должна сопровождать владельца  при  переходе  в
послежизнь. Это старый обычай.
     Первой  реакцией  Блейна   была   жалость.   Научно   гарантированная
послежизнь, оказывается, не освободила человека от страха  перед  смертью.
Наоборот, она только усилила неуверенность и подхлестнула желание  вырвать
кусок получше. Даже имея возможность жить после  смерти,  люди  стремились
обеспечить себе участок в этой жизни лучший, чем у других. Равенство - это
прекрасно,  никто  не  спорит,  но  личная   инициатива   превыше   всего.
Совершенное и беспрестанное уравнивание  оставалось  не  более  приемлемой
идеей в послежизни, чем она была  на  Земле.  Желание  превзойти  ближнего
заставляло людей вроде Рейли возводить себе гробницы,  подобные  пирамидам
древнеегипетских  фараонов,  всю  жизнь  изводиться  вопросом  о   смерти,
стараясь во что бы то ни стало сохранить  свое  положение  и  состояние  в
мерещащейся впереди серой неизвестности.
     Позор. Однако, подумал Блейн, не от того ли  испытывает  он  жалость,
что не верит в действенность  методов,  применяемых  Рейли?  Допустим,  вы
действительно могли бы повлиять на положение в послежизни в  положительном
смысле? В таком случае, не лучше ли всего истратить время жизни на  Земле,
добиваясь наилучшего положения в Вечности?
     Предположение выглядело разумным, но Блейн отказывался в него верить.
Это не могло быть единственной  целью  существования  человека  на  Земле!
Плохая или хорошая, честная или нет, жизнь сама по себе стоила того, чтобы
ее прожить.
     В гробовую комнату медленно вошел Смит, и Блейн прервал  размышления.
Зомби рассматривал маленький стул,  покрытый  узорами.  Спокойно  он  пнул
столик ногой и опрокинул его. Потом он начал медленно топтать лежавшие  до
этого на столике какие-то церковные атрибуты.
     - Что ты делаешь? - изумился Блейн.
     - Ты хочешь, чтобы полтергейст отстал от тебя?
     - Ну еще бы.
     - Тогда у него должна быть на то причина,  -  объяснил  Смит,  свалив
пинком на пол статую  из  черного  дерева  и  принявшись  обрабатывать  ее
ногами.
     Блейну это показалось  достаточно  разумным.  Даже  безумный  призрак
должен знать, что рано или  поздно  он  покинет  Порог  и  переместится  в
Послежизнь. Когда он это сделает, то ему потребуется  его  имущество  -  в
целости  и  сохранности.  Отсюда   вывод:   клин   клином   вышибают,   на
преследование отвечают тем же.
     И все же он чувствовал себя вандалом, когда приготовился  продырявить
кулаком полотно картины.
     - Не надо, - раздался голос у него над головой. Блейн и Смит  подняли
головы. Над ними мерцало нечто вроде серебристого тумана. Из этого  тумана
раздался едва слышный голос:
     - Пожалуйста, опусти полотно на место. Блейн не опускал кулака.
     - Это ты, Рейли?
     - Да.
     - Почему ты преследуешь меня?
     - Потому что ты во всем виноват! Это все  твоя  вина!  Ты  убил  меня
своим черным сознанием убийцы! Да,  ты,  ты,  чудовище  из  прошлого,  ты,
проклятый монстр!
     - Я не виноват! - воскликнул Блейн.
     -  Виноват!  Ты  не  человек!  Все  живое  бежит   от   тебя,   кроме
дружка-мертвеца! Почему ты еще жив, а я нет?!!
     Кулак Блейна двинулся к полотну картины. Голосок призрака взвизгнул:
     - Не надо!
     - Ты оставишь меня в покое? - спросил Блейн.
     - Положи картину - взмолился Рейли. Блейн аккуратно  положил  полотно
на место.
     - Я оставлю тебя в покое, - сказал Рейли. - Почему  бы  и  нет?  Есть
вещи, которых тебе видеть не дано, Блейн, но я  их  вижу.  Твое  время  на
Земле будет очень недолгим, очень, до боли недолгим. Те, кому  ты  веришь,
предадут тебя. Ты умрешь, Блейн,  и  не  через  несколько  лет,  а  скоро,
раньше, чем ты можешь себе представить. Тебя  предадут,  и  ты  умрешь  от
собственной руки.
     - Ты не в своем уме! - крикнул Блейн.
     - Неужели? - захихикал Рейли. - Неужели? Неужели??
     Серебристый туман исчез. Призрак Рейли покинул гробницу.
     Смит вывел его сквозь двойные запутанные проходы  обратно  на  улицу.
Воздух снаружи был прохладен, и заря уже окрасила стены  высоких  домов  в
розовый цвет. Блейн начал благодарить его. Смит покачал головой;
     - Не за что! В конце концов, ведь ты необходим мне, Блейн. Что  бы  я
делал, если бы полтергейст тебя убил? Будь  осторожен,  береги  себя.  Без
тебя у меня нет никакой надежды.
     Зомби на мгновение с тревогой  взглянул  на  Блейна,  потом  поспешил
прочь. Блейн смотрел ему вслед. Не лучше ли было иметь дюжину врагов,  чем
Смита в качестве друга, подумал он.
     Полчаса спустя он был в квартире Мэри Тори. Мэри, без грима на  лице,
в домашнем халате, сонно протерла  глаза  и  провела  его  на  кухню,  где
набрала для него шифр кофе, тостов и яичницы.
     -  Было  бы  неплохо,  -  сказала  она,  -  чтобы  ты  отложил  столь
драматическое появление на более подходящий час. Шесть тридцать утра!
     - Я постараюсь исправиться, - весело пообещал Блейн.
     - Ты говорил, что позвонишь. Что с тобой случилось?
     - Ты волновалась?
     - Ни капли. Так что же случилось?
     Между  двумя  ломтиками  тостов  Блейн  рассказал  ей  об  охоте,   о
полтергейсте и изгнании зловредного духа. Она выслушала рассказ и  сделала
вывод:
     - Итак, ты очень доволен собой и, я думаю, имеешь на это право. Но ты
до сих пор так и не знаешь, чего от тебя хочет Смит, и даже, кто он такой.
     - Не имею ни малейшего представления, -  согласился  Блейн.  -  Смит,
впрочем, тоже. Если честно, то меня это нисколько не заботит.
     - А что случится, когда он вспомнит?
     - Тогда я и подумаю, что делать.
     Мэри подняла брови, но ничего не сказала по этому поводу.
     - Том, какие у тебя теперь планы?
     - Хочу найти работу.
     - Охоту?
     - Нет. Глупо это или нет, но я думаю попробовать конструирование яхт.
Потом я предполагаю заглядывать сюда в более подходящие часы, как ты этого
требуешь. Тебе это нравится?
     - Непрактично. Хочешь хороший совет?
     - Нет.
     - И все же я тебе его  даю.  Том,  уезжай  из  Нью-Йорка,  как  можно
дальше. Уезжай на Фиджи или на Самоа.
     - Зачем мне это?
     Мэри беспокойно меряла кухню шагами.
     - Ты просто не в состоянии понять этот мир.
     - Я так не думаю.
     - Том! Ты приобрел кое-какой опыт. Но это не значит, что ты полностью
приспособился к нашей культуре.  Тебя  выхватили  из  прошлого,  за  тобой
охотился призрак, ты сам участвовал в охоте. Но все  это  не  больше,  чем
прогулка с гидом. Рейли был прав, ты будешь  так  же  беспомощен  в  нашем
веке, как пещерный человек в 1958 году.
     - Это нелепое сравнение, и я решительно против.
     - Ладно, пусть это будет китаец  из  четырнадцатого  века.  Допустим,
этот китаец повстречался с гангстером, проехался  на  автобусе  и  посетил
Кони-айленд. Можешь ли ты сказать, что он понял Америку XX века?
     - Конечно, нет. Ты хочешь что-то сказать?
     - Я хочу сказать, - продолжала она, - что тебе здесь постоянно грозит
опасность, а ты  даже  не  в  состоянии  ощутить,  откуда  она  исходит  и
насколько она серьезна. Возьми хоть этого Смита.  Кроме  того,  наследники
Рейли могут не слишком благосклонно отнестись к тебе из-за осквернения его
гробницы, они могут что-то предпринять по этому поводу.  А  управляющие  в
РЕКСе до сих пор спорят, что с  тобой  надлежит  сделать.  Ты  вмешался  в
события, нарушил их ход. Неужели ты не чувствуешь?
     - Со Смитом я справлюсь - сказал  Блейн  -  И  к  чертям  наследников
Рейли. А управляющие... что они могут мне сделать? Она подошла  к  нему  и
обняла за шею.
     - Том, - сказала  она  серьезно,  -  любой  человек  нашего  времени,
оказавшийся на твоем месте, бежал бы без оглядки!
     Блейн тоже обнял  ее  на  секунду,  погладил  блестящие  волосы.  Она
заботилась о нем, она желала ему добра. Но он был не в  состоянии  слушать
предостережения. Он пережил опасности охоты, он спустился сквозь  железную
дверцу в подземный мир и снова выбрался к свету дня. Теперь, сидя в  кухне
Мэри, он чувствовал себя умиротворенным и беззаботным. Опасность  казалась
ему чисто теоретическим вопросом, не  заслуживающим  обсуждения  в  данный
момент, и идея бежать из Нью-Йорка выглядела совершенно нелепой.
     - Скажи, - спросил он весело, - то, что я нарушил ход событий...  это
относится и к тебе?
     - Возможно, я потеряю работу, если ты это имеешь в виду.
     - Я о другом.
     - Тогда ты сам должен знать... Том, пожалуйста, уезжай из Нью-Йорка!
     - Нет. И перестань паниковать.
     - О, Боже, - вздохнула она, - мы говорим на одном языке, но мои слова
до тебя не доходят. Сейчас я объясню тебе на примере. - Она задумалась  на
секунду. - Представь, у человека есть парусник.
     - А ты сама ходишь под парусом? - спросил Блейн.
     - Да, мне нравится. Том! Послушай меня!  Представь,  что  у  человека
есть парусник, и он задумал отправиться на нем в плавание по океану...
     - По морю жизни... - вставил Блейн.
     - Не смешно, -сказала она очень серьезно.  Сейчас  она  казалась  ему
весьма привлекательной. - Этот человек ничего не знает о  парусниках.  Ему
кажется, что плавание проходит нормально, все в порядке, все на месте.  Он
не подозревает об опасности. Потом парусник осматриваешь ты. И видишь, что
в шпангоутах появились трещины, рудерпост источен  червями,  гнездо  мачты
прогнило, паруса истлели, килевые болты проржавели,  и  крепления  вот-вот
разойдутся.
     - Откуда у тебя такие познания? - удивился Блейн.
     - Я  хожу  на  яхтах  с  детства.  Ты  выслушаешь  меня  наконец?  Ты
объясняешь этому человеку, что парусник его никуда не годится,  первый  же
шквал отправит его на Дно.
     - Как-нибудь мы поплаваем с тобой вместе, - сказал Блейн.
     - Но этот человек, - упорно продолжала  Мэри  -  ничего  не  знает  о
парусниках. Его судно кажется совершенно исправным. И к  тому  же,  ты  ни
черта не можешь сказать ему определенно - что  и  когда  случится.  Может,
посудина продержится еще месяц,  может  -  неделю.  Ты  просто  не  можешь
сказать точно. И ты сам сейчас находишься в точно такой же ситуации. Я  не
могу сказать, что именно произойдет. Я только и вижу, что ты в плаванье не
годишься. Ты должен уехать отсюда.
     Она смотрела на него с надеждой. Блейн кивнул и сказал:
     - Хорошая выйдет из тебя команда.
     - Так ты не уезжаешь, значит?
     - Нет. Я всю ночь не спал. И  сейчас  я  могу  отправиться  только  в
постель. Ты не желаешь присоединиться?
     - Иди ты к черту!
     - Ну, дорогая, пожалуйста! Где  же  твое  снисхождение  к  бездомному
скитальцу из прошлого?
     - Я ухожу, - сказала Мэри - Постели  себе  сам.  И  лучше  хорошенько
подумай над тем, что я тебе сказала.
     - Конечно, - согласился Блейн - Но к чему волноваться, если  за  мной
присматриваешь ты?
     - Смит тоже за тобой присматривает, - напомнила она. Она  быстро  его
поцеловала и вышла из комнаты.
     Блейн позавтракал и прилег поспать. Проснулся он уже ближе к  вечеру.
Мэри еще не вернулась, поэтому, уходя, он  написал  ей  бодрую  записку  с
указанием адреса его отеля.
     В  течение  следующих   нескольких   дней   он   обошел   большинство
конструкторских бюро Нью-Йорка, занимающихся проектированием яхт,  но  без
успеха. Его старая фирма "Матисон и Петерс" давно уже не  существовала.  В
других фирмах он был не нужен. Наконец в агентстве "Джекобсеновские  яхты,
лтд." главный конструктор долго разговаривал с Блейном о ныне  исчезнувших
типах яхт. Блейн при этом  выявил  обширные  познания  в  этой  области  и
продемонстрировал  свои  весьма  уже   устаревшие   навыки,   после   чего
конструктор сказал ему:
     - Мы получили несколько заказов на корпуса в  старинном  стиле.  Могу
вот что предложить вам. Мы возьмем вас  ассистентом.  Вы  сможете  чертить
классические корпуса, оплата на  комиссионном  проценте,  а  тем  временем
подучитесь в современных системах, потому что ваши навыки, честно  говоря,
сильно устарели. Что вы на это скажете?
     Должность ему предлагали  низкую,  это  было  понятно.  Но  с  другой
стороны, это была работа, постоянная работа с  хорошими  перспективами  на
повышение. Это означало, что он, наконец-то, получит прочное  положение  в
мире 2110 года.
     - Я согласен, - сказал Блейн - Спасибо.
     В этот вечер, чтобы отпраздновать успех, он отправился в сенсориум  и
купил проигрыватель с несколькими записями. Он подумал, что  может  теперь
позволить себе небольшую роскошь.
     Сенсории были неотделимой частью 2110-го, такими же вездесущими,  как
телевизоры  в  родном  времени  Блейна.  Более  сложные  и  мощные  версии
сенсориев  использовались  в  театральных  спектаклях,   другие   вариации
применялись для рекламы и пропаганды. Это была  -  на  настоящее  время  -
самая мощная и  технически  чистая  форма  распространения  "грез  наяву",
способная удовлетворять любой вкус.
     Но  у   них   имелись   и   категорические   противники,   порицавшие
злокачественную тенденцию к  полной  пассивности  зрителя.  Их  беспокоила
предельная легкость, с которой человек  ассимилировал  в  себе  содержание
сенсорозаписи. И действительно, не одна  домохозяйка  жила  в  ярком  мире
сенсорогрез, не один современный мистика навсегда включался в  бесконечную
череду фантастических образов.
     Читая  книгу  или  во  время   просмотра   телепрограммы,   указывали
противники  сенсориев,  человек  вынужден  напрягаться   до   определенной
степени, соучаствовать в  действии.  Но  сенсории  лишь  погружали  нас  в
ослепительную, до  плотности  реальную,  коварно  обволакивающую  грезу  и
оставляли после себя разрушающую сознание мысль  о  том,  что  грезы  куда
интересней и желанней реальности. Этого позволить нельзя, даже если бы это
было правдой. Сенсории  опасны!  Конечно,  в  области  сенсорозаписи  были
созданы некоторые подлинные произведения  искусства  (нельзя  сбросить  со
счетов Веррехо, Джонстона и Телькина, и Микельсен тоже много обещает).  Но
это была капля в море. И если противопоставить им  разрушающий  эффект  на
психику, сдвиг общественного сознания в сторону пассивного потребления...
     Следующее поколение, гремели критики, будет не  в  состоянии  думать,
читать и осмысленно действовать!
     Это был  серьезный  аргумент.  Но  Блейн,  имея  за  собой  152  года
перспективы,  помнил  об  аналогичных   дискуссиях   по,   поводу   радио,
телевидения, комиксов и дешевых книг в  бумажных  обложках,  выпускавшихся
массовыми тиражами. Каждое нововведение, как представляется сразу,  грозит
разрушением культуры и неизбежно становится  органическим  элементом  этой
культуры, воплощением добрых старых дней, духом  Золотого  Века,  которому
грозит уничтожением следующее нововведение.
     Сенсории, хорошо это или  плохо,  уже  существовали.  Блейн  вошел  в
магазин, чтобы испытать их.
     Осмотрев несколько моделей, он купил  недорогой  проигрыватель  марки
"БЕНДИКС". Потом, по  рекомендации  продавца,  он  выбрал  три  популярные
записи и  отправился  в  кабинку,  чтобы  проиграть  их.  Укрепив  на  лбу
электроды, он включил первую сенсорозапись.
     Это  была  историческая  запись,  романтический  пересказ  "Песни   о
Роланде", выполненная в низкоинтенсивной манере без переноса личности, что
позволяло воспроизвести масштабные сцены битв. Греза началась.
     ...и Блейн оказался в проходе Ронсевалля, в то жаркое и роковое  утро
августа 778 года, он стоял среди арьергардной  охраны  Роланда,  наблюдая,
как основные силы армии Шарлеманя медленно уходят в сторону  родной  земли
Франции. Усталые ветераны сутулились в седлах с высокими  задними  луками,
скрипела кожа, шпоры позванивали о  бронзовые  стремена.  Пахло  сосной  и
потом, ветер доносил едва ощутимую горечь дыма с  развалин  Пампелоны,  во
рту был привкус начищенной маслом стали и сухой летней травы...
     Блейн   решил    купить    запись.    Следующая    греза    оказалась
высоконапряженным приключением на Венере;  зритель  полностью  сливался  с
главным героем - невиновным, но преследуемым человеком.  Последняя  запись
оказалась переменной интенсивности версией "Войны и мира" с периодическими
переключениями на слияние с личностью героев.
     Когда он заплатил за покупки, продавец подмигнул ему и сказал:
     - Может быть, вас интересует кое-что похлеще?
     - Возможно, - сказал Блейн.
     -  Несколько  групповых  записей,  -  сказал  продавец,  -  с  полной
индентификацией, вплоть до переключения сознания. Нет?  Имеется  подлинная
запись  -  человек  погибает  в  зыбучих  песках.  Убийцы  сделали  запись
специально для интересующихся.
     - Наверное, в другой раз, - отказался Блейн, направляясь к выходу.
     - Кроме этого, - удержал его клерк, - у меня  есть  законным  образом
сделанная запись, но затем не пущенная  в  оборот.  Несколько  копий  были
тайно распространены, специально для коллекционеров. Возрождение  человека
из прошлого. Стопроцентная подлинность.
     - В самом деле?
     - Да, абсолютно уникальная запись. Эмоции переданы  чисто,  как  звон
колокола,  напряженность  -  как  лезвие  бритвы.   Мечта   коллекционера,
поверьте. Могу уже сейчас предсказать, что она станет классикой.
     - Я бы хотел послушать, - мрачно сказал Блейн.  Он  взял  запись  без
этикетки и вернулся в  кабинку.  Десять  минут  спустя  он  вышел  оттуда,
совершенно потрясенный, и купил запись за непомерно высокую цену. Это было
все равно, что купить частичку самого себя.
     Продавец и техники из РЕКСа не ошиблись. Это действительно была мечта
коллекционера и скоро наверняка станет классической сенсорозаписью.
     К сожалению, все имена  были  тщательно  стерты,  чтобы  нельзя  было
установить источник записи. Блейн стал знаменитостью -необычным, анонимным
образом.
     Блейн каждый день ходил на работу, где подметал  полы  в  помещениях,
освобождал корзинки от бумаг, надписывал адреса на конвертах и работал над
корпусами старомодных яхт с оплатой на комиссионной основе.
     По вечерам он изучал сложную науку яхтостроения  XXII  века.  Немного
спустя ему дали несколько более ответственных заданий - написать рекламные
объявления. Он показал себя весьма способным в этом деле и  в  скором  был
повышен до должности младшего  конструктора.  В  его  ведомстве  оказалась
большая   часть   связей   "Джекобсеновских   яхт,   лтд."   и   различных
яхтостроительных верфей, работающих по их проектам.
     Он продолжал учиться, но заказов на классические корпуса  было  мало.
Со стандартными заказами справлялись братья  Джекобсен,  в  то  время  как
старый  Эд  Рихтер,  известный  под  прозвищем  Салемское   Чудо,   чертил
уникальные  гоночные  суда  и  катамараны.  Блейн  взял  на  себя  деловую
переписку и рекламу, и на другое у него уже не оставалось времени.
     Это  была  ответственная,  необходимая  работа.  Но   это   было   не
конструирование яхт. Жизнь его в 2110 году окончательно принимала  тот  же
ход, что и в 1958-м.
     Блейн тщательно обдумал этот факт. С одной стороны, он был рад такому
положению. Это, казалось, раз и  навсегда  разрешало  конфликт  между  его
сознанием и его телом. Сознание явно стало хозяином тела.
     С другой  стороны,  ситуация  не  очень  лестно  свидетельствовала  о
качестве данного  сознания.  Вот  человек,  перенесенный  на  152  года  в
будущее, прошедший сквозь чудесное и ужасное  и  теперь  опять  работающий
младшим  конструктором,  который  занимается  всем,  чем   угодно,   кроме
проектирования яхт. Неужели в  его  натуре  была  скрыта  некая  фатальная
погрешность, невидимый дефект, приговоривший его к роли  подчиненного  вне
зависимости от окружения?
     Уныло представлял он, как его переносит на миллион лет назад,  в  эру
пещерного человека. Несомненно,  после  периода  привыкания,  он  стал  бы
младшим  конструктором  кремневых  скребков.  Но   только   не   настоящим
конструктором. В его обязанности  входил