ой,  в  богатой  одежде  и  бархатной  шапочке.  На   фоне
распахнутого окна, из которого лился солнечный свет, старик был
очень живописен.
   "Я  давно жду тебя, человек будущего, -- медленно и спокойно
говорил старик Олегу, --  и  представлял  тебя  именно  юношей.
Кому, как не юности, передают люди нажитую мудрость? Подойди ко
мне".
   Олег  сделал  несколько  шагов  и оказался перед мольбертом.
Мастер был рядом.
   "Я   открыл    силу    человеческого    сердца,    аппаратов
воздухоплавания  и бронированных колесниц, укрепленных фортов и
крепостей, подводных кораблей и приземляемых систем  --  многое
из того, что века спустя может пригодиться людям, но сам себя я
считаю прежде всего художником. Смотри".
   И он открыл холст.
   Таинственное  лицо  женщины смотрело на Олега. Мальчик замер
перед знаменитым портретом. Улыбка Джоконды тянула его к себе.
   "Я очень хочу стать художником, -- с трудом  шевеля  губами,
сказал Олег. -- Но никогда не буду таким великим, как вы".
   "Люди  исследовали состав моих красок, -- услышал он тяжелый
голос художника, -- не  понимая,  как  можно  обычными  мазками
передать  саму жизнь. А секрет прост: запомни навсегда любимого
человека и постарайся рассказать о нем другим..."
   Темнота  сгустилась,  и  Олег,  напрягая  зрение,  с  трудом
различал застывшую навечно улыбку портрета...
   Карен  очутился  в  палатке.  Загорелый до черноты человек в
одних трусах стоял перед ним и весело спрашивал:
   "А где Прилипала?"
   Карен пожал плечами, не понимая, что  с  ним  произошло.  За
стеной  палатки  что-то грозно вздыхало, и по равномерному шуму
мальчик понял, что это море.
   "Как же так! -- взмахнул руками веселый человек.  --  Именно
тебя,  мальчик будущего, и должна увидеть моя Прилипала... А то
она не  поверит,  что  космос  освоен  людьми  как  собственный
дом!.."
   Человек улыбнулся, и лицо его стало озорным, очень знакомым.
Карен даже попятился: неужели первый космонавт?!
   "Понимаешь,  --  азартно  говорил  человек,  жестом усаживая
Карена  прямо  на  пол  и  садясь  по-турецки  возле  него.  --
Прилипала потому и Прилипала, что от нее ни минуты нет покоя. В
море   она   мне  мешает  плавать,  в  мертвый  час  закидывает
вопросами, а про космос не верит:  хочет  увидеть  сама.  Очень
вредная Прилипала!"
   "Я  готов  рассказать о Ближнем и Дальнем космосе, -- сказал
чуть удивленный Карен. -- А кто же она -- Прилипала?"
   "Да моя младшая дочь! И знаешь, я с ней полностью  согласен:
прежде  все  нужно  увидеть и прочувствовать самому. Тогда тебе
поверят. Ну, идем искать Прилипалу?"
   Они вышли из палатки на берег... Как вдруг набежавшая  волна
подхватила Карена, вернула в привычный космос...
   Алька  сидела  на  корточках  посреди  раскаленной пустыни и
чертила на песке длинную формулу. Солнце било  в  песок,  блеск
жег  глаза,  но  Алька  боялась  поднять  голову.  Она  слушала
знакомый голос отца.
   "Плюс здесь более логичен, чем минус. И  увенчать  надо  все
бесконечностью.   Понимаешь   меня,   Алька?  Что  значат  твои
сегодняшние труды?  Ты  прошла  со  мной  много  километров  по
пустыне,  мы  оба  чертовски  устали,  хотим есть и пить, почти
дымится на солнце  наша  дубленая  шкура,  но  мы  не  сдаемся.
Впереди  -- ориентир, мерцающий огонек. Может, это наш дом, или
звезда, или просто обман зрения, -- мы идем дальше, потому  что
там,  впереди,  нас  с тобой ждут. А понимаешь, Аленок, что это
значит, когда ждут? Ничего не страшно вокруг! Можно сделать все
невозможное. Это и значит счастье -- счастье жить!"
   Алька резко подняла  голову.  И  не  увидела  ничего,  кроме
бесконечного  блеска.  Тогда  легким взмахом руки она стерла на
песке только что открытую формулу счастья...
   Пап бежал по отлогому берегу океана. Был прилив,  и  шипящая
пена настигала, почти касалась его ног.
   Пап бежал очень быстро, опережая волну.
   А навстречу ему бежала светловолосая девушка.
   Пап  задыхался  от  бега. Он не знал точно, кто она. Девушка
была еще очень далеко. И он напрягал все силы, чтобы поспеть  к
ней раньше упругой волны...
   Штурман открыл глаза, осмотрелся.
   Двое  мальчишек  и девчонка на месте, в своих креслах. Клюют
носом, трут кулаком глаза.  На  стенах  --  полотна  знаменитых
художников,  портреты  покорителей  космоса  и  далеких планет.
Ребята, наверное, утомились, забылись в коротком сне.
   И он, штурман, не выдержал  напряжения,  на  минуту  сомкнул
веки.   Но  кто  же  пригрезился  ему?  Кто  эта  девушка,  так
напоминавшая его рано умершую мать?
   В иллюминаторе совсем близко  штурман  видел  светлый  круг,
венчавший космическую дыру.
   Пап  упрямо  тряхнул  рыжей  головой:  прошлого ни за что не
вернешь, даже в обратном течении времени. Это ясно и ребенку!
   И вдруг тишину прорезал жаркий шепот.
   Пап обернулся: кто это? И увидел Альку.
   Алло, алло, планета Земля,
   Космический всем привет!
   Нас разделила пространства петля --
   Дорога в тысячу лет!
   Алло, алло, планета Земля!
   Ты стала совсем другой...
   Но мы возвращаемся! Сталь корабля
   Вступает с разлукой в бой!..


   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой прошлое уходит безвозвратно

   Король сидел у зеркала и стриг усы тупыми ножницами. Ножницы
лязгали, король морщился. Он не смотрел на телеэкран: теперь на
Земле, как догадался король, не осталось ни одного королевства.
Даже на самом заброшенном острове.
   Еще полчаса назад Мышук был счастлив, когда рассказывал сыну
о приключениях.  Он  гордился  собой:   в   немолодые-то   годы
отправиться  на  самый  край  космоса...  Да,  он  увидел сына!
Астрофизик Мышук-младший, который провел среди  звезд  двадцать
земных лет, рассказал о своих наблюдениях.
   Есть  туманности  и галактики, существующие миллиарды лет, а
есть  звезды-младенцы,  всего  в  миллион  лет.  Но  нигде  нет
галактик   старше  двадцати  миллиардов  лет.  А  что  было  со
Вселенной раньше? Как появились первые звезды? Взрыв или сжатие
материи образует новые миры -- вот что волновало астрофизика!
   -- И ты выяснил? -- нетерпеливо спросил король сына.
   Ученый развел руками.
   -- На этот вопрос нельзя ответить только "да" или  "нет".  Я
хочу открыть очень сложный закон.
   --  А  кому он понадобится, если мы вернемся домой через три
тысячи лет? -- придрался Мышук к сыну.
   Тот усмехнулся:
   -- Что ж, люди получат еще один устаревший закон.
   -- Тебе хорошо, ты опять удерешь в космос, -- ворчал король.
-- А что буду делать я?
   -- Ты? Ты будешь рассказывать детям сказки.
   -- Сказки... -- Король дернул себя за усы. --  Так,  значит,
это правда, что мы вернемся на совсем новую Землю?
   -- Правда!
   --  Как  ты  думаешь,  --  с беспокойством спросил Мышук, --
может, мне немного подстричься? А то уж слишком я старомоден.
   -- Я как раз думал об этом, -- улыбнулся сын. -- Я -- за!
   -- Мы вместе высадимся на Землю? -- уточнил король.
   -- Вместе.
   Король взял ножницы... Когда на верхней губе осталась щепоть
волос, Мышук отбросил ножницы и взглянул в зеркало. Он не узнал
себя. Из зеркала выглядывало голое лицо.
   -- Ну вот, я больше  не  король,  --  сказал  он  и  смахнул
пальцем слезу.
   Он  мог  еще  позволить  себе  такую  королевскую  шутку  --
пожалеть себя, пустить слезу.
   -- Исиль! -- закричал король во  весь  голос,  и  тот  сразу
явился. -- Ты узнаешь меня?
   Исиль покачал головой.
   --  Это  я -- твой дядя Мышук, -- король огорченно вздохнул.
-- Я разрешаю тебе говорить!
   -- Голос как будто ваш, -- сказал  неуверенно  Исиль.  --  И
сапоги...
   --  Все!  --  король  снял  с  себя  сапоги.  --  С  прошлым
покончено! Это была предпоследняя наша шутка...  Тащи  чемодан,
Исиль!
   Исиль принес чемодан.
   -- А теперь, -- торжественно сказал Мышук, -- я дам для всех
последний королевский бал. -- И он откинул крышку.
   Чемодан был доверху наполнен живыми цветами с Ту тика.


   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, в которой встречаются корабли

   Приглашение, которое разнес по каютам "Виктории" улыбающийся
Исиль, всех пассажиров обрадовало.
   Земля  исчезла  с  экранов, в иллюминаторах был виден только
ореол вокруг  дыры,  и  в  эти  ответственные  минуты  землянам
захотелось  быть  вместе.  Даже  капитан Вегов, очень занятый в
штурманской рубке, обещал на минуту заглянуть в  кают-компанию.
Попросил  устроителя  оставить  свободной  половину  стола. "На
всякий случай", -- сказал Вегов.
   В кают-компании пассажиров удивили белые, сиреневые, розовые
шапки цветов. Казалось, весь цветущий Тутик был  представлен  в
зале,  а за окнами не чернильная темнота с пастью всепожирающей
дыры, а синий океанский простор. И  никто,  конечно,  не  узнал
короля без усов, мундира и сапог.
   Хитровато подмигивая, Мышук представлялся спутникам:
   --  Бывший  король...  Возвращаюсь на остров Тутик. Если он,
конечно, существует.
   Мышук пригласил на вальс Ирину Александровну. И этот  вальс,
цветы, чай в стаканах, которые принес стюард, создавали немного
старомодный,  но  приятный  земной  мир,  так не похожий на мир
мертвой звезды, поглощавшей пространство -- время. Чем  был  их
корабль перед бездной космоса? Букашкой рядом с пушечным ядром.
Букашка могла быть легко раздавлена, уничтожена, обращена почти
в ничто -- в обломки атомных ядер. Но она была живая и боролась
с силами природы за свою жизнь.
   -- Друзья! -- Король постучал по стакану ложечкой. -- Должен
сделать важное признание: я не король!..
   -- Вы отреклись? -- спросила Ирина Александровна.
   --  Не  совсем  так,  --  весело продолжал Мышук. -- Все мои
предки владели Тутиком, и я  считал  себя  последним  на  Земле
королем. Еще вчера у меня был ветхий дворец и даже министры. Но
все   это   детская   игра,  сплошной  обман  зрения,  включая,
разумеется, мои бывшие усы. Только здесь, в космосе,  я  понял,
что  звание  короля  само  по  себе  не дает права на уважение.
Верно, Исиль?
   -- Да, -- произнес Исиль.
   -- Исиль, мой  племянник,  --  представил  Мышук.  --  Исиль
великолепно  играл  роль слуги, потому что иначе не совершил бы
такого потрясающего путешествия!.. Я должен  попросить  у  него
прощения  за  те невольные щелчки, которые он получал. Иначе бы
никто не поверил, что я король.
   Исиль от смущения с®ел полную вазочку варенья.
   -- Если даже мы вернемся в средние века, -- заканчивал  свое
отречение Мышук, -- прошу подтвердить, что я не король. -- И он
дунул в несуществующие усы.
   --  Подтвердим!  --  прозвучал  незнакомый  голос,  и король
тотчас узнал: это говорил его сын.
   Все смотрели на бывшего короля.  И  никто  не  заметил,  что
людей  в  кают-компании  стало  вдвое  больше:  на той половине
стола, которую по просьбе капитана  никто  не  занимал,  сидели
пассажиры "Альфы".
   Алька  что-то  пронзительно  крикнула, вскочила, бросилась к
маме.
   Мальчишки ринулись за ней.
   Они бежали вокруг стола навстречу родителям и  не  понимали,
почему  бегут  так  долго:  чем ближе они подбегали, тем дальше
отодвигались знакомые  фигуры.  Казалось,  эта  половина  стола
никогда  не кончится, бесконечно растягиваясь в пространстве, а
упругий воздух толкает в грудь, мешает быстрому бегу.
   -- Остановитесь!  --  предупредил  ребят  мягкий  голос.  --
Вернитесь, пожалуйста, на свои места.
   Ребята, тяжело дыша, поплелись к креслам. Ничто не мешало им
идти обратно.
   --  Сейчас  вы  к  нам  не попадете, как бы ни старались, --
об®яснила с улыбкой мать Альки. -- Наши корабли  соединились  в
пространстве,  но  мы  находимся  у  себя,  а  вы  -- за тысячу
километров по земным меркам.  Стоит  ли,  Алек,  бежать  тысячу
километров на одном месте?..
   -- Стоит! И даже больше! -- Алька тряхнула косичками.
   На "Альфе" все рассмеялись.
   --  Подождите немного, -- сказал отец Карена, глядя на ребят
из-под мохнатых бровей. -- Мы  пронеслись  в  пустоте  миллионы
километров. И что значит в сравнении с этим какая-то тысяча, да
еще   скрученная   космосом   в  несколько  метров?!  Скоро  мы
преодолеем и эту тысячу!
   -- А ты открыл новые законы природы, как хотел?  --  спросил
Карен отца.
   --  Незнакомая  природа  прямо перед вами. -- Отец указал на
черную дыру.
   -- А ты? -- спросил Мышук сына.
   Астрофизик задумчиво кивнул в  иллюминатор.  В  этот  момент
стены корабля исчезли, растворились в темноте, открыв необычную
картину космоса. Со всех сторон светили далекие бледные звезды,
лучи их сходились в одной точке и постепенно гасли. Здесь зияла
большая  воронка  с  тонким  блестящим  обручем  горловины. Это
солнечный ветер кружил  вокруг  черной  дыры,  разогреваясь  до
чудовищной температуры, потом падал в воронку.
   Круглый,  ровно  освещенный стол с притихшими людьми, словно
древнее судно, плыл в океане космической ночи...


   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, в которой встречаются  миры  с  разными
Стрелами времени

   Внезапно  вокруг  засверкал фейерверк огней, заплясали языки
белого пламени.
   --  Спокойствие!  --  предупредил  спутников  астрофизик   с
"Альфы".   --  Это  самое  редкое  явление  во  Вселенной.  Нам
посчастливилось увидеть тахионов.
   "Ты ошибаешься, землянин, -- раздался в  динамиках  странный
голос,  с  трудом напоминавший человеческий. -- Тахионы, как вы
нас называете, населяют космос так же, как вы свою планету.  Но
мы редко встречаемся..."
   Огни  постепенно  выравнивались  в столбы света. Они заметно
колебались, озаряли темноту  сильными  вспышками,  и  казалось,
едва удерживаются на одном месте.
   --  "Тахис"  по-древнегречески  "быстрый", -- вспомнил вслух
Карен и подскочил от внезапной догадки. -- Это люди-свет?
   "Мы не люди, мы не просто сверхсвет. Мы все вместе: корабль,
планета, разум, жизнь, -- пояснили тахионы через  динамики.  --
Частицы, из которых мы состоим, пока не открыты людьми. Вы лишь
предполагаете о нашем существовании в природе".
   -- Спасибо, -- поблагодарил отец Олега, физик, взволнованный
увиденным. -- Какая скорость вашего движения?
   "Мы   движемся  быстрее  света.  Для  вас  это  --  конечная
скорость. А для нас -- только начало на пути  к  бесконечности.
Такое движение обычно для тахионов, это наша жизнь..."
   Люди  узнали,  что  тахионы  --  вечные странники космоса --
всегда  движутся  в  противоположном   направлении,   чем   вся
известная  человечеству  Вселенная. Вот почему их никто никогда
не встречал. И хотя иногда сверхбыстрые  странники  проносились
совсем  рядом с кораблями землян, два разных мира были невидимы
друг другу.
   Сейчас  тахионы  кружили  вокруг  дыры,  освещая  путь  двум
кораблям. Пока "Виктория" и "Альфа" облетали дыру со скоростью,
близкой  к  скорости  света,  время в кораблях повернуло назад,
совпало с  течением  времени  тахионов,  и  связь  миров  стала
возможной.  Люди,  беседовавшие с тахионами, говорили, конечно,
непривычно -- порядок слов в их речи был  обратный,  и  тут  же
забывали  услышанное  и  сказанное. Но они не замечали этого --
точно так же, как и во время необычного обеда. Каждое событие в
этот момент становилось как бы частью их будущего. Потом, когда
ход времени вернется в привычное русло, они вспомнят о  встрече
все, до мельчайших подробностей...
   В  одной из старинных сказок двадцатого века королева страны
Оз пересекает пустыню  смерти.  Она  движется  всегда  в  одном
направлении  --  по узкой ковровой дорожке, именуемой "Теперь",
-- иначе ее ждет гибель.  Королева  видит  перед  собой  только
"Теперь"  и не может вернуться в свое "Вчера". Магический ковер
разворачивается  впереди  под  ногами   королевы   и   тут   же
сворачивается сзади нее...
   Почему  же  ковер  времени  для  живущих на Земле никогда не
разворачивается обратно? Почему прошлое для людей безвозвратно?
   Стремительная световая дорожка  "людей  света",  как  назвал
тахионов  Карен,  раскручивается  в  противоположном  для Земли
направлении. Но и для существ сверхсвета она не может повернуть
обратно. Направлена только к их будущему, а не к прошлому.
   Эти   космические   миры   движутся   "вперед"   и   "назад"
одновременно.  Каждый,  конечно, считает, что именно он нацелен
вперед, и каждый по-своему прав. Истины можно сравнить только в
редких случаях, в  исключительных  обстоятельствах,  когда  эти
миры случайно совпадают в своем движении.
   --  Как узнать, куда направлена Стрела времени? -- задумчиво
сказал капитан Вегов. --  Где  наконечник,  где  оперение  этой
стрелы? Где, иначе говоря, будущее, а где прошлое?
   "Природа  не  выделяет  ход  одного  времени  по сравнению с
другим, -- последовал ответ из  динамика.  --  То,  что  у  вас
"лево",  у  нас -- "право". И наоборот. Между прошлым и будущим
не больше различия, чем между левым и правым".
   -- Значит, основные  законы  природы  у  нас  одинаковы,  --
сделал -- вывод астрофизик с "Альфы"
   --  Мышук-младший.  --  Однако наши галактики разлетаются от
Земли, а черная дыра стягивает материю.
   "Это и есть главное отличие вашего будущего  от  нашего,  --
сообщили тахионы. -- То, что вы называете умирающей звездой, мы
называем рождением нового".
   --  Куда  же  девается  то,  что  исчезает?  -- взволнованно
проговорил Мышук-младший.
   "Ничто в природе не исчезает. Одно  переходит  в  другое.  В
разных частях Вселенная то сжимается в точку, то взрывается".
   --  Понял!  --  закричал  во  весь голос ученый. Открытие, к
которому он  готовился  всю  жизнь,  свершилось!  --  Вселенная
дышит!
   Столбы света странно изогнулись и растворились в темноте.
   Вокруг стола вновь были привычные стены.
   В  тот  же  миг  раз®единились  и корабли. Пассажиры "Альфы"
исчезли  из  кают-компании  "Виктории".  Но  они  были   совсем
недалеко -- за тысячу километров, видели друг друга на экранах.
   "Виктория"  и  "Альфа" скачком вернулись в привычное течение
времени. Пути землян и тахионов разошлись.
   Каждый их двух миров летел к своему будущему.
   Стрелы их времени были нацелены в противоположные стороны.


   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ, в которой люди побеждают

   -- Вот она, смотрите!
   Капитаны кораблей указывали пассажирам на черную  дыру.  Она
была   почти   рядом,   отделенная   от   людей   лишь  стеклом
иллюминатора.
   Мертвая  звезда   отчетливо   видна   сквозь   тонкий   слой
светящегося газа. Для людей мертвая, а для тахионов -- живая.
   Идеально  круглое  тело  вращалось  быстро  и  незаметно для
глаза.  Черная  как  чугун  поверхность  звезды  была   жидкой.
Казалось,   тут   работает  какаято  адская  кухня:  чудовищное
давление  сжимало  все,  что   захватывала   сила   притяжения,
перемалывало,  превращало  в  обломки  атомных ядер, и звездное
вещество растекалось тонкой пленкой, стремясь сжаться в точку с
бесконечной плотностью.  Непрерывно  лилась  и  лилась  в  дыру
звездная жидкость...
   Непривычная  тяжесть  вдавила  людей  в  кресла,  но  они не
ощущали  своего  чудовищного  веса,  возросшего   от   скорости
кораблей.  В  земных условиях при теперешнем весе каждый из них
стал бы гигантом более полутора тысяч километров ростом.
   Мимо, мимо черного карлика! Если корабль заденет крылом хотя
бы частицу мертвой звезды, они  не  успеют  сделать  и  вздоха,
обратятся в звездную жижу.
   Трудно   оторвать   взгляд  от  дыры,  она  величественна  и
прекрасна немым призывом, таинственной силой. Она обещает самое
необычное путешествие в "ничто".
   Но  люди  решили  вернуться  в  молодую  галактику  Ближнего
космоса,  в  которой  есть  звезда по имени Солнце и планета по
имени Земля.
   Корабли пронеслись над самой поверхностью умирающей  звезды,
рождавшей  новые  миры, стремительно обернулись вокруг нее, как
кометы  вокруг  Солнца,  и  ушли  прочь,   преодолев   страшное
притяжение.
   Люди, победившие космос, ощущали себя великанами.


   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, в которой завершается Родительский День

   Земля   приняла  первые  сигналы  "Виктории"  и  "Альфы"  из
Конечного космоса. Шары Пути -- навигаторы  с