сейчас мы захватим вас,  а через два часа  и  вашего друга. И уверяю
вас, что он согласится на все наши условия.
     -  Я повторяю, Катцер, - четко произнесла она, -  у вас есть  последний
шанс спасти себе жизнь.  Меньше чем через два часа у вас не будет ни единого
шанса.
     Видимо,  что-то  в  ее  голосе  все-таки  не  понравилось  Катцеру.  Он
пристально посмотрел на нее, потом сказал:
     - Все-таки вы блефуете. Простите  меня, фрау Чавес, но я люблю  держать
синицу в руках, чем искать журавля в небе.
     Он поднял руку, подзывая к себе своих людей.
     - Напрасно вы так, - развела она руками.
     - Отведите ее наверх,  - приказал Катцер, - если будет  сопротивляться,
сразу стреляйте. Только трогать ее  до появления Кохана не нужно. Пусть пока
посидит в моем номере.
     -  Хорошо, шеф,  - улыбнулся  Бреме,  облизывая губы.  Последние  слова
Катцера он, разумеется, проигнорирует. Эта стерва поймет, как нужно  уважать
мужчин.
     - Вы совершаете ошибку, - в последний  раз попыталась  что-то об®яснить
Марина.
     - Идите,  - махнул  рукой Катцер,  -  мне  достаточно было психологов в
отделе "папаши Циннера".  На  всю жизнь хватит. Не нужно изображать из  себя
профессионала. Вы ввязались в мужскую игру. Умейте достойно проигрывать.
     - Кретин, - сказала она, вставая с дивана.
     Рот и Бреме пошли за ней к лифту.  Войдя  в кабину,  Бреме нажал кнопку
пятого этажа, на  котором жил Катцер. Потом, не удержавшись, протянул руку и
хлопнул женщину по бедру.
     -  Не  волнуйся, ничего  страшного не  будет. Мы славно  проведем время
втроем. Тфы никогда не спала сразу с двумя мужчинами?
     Она  никак не отреагировала ни  на его слова, ни на  его  жест.  Просто
задумчиво посмотрела на него так, что у Бреме испортилось настроение.
     Лифт остановился.
     - Выходи, - зло приказал он, - толкая женщину.
     И, непонятно почему,  осторожно  огляделся. Все было тихо. Они дошли до
номера Катцера, открыли дверь, вошли. Катцер занимал двухкомнатный номер.
     - Можешь идти сразу  в  спальню, -  насмешливо  сказал Бреме, - там  ты
будешь менее нахальной.
     И  в  этот момент  прозвучал  какой-то отрывистый щелчок, словно кто-то
ударил костяшками пальцев по столу. Бреме недоуменно оглянулся и увидел, как
сползает на пол его напарник. Пуля попала ему прямо в голову.
     Бреме  обернулся и попытался достать свой  пистолет. Но второй  выстрел
точно в сердце заставил его отлететь к дверям. Оен был мертв, еще не упав на
пол.
     Марина закрыла глаза. Она все это предвидела.
     - Выходите, Ронкаль, - сухо сказала она, - вы уже сделали свое дело.
     Из соседней  комнаты вышел  человек лет пятидесяти. Он молча смотрел на
лежавшие в комнате трупы.


        Глава 22
     МАРИНА ЧЕРНЫШЕВА

     Генерал Марков был  прав, когда  сказал, что она все поймет, увидев его
посланца в "Гранд-Отель". Это  был Ронкель -  самый безжалостный и  страшный
убийца из их отдела. Кубинец по национальности, он уже давно работал на КГБ,
выполняя  самые деликатные, самые  щекотливые  поручения  генерала  Маркова.
Марина  знала,  что  Катцер ей  не поверит. Именно поэтому  Ронкаль уже ждал
обоих посланцев Катцера в его номере.
     Но она знала, что приехал он не за их головами. Его интересовала совсем
другая  голова. И она знала,  чья именно. Она уже работала с  Ронкелем, если
пребывание с ним в одной точке  земного шара можно было назвать работой.  Он
был, как заряженное ружье, вечно нацелен на живую мишень. И его рука столько
лет не знала промаха,  умело отстреливая всех, на кого  ему указывал генерал
Марков.
     - Уберите трупы, -  попросила Марина, - и старайтесь не показываться на
глаза хотя бы еще полчаса.
     Она  вышла  из номера  Катцера. На душе было тяжело,  словно  она  сама
привела этих двоих на заклание.  И хотя она  видела всю подлость Бреме и его
напарника, тем не  менее  это не  оправдывало  ее действий. Она знала, что у
погибших не было против Ронкаля ни одного шанса.
     Оказавшись  в  своем  номере, она  прошла в  ванную  комнату,  умылась.
Холодная вода несколько  успокоила ее. Теперь весь замысел  операции  был ей
понятен.  Она  села в кресло  и стала  ждать.  Через  сорок  минут  в  дверь
осторожно постучали.
     - Да, - сказала она  равнодушно, словно не беспокоясь, кто именно может
войти. Вошел Альфред  Кохан.  Он удивленно посмотрел на ее лицо и, пройдя  в
комнату, сел на кровать.
     - Что случилось? Почему вы не приехали на встречу?
     - Это уже было не нужно, - равнодушным голосом сказала она.
     - Почему? - не понял Кохан.
     - Все и так ясно.
     - Что ясно? - не понял он.
     Она посмотрела ему в глаза, улыбнулась.
     - Англичане говорят:  "Измена  в имени твоем, женщина" -  вспомнила она
известную фразу. - А мне кажется, что это больше относится к мужчинам.
     - В каком смысле? - он нахмурился. Видимо, тоже понимая, что она сейчас
скажет.
     -  Агенты  были  всего  лишь прикрытием,  - спокойным голосом  сообщила
Марина.  - Вольф  и Циннер  прекрасно  знали,  что  именно  эти  три  агента
представляют   наибольшую  опасность,  так  как   при   их  подготовке  было
хзадействовано  слишком  много   Фрейда.  Они  перебрали  с   психологией  и
психиатрией. Поэтому  они и сомневались в  этих агентах. Задача была  совсем
другой.
     - Какой? - поинтересовался он чужим голосом.
     -  Выяснить,  можно  ли  вам доверять,  и  проверить,  кто  мог  убрать
связного. Вольф подозревал,  что  это сделал кто-то из его агентов, которому
мешал Клейстер.
     Кохан молчап смотрел ей в глаза.
     -  Про  Клейстера мы  все  выяснили,  -  сказала  она,  - Ульрих Катцер
разыграл дешевый трюк с самоубийством. Но первый вопрос...
     - Договаривайте...
     -  Я все  время сомневалась. Вы ведь  работали в США. Как вам разрешили
вывезти из страны  три  миллиона долларов? Почему американцы не наблюдали за
вами? Как могло  получиться, что вы  так быстро обосновались  в Аргентине? Я
старалась  не  замечать   вашего  повышенного  интереса  к  агентам,  вашего
искреннего возмущения  преследователями.  Вы точно знали, что  это не  могут
быть ни КГБ, ни ЦРУ. Так как я работала на КГБ, а вы на ЦРУ.
     - Продолжайте, - его лицо напоминало восковую маску.
     -  У меня не было доказательств  вплоть до  сегодняшнего дня. Ваши люди
специально заложили  взрывчатку в машину, поменяв мой  платок, чтобы я могла
это заметить. Но они не учли  одного обстоятельства - Катцера. Он сломал всю
их игру. Катцер приказал пристрелить меня, и автоматная очередь раздалась за
несколько минут до  предполагаемого взрыва  машины.  Зачем  стрелять в меня,
если я все равно  погибну в машине? И почему в таком  случае  нужно  убивать
вас?
     Кохан усмехнулся.
     - Действительно, глупо, - откровенно сказал он.
     - А это означало, что  ваш автомобиль был предназначен для отвода глаз.
Американцы  просто хотели  вывести  вас  из-под  подозрения. А вместо  этого
оканчательно  вас скомпрометировали. Ни один нормальный  человек  не  станет
стрелять  в агента, который через минуту должен взорваться.  Это был прокол,
Кохан. Допускаю, что вы в нем не виноваты, но это был прокол.
     Кохан молча смотрел ей в глаза. Кажется, у нее блеснули слезы.
     И в этот момент незапертая дверь распахнулась. На пороге стоял Катцер.
     - Сука, - гневно  сказал он,  обращаясь к  Марине,  и поднял  пистолет,
чтобы выстрелить.
     Альфред  Кохан  выпрямился и встал между пистолетом  и женщиной. Катцер
усмехнулся.
     -  Умирайте оба к  чертовой  матери, - прохрипел он. Послышался щелчок.
Стоявший за его спиной Ронкаль аккуратно прострелил ему голову.
     Катцерупал в  номер. Ронкаль  осторожно  подвинул его  ногу  и вошел  в
комнату,  запирая за собой  дверь.  В его  руках по-прежнему был пистолет  с
надетым глушителем.
     - Альфред Кохан? - спросил он у стоявшего напротив мужчины.
     Марина сильно толкнула Кохана и вышла вперед.
     - Нет, Ронкаль, - приказала она. - Уходите.
     - У меня приказ, - напомнил Ронкаль.
     - Уходите, - снова сказала она.
     - Я приехал сюда из-за этого, - напомнил Ронкаль.
     - Здесь решаю я, - твердо сказала Марина, - убирайтесь.
     Ронкаль молчал.  Он  знал, что  должен убрать  и  Кохана.  Но он помнил
категорические указания Маркова во всем подчиняться Чернышевой.
     - Хорошо, - сказал Ронкаль, - это вам решать. Только не задерживайтесь.
Мне еще нужно убрать труп.
     - И он мягко вышел, закрыв за собой дверь.
     Альфред  Кохан и  Мария  Чавессмотрели  друг на друга. Андреас Грунер и
Марина Чернышева осознавали, что видятся в последний раз.
     Они так  и  стояли  в  нескольких метрах друг  от  друга, даже не делая
попытку приблизиться.
     - Спасибо, - сказал наконец Грунер и пошел к дверям.
     Она молча смотрела ему вслед.
     Он уже открывал дверь, когда, вдруг вспомнив что-то, снова повернулся к
ней.
     -  Англичане  не правы,  - убежденно  сказал  Грунер,  -  это в большей
степени относится к нам, мужчинам.
     И вышел из номера.
     Марина осталась  одна  в  номере  с  лежащим  на  полу  убитым Ульрихом
Катцером. На этот раз он был действительно мертв.


     Заключение

     - Ты, как  всегда блестяще справилась с заданием,  - говорил ей генерал
Марков, -  правда, непонятно,  почему отпустила живым Грунера.  Впрочем, это
твое дело. Я приказал Ронкалю дать возможность решать тебе самой.
     -  Спасибо, - она сидела  в кабинете генерала,  уже  зная, что он скоро
уходит на пенсию.
     - Все  получилось,  как мы и хотели.  Разоблачен Грунер.  Найден подлец
Катцер. Проверена агентурная сеть. Все сделано хорошо. Все довольны.
     - За исключением двух  женщин,  - напомнила  Марина.  -  Элоиза Векверт
потеряла своего мужа, а Ангелика  Бастиан, видимо,  скоро  потеряет  своего.
Разве это  не ужасно? Я иногда  ночью просыпаюсь  в  холодном  поту.  Думаю,
неужели и мой сын будет когда-нибудь таким подлецом по отношению к женщинам?
После  этой  поездки  мне  кажется,  что  любой мужчина  способен  на  самую
невероятную гадость по отношению к женщине.
     Марков задумчиво посмотрел на нее.
     - Я  думал,  ты  найдешь общую закономерность у  всех троих  агентов, -
сказал он, -  разве  ты не  заметила одной детали? Ты ведь изучала  и личные
дела. Эта самая важная деталь, которая все об®ясняет.
     - Нет, - нахмурилась  Марина, -  ничего особенного в их биографиях я не
заметила.
     - Все трое: Зепп  Герлих, Хайнц Гайслер и  Пауль  Цехлин  - выросли без
матерей.
     Она изумленно посмотрела на генерала.
     - Да-да, - кивнул он, - у всех троих в детстве не было матери. Откуда у
такого мужчины появится уважение к женщине, если он вырос в доме без матери?
Разве  он может понимать, что такое настоящая женщина? У человека, выросшего
без матери, не может быть сочувствия к женщине.
     -  Двадцать  лет назад, принимая меня в  ваш отдел, вы  говорили совсем
другое, - напомнила Марина. - Вы говорили мне, что женщина - самое низменное
и самое гадкое существо на свете.
     -  Правильно, - грустно согласился Марков, - и знаешь, почему?  Потому,
что я сам вырос в детском доме? У меня тоже не было матери. Старик Фрейд был
прав.  Оказывается,  без  этого  важного  обстоятельства  мы  не  становимся
нормальными людьми. Ребенку  нужны отец  и  мать.  Кажется, Брэдбери однажды
сказал: "Дети простят вам все, кроме вашей собственной смерти".
     - Вы становитесь философом, - заметила Марина.
     - Просто за время твоей камандировки я стал дедушкой.  Оказывается, это
самое лучшее, что может быть на свете. Даже лучше моей работы здесь.
     Марина поняла, что  генерал  окончательно  решил  уйти  на  пенсию. Она
вспомнила  своего сына.  Кажется, еще не все потеряно.  Она сумеет об®яснить
ему, что такое настоящая женщина.