ко жареных гусей, два торта и
потерял сознание.
   - Персонал! - закричал Горчев. Подлетел кельнер, за ним секретарь отеля:
   - Да? В чем дело?
   - Имеются у вас так называемые "княжеские апартаменты"?
   - Разумеется. Номер из двенадцати комнат.
   - Прошу разместить господина Ванека в двенадцати комнатах. Когда он
придет в себя, пусть следует за мной.
   - Куда?
   - Не имеет значения. - И Горчев удалился.
   - Видите, - поучительно заметил секретарь кельнеру с подбитым глазом, -
такие гости краса и гордость всемирно известного курорта, конечно, пока не
вмешается какой-нибудь высокопоставленный дядя. Лучших клиентов, как
правило, дядюшки помещают в дом для умалишенных.
   Горчев, довольно насвистывая, шагал к бульвару Виктуар. На углу
ввязался в потасовку с несколькими шоферами. У парикмахера вздремнул в
процессе бритья, потом послал официантке ближайшего бистро несколько
коробок конфет.
   Что с него взять: человек без царя в голове - это и слепому видно. Он
зашел в универмаг "Лафайет", дабы приобрести предметы первой
необходимости: кучу Микки Маусов, несколько теннисных мячей, несколько
дюжин самопишущих ручек и четыре плитки шоколада. Оделся с головы до ног:
смокинг, крахмальная сорочка с перламутровыми пуговицами, шелковый носовой
платок, белая гвоздика в петлице на манер старых репортеров и оперных
завсегдатаев. Флакон духов, соломенная шляпа, перчатки, колоритом
напоминающие лица китайских кули, умерших от желтой лихорадки. Сунул под
мышку бамбуковую тросточку, вставил в глаз потрясающий черный монокль без
стеклышка, лихо сбил набекрень соломенную шляпу и с довольным видом
уставился в зеркало. Вокруг столпились продавцы и покупатели, а когда
молодой щеголь поймал губами высоко подкинутую сигарету, раздались
аплодисменты.
   Горчев, смеясь, поклонился, подарил новым почитателям несколько
самопишущих ручек и теннисных мячей и вышел. Через пять минут вернулся и
доверительно сообщил одному из служащих универмага:
   - Видите ли, все мои деньги остались в старом костюме.
   - Секундочку. Подождите, пожалуйста. Служащий, белый как мел, с
трясущимися коленями принес внушительную связку банкнот.
   - Я так и думал. Куда они денутся. Деньги ведь только по копейке
теряются, большой охапке потеряться трудно, - усмехнулся Горчев и протянул
служащему тысячный билет. Распихал деньги по карманам нового костюма,
последнюю, перетянутую резинкой, пачку устроил в соломенной шляпе и
удалился окончательно.
   Прыгнул на подножку проезжающего мимо универмага такси:
   - Не тормозите, давайте в какой-нибудь банк. Открыл дверцу, уселся,
достал смятые ассигнации, протянул шоферу.
   - Разменяйте на сотенные, дружище, здесь, наверное, тысяч восемь. Может
больше, может меньше.
   Голова у водителя пошла кругом, такси покатило зигзагами. Наконец
остановились у какого-то банка.
   (Если бы Горчеву не вздумалось менять деньги, он поехал бы куда-нибудь
дальше и случилось бы что-нибудь другое. Но Горчев поехал в банк и таким
образом вскочил в скорый поезд своей судьбы и полетел с быстротой ракеты
навстречу удивительным и невероятным приключениям.)
   - Жду в машине. Поторопитесь.
   Шофер вошел в банк и у кассы пересчитал: двадцать восемь тысяч!
Пассажир пьяный или сумасшедший? Может, и то и другое? Шофер ступил на
тротуар и... остановился:
   неизвестный исчез вместе с машиной. И остался осиротевший водитель с
чужими деньгами. А только и случилось, что Горчев увидел за рулем
спортивной машины смешливую девушку в красном платье. Она улыбнулась,
проезжая мимо него в направлении гавани, и пропала в легком кружении пыли.
   - Эх-хо! - раздался боевой клич нашего героя. Горчев нажал стартер и
помчался на охоту за спортивной машиной...
 
 
   Глава вторая 
 
   1
 
 
   На шоссе к Монте-Карло только особая милость судьбы хранила в этот день
транспорт и пешеходов от явно взбесившегося такси. Горчев летел со
смертоносной скоростью этак тысяч пятьдесят километров в час; очевидно,
некоторые рождаются под особой звездой, что позволяет им выбираться
невредимыми из всяких передряг.
   К таковым принадлежал легкомысленный, стремительный герой нашего
повествования.
   Девушка, между прочим, обернулась и заметила такси, которое, трясясь,
чихая, громыхая, болтаясь из стороны в сторону, неслось за ней. Она дала
полный газ, и черная спортивная машина резко рванулась. Мотор взвыл
разъяренным слоном, машину дико крутануло на повороте, подняло дыбом, и
перед такси издевательски заклубилось огромное серое бензиновое облако на
том месте, где только что виднелся автомобиль незнакомки.
   Так приехали в Монако. Шофер с внушительным моноклем, в смокинге и
соломенной шляпе набекрень вызвал живое любопытство. Но даже полицейские
усвоили, что в знаменитом курортном средоточии правила уличного движения
рассчитаны отнюдь не на здравомыслящих туристов, и спокойно пропустили
сумасшедшее такси. Вероятно, на свете мало нашлось бы столь отчаянных и
неумелых водителей, как Горчев: он не пытался избежать катастроф, но,
казалось, искал их всеми силами. Так, к примеру, он помчался на красный
свет: тормоза визжали, шоферы орали, служанка, что вытирала оконное
стекло, вскрикнула, прижав к щеке пыльную тряпку... А такси победно
летело. Эх-хо!
   Оголтелый любимчик фортуны продолжал погоню по серпантинной дороге,
ведущей в казино Монте-Карло, и весело махал шляпой. Дама в красном
остановилась у отеля "Де Пари". Такси по немыслимой кривой пересекло
великолепный английский сад, украшающий площадь, и затормозило в
предназначенном месте, почти воткнувшись неугомонным радиатором в
гостиничные двери. Безумный шофер хладнокровно сунул ошарашенному портье
тысячную банкноту - меньших купюр он, видимо, не признавал.
   Портье низко поклонился, и благодаря его заботам такси заняло место на
проезжей части перед отелем.
   Горчев, триумфально улыбаясь, приблизился к перепуганной девушке. Но,
похоже, на этот раз назревала катастрофа: откуда ни возьмись появился
великолепно одетый белокурый гигант с нахмуренной физиономией и смерил
Горчева ледяным взглядом:
   - Вы знаете этого господина, Аннет? - спросил он.
   - Нет! И я хочу исправить это нетерпимое положение, - обращаясь к
девушке, весело отозвался нобелевский лауреат.
   - Вы слишком навязчивы.
   - Месье, мне кажется, вы отстали от моды. Такой шикарный двубортный
пиджак уже никто не украшает дурными манерами.
   - Вы намерены дать сатисфакцию за оскорбление?
   - Само собой, - радостно заверил Горчев. - У меня, правда, нет времени
на долгие процедуры. Если не иссяк ваш воинственный пыл, извольте, я к
вашим услугам.
   Только моментально.
   - Позвольте представиться: барон Лингстрем. Оппонент помедлил всего
чуть-чуть:
   - Князь Червонец, обер-лейтенант гвардии, царский эмигрант и тому
подобное. Где состоится встреча, мой родной?
   Девушка стояла бледная и пораженная.
   - Офицерское казино в Монако. Там найдутся секунданты к вашим услугам.
Жду вас.
   - Барон вышел и направился к такси.
   К его изумлению, за руль уселся князь Червонец и включил счетчик:
   - Такси принадлежит мне, дорогой барон Дуэлевич, - успокоил он
пассажира на заднем сиденье, включил двигатель, и автомобиль с полоумным
шофером и порядком озадаченным Лингстремом рванул с места.
 
 
   2
 
 
   Аннет Лабу грустно стояла перед отелем. Жизнерадостный молодой человек
несомненно держался несколько развязно, но зато он был привлекателен и
остроумен. Неужто Лингстрем - этот верзила, у которого только спорт на уме
и, наверное, не один выигранный чемпионат по фехтованию, искромсает
сумасбродного, но такого милого юношу? И вообще, по какому праву он
дерется из-за меня? - сообразила вдруг Аннет. - Что он мне - жених?
   Не нравился ей барон. И вообще, кто он такой? Полгода назад объявился у
них в доме, часто беседовал с ее отцом, но только с глазу на глаз. С тех
пор всячески старался добиться ее симпатии, но сие похвальное усердие пока
что не увенчалось ни малейшим успехом.
   Аннет села за столик недалеко от входа и принялась печально потягивать
через соломинку лимонад.
   Полтора часа спустя близ отеля с шумом и треском остановился
автомобиль. Такси.
   За рулем восседал владелец соломенной шляпы и монокля. На сей раз он
довольно ловко затормозил у бровки тротуара и даже не слишком врезался в
бампер впереди стоящей машины. Такая мелочь, как помятый бампер, не
смутила носителя монокля, он быстро прошел в отель и подсел к столу
молодой дамы:
   - Надеюсь, вы не очень скучали?
   - Вы... - тревожно вскинула ресницы Аннет, - но вы ведь уехали с
бароном. Где барон?
   Молодой человек опустил голову и принялся беспокойно вертеть соломенную
шляпу.
   - Отвечайте!
   - Я отрубил ему ухо, - признался он застенчиво. - Плохо, да?
 
 
   3
 
 
   - Лингстрем ранен?!
   - Всего лишь маленькая зарубка на память... Ничего страшного, ухо
пришьют на место, вот и все.
   - Ранен в ухо?
   - Да. И в голову.
   - И в голову?
   Горчев смущенно кивнул.
   - Небольшой порез, так, сантиметров двенадцать, ну, чуть глубокий... Я
не виноват, честное слово. Когда я рассек ему лицо и грудь, врач
рекомендовал прекратить поединок. Но этот Лингстрем чертовски старательный
малый и настоял продолжать, хотя его вдоль и поперек заклеили пластырем и
выглядел он как разъяренный рекламный столб.
   - Вы, наверное, сбежали из сумасшедшего дома. И вам не стыдно? Князья
так себя ведут?
   - Кто вам сказал, что я князь?
   - Вы сами.
   - Я? Меня зовут Иван Горчев, и княжеской крови во мне ни капли.
   - Тогда зачем лгать? Вы всегда лжете?
   - Очень редко, в жизненно необходимых случаях.
   - Почему вы все-таки представились князем?
   - А как же иначе! Русский эмигрант и не князь? Хоть на глаза людям не
показывайся!
   - Не говорите глупостей.
   - Вам не понять ужасной трагедии. Горчев, русский и на тебе - ни князь,
ни гвардейский офицер, - вздохнул дуэлянт. - В Европе каждый русский
подозрителен, если он не князь. Мои родители удрали в Париж еще перед
четырнадцатым годом, и я там родился. Мой непрактичный отец никогда не
искал союза с гвардией. Попросту обнищал да уехал. - Он состроил столь
убитую физиономию, что Аннет рассмеялась.
   - Вы напрасно смеетесь. Это горький жребий - не быть князем и не иметь
ничего общего с гвардией. - Казалось, Горчев вот-вот разрыдается. -
Русский домовладелец без титула и ранга - это хуже парижской рыбной
торговки... им, по крайней мере, сам граф Назостин играет на балалайке.
   - Для вас нет ничего святого. Все норовите обратить в шутку. - Аннет
пыталась его образумить, но ей самой стало смешно.
   - Ах, так? Примите к сведению, что я и русского-то не знаю. Это ли не
трагедия?
   Отец с матерью всегда говорили между собой по-французски, чтобы
привыкнуть к языку. Моя первая любовь меня бросила, когда я в одном
варьете перевел ей песню о Волге, которую пел казак. А потом выяснилось,
что исполнитель - греческий киноактер и пел арию из "Веселой вдовы". О, не
смейтесь над великой драмой! К небу вопиет моя ненависть к проклятым
американским кинофильмам и дурацким французским киноклубам. По-русски я
только и могу сказать что "батюшка", "матушка" да "дядюшка". Ну и
"тетушка".
   И затем Аннет неожиданно для себя оказалась с молодым человеком на
узкой крутой тропе, что вела от казино к вокзалу. Там среди деревьев
притаился уютный винный погребок. Они вошли.
   - Месье, - объявила Аннет, - когда мой отец узнает, в какой скандал вы
меня впутали, вам придется отвечать.
   - Согласен. Я тут же попрошу вашей руки... Недурная идея! Хотите стать
моей женой?
   Аннет изумилась до крайности. Ей, к сожалению, дьявольски нравился этот
Горчев.
   Но ведь он, похоже, не в своем уме!
   - Вы считаете меня сумасшедшим? Заблуждаетесь! Моя серьезность
оставляет, правда, желать лучшего, но я не психопат. Можете спокойно
сказать "да".
   - Но я совсем вас не знаю!
   - Именно поэтому.
   - Ну, к примеру... не сочтите любопытством, что вы делали до сих пор?
   - Много чего. Родился в Париже. Мои безалаберный отец, как я уже
говорил, упустил смолоду вступить в гвардию или хотя бы убить Распутина.
Пришлось ему заняться мелкой торговлей.
   - Какой еще мелкой торговлей?
   - До того мелкой - хоть на шею вешай и с собой носи. Продавал конфеты и
разные сладости. Рано мне пришлось добывать хлеб. В шестнадцать лет я стал
помощником учителя в спортивной школе.
   - И там вы научились фехтовать?
   - Именно. Вообще умею все. Был пианистом, матросом, тренером по
теннису, потрясающе играю на бирже и управляю авто. - Для большего
правдоподобия рассказчик украсил глаз моноклем. Смех девушки на сей раз
его почему-то задел.
   Спустились сумерки. Разговаривая, они дошли до террасы позади казино.
По-моему, даже поцеловались, хотя точно сказать не могу. Но, судя по
всему, в неожиданной встрече родилась истинная любовь.
   Такое случается с детьми человеческими. Даже на Лазурном берегу.
 
 
   4
 
 
   Аннет и Горчев расстались. Горчев поспешил в казино, задумав довести
антрепризу до конца: разнести, сорвать, взорвать банк. Обычно для этой
цели берут мелинит или динамит. Наш герой по непонятной причине решил
использовать рулетку. В течение часа выиграл двести тысяч франков. Еще
через час капитал сравнялся с начальной финансовой ситуацией на борту
"Рангуна": ни единого сантима. Он только присвистнул.
   И что теперь? Увы, он действительно влюбился в Аннет. Но как жениться
без гроша в кармане? Ведь не предложишь ей вместо комфорта и надлежащего
благополучия сомнительные соблазны романтики.
   На террасе по непостижимой причине высились бюсты великих музыкантов и
писателей - оставалось только гадать, какое отношение они имеют к рулетке.
Вдруг он заметил некоего поразительно знакомого человека. Этот некто был
облачен в старый широченный фрак с белой бабочкой: очень и очень длинные
брюки ложились на туфли траурными складками, полы фрака колотили владельца
по пяткам. Так одевали дипломатов в добрые времена немого кино. Господи,
помилуй, Ванек!
   - Эй! Что это с вами?
   - Здравствуйте, - досадливо бросил секретарь. - Ничего себе приключение
- вздумал счастье пытать.
   - Ну?
   - Все. Конец всему. Дайте, пожалуйста, тысячу франков.
   - Золотой мой, нет ни сантима.
   - Меня зовут Ванек.
   - Отлично. Мы прогорели, господин Ванек.
   - Я полагал, вы миллионер.
   - Чушь! Какой миллионер вас досыта накормит! Вы уволены.
   - Вздор! Я получил месячное жалованье.
   - Подумайте: разве нищий может держать секретаря?
   - Да, если платит жалованье. Они вышли на площадь перед казино.
Господин Ванек набросился на Горчева с упреками:
   - Легкомысленный вы человек!
   - Но господин Ванек!
   - Да! Проиграть мое жалованье на следующий месяц! Играйте с вашим
собственным будущим, но уважайте перспективы другого человека!
   - Вы правы. Если не секрет, где вы купили фрак?
   - Если уж вы непременно хотите знать, одолжил у одного боцмана.
Восемнадцать лет назад он женился в этом фраке и с тех пор очень его
бережет.
   - Что-то не заметно.
   Они подошли к дверям отеля "Де Пари", где Горчев оставил такси. К его
великому изумлению, в машине сидел тот самый шофер, которого он послал в
банк менять деньги; сидел и сладко дремал за рулем вновь обретенной
колымаги. То ли ему снился Горчев, то ли он был телепатом, во всяком
случае, он пробудился и воскликнул: "Месье!"
   - Что вы орете?
   - Вы должны мне за целый день. И кроме того, крыло.
   - Крыло? - вознегодовал господин Ванек. - На черта вам понадобились
крыло?
   - Крыла я не брал, - ответил Горчев. - Оно помялось.
   - Итого четыреста франков, - продолжал шофер. - Здесь 27 600 франков. И
в дальнейшем попрошу вас не присваивать самовольно мое такси.
   Он сердито сунул Горчеву пачку тысячных и сотенных ассигнаций - деньги,
разменянные утром в банке.
   Слыхали вы что-либо подобное? Гром среди ясного неба. Господин Ванек
поперхнулся. Водитель включил мотор.
   - Вот вам тысяча франков - рассудил Горчев. - В награду за доброе дело.
   - Мерси, - кивнул шофер и уехал. Разгневанный господин Ванек повернулся
к своему работодателю:
   - Как всегда, швыряетесь тысячами? И не совестно? Видно, жизнь вас
ничему не научила! - И он долго и нудно распекал своего шефа- Но
позвольте, господин Ванек, речь идет о находке. За это принято давать
приличное вознаграждение.
   - Надо сдерживать себя даже при обоснованных казусах. Подарки можно
дарить при соответствующем гарантийном обеспечении.
   - Полностью согласен. Прошу принять жалованье за два месяца вперед -
хочу себе гарантировать ваши бесценные услуги. Впрочем, если вы полагаете,
что я швыряюсь деньгами...
   - Ладно, ладно, - всполохнулся господин Ванек. - Так и быть, в виде
исключения.
   - Очень вам признателен, - Горчев протянул восемь тысяч франков.
   - Ладно, - деловито повторил Ванек и рассовал деньга. - Не раскаетесь,
будьте уверены. А теперь пора ужинать.
   - Вы пришли в себя после обеда?
   - Полно, стоит ли говорить о таких пустяках, - провозгласил господин
Ванек и оттянул воротник. Накрахмаленная, немыслимо тугая манишка, словно
поджидая сей удобный момент, взлетела и коварно вцепилась в его
физиономию. Фрак, жилет, манишка набросились на владельца, как дикие звери
на укротителя, словно голова господина Ванека была коробкой, которую
надобно накрыть крышкой. После короткого и жестокого ближнего боя господин
Ванек одолел всех противников за исключением злобной и кровожадной
рубашечной пуговицы - та продолжала безжалостно царапаться, решив, судя по
всему, к ночи перебраться на лопатки, а потом преспокойно свалиться вниз.
   Горчев не мог нарадоваться на секретаря: господин Ванек в своем
плачевном фраке напоминал хозяина обудайского летнего ресторанчика, у
которого принц Уэльский с приближенными абонировал стол на вечер. Донельзя
просторные манжеты придавали рукавам вид круглых печных труб, белый
галстук переместился куда-то за ухо, носки потрескавшихся лакированных
туфель загнулись кверху, редкие и длинные с проседью волосы праздновали
полную анархию. Курносый нос, пенсне, анекдотические усы вполне
гармонировали с костюмом. Однако секретарь был доволен своей нарядной
внешностью: осмотрев себя с приятным вниманием, он спросил:
   - Ну поверит ли кто-нибудь, что еще сегодня утром я нес пакет?
   - Да, взглянуть на вас, так поклянешься, что вы - легкомысленный сторож
паноптикума, который по ночам развлекается во фраке Бисмарка, а по утрам
вновь облачает восковую фигуру государственного деятеля.
   - Фрак сидит отлично, - категорически заявил господин Ванек. - Вы
некомпетентны в вопросах моды. Пойдемте ужинать.
   - Закажите самое лучшее, я скоро вернусь. В ресторане музейный фрак
произвел должное впечатление, особенно когда господин Ванек достал очки и
принялся изучать меню. Изучать основательно. Он подробно обсудил с
обер-кельнером все: от закусок до десерта, от вин до минеральной воды.
   - А для начала выжмите два лимона в стакан воды - я страдаю пониженной
кислотностью.
   - Очень хорошо.
   - Ничего хорошего, но пока я не смог всерьез полечиться. Не успели
подать ужин, как вернулся Горчев.
   - Имея сотню тысяч в кармане, сразу чувствуешь себя по-другому. Очень
повышает настроение.
   - Откуда столько денег?
   - Пока вы заказывали ужин, я рискнул поставить на "руж" все наличные
деньги. И представьте - выиграл.
   - Господи боже мой! Взывать к вашему разуму бесполезно!
   - Признаюсь, поступил неразумно и впредь постараюсь вести себя
достойно. Тем не менее удачно вышло: теперь я смогу ангажировать вас до
октября.
   - Даже это не оправдывает вашей безалаберности. Кельнер подкатил столик
и принялся расставлять блюда. И господин Ванек надолго замолчал. Горчев
выпил несколько бутылок пива. Несмотря на удачу, хорошее настроение
пропало. Аннет Лабу - ее пленительное лицо, искренняя улыбка, красиво
изогнутые брови.,.
   Влюбился он основательно.
   Господин Ванек ужинал, если возможно и