.
     - Ладно, - согласился Лот. - Поверим. Что нужно деммам у нас?
     Траг развел руками:
     -  Что  может  быть  нужно  захватчикам?  Шандалар  лежит  в  области
перехода. Образно говоря, в  шейке,  соединяющей  сосуды  песочных  часов.
Здесь они об®явились раньше, и отсюда  могут  расползтись  по  всему  Миру
людей.
     - Что мы должны делать?
     Траг улыбнулся:
     - Что должны делать Воины? Сражаться! Но прежде... Поддельные Знаки -
отдайте их мне.
     Он протянул руку Лоту.
     - Ну?
     - У меня их нет, - сказал Лот, не изменившись в лице. - Разве  трагам
это неизвестно?
     Старик казался удивленным.
     - Неужели Даки не отдал их тебе, Лот Кидси?
     - Нет. А должен был отдать?
     Траг умолк.
     - Ладно. Нет, так нет, - сказал он, поразмыслив. -  Вот  еще  что:  к
Дервишу теперь ходить не стоит. Важнее всего найти точку перехода - место,
где деммы проникают в наш Мир. Точнее, в нашу часть Мира, если вы  помните
мои об®яснения.
     - И?..
     - И... - передразнил траг ворчливо. - Заткнуть эту дыру надо.
     - Как?
     - Там видно будет. Сначала найдите.
     Траг встал и, не прощаясь, пошел прочь от моста. Мирон  проводил  его
взглядом: тот  направлялся  к  обрывистому  берегу.  Темнота  ночи  быстро
поглотила одинокую белую фигуру.
     - Гм... - сказал Демид с некоторым сомнением. - Он пошел к воде?
     - Ну? - не понял Мирон. - К воде.
     - Всплеска никто не слышал?
     Мирон поглядел на Лота, но тот уставился в огонь и  на  слова  Демида
внимания, похоже, не обратил.
     - Нет. Я не слышал, - сообщил Шелех Демиду.
     Демид встал и направился за трагом. Отсутствовал он недолго.
     - Его нет. А лодка на месте.
     - А ты чего ждал? - удивился Мирон. - Далась ему наша лодка!
     - Между прочим, это тот самый траг, который вручал мне Знак.
     - Ну и что? - Мирон недоумевал.
     Демид вздохнул:
     - Да так, ничего. Но куда он делся?
     Мирон покачал головой.
     - Во, чудак-человек! Он же траг. Ты  еще  спроси,  каким  образом  он
очутился здесь, на острове, и откуда знает, что мы направляемся к Дервишу.
     - Однако, - возразил Демид, - он полагал, что  лже-Знаки  у  Лота.  И
ошибся.
     Мирон задумался.
     - Да, действительно.
     Он впервые заподозрил, что траги не всемогущи, во  что  раньше  верил
свято и безоговорочно.
     - Не нравится мне это, - очнулся Лот. Наверное, он все таки слушал. -
Темнят траги.
     Он в упор поглядел на Мирона.
     - Всегда они чего-то недоговаривают.
     Еще Лот подумал: "И  используют  нас,  Воинов,  как  люди  используют
животных. Лосей, к примеру."
     И при этом нередко посылают на верную смерть преследуя какие-то  свои
неясные цели. Правда, всегда, вроде бы, за дело. Но в отличие от  животных
людям можно было бы и об®яснить, во имя чего они гибнут. Особенно Воинам.
     В  темноте  кто-то  негромко  кашлянул.  Все   мигом   напряглись   и
подобрались. Мирон решил было, что траг возвращается, но это  оказался  не
траг.
     Мальчишка. Тот самый, что направил их к Дервишу. Рядом с ним бесшумно
ступал огромный черный пес, поблескивая глазами.
     - А,  -  сказал  Демид  приветливо.  -  Привет,  малыш.  Что  ты  нам
расскажешь на этот раз?
     Мальчишка,  придерживая  пса  за  широкий  ошейник,   бросил   Демиду
небольшой кошель-мешочек. Бернага поймал его на лету.
     - Не верьте трагам, - отрывисто сказал гость. Затем обернулся и исчез
в темноте, совсем как перед этим старик в белом, только  мальчишка  вместе
со своим четвероногим приятелем цвета ночи направился вглубь острова, а не
к берегу.
     - Эй! Ты куда? - вскочил Демид. - Постой!
     Но Лот удержал его.
     - Не ходи, парень. Сиди тут.
     Бернага стряхнул руку Лота, однако остался у костра.
     - Почему это я не могу пойти?
     Лот промолчал.
     - Интересно, - вздохнул Мирон. - Теперь мы еще  и  трагам  не  должны
верить. Кому же тогда верить? Свихнулись все, что ли?
     - Нет, - ответил  Кидси.  -  Не  свихнулись.  Продолжается  то,  что,
видимо, началось давным давно, задолго до нас. И мы теперь погрязли в этом
по уши.
     - Знаешь, Лот, - доверительно сообщил Мирон. - Я - Воин.  Мне  не  по
душе ребусы. Мне не по душе шарады. Я не фокусник  из  балагана.  Покажите
мне с кем драться и я буду драться. А сейчас я, черти всех дери, ни  хрена
не понимаю. А поэтому, черти всех дери, давайте спать. Если, конечно,  все
визиты нам уже нанесены, черти всех дери,  на  ночь  глядя,  соленый  лес,
ковшиком по уху!!!
     - Спать, так  спать,  -  неожиданно  легко  согласился  Демид.  -  О!
Погодите! Что нам принесли-то?
     Он распустил сыромятный ремешок  и  вытряхнул  содержимое  кошеля  на
ладонь. В сплетении судьбоносных линий тускло блеснули три  Знака  Воинов.
Надо полагать, три лже-Знака.
     Голова пухла. Было отчего.
     Наутро в полном молчании позавтракали, свернулись, погрузили  пожитки
в челнок и отчалили. Весло взял Лот.  Когда  очертания  островка  стерлись
туманом, Мирон негромко попросил:
     - Высадите меня где-нибудь на северном берегу.
     Для себя он все решил. Еще ночью.
     Лот, не переставая бесшумно грести, осведомился:
     - Ты что-то задумал?
     - Я  иду  к  Дервишу,  -  твердо  сказал  Мирон.  -  И  не  пытайтесь
отговорить.
     - Значит, - улыбнулся Демид вызывающе, - мы пойдем вдвоем.
     - Ого! - поднял брови Лот. - Оба. Траги будут озабочены.
     - Зато мы будем спокойны, -  сказал  Мирон,  благодарно  сжав  ладонь
Демида и ощутив ответное рукопожатие.
     - Спокойны вы вряд ли будете, - пообещал Лот. - Ручаюсь.
     Впрочем, путь Воина спокойным и не  бывает,  так  что  Лот  ничем  не
рисковал, пророча это.
     - Но ответьте мне, почему вы решили ослушаться трагов?
     Демид набычился.
     - Решили - и все. Шли к Дервишу, к нему и пойдем.
     - Понятно, - сказал Лот. Как  он  и  ожидал,  вразумительно  ответить
Бернага не смог. - А ты, Мирон?
     Шелех молчал. В самом деле - почему? Никогда еще Воин не  осмеливался
сомневаться в трагах. Воистину, все не так в Шандаларе!
     - Не знаю, Лот Кидси.  Что-то  подсказывает  мне  -  мы  об  этом  не
пожалеем. Только ты нас не разубеждай. Не получится. Со мной,  по  крайней
мере.
     -  Со  мной  -  тоже!  -  заявил  Демид  со  свойственной   молодости
горячностью.
     - Мальчики мои, - сказал Лот неожиданно усталым голосом. - Все утро я
ломал голову над тем, как уговорить вас пойти со мной к Дервишу.
     Мирон  взглянул  в  лицо  Кидси-рыжему,  и  вдруг  заметил,  что  тот
постарел, и постарел сильно. Тело его осталось  прежним,  но  глаза  стали
иными.
     "А ведь он вдвое старше  Демида...  -  подумал  Мирон  беспомощно.  -
Сколько ему еще носить Знак? Пять лет? Десять?"
     - Здорово, - проворчал Демид. - Прям, идиллия.  Единство  помыслов  и
намерений. Но ты-то, Лот,  ты  сумеешь  об®яснить,  почему  решил  идти  к
Дервишу?
     Лот уже стал обычным Лотом - целеустремленным и спокойным.  Теперь  у
него даже морщин, вроде бы, поубавилось.
     - Почему? Да потому, что я хочу знать правду. Правду, а  не  то,  что
соизволят сообщить мне траги. И если бы вы знали, как я рад, что вы  -  со
мной.
     - Ну, - хмыкнул Демид, - с виду не самая плохая компания. А, Шелех?
     В такие моменты Мирон всегда остро ощущал,  что  Братство  -  это  не
просто слово. И в этом до боли приятно было вновь и вновь убеждаться.
     В тот день гребли с каким-то особым ожесточением и юркий челнок летел
по воде, словно у него отросли крылья.
     Когда русло Батангаро стало все больше отклоняться к северу, внимание
путников приковал левый берег. Высматривали веху - внушительный ледниковый
валун, ныне полузатопленный. Но все равно, над водой возносилась  изрядная
его часть. Здесь обычно высаживались на  сушу,  когда  шли  на  Вудчоппер,
Токат или Курталан, а также на озера поменьше, вроде  Шакры  или  Шургеза.
Лодку оставляли у вехи - ее потом подбирал кто-нибудь  по  пути  на  юг  и
юго-восток. Воины сами не раз оставляли здесь и верткие челноки, и тяжелые
долбленки, и широченные тэльские плоскодонки, удобные в речных зарослях, а
возвращаясь неизменно находили что-нибудь  плавучее.  У  валуна-вехи  даже
соорудили избушку лет сто назад. А, может, и раньше. В ней не переводились
припасы, нередко - спасение для незадачливых путешественников.
     - Вижу! - радостно воскликнул Демид. - Греби под берег, Мирон.
     Веха неясно маячила в тумане бесформенным темным пятном.  Вокруг  нее
не росла даже опока.
     - Гребу, гребу, - отозвался Мирон,  налегая  на  весло.  -  Доплывем,
никуда не денемся...
     Демиду явно надоело валяться в лодке, хотелось по-настоящему  размять
ноги.
     - Эх-ма! Побродим по болотам, вспоминать еще будешь, челнок  этот.  И
весло.
     Бернага легкомысленно отмахнулся.
     Повинуясь уверенной руке Шелеха, челн обогнул сероватую тушу  валуна.
Показалась кое-как сработанная пристань: несколько шатких  столбиков-свай,
вколоченных в илистое дно, с неким подобием настила. Мирон к  ней  править
не стал, подогнал  просто  к  берегу  посудину  верную,  уперся  веслом  и
вытолкнулся наполовину. Демид соскочил и помог, подцепив челнок за носовой
прут. Кора мягко зашуршала о  зернистый  грунт.  На  суше  против  причала
одиноко ютилась небольшая плоскодонка.
     - Гм... - заметил Демид, подхватывая мешки. - Маловато лодок.
     - По хуторам сидят... Ходят мало. Из-за деммов, что ли? - предположил
Лот не очень уверенно.
     Челнок вынесли из воды и пристроили рядом с плоскодонкой,  перевернув
днищем кверху, чтоб не скапливалась дождевая вода и не портила кору. Весло
Мирон затолкал ногой под него.
     - Слушайте, - Демид, забросив мешок  за  спину,  попрыгал  на  месте,
поправляя лямки на плечах, - тяжеловата ноша-то! Или отвык?
     Лот подобрал свой мешок.
     - Ничего. Харчей все равно оставить нужно. Мяса у нас - за две недели
не умять.
     Выложив в избушке большую часть припасов, Воины  напились,  наполнили
фляги и зашагали на запад. Впереди  раскинулась  огромная  топь,  примыкая
дальним концом к озеру Муктур. Из топи лениво  вытекали  три  реки.  Здесь
нетрудно было сгинуть, и сгинуло здесь за  долгие  годы  немало  беспутных
голов,  прежде  чем  удалось  нащупать  извилистую  тропу  -  единственный
проходимый путь через эти гиблые места.
     Шли медленно, пробуя  посохом-щупом  сомнительные  пятачки.  Даже  на
старой хоженой тропе попадались глубокие ямы, в которых завязли бы и лоси.
Одежда вмиг стала сырой и грязной. Тощие  лягушки  торопились  убраться  с
дороги, смачно шлепаясь в трясину то справа, то слева. Что они тут жрали -
непонятно. Комаров да мошек Шандалар не знал вот уже двести лет. Разве что
червяков каких...
     А самым плохим было то, что вплоть  до  Муктура  впереди  не  сыскать
сухого места. Везде хлюпала полужидкая грязь, иногда доходя  до  колен.  В
темноте идти не решился бы и самый от®явленный смельчак, ибо в  муктурских
топях  оступиться  возможно  было  лишь  однажды.  Ночь   коротали   стоя.
Оставаться в избушке у вехи-валуна  до  утра  тоже  не  имело  смысла:  за
светлое время суток топь пересечь еще никому не удавалось. Даже верхом.
     Ночь казалась бесконечной; болота дышали смрадом, рождая  причудливые
звуки, зачастую довольно жуткие и  пугающие,  а  вдали  загадочно  мерцали
синеватые огоньки, медленно переползающие с кочки на кочку. Никто не знал,
что это за огоньки. Вреда они путникам, вроде бы, не приносили, но  редкие
безумцы, погнавшиеся за ними, пропадали навсегда.
     И шуршал нескончаемый дождь.
     Едва посерело небо и  тусклый  предрассветный  сумрак  залил  болота,
двинулись дальше. Ноги гудели от  многочасового  стояния  на  месте,  было
мокро, холодно и мерзко. Мирон подумал:  вот  ему,  коренному  шандаларцу,
родившемуся и выросшему среди этих унылых болот на  пару  с  дождями,  ему
сейчас мокро, холодно и мерзко. Каково же тогда жителям соседних солнечных
стран, волею судеб попадающим в озерный край? Наверное, все это кажется им
сплошным кошмаром, и они спешат побыстрее разделаться со  всеми  делами  и
вернуться домой, к чистому небу, свободному от туч, к Солнцу  и  теплу.  К
зелени своих садов, таких странных и непривычных для шандаларца,  подальше
от  непонятной  страны,  похожей  на  недобрый  сон,  от  сумасшедших   ее
обитателей, появляющихся на свет в насквозь пропитанных дождем  плащах,  и
не снимающих эти плащи всю жизнь...
     С самого утра Мирон переставлял ноги совершенно  без  участия  мысли,
витая  где-то  далеко-далеко.  Тело  действовало  само:  пробовало  тропу,
выбиралось из ям, поправляло заплечный мешок,  жевало  мясо  с  луковицей.
Усталость схлынула, он вошел в режим похода и мог бы теперь идти так много
дней почти без отдыха. К вечеру, правда, захотелось спать,  но  перетерпев
час-другой Мирон изгнал бы сонливость надолго.
     Топь закончилась еще до темноты. Слева,  в  озере  Муктур  отразилось
низкое  небо,  подернутое  рябью  от  падающих  капель,  равнина   впереди
постепенно повышалась. Вся вода оттуда неторопливо стекала в топь.
     Лот выбрался на относительно сухое место и огляделся.
     - Ну, что? - спросил он. - Отоспимся, пожалуй?
     У Демида глаза слипались уже с  полудня,  Мирон  тоже  не  прочь  был
передохнуть. Устроились они без излишней спешки. Верхнюю одежду  отмыли  в
озере - мокрее она не стала, зато стала заметно чище. Развели  костер  под
тентом, согрели чаю. Сами согрелись. А потом забылись чутким сном  усталых
следопытов.
     Против обыкновения, спали еще часа два после рассвета. Конечно, любой
Воин без особого ущерба выдержал бы несколько суток  не  смыкая  глаз,  но
кому нужны такие встряски? Тем более без причин. Есть время - спи, Воин...
     И они отсыпались наверстывая упущенное. Потому что завтра времени  на
сон могло не найтись.
     Первым выполз из палатки неугомонный Демид. И едва не ослеп.
     За ночь ветер окреп и  разогнал  сумрачные  дождевые  тучи,  а  потом
улегся, словно и не было его. Лишь легкие белые облачка неторопливо  плыли
по небу; между  ними  лилась  вниз  пронзительная  голубизна  -  потоками,
водопадами, а на востоке над топью сияло Солнце.
     Демид остолбенел. Озеро теперь казалось не  свинцовым,  не  серым,  а
бирюзово-голубым, почти как небо. По лужам прыгала яркая-яркая  золотистая
дорожка. Жалко-блеклые еще вчера болота сверкали тысячей  красок,  и  было
светло, поразительно светло, до рези в глазах.
     - Эй, землеройки! - заорал  Демид  в  упоении.  -  Вставайте  скорее!
Солнце!
     Мирон выскочил из палатки, словно ужаленный, даже еще как следует  не
проснувшись, и окунулся в это праздничное  утро,  растворился  в  нем  без
остатка. Рядом точно  так  же  растворялся  Лот,  а  Демид  приплясывал  и
хохотал, как безумный.
     Туман, конечно же, рассеялся, и видно было,  что  далеко-далеко  небо
встречается с болотами.
     - Эх! - сказал с досадой Мирон. - Рассвет  проспали.  Первый  раз  за
столько дней проспали - и вот, на тебе...
     - Да ладно, - обиделся Демид. - Солнце, а он  недоволен.  Смотри,  до
вечера, поди, не скроется.
     Тучек на небе белело не так уж и много, и эти легкие  пушистые  комья
ничем не напоминали сплошные покровы дождевых фронтов.
     - Ей-право, после ночи в топях Шандалар извиняется!
     Демид от избытка чувств заорал во все горло, и крик его  не  застрял,
как обычно, в ватной пелене тумана, а разнесся далеко окрест,  даже  птахи
какие-то на озере всполошились и вспорхнули.
     Лот усмехнулся и сказал:
     - Хороший знак!
     В такой день и костер вспыхнул вроде бы сам, без посторонней  помощи,
и еда показалась  особенно  вкусной,  и  палатка,  словно  по  волшебству,
уложилась почти без участия рук, не  норовя  непокорно  похлопать  мокрыми
крыльями. Впрочем, сегодня палатка успела за утро  высохнуть,  по  крайней
мере снаружи.
     И  идти,  понятно,  было  приятнее.  А  главное  -  быстрее.   Солнце
только-только зависло перед  глазами,  сверкая  в  прорехи  между  рыхлыми
облаками - впереди ярко засветилась дорожка на воде,  переливаясь,  словно
живая.
     - Шакра, - довольно сказал Лот. - Почти пришли. Поселок - на  берегу,
но дальше, во-он за тем заливчиком...
     Сегодня можно было сказать "во-он за тем". В обычный  день  на  таком
расстоянии залив не разглядела бы и сова, по слухам, видящая в тумане.
     - А вон и местные, - Мирон приставил к глазам ладонь,  заслоняясь  от
Солнца. Необычный для Шандалара жест. - Сети выбирают.
     Две лодки торчали невдалеке от берега; в  каждой  трудились  по  трое
рыбаков: один сидел на веслах, двое колдовали над впечатляющим бреднем,  в
который, наверное, удалось бы поймать  небольшую  цимарскую  шхуну.  Лодки
медленно приближались к суше, к зарослям опоки и камыша.
     Скоро Воины достигли узкого пятачка суши перед самым озером. Один  из
рыбаков помахал им рукой и знаками показал, что те сейчас пристанут.
     - Подождем, - решил Лот. - Вдруг Дервиш не в  поселке  живет?  Только
время зря потеряем.
     - Ждать - не лес валить, - беспечно бросил  Демид,  опрокидываясь  на
спину у самой воды. - Эх, хорошо!
     - Лес? - удивился Мирон. - Где это тебе лес валить довелось?
     Лот усмехнулся:
     - Да не ври, не ври, шельма! Ежу ведь ясно: на Таштакуруме  подхватил
присказку эту! Тамошние многому от варваров научились. Способный  народ  -
вечером байку расскажешь, утром ее уже на каждом углу полоскают. Да как  -
с жаром, с подробностями, и без запинки, от зубов все отскакивает.
     - Ну вот, - делано огорчился Демид. - А я уже целую  былину  сочинить
успел. Глянь, Лот, Шелех-то наш уши развесил, ровно девка из захолустья!
     Бернага довольно заржал. Мирон несильно пнул его, лежачего, под зад.
     - Да ну тебя... Балабол.
     Лот подумал: "Пацаны еще. Оба. Что один, что другой." Но  Лот-ветеран
улыбался, думая это.
     Скрипели уключины над озером - было слышно,  как  кто-то  из  рыбаков
посоветовал гребущему плеснуть в них воды.  Скрип  прекратился  и  немного
погодя Воины здоровались с плосколицыми раскосыми шаксуратцами.
     Лот как в воду глядел: Дервиш в поселке сроду не появлялся. Обитал он
севернее,  за  озером,  в  одинокой  землянке.  Там  и   принимал   редких
паломников. Найти его как? Да, вот, Муштаба вас не лодке довезет  к  самой
тропе, пока мы тут с уловом разберемся. А потом  и  проводит,  если  надо.
Рыбки не хотите, Воины, на ушицу? А  на  мурху-тош?  Вот  эту  лучше,  она
пожирнее. Да не за что, не за что. Приходите потом  в  Шаксурат,  угостим,
новости расскажем. Есть новости, есть... Муштаба, не  эту  лодку,  другую,
она легче! Счастливого пути! Да налей ты воды в  уключины,  Муштаба!  Вот,
совсем другое дело...
     Муштаба,  скалясь,  греб,  как  медведь.  Тяжелая  на  вид  долбленка
припустила  по  озеру,  словно  водомерка;  за  кормой  расцветал   низкий
бурунчик. Руки рыбака и его тело работали в  едином  безупречном  ритме  -
раз-два, раз-два... Весла ныряли  в  воду,  словно  выдры,  без  малейшего
всплеска. Чувствовалось, что смуглый паренек с  хитрыми  глазами-щелочками
вырос с этими самыми веслами в обнимку.  Демид  глядел  на  его  работу  с
завистью, Мирон - с уважением, Лот - равнодушно.
     Солнце неторопливо садилось в озеро, по крайней мере, так казалось. С
севера уже ползла фиолетовая стена дождевых туч, значит, короткий праздник
света и тепла заканчивался.  Надвигались  шандаларские  будни.  С  грязью,
моросью, с мокрыми сапогами.
     Запад стал розовым, когда Муштаба подогнал лодку к  северному  берегу
Шакры. Здесь росли деревья, горбились  пологие  холмы.  Влажным  был  лишь
верхний слой земли. Местность возвышалась  над  уровнем  озера  невероятно
высоко - метра на три, а то  и  на  все  четыре.  Взобравшись  по  рыхлому
косогору, Воины увидели сплошную стену ольхи в два-три человеческих роста;
кое-где встречались дрожащие силуэты осин.
     - Ого!