е у всех немного шумело.  Утренний  разговор  в
зальчике  Даки  ни  к  чему,  в  общем,  не  привел.  Мэр  глубокомысленно
высказался, мол нужно все как следует взвесить, и удалился; следом, вообще
не обронив ни слова, вышел настоятель Уордер. Учитель виновато  попрощался
и намекнул, что его обширные  знания  всегда  к  услугам  Даки  и  Воинов.
Невозмутимый по обыкновению Лот Кидси, проводив  капитанов  и  вернувшись,
сообщил, что с запада намеревался явиться еще кое-кто из Братства, чуть ли
не сам  Протас  Семилет.  Мирон  несколько  оживился,  Демид  переполнился
решимостью что-нибудь предпринять, но что именно - пока и сам не понимал.
     Даки грустно вздохнул,  глядя  на  Воинов.  Оставалось  лишь  немного
выждать: в воздухе пахло переменами.
     Однако Мирон не предполагал, что ждать придется так недолго.  Цимарцы
только-только завели речь о новостях на  юго-восточном  побережье,  третий
бочонок едва успели откупорить...
     На плечо Шелеху легла чья-то легкая рука.  Он  обернулся  -  у  стола
возник  монах  с  архипелага,  кутающийся  в  длинный  плащ.  Лицо  монаха
рассмотреть не удавалось,  глубокий  и  низко  надвинутый  капюшон  рождал
густую, как шандаларские ночи, тень.
     - Два слова от настоятеля Ринета. Прошу к хозяину.
     Мирон встал, поклонился цимарцам  и  поднялся  вслед  за  монахом  на
второй этаж. Комната Даки располагалась в  самом  конце  узкого  коридора.
Перед дверью ждал Демид, переминаясь с ноги на ногу.
     Монах негромко постучал; рукав плаща при этом  сполз,  обнажив  сухой
кулак.
     Изнутри донесся зычный голос Даки:
     - Входите!
     Трактирщик сидел за письменным столом прямо напротив входа. Перед ним
лежала раскрытая  книга  совершенно  необ®ятной  толщины,  в  руке  белело
гусиное перо. Рядом сидел Лот Кидси, ероша густую шевелюру.
     Монах сразу заговорил:
     - Я - Рон. Меня послал  Ринет  Уордер,  поразмыслив  над  сегодняшним
разговором в таверне. Он велел передать следующее:  Воинам  нелишне  будет
потолковать с одним человеком из Тороши. Зовут  его  Лерой,  а  найти  его
можно на улице Каменщиков, у лавки Эба Долгопола. Спросите  у  Лероя:  как
получить ответ на трудный вопрос? А потом -  думайте.  И,  да  хранит  вас
Река.
     Монах поклонился и тенью выскользнул за дверь. Голос его,  внятный  и
негромкий, растворился в полумраке комнаты. Никто не  успел  проронить  ни
слова; Даки так и продолжал сидеть с пером в руке над недописанной строкой
в раскрытой книге.
     Огоньки свечей давно перестали колебаться, а молчание не прерывалось.
     - Гм... - Даки наконец отложил перо. -  Садитесь,  чего  стоите?  Вон
скамья.
     Мирон с Демидом, столбами застывшие посреди комнаты, прошли к длинной
лавке у стены с росписями и  опустились  на  гладко  струганное  покрытие.
Снизу, из зала, долетала Фролова песня.
     - Ты был прав, Даки, - сказал  Лот  негромко.  В  этой  комнате,  где
вкрадчиво  мерцали  свечи,  громко  говорить  было  просто  невозможно.  -
Монастырь не остался в стороне.  Но  почему  настоятель  Уордер  промолчал
утром?
     Даки пожал плечами и задумчиво подпер ладонями голову.
     - Не знаю... Скорее всего, он почему-то не захотел высказываться  при
всех. А может, хотел сначала посоветоваться с  монахами.  На  острова  он,
конечно, редко попадает, но в приходе Зельги всегда  гостят  двое-трое  из
монастыря. У них даже лодка есть специальная.
     Это было правдой: Мирон знал, что монахи не боялись моря. Они  вообще
мало чего боялись. Особенно обитатели монастыря с острова Сата.
     Лот Кидси сосредоточенно вертел в пальцах монету. Шрам на  его  левой
щеке стал совсем белым, не то что семь лет назад,  когда  Мирон  последний
раз обнял Лота перед походом Багира.
     Тогда шрам рдел, словно огонь в камине, даже рыжая  борода  не  могла
его скрыть. Не скрывала, впрочем, и теперь.
     - Кто-нибудь слыхал об этом Лерое?
     Мирон с Демидом  переглянулись  и  отрицательно  развели  руками:  не
слыхали, мол. Даки кашлянул.
     - Да где уж вам... Кхм... Это ведь лет тридцать назад случилось.
     Он на секунду умолк, и нетерпеливый Демид тут же встрял:
     - Что случилось?
     Даки одарил его тяжким взглядом. Порылся, видать, в  памяти,  и  лишь
потом сказал:
     - Говорят, ходил он к одному старику-ворожею, который будто бы  видит
прошлое. О чем Лерой его спрашивал - не знаю, да и никто, поди, не  знает.
А сам Лерой как воротился - молчун стал, каких мало. Долгопол, сосед  его,
мне сказывал, когда за товаром в Зельгу  наведывался,  -  за  неделю  если
слово-два вымолвит, и то много. Одним словом, темная история.
     - Постой-постой, - Мирон догадался, что имел в виду  монах-посланник.
-  Значит,  мы  должны  нагрянуть  к  Лерою,  выспросить  где  живет   тот
старик-ворожей, а у него уж разузнать все о лже-Знаках? Так, что ли?
     - А жив ли этот старик? - усомнился Демид. - Если лет тридцать  назад
он уже был стариком...
     - Ворожеи живут долго, -  оборвал  Даки.  -  Или  ты  еще  что-нибудь
предложить хочешь? Валяй, мы послушаем.
     Демид смутился:
     - Ну...
     - Подковы гну, - проворчал  Даки.  -  Ладно  уж.  Я  и  сам  об  этом
подумывал. Придется вам для начала в Торошу податься.  Долгопола  я  давно
знаю: много лет торгую. У него и  остановитесь.  Поклон  от  меня.  Ну,  и
гостинцев наготовлю позже. Сделаете все, как монах  сказал.  Потолкуете  с
этим Лероем, авось что и расскажет. Хотя, полагаю, разговорить  его  будет
непросто. Если все, что болтали - правда, знать, путь  вам  новый  к  тому
старику. Ясно?
     Лот Кидси, внимательно  слушавший  Даки,  коротко  кивнул.  Демид  не
преминул осведомиться:
     - Все пойдем?
     - Идите втроем, - посоветовал Даки. - Мало ли что?
     - А ты? - невинно полюбопытствовал Демид.
     - Я живу в Зельге, - сказал, как отрезал, Даки. Голос его вдруг  стал
словно жесть. - А ты, парниша, языком мели поменьше. Усек?
     Демид притих.
     - Цимарцы завтра с утра в Торошу отплывут, - сказал Мирон нейтрально.
- Может, с ними договориться? Быстрее все-таки...
     Даки мгновенно смягчился, стал обычным: ворчащим и добрым.
     - Да говори уж, суше!
     Мирон вздохнул:
     - И суше, понятно...
     Демид заулыбался.
     - Это мне нравится. По-честному, без маскировки. Суше,  мол,  и  ноги
целее.
     - На том и порешим, - Даки поднялся. -  Лот,  заскочи  ко  мне  перед
сном.
     Рыжий Воин согласно кивнул.
     Когда Мирон потянул на себя тяжелую дверь  комнаты,  в  щель  хлынула
песня; она становилась все громче.
     Пели в большом зале таверны:

                        Путь наш труден и долог,
                        Оттого всем нам дорог
                        Этот временный уют.
                        От Сагора до Цеста
                        Ждут нас дома невесты -
                        Верить хочется, что ждут.

     Моряков назавтра ждало море, ждала шхуна, и ждал путь,  лишь  изредка
приводящий в таверны, в тепло и уют. Мирон направился  к  столу  цимарцев:
договариваться нужно было прямо сейчас.

                        Гей-гей, кружки налейте...

     Так и хотелось подпевать. С  высоты  крутой  лестницы  зал  открылся,
словно море с обрывистого берега.  Следом  за  Мироном  спускались  Лот  и
Демид. И гремела в таверне песня, предвещающая новую дорогу:

                        Гей-гей, наша Фортуна,
                        Гей-гей, добрая шхуна -
                        На нее лишь стоит уповать.

     Утром под сырой моросью, валящейся с  пропитанного  водой  неба,  три
шандаларских Воина ступили на борт "Феи", цимарской шхуны. Капитан  Торрес
охотно согласился доставить Лота, Мирона,  и  Демида  в  Торошу,  испросив
чисто символическую плату.
     Шхуна была небольшая,  двухмачтовая,  работы  тэлов.  Моряки  ставили
паруса, которые быстро намокли и  от  этого  посерели.  Торрес  с  мостика
командовал отходом, приставив  ко  рту  небольшой  рупор.  "Фея"  величаво
отвалила от причала и, зачерпнув парусами легкий западный ветер, пошла  по
свинцовой воде бухты Бост, прямо в пролив между островами Лин и Ноа.
     Юнга отвел Воинов на корму, к каютам. Торчать под  дождем  на  палубе
пассажирам  было  совершенно  незачем.  Команда,  закончив   с   парусами,
потянулась в кубрик на баке. Наверху остались лишь вахтенные, да капитан у
штурвала, пожелавший лично вывести корабль из бухты.
     Три дня Мирон вынужденно скучал.  Бернага,  видимо,  решил  выспаться
впрок и вставал всего пару раз к ужину, а Лот  увлекся  чтением  старинной
книги, собственностью капитана Торреса.
     Устойчивый  ветер  влек  "Фею"  на  северо-восток.  Слева  по   борту
проступали безрадостные берега, часто скрываемые туманом  -  когда-то  это
были холмы, отстоящие от моря на целую версту. Миновали залив  Южное  Эхо,
устье Фалеи, потом - Алиса, а дальше пришлось брать мористее,  потому  что
путь преградил низкий болотистый мыс Урла. Ветер некоторое время дул почти
точно в борт и "Фея" шла  заметно  накренившись.  Из  матросского  кубрика
часто доносилось пение, работы мореходам на сей раз выпало совсем немного.
Но Мирон знал, что раз на раз не приходится. Стоит разразиться буре...
     К вечеру третьего дня обогнули скалистый остров Гинир и вошли в залив
Вар. Свинцово-серые волны грызли податливый берег  -  он  отступал  теперь
медленнее, чем раньше. Над бывшим островком в устье реки Вармы возвышалась
над водой верхушка торошинского маяка, до сих  пор  действующего.  Правда,
ныне его видно только если подойти вплотную. Это зельгин  маяк  надстроили
семьдесят лет назад и  он  вознесся  высоко  над  морем,  как  во  времена
сезонов.
     Мирон поймал себя на мысли, что часто сравнивает день  сегодняшний  с
давно минувшими, которых он никогда не видел.
     "Старею, что ли? Копач говорил: когда перестаешь мечтать, а начинаешь
чаще думать о прошлом - это старость."
     Смешно - Мирону не исполнилось еще и тридцати...
     Но, наверное,  такие  мысли  приходили  неспроста.  Ведь  им,  Воинам
Шандалара, предстояло заглянуть в прошлое Знаков, настоящих и  поддельных.
Заглянуть с помощью старика-ворожея, который неизвестно жив ли, а  если  и
жив, то неизвестно, пожелает ли  помочь.  И  вообще,  неизвестно  где  его
искать. Трудная задача.
     Но Воины за легкие задачи просто не берутся. На то они и Воины.
     Почти все паруса на шхуне убрали, лишь два стакселя  еще  подставляли
ветру сырые плоскости. Дощатый  настил  пристани,  покоящийся  на  толстых
сваях, был уже ясно виден с палубы. Одинокая фигура маячника в плаще мокла
под мелким дождем. "Фея" шла по инерции, неспешно и  важно  приближаясь  к
берегу. Матрос на носу метнул канат-швартов - маячник ловко поймал  его  и
сноровисто намотал на крестообразный кнехт. Парусник вздрогнул  от  рывка,
разворачиваясь  носом  к  пристани.  Постепенно  выбирая  слабину  маячник
подтащил шхуну вплотную к  деревянному  пуарту;  на  корме  тотчас  отдали
тяжелый стояночный якорь.
     - Добро пожаловать в Торошу,  -  сказал  маячник  из-под  надвинутого
капюшона. К пристани уже спешили несколько человек,  должно  быть,  мэр  и
самые нетерпеливые лавочники.
     Воины сошли на берег по широкой доске с тонкими перильцами и набитыми
на манер ступеней планками. Из команды за ними  последовали  лишь  капитан
Торрес с помощником. Матросы хлопотали на шхуне.
     Почти горизонтальный бушприт перегородил причал,  под  него  пришлось
подныривать. Лот поблагодарил капитана и вручил кошель с платой.  Как  раз
вовремя: подоспел мэр со свитой. Пока Торрес обменивался  любезностями  со
встречающими, Мирон разглядывал жителей Тороши. Эба Долгопола  среди  них,
определенно, не было, если верить описаниям Даки. А описаниям Даки  верить
можно, в этом Мирон убедился не однажды.
     Лот запахнулся в плащ, ему показалось, что один человек из свиты мэра
слишком пристально на  него  уставился.  Узнал,  наверное.  Точно,  узнал,
зашептал что-то на ухо мэру. Мэр обернулся, но Лот, прижав палец к  губам,
натянул капюшон на самые глаза. Мэр тотчас  отвернулся:  Воины  не  хотели
быть узнанными, а желание Воинов - закон. Они ведь служат всему Шандалару,
а значит, и Тороше в том числе. Значит, так надо.
     Мэр был умным и догадливым человеком. Да, впрочем, он и не  мог  быть
иным - пост мэра ко многому обязывал.
     - Пойдем, наверное, - как ни в чем не бывало сказал Мирон Демиду. - Я
знаю, где улица Каменщиков.
     Демид лишь промычал:
     - Угу...
     Выглядел Демид сонным, словно предыдущие три дня на смыкал глаз.
     Шелех кивнул Лоту и троица Воинов покинула причал Тороши, второго  по
значению городка в Шандаларе. Внешне он  мало  чем  отличался  от  Зельги,
разве что был поменьше. Такая же площадь перед пристанью, здание  мэрии  с
башенкой и часами, приход и храм, обнесенные невысокой изгородью, напротив
- таверна.
     Демид, как не странно, впервые попавший в Торошу, наконец проснулся и
с энтузиазмом вертел головой.
     - Нам сюда, - сказал Мирон, сворачивая.
     От площади влево уходила узкая, мощеная истертым  булыжником  улочка.
Мелкие лужи стояли на мостовой и  капли  дождя  сеяли  на  их  поверхность
расходящиеся круги, а над городком низко нависло темнеющее небо  вечернего
Шандалара.
     - Куда сразу? - спросил Демид, ежась. - К Лерою или к Эбу Долгополу?
     Шаги их тонули во вкрадчивом шорохе.
     - Наверное, к Долгополу, - сказал Лот рассудительно. - Лерой,  вроде,
не очень приветлив. Поговорим  с  соседями,  узнаем  его  привычки,  авось
поможет. Да и поздновато уже.
     Мирон не мог не согласиться.  Больше  всего  сейчас  хотелось  выпить
чего-нибудь горячего и посидеть у камина. Спешить им особо не приходилось.
Да и Лерой почти наверняка уже спал - мастеровой люд укладывается рано,  а
встает еще до рассвета.
     И они пошли к Долгополу. В окнах его большого дома еще мерцал свет, в
то время как у Лероя все было погружено во  тьму.  Незаметно  подкравшийся
вечер упал на город; часы на площади пробили шесть.
     Дом Долгопола размерами уступал всего нескольким  строениями  Тороши.
Видать, дела у торговца шли весьма неплохо. Недавно дом надстроили, теперь
он стал трехэтажным. Работы все еще велись,  во  дворе  у  одной  из  стен
угадывались леса. Солидный резной забор опоясывал владения Эба. Пожалуй, в
таком доме удалось бы выдержать небольшую осаду.
     - Где он лес берет? - вздохнул Лот перед  красивыми  воротами.  -  Не
какая-нибудь болотная сосна. Первосортный бук!
     Мелодичный звон колокольца возвестил о прибытии гостей.  Неторопливые
шаги с пришаркиванием -  кто-то  приблизился  из  глубины  двора  к  самым
воротам.
     - Кто там? На ночь глядя...
     Голос был густой, как деготь.
     - Путники из Зельги. Передай Эбу: поклон от Дакстера Хлуса, -  сказал
Лот, переминаясь с ноги на ногу, словно застоявшийся  лось  перед  дальней
дорогой.
     - Ба! Мне кажется, или это в самом деле Лот Кидси говорит?
     Лот засмеялся:
     - Нет, не кажется, старый хитрец! Открывай, не мешкай. Я не один.
     Зычный голос "старого хитреца" велел кому-то крикнуть Эба, и сразу же
загремели металлические засовы.
     - Это Гари Слимен, - шепнул Лот спутникам.
     Мирон поневоле напрягся: Гари Слимен раньше был  Воином.  Знак,  ныне
принадлежащий Мирону, он носил на груди тридцать шесть  лет.  Его  знал  в
Шандаларе каждый. Вернее, слыхал о нем, ведь видели его лишь немногие.
     Левая створка ворот приоткрылась, впуская  Воинов  во  владения  Эба.
Могучий, похожий на медведя мужчина, совершенно к тому  же  седой,  крепко
обнялся с Лотом. Мирону даже показалось, что едва слышно хрустнули  чьи-то
кости.
     - Привет, Гари! Зачем ты здесь? - Лот не скрывал радости.
     Бывший Воин ответил все тем же замечательным басом:
     - Я у Эба теперь вроде как управляющий. А ты зачем здесь?  Я  слышал,
последнее время ты все больше во Фредонии пропадал.
     - Дело... Чуть попозже,  -  Лот  на  секунду  умолк,  оглядываясь.  -
Встречай смену, Гари! Это Мирон Шелех, а это - Демид Бернага. Нынешний щит
Шандалара.
     Гари оценивающе  вперился  взглядом  в  молодежь.  Мирона  он  прежде
никогда не видел, но испытывал к преемнику вполне понятный интерес.  Слухи
о стычках с сагорскими пиратами, походе на Отранскую крепость  и  битве  с
князем Валуа быстро  достигли  ушей  старого  Воина,  а  значит  траги  не
ошиблись в выборе. Его Знак попал к достойному,  и  это  наполняло  сердце
Гари гордостью.
     Впрочем, траги не ошибались никогда.
     Демид молча стоял позади  товарищей.  Если  он  и  смущался  в  такой
компании, то ничем этого не выдавал. На его счету  было  пока  всего  одно
серьезное дело: разборка с кочевниками на  северных  берегах  Таштакурума,
поэтому он чувствовал себя подростком среди взрослых мужчин.
     Но Гари пожал ему руку как равному.
     - Слыхал и о тебе, гроза кочевников. И не только я...
     В этот миг из дома показался Эб  Долгопол:  его  невозможно  было  не
узнать, ведь описаниям Даки стоило верить. А Даки сказал  только  что  "Эб
поперек себя толще и всегда в длинном вышитом  халате,  даже  когда  спит,
по-моему. За это его Долгополом и нарекли."
     Эб моментально потащил путников в дом, даже толком не поздоровавшись.
     - Потом, потом, - отмахивался он, протискиваясь  в  двери.  -  Не  на
пороге же? Входите...
     Оглянуться не успели, как очутились за накрытым столом. Мирон  поймал
себя на том, что всего за несколько  дней  привык  к  уюту  и  роскоши.  К
хорошему  быстро  привыкаешь.  Мысль,  что  скоро  вновь  придется  пешком
пересекать Шандалар, увязая в болотах, упорно бродила где-то на  задворках
сознания. Мирон тщетно гнал ее прочь. Дорога и Воин встречаются  быстро  и
расстаются ненадолго, а пока можно наслаждаться покоем, забыв о палатке  и
походном мешке, брошенных в дальнем углу Эбовой гостиной.
     - Помимо наилучших  пожеланий  Даки  просил  преподнести  эти  книги,
почтенный Эбир. Одна из них по рудному делу.
     Глаза Долгопола сверкнули: книги в кожаном переплете были едва ли  не
самой большой ценностью в теперешнем мире.  Эб  принял  их  с  неприкрытым
благоговением. Мирон знал, что торговец недавно купил шахты где-то в горах
под Сагором и книга по рудному делу пришлась весьма кстати.
     - Умеет Даки делать подарки, - шепнул Демид Мирону.
     Было еще что-то для жены  и  дочерей  Долгопола,  но  Мирон  вручение
пропустил, смакуя тонкое туранское вино. Демид, скорее всего, тоже.
     Сразу после ужина Лот заговорил о деле. За  столом  к  этому  времени
роме Воинов остались только хозяин и Гари. Эбу  все  рассказать  как  есть
посоветовал Даки, а Гари сам был когда-то Воином и в  стороне  не  остался
бы. Лот кратко изложил факты и умолк.
     - Кто  вспомнил  о  Лерое?  -  бесстрастно  спросил  Эб  когда  Кидси
закончил.
     - Настоятель прихода Зельги Ринет Уордер. Он прислал монаха,  из  уст
которого мы и узнали, что Лерой может посоветовать что-то дельное.
     Эб глубокомысленно кивнул.
     - М-да... Лерой - и впрямь ходячая загадка.
     - Что о нем известно? - спросил Лот, откинувшись  на  высокую  спинку
стула. - А то мы даже не догадываемся на какой козе к нему под®езжать.
     Эб  забарабанил  по  столешнице  толстыми,  как   молодые   огурчики,
пальцами.
     - Не очень-то много. Когда я купил дом на  этой  улице,  а  было  это
тридцать четыре года назад, Лерой уже давно  жил  здесь.  Был  каменщиком,
подручных  при  нем  много  состояло,  целая  бригада.  В  гильдии  с  ним
считались, да и мастер он был,  каких  мало.  Но,  знаете  как  это  часто
случается: сапожник, а без сапог. Так и Лерой:  многим  дома  отстроил  на
заглядение (кстати, и мне тоже), а сам жил с  семьей  в  халупе  какой-то,
чтоб хуже не сказать. Как-то после выгодного  заказа  решил  он  себе  дом
начать. Халупу свою снес, и нашел, вроде бы, что-то вмурованное  в  стену.
Одни говорят - шкатулку, другие - чуть ли