орпостен"
новая   книга   выявила   заговор,  который  имел  "целью  уничтожение
христианства и других религий  и  установление  масонско-талмудической
веры как всемирной религии.  Великая борьба, которую дальновидные люди
предсказали десятилетия назад,  началась.  Если цивилизованные  народы
Европы   не   поднимутся  на  борьбу  против  общего  врага,  то  наша
цивилизация погибнет от той же самой разрушительной  плесени,  которая
уничтожила древнюю цивилизацию две тысячи лет назад...
     Недавно один  берлинский  профессор  сообщил  нам,   что   книга,
бесспорно,  принесет спасение нашему народу,  а другой ученый из Южной
Германии написал нам,  что ни одна книга,  по его мнению,  никогда  не
совершала   такого  переворота  в  мировоззрении  народа,  как  работа
Готтфрида цур Бека, даже не со времен изобретения книгопечатания, нет,
нет, - со времени изобретения алфавита! Все слои германского общества,
от дворцов принцев до  домов  рабочих,  шлют  нам  письма,  в  которых
выражают   радость   и   одобрение  деятельности  этого  мужественного
человека,  разрешившего проблему,  от которой зависит судьба немецкого
народа"["Auf Vorposten", 1920, Heft 1-2, S. 35-37.].
     Рекламные заявления издателей, конечно, преувеличивают, но прием,
оказанный  общественностью Мюллеру фон Хаузен (или Готтфриду цур Беку)
и его публикации "Протоколов",  был поразительным.  За один месяц  они
вышли  дважды  и еще три раза до конца 1920 года;  тираж вскоре достиг
120 тыс.  экземпляров.  Эта книга,  конечно,  подлила  масла  в  огонь
нацистского  безумия  уже  в  период  демократического  и либерального
режима  Веймарской  республики.  Вот,  например,  заметка  одного   из
еврейских обозревателей начала 20-х годов:
     "В Берлине я посетил несколько  митингов,  которые  были  целиком
посвящены   "Протоколам".   Выступали  обычно  либо  профессора,  либо
учителя, издатели,  адвокаты,  в общем,  люди этого  круга.  Аудитория
состояла из образованных людей - гражданских служащих,  деловых людей,
офицеров в отставке, дам из высшего света и главным образом студентов,
студентов  всех факультетов и всех возрастов...  Страсти накалились до
предела:  вот она,  причина всех зол,  вот  они,  во  плоти,  те,  кто
спровоцировал войну,  привел к поражению,  организовал революцию,  те,
кто повинен во всех наших страданиях.  Этот враг  близко,  рядом,  его
можно  схватить  за  руку,  и  все  же этот враг исчезал в темноте,  и
мурашки бегали по коже от мысли, какие же тайные планы вынашивает он.
     Я наблюдал  за  студентами.  За  несколько  часов перед этим они,
вероятно,  трудились  на  семинаре,  где  под   руководством   некоего
известного   профессора   или   ученого   пытались   решить   какую-то
математическую, философскую или юридическую проблему... Теперь молодая
кровь кипела, глаза вспыхивали огнем, кулаки сжимались, хриплые глотки
орали либо "браво!",  либо "месть!".  Иногда  разрешалось  произносить
речи  с  места;  того,  кто  осмеливался  выразить хоть тень сомнения,
встречали криками,  оскорблениями,  а иногда и угрозами. Если бы я был
опознан  как  еврей,  то  не знаю,  смог ли бы уйти оттуда без побоев.
Немецкая   система   обучения   проповедовала   веру   в   подлинность
"Протоколов" и в существование всемирного еврейского заговора, внедряя
ее во все слои образованного немецкого общества,  так что  теперь  эти
идеи  искоренить  невозможно.  Время  от  времени  какая-нибудь газета
христианского направления выражала легкие сомнения, помещая скромные и
робкие возражения, но дальше этого не шла. Ни один из великих немецких
ученых (кроме покойного,  оплакиваемого всеми Штрака) не поднялся и не
разоблачил фальшивку..."[В. Segel. Die Protokolle.., S. 37-38.]
     Это сообщение подтверждается и другими,  относящимися к  тому  же
периоду,  и  все  они  единодушны  в  том,  что  "Протоколы"  особенно
благоприятно    воспринимались     в     кругах     мелких     буржуа.
Социал-демократические   газеты   разоблачали   их,  а  большая  часть
буржуазной прессы оставалась по меньшей мере индифферентной.  Наиболее
рьяные  сторонники  "Протоколов" обретались не среди квалифицированных
или  неквалифицированных  рабочих,  а   среди   лиц   интеллектуальных
профессий.  Особую любовь к ним питали бывшие военные,  но "Протоколы"
так же широко циркулировали в технологических институтах,  зачастую  с
одобрения  администрации,  и способствовали формированию мировоззрения
тех  студентов,  которые  впоследствии  заняли  заметное  положение  в
промышленности,  включая самые высокие посты.  (Кстати,  Течов, убийца
Ратенау,  окончил  технологический  институт.)  Несомненно,   наиболее
фанатичными сторонниками "Протоколов" были те, кто разделял расистские
взгляды фелькиш,  - на рассмотрении этого вопроса мы остановимся позже
- но, с другой стороны, даже самый ортодоксальный протестантизм не мог
служить  надежным  противоядием.  Антисемитские  пропагандисты  начали
распускать   слухи,   что   подлинность   "Протоколов"   гарантирована
Британским музеем  на  основании  того,  что  экземпляр  книги  Нилуса
хранился  в  его огромной библиотеке,  и этого было достаточно,  чтобы
убедить  наиболее  степенные  и  респектабельные  журналы  лютеранской
церкви.
     Спрос на "Протоколы"  среди  широкой  публики,  принадлежавшей  в
основном к средним слоям общества,  мог падать, но никогда не исчезал.
Ко времени прихода Гитлера к  власти  в  1933  году  увидело  свет  33
издания  перевода  цур Бека.  Тем временем издательство "Der Xammer" в
Лейпциге  выпустило  популярное  издание  "Протоколов"  под  редакцией
Теодора  Фритша,  которое к 1933 году разошлось тиражом около 100 тыс.
экземпляров.  Кроме того,  эти издания  сопровождались  потоком  книг,
дополнявших  и  защищавших  сами  "Протоколы".  Немецкий перевод книги
"Международное еврейство",  организованный Генри Фордом,  вышел шестью
изданиями в период с 1920 по 1922 год[Позже Форд публично признал, что
был  введен  в  заблуждение,  и  отказался  от   своей   антисемитской
деятельности.   -   Прим.  ред.].  К  1923  году  официальный  идеолог
нацистской  партии  Альфред  Розенберг  издал   книгу,   озаглавленную
"Протоколы сионских мудрецов и еврейская мировая политика", которая за
один год выдержала три издания.  Уже в 1920  году  Германию  наводнили
сотни тысяч экземпляров "Протоколов" и комментариев к ним.
     Все это являлось частью антисемитской  кампании  такого  размаха,
который  был  неведом  до войны.  Через год после заключения перемирия
существовало    уже    шесть    организаций,    которые     занимались
распространением "Протоколов" - две в Берлине,  три в Гамбурге, одна в
Лейпциге и по крайней мере 12 газет и других периодических изданий,  -
и  это в то время,  когда Гитлер со своей партией еще даже не вышел из
безвестности на политическую арену. Благодаря усилиям этих организаций
и   журналов   влияние   "Протоколов"   постоянно  усиливалось  новыми
фальшивками и россказнями о  мировом  еврейско-масонско-большевистском
заговоре.  Уже в 1919 году появились два издания "Речи Раввина", кроме
тех ее вариантов,  которые были включены в книгу Вильгельма  Майстера;
"документ  Цундера",  сыгравший  важную  роль в организации погромов в
России,  также проник в Германию, он был напечатан в феврале 1920 года
в  русской  газете  правого  направления "Призыв" и тут же переведен и
перепечатан "Ауф форпостен" и журналами  подобного  толка.  В  том  же
месяце   была  переиздана  старая  книга  Осман-Бея  "Завоевание  мира
евреями".  Еще одну золотую жилу для антисемитов нашел Мюллер, который
снабдил   свое   издание   "Протоколов"   пространным   вступлением  и
заключением.
     Даже у тех, кто занимался этим вопросом, содержание книги вызвало
шок, а ведь она была самым серьезным образом воспринята профессорами и
школьными   учителями,   бизнесменами  и  промышленниками,  армейскими
офицерами и гражданскими служащими.  Ибо  даже  "Протоколы"  не  столь
эксцентричны,  как издательские приложения.  Сюда относится, например,
карикатура  "Сон  кайзера",  впервые   опубликованная   в   английском
еженедельнике "Истина" в 1890 году. Этот сатирический комментарий - по
поводу амбиций кайзера и их возможных последствий -  расценивался  как
еврейско-масонская  стряпня,  раскрывающая тайный (!) план низвержения
европейских монархий; разве не был сам издатель "Истины" Генри Лабушер
масоном  и,  более того,  членом Клуба за проведение реформ?  Еще одна
примечательная фантазия,  которую Мюллер фон Хаузен  позаимствовал  из
"Призыва":  в  Кремле  якобы  была  отслужена  черная месса,  во время
которой Троцкий и его подручные молились Сатане,  прося у него  помощи
для победы над врагами;  об этом якобы сообщил охранник, который затем
по приказу Троцкого был убит.  Такой вздор  стал  расхожим  товаром  в
руках антисемитских пропагандистов.
     Но вершиной абсурда явилась фальшивка "Победоносный взгляд на мир
(Неомакиавеллизм  и  мы,  евреи)",  напечатанная  за несколько дней до
появления  "Протоколов"  под  вымышленным  именем   доктора   Зигфрида
Пентатулла.  Автор памфлета,  конечно,  еврей, открыто радуется успеху
плана,  изложенного в "Протоколах", очевидно забыв, что план-то должен
оставаться  в  тайне.  Напасть  на  след  беззаботного Пентатулла было
довольно просто.  Как раз в это время газета "Дойче  цайтунг",  бывший
орган Германской национальной народной партии (консерваторов),  начала
публикацию серии небольших рассказов,  где главным  действующим  лицом
был негодяй еврей по имени Пентатулл;  рассказы, как и сама фальшивка,
на самом деле принадлежали перу одного и того же автора по имени  Ганс
Шлинман, известного антисемита. Но это не удержало газету от выражения
притворного ужаса в связи с откровениями вымышленного  Пентатулла.  От
его книги,  восклицает газета,  "в жилах стынет кровь". И далее газета
требует:
     "Необходимо организовать объединенную христианскую фалангу против
страшных опасностей,  которыми евреи угрожают не только церквам,  но и
всему немецкому народу.  Нужно говорить об этом откровенно, если мы не
хотим жалкой смерти...  Народ можно вытащить из трясины... только лишь
с  помощью  энергичной борьбы против отравителей нации;  только так мы
можем вырваться из их цепких объятий"["Deutsche  Zeitung",  31  August
1920.].
     Больше всех распространялся на  ту  же  тему,  что  и  Пентатулл,
неутомимый  пропагандист  "Протоколов" граф Эрнст цу Ревентлов.  В мае
1920  года  он  посвятил  ей  статьи  в  "Дойче  цайтунг",  в  которых
утверждал,  что истинность "Протоколов" несомненна, а доказательствами
тому служат Пентатулл и "документ Цундера".  Все это он делал, не веря
ни  одному  своему  слову.  Хотя  хорошо  известно,  что большая часть
антисемитской пропаганды состоит из заведомой лжи,  трудно  найти  еще
одного  подобного  лгуна,  выплескивавшего такое количество клеветы на
бумагу.  Лишь один раз Ревентлов сделал исключение.  В 1940 году отдел
службы   пропаганды   Третьего  рейха  решил  возродить  Пентатулла  и
обратился  с  просьбой  к  Ревентлову,  который  все  еще  был  членом
рейхстага.  Собрание  Фрейенвальда в Вейнеровской библиотеке сохранило
его ответ:
     "Когда я  прочитал  памфлет,  подписанный "Пентатулл",  мне сразу
стало ясно,  что это - неуклюжая  "утка".  Тем  не  менее  публично  я
утверждал его подлинность,  так как,  по моему мнению, такая тактика в
лучшей мере отвечала целям того времени... Хайль Гитлер!"[Копия письма
Ревентлова  (от  5 марта 1940 года) хранится во Фрейенвальдском архиве
(пентатулловский раздел).]
     Нам понятно,  ради чего Ревентлов состряпал эту ложь. В июне 1920
года должны были  состояться  выборы  в  первый  рейхстаг  республики.
Изображая   республику   как  творение  рук  "сионских  мудрецов",  он
заполучил огромное количество голосов для победы  антидемократических,
правых сил.

     2

     Не в последнюю очередь с помощью "Протоколов" были спровоцированы
два политических убийства, которые произошли в Берлине в 1922 году.
     По приезде в Берлин Шабельский-Борк,  друг и соратник Винберга, а
также  активный  распространитель  "Протоколов",  нашел   организацию,
созданную  по  образцу  "Черной  сотни"  и  хорошо  обученную  методам
террора.  Ее главный подвиг был совершен 28 марта 1922 года.  В здании
берлинской  филармонии  проходил  митинг  русских  эмигрантов в помощь
голодающим Советского  Союза.  Председательствовал  на  митинге  Павел
Николаевич   Милюков,   известный   историк   и   руководитель  партии
конституционных демократов (кадетов).  Милюков  бежал  из  России,  не
желая  попасть в тюрьму или погибнуть от большевистской пули;  так же,
как Винберг и Шабельский-Борк,  он вынужден был примкнуть  к  немецким
войскам,  покидавшим  Украину.  Но  и  это  не  остановило  фанатиков.
Шабельский-Борк и его банда ворвались в здание  филармонии  и  открыли
стрельбу по сцене.  В Милюкова они не попали (он бросился на пол лицом
вниз),  а убили Владимира Набокова (отца известного писателя).  За это
убийство  Шабельский-Борк  был  приговорен  к  14  годам каторги.  Его
выпустили на свободу задолго до окончания  срока,  а  когда  к  власти
пришли  нацисты,  он  стал  получать  регулярную  пенсию от управления
Розенберга.  В 1933 году ему было позволено сотрудничать с властями  в
организации   русского   нацистского   движения.  Это  было  достойной
наградой,  ибо  в  своих  действиях  и  в   попытке   убить   Милюкова
Шабельский-Борк  руководствовался  доктриной  своего учителя Винберга,
который тоже был замешан в убийстве и был вынужден покинуть  Германию.
Винберг  считал  Милюкова  тайным агентом большевиков,  которые в свою
очередь являлись агентами "сионских мудрецов".
     Несколько месяцев   спустя   произошло   убийство,   на  сей  раз
совершенное правыми силами,  которое получило широкий резонанс во всей
Европе.  В  июне  1922 года группа молодых фанатиков убила германского
министра иностранных дел Вальтера Ратенау.  Совершившие убийство  были
абсолютно  уверены  не  только в том,  что Ратенау действовал от имени
"мудрецов", но что и сам он являлся одним из них.
     Ратенау был  человеком незаурядных способностей.  Он оставил свой
след в прикладных науках,  технике,  философии,  политике и экономике.
Кроме  того,  он  был  крупнейшим немецким промышленником,  выдающимся
администратором и талантливым министром иностранных дел.  Его  заслуги
перед  Германией  были огромны.  В самом начале войны он предсказал ту
смертельную угрозу, которую могла представлять британская блокада. Для
ее  предотвращения  он  в  удивительно  короткий  срок  создал  мощную
организацию,  которая,  по существу,  позволяла обеспечивать  Германию
сырьем  на  протяжении всей войны.  После войны он неутомимо трудился,
чтобы вывести Германию из  изоляции  и  облегчить  бремя  контрибуции;
одновременно  он  стремился  к  объединению  народов  Европы,  все еще
разъединенных,   желая   скоординировать   коллективные   усилия    по
восстановлению  разрушенной  экономики.  В  апреле  1922 года,  будучи
министром иностранных дел,  он подписал Рапалльский мирный  договор  с
Советским   Союзом,  благодаря  которому  обе  стороны  отказались  от
взаимных притязаний.
     Ратенау был   страстным   патриотом,   но   это   был  патриотизм
цивилизованного и  либерального  европейца,  который  не  имел  ничего
общего с шовинизмом. Ратенау был евреем. Правые фанатики, естественно,
смотрели на  него  с  ненавистью,  которая  все  усиливалась  по  мере
укрепления  его  политического  авторитета.  В  1921 году пресса блока
фелькиш и молодая нацистская партия начали представлять этого великого
идеалиста  как  порождение  дьявола.  "Вы  распространяете вокруг себя
сатанинскую справедливость,  разворачиваете сатанинскую  деятельность,
прославляете  сатанинскую  нравственность",  -  писала  однажды "Дойче
фолькише блеттер", а нацистская "Фолькише беобахтер" жаловалась:
     "Когда это  в  прежние  времена  был  у нас Вальтер I из династии
Авраама,  Иосифа и Ратенау?  Грядет день, когда колесо мировой истории
будет пущено вспять и покатится по трупам великого финансиста и многих
его сообщников"["С. V. Zeitung", 20 June 1921, Band I.].
     В то  же  время  Теодор  Фритш  в "Молоте" представил Ратенау как
человека,  стоящего за спиной  российских  большевиков.  В  1922  году
нападки  на него становились все более грубыми...  Утверждалось,  что,
установив контроль над сырьем во время войны, Ратенау намеренно вызвал
голод, от которого пришлось столько выстрадать немецкому народу... Что
касается его назначения на пост министра иностранных дел,  то  он  его
заполучил, представив канцлеру ультиматум, в котором угрожал "принести
немецкий народ в жертву всемирной еврейской власти".  И на  протяжении
многих  месяцев  до убийства раздавались речи,  призывающие к расправе
над ним.
     В этой кампании,  конечно,  упоминались "Протоколы". Мало того, в
ход были пущены две басни,  которые особенно тесно связывали Ратенау с
"сионскими  мудрецами".  Одной  из  них  была старая странная история,
которую Мюллер  фон  Хаузен  вставил  в  издание  "Протоколов".  Эмиль
Ратенау, отец Вальтера, однажды купил, а затем основательно перестроил
дом в Берлине.  Частью такой перестройки был бордюр,  установленный на
внешней   стороне  строения.  Он  состоял  из  вазочек,  узор  которых
повторялся шестьдесят шесть  раз,  но  в  воспаленном  мозгу  издателя
"Протоколов"  этот бордюр стал символом шестидесяти шести коронованных
отрубленных  голов,  помещенных  на  шестидесяти  шести   блюдах   для
употребления  жертвенной крови.  Как можно было усомниться в том,  что
узор символизировал тайну немецкой и русской  революций?  Разве  Эмиль
Ратенау  не был одним из наиболее доверенных советников кайзера?  "Как
часто,  - сетовал Мюллер,  - мог наш ничего не подозревающий император
переступать порог этого дома, не догадываясь о тех "добрых" пожеланиях
дому Гогенцоллернов,  которые вынашивал человек,  называвший себя  его
другом?"[G.  zur  Beek.  Die Geheimnisse der Weisen von Zion.  Berlin,
1919, S. 199.]
     Сын недалеко ушел от отца,  говорили правые.  За несколько лет до
этого Вальтер Ратенау опубликовал фразу,  которая имела долговременные
злополучные  последствия.  В "Нойе фрайе пресс" на рождество 1909 года
была помещена его статья,  которую впоследствии  он  включил  в  книгу
"Критика  эпохи"  (1920).  Она  главным  образом  касалась экономики и
содержала следующую мысль:  "Триста человек, которые знают друг друга,
вершат  экономические  судьбы  континента и ищут себе преемников среди
своих  последователей".  Здесь  вовсе  не  упоминаются  евреи,  а   из
контекста ясно,  что Ратенау выражал свое сожаление в связи с тем, что
в  это  время  руководящие  посты  в  области  финансов  и   индустрии
практически  передавались  по  наследству.  Кажется,  Людендорф первым
высказал предположение,  что эти триста  человек  фактически  являются
тайным еврейским правительством[E. Ludendorff. Op. cit., S. 51.].
     Предположение было   тут    же    подхвачено    профессиональными
антисемитами,  и  те  очень  скоро  вывели следующее заключение:  если
Ратенау было известно точное их число, значит, и сам он является одним
из  них.  Больше  ничего  не  требовалось,  чтобы  превратить министра
иностранных дел в сверхпреступника.
     "Имя главного   преступника,   поработившего  нашу  экономику,  -
Ратенау...  Господство над производительным  трудом  всех  народов  на
Земле  все  больше  и  больше переходит в руки тех трехсот,  которые в
соответствии  с  секретными  тайными  советами  Ратенау  и  направляют
мировую  историю,  тех  трехсот,  которые  знают друг друга и одним из
которых является он сам...  Многие  легковерные  современники  еще  не
понимают  преднамеренности действий этих трехсот,  которые все,  почти
без исключений, принадлежат к еврейской рас