ожет  быть среди  вас  есть  такие, кто  хочет  немного
поголодать?
     Он  осмотрел  толпу,  бросая  вызов  любому  возможному оппоненту.  Под
напором его взгляда люди отступали на  шаг. Они знали, что агитатор является
простым городским  чиновником,  но  в  его поведении  чувствовалась какая-то
дикость, какое-то  беззаконие.  По крайней  мере, в тот момент он пас толпу,
как стадо овец.
     Джордж  стоял на  крыльце  и безучастно  следил  за  ходом событий.  Он
увидел,  как свинцовый  "лимуз" подъехал к толпе.  Агитатор махнул  рукой, и
толпа разразилась жидкими аплодисментами.  Альфонец либо ничего не  заметил,
либо не подал виду, что его задело  подобное  пренебрежение к своей персоне.
"Лимуз" быстро скрылся из виду; агитатор и его помощники наградили тех,  кто
проявил  казенный  восторг;  а  затем их  группа вернулась в  машину,  и они
умчались, оставив за собой эту бесполезную теперь толпу, которая все еще  не
хотела расходиться.
     --  Вы  видели  этого  альфонца? --  спросила  Джорджа довольно  полная
женщина.
     Джордж  кивнул. Его лицо ничего  не  выражало. Казалось, он один в этом
городе не находился под впечатлением от увиденного.
     -- Какой позор, что  они позволяют этим  чужакам разъезжать вокруг, как
им  хочется,  -- сказала  женщина. -- Я слышала, они похищают наших людей  в
свои большие космические корабли. Почему мы не можем потребовать их обратно?
     -- Это выше моего понимания, -- ответил Джордж, пожимая плечами.
     Разве  он  мог объяснить ей то,  что  происходило  на  самом деле? Даже
правительство не было готово открыть людям  правду. Но Джордж знал все -- он
и несколько других отважных смельчаков.  Остальные только догадывались. Хотя
догадаться об этом было не трудно.
     -- Вы  не могли  бы  помочь  мне  найти  улицу Ашуна? --  спросил он  у
женщины.
     -- Пройдите два квартала вперед, а затем сверните направо. Хотя, на мой
взгляд, они зря называют наши улицы их гадкими именами.
     -- Это акт дружбы, -- ответил Джордж.  -- Я  слышал, что чужаки в обмен
на такую любезность назвали один из своих проспектов Авеню Милки Вей.
     --  Милки Вей? Вы имеете  в виду Млечный Путь? А какое  это имеет к нам
отношение?
     -- Так называют нашу галактику. И они говорят, что это очень приятное и
вкусное название.
     --  Меня тошнит  от всего, что делают чужаки, -- возмущенно  произнесла
женщина. -- И я вам скажу без обиняков, мне они не нравятся!
     -- Вы в этом не единственная, -- тихо ответил Джордж и тут же пожалел о
сказанных словах.
     Поговаривали,   что   Санитер  обладало  прослушивающими   устройствами
потрясающей  чувствительности,  которые  применялись при  больших скоплениях
людей и  улавливали каждое разумное слово. За последний месяц они изобличили
уже пятерых человек, якобы  замышлявших сжечь альфонский флаг. Но хуже всего
было то,  что  к этим людям применили прямое  сенситивное сканирование. Они,
видите  ли,  хотели сжечь  флаг, поскольку  он являлся символом  всего  того
хорошего,  что  дали Земле  чужаки.  Мол, для таких  людей вообще нет ничего
святого.  А  что же  тогда говорить  о Санитере, чьи  агенты проверяли  ваши
мозги, когда им только того хотелось?
     Джордж помнил эти неприятные мгновения с неуютным и мерзким ощущением в
голове, будто в вашем мозгу копалась какая-то интеллектуальная  крыса. Чтобы
ускользнуть   от  такого   просмотра   мыслей,   требовался   исключительный
психический  контроль.  Лучшее,  что  вы могли  сделать в  тот миг, так  это
смириться и ждать, пока крыса не уйдет сама, закончив глодать ваши помыслы и
чувства.  Любое  сопротивление  было  бесполезным, так  как Санитер  начинал
проявлять повышенный интерес к любому, кто пытался ему противостоять.  Чтобы
бороться с  их зондами  и  телепатическими  уколами,  вы должны  были  стать
прозрачными  как воздух.  Джордж  научился  этой  технике  давно -- в особом
тренировочном лагере.
     Да, существовала горстка людей, которые, как и Джордж, понимали, что на
Земле  творится  что-то  неладное.   По  правде  сказать,   Земля  потерпела
поражение. Но что они могли еще экспортировать,  кроме своего туристического
очарования?
     В  то время везде  проходили  митинги  и встречи, на которых  все,  кто
хотел,  обсуждали  вопрос  сотрудничества  с  пришельцами. Главы  крупнейших
мировых  держав проводили совещание  за совещанием.  К тому моменту их армии
уже  довели  мир до истощения, и  проблема  состояла  в том,  что же  делать
дальше.
     В конце концов, они решили приостановить все, что только можно, или, по
крайней  мере,  замедлить   какой-либо  прогресс  до  тонкой  струйки.  Люди
превратились  в  пролетариев,  то  есть  тех,  кто   всегда  пролетал  мимо.
Отсутствие местных продуктов привело к концу благосостояния.
     А  ведь  старые  земляне  привыкли  бороться  до  конца.  Они  вырубили
последние  деревья,  взорвали  пахотные  земли  и  выпустили реки из  клеток
плотин. Когда  ледяные  шапки  на  полюсах начали  таять, в океанах поднялся
уровень  воды. Из-за дыр  в озоновом  слое людей  косила  радиация, а запасы
ядов, собранные за последние столетия,  все чаще  и чаще  попадали  в  трубы
водоснабжения. Пищевые ресурсы были урезаны до минимума. Подобным же образом
исчезало  и  замедлялось   все   остальное.   Неизменным   осталось   только
неравенство,  ибо богатство  и бедность  -- понятия вечные,  даже  если  они
измеряются парой кокосов и дохлой овцой.
     Мы планомерно и обстоятельно уничтожали великолепие своего мира. А  что
же нам еще оставалось делать? Основной приоритет заняли космические полеты и
визиты пришельцев.
     Как  бы  это  смешно ни  выглядело,  но все началось с  того,  что  нам
захотелось изменить наш мир чужими  руками. А для перемен  необходимо что-то
мощное  и  насильственное. Нашествие варваров.  Печатный  станок. Церковь  и
государство. Страна духовного братства. И нас охватила озабоченность.
     Я так понимаю, что в будущем все будет зависеть от туризма. Однако лишь
некоторые  страны  считают туристический  бизнес абсолютно  необходимым  для
сохранения своей платежеспособности. Как правило, они не могут конкурировать
с  другими державами в  производстве вещей, и им остается лишь строить новые
Канкунсы и Акапульки. Вы хотите спросить,  что  с ними будет,  если иссякнут
орды  гринго  с  их  толстыми  кошельками?   Не  будет  гринго,   так  будут
какие-нибудь азиаты.
     Власти же решили, что нам позарез нужны  инопланетяне, которые  скупили
бы все наше добро и кустарные поделки.
     Давайте  рассмотрим  этот вопрос в  более  мелком масштабе. Один город.
Нет,  лучше одна деревня.  Как им заманить  к  себе первых  пришельцев?  Они
рассылают  приглашения  и красивые  буклеты.  Они даже тратят  деньги, чтобы
придать своим местам  необходимый  шарм. А некоторые из них выдумывают целые
исторические  драмы   и  рекламируют  себя  едва   ли  не   колыбелью  нашей
цивилизации.
     Возникает конкуренция. Чьи места для отдыха лучше? Что хотят чужаки? Вы
только скажите, и мы вам это дадим.
     -- Алло, это агентство, которое специализируется на вкусах чужаков?
     -- Да-да. Они любят классические скульптуры -- но  не  слишком голые. И
еще им нравятся фиговые листочки.
     И вот мы  начинаем ждать  прибытия  чужаков. Местные лавочки  выпускают
дешевые сувениры, которые могут принести кое-какой доход, если их предлагать
достаточно долго. Любая  безделушка, которая  провалялась на прилавке  сотню
лет, в конце концов, становится сокровищем.
     2297  год.  Земля,  которая  стала  домом  Джорджа.  Беды  и  несчастья
случались так  часто, что их праздновали  как великие  победы. Леса вырубили
пару десятилетий назад, и  теперь о них уже никто не вспоминал. Люди никогда
не видели  деревьев, и,  следовательно, у них не  было причин  для тоски  по
цветущим садам. Вы же не скучаете по динозаврам, а они, между  прочим,  тоже
выглядели большими и красивыми.  Как бы там ни было,  планета превращалась в
голую  пустыню. Этого  требовала необходимость,  и  люди  стойко  переносили
лишения,  хотя  население стран заметно  сокращалось, так как не  все  могли
позволить себе кислородные  маски  и  баллоны  с обогащенной смесью.  Тем не
менее, людей пока хватало. Жаль только, что кончились минералы и ископаемые,
необходимые для производства горючего. Да, черт возьми, мы здорово ошиблись,
думая,  что  им не будет конца. Зато теперь у нас были туристы. Пришельцы из
других миров. И никто уже не помнил, когда они прилетели.
     Этот вздор  о летающих  тарелках  переливался  из  года  в  год.  Потом
появились интервью с людьми, которые на них  побывали. Мы увидели фотографии
и  узнали,  что   Президент  провел  с  пришельцами  уже  несколько  встреч.
Оказалось, что с ними встречались  и  другие президенты нашей страны, но нам
об этом не говорили, потому что мы  в то время еще не  были  готовы к такому
откровению.  Вы хотите спросить, почему мы стали готовы к теперь? Не ломайте
над  этим голову,  как сказал  нам  Президент.  Пришельцы -- наши друзья; вы
только посмотрите, какие у них милые усики.
     Однако пришельцы оказались не  просто  друзьями.  Они контактировали  с
людьми в течение нескольких сотен лет. И вот теперь они, наконец, официально
заявили о своем существовании. А почему именно теперь? Мы медленно принимаем
решения,  говорили они. Нам потребовалось много  времени,  чтобы  просчитать
возможные последствия. Но теперь, когда  такое решение  принято,  мы от него
уже никогда не откажемся.
     Пришельцы взяли  под контроль почти каждый  аспект  земной жизни. И нам
оставалось только  благодарить их  за  это,  поскольку  к тому  времени даже
крупные державы напоминали то, что прежде называлось странами третьего мира.
Индустрия и сельское хозяйство канули  в лету. Многие люди улетали с планеты
на освоение космических  колоний, но они не находили там счастья, потому что
новые  фильмы  попадали к  ним с задержкой в несколько лет.  Какое-то  время
рок-группам нравилось  играть на космических станциях,  но вскоре  эта  мода
угасла.
     Чужаки восторгались земной культурой и обожали наше прошлое.
     --  Как же вы на нас не похожи, --  говорили они.  -- Как восхитительна
ваша  нерациональность.  А  вот мы действительно  рассудительные существа. И
прежде чем действовать, мы обычно думаем.
     -- Тогда почему вы прилетели к нам?
     -- Нам хочется узнать, каких бед мы  миновали, не став такими глупыми и
жадными, как  вы. Земля -- это огромное наглядное пособие. А ваши войны! Уму
непостижимо! До встречи с  вами мы вообще не знали, что такое война. Пока вы
полностью подходите  под случай Тримкина, хотя там, на самом  деле, все было
по другому.
     Пришельцы  поощряли фольклор, и  город за  городом наряжался в  местные
национальные  костюмы.  Если  же такая  одежда  отсутствовала  или  казалась
слишком тусклой и непривлекательной, чужаки нанимали стилистов и модельеров,
которые тут же заполняли вакуум.
     В  каждой  деревеньке  появились  хореографы  для  постановки  народных
танцев. Художники  работали над диорамами знаменитых исторических  моментов.
Писатели  и  поэты в трагической  манере,  но с  учетом  классических  форм,
описывали гибель былого величия.
     Некоторые города  полностью  перепрофилировались  на  сотрудничество  с
чужаками. К примеру, Портленд, штат Орегон, предложил провести референдум по
вопросу  о  переводе всей  страны на  туристический  бизнес. Здесь, по обеим
сторонам  Вилламетт,  отстраивались  красочные кофейные клубы. В моду входил
колоритный водный транспорт, который  делали на нескольких, чудом  уцелевших
заводах.
     Джордж шагал  по длинной  и узкой улице.  В  ее сужающейся  перспективе
черные  полосы  перекрестков напоминали  огромную  паутину.  Благодаря  этой
стилизации улиц Паучий Город был недавно  внесен в список  наиболее забавных
аттракционов  Земли.  Впрочем,  Джорджа  не  интересовал паучий вид  города,
какая-то  там стилизация  и  прочая  дурь. Ему требовалось выпить.  Хотя, на
самом деле, все было не так драматично. Ему хотелось выпить, и он с радостью
выдул бы  рюмочку или две. Но говорить, что это ему требовалось... А кто его
знает -- может быть и требовалось.
     В  общем-то,  он  не  относился к любителям  выпивки.  Однако  недавние
события,  словно  жучки-подельники,   подточили  его  достойную   воспевания
стойкость, и  она,  в конце концов, превратилась  в  третьесортный товар, от
которого  у настоящих американцев пучит животы. А надо  сказать, что все это
происходило во время  кулинарных уличных  битв, когда  за любое неординарное
поведение смельчакам давали ордена и красные ленты.
     Заметив  небольшой полуоткрытый и полузакрытый экипаж, Джордж  шагнул в
эту черную мрачную  повозку, и  она понесла его вперед, скользя единственным
колесом по монорельсу, который располагался в центре длинной паутинки-улицы.
     --  Могу  поспорить, что они  вложили  большие  деньги в этот маленький
номер, -- сказал себе Джордж.
     Ему не понравился транспорт Паучьего Города. Джордж нашел его несколько
опухлевшим, каким-то, знаете ли, искроглазным и  клякстебнутым.  Конечно, он
не  стал  бы использовать такие прилагательные  публично,  но  они  довольно
неплохо выражали гамму его чувств.
     Внезапно  взгляд Джорджа зацепился за пылавшую неоновую вывеску. Ладно,
ладно,  успокойтесь! Взгляд остановился; вывеска не пылала, а горела;  да  и
неоновые трубки были, так сказать, не оными. В наше время хорошие вещи можно
увидеть  только  в  музее.  А Джорджу достался лишь  хвостик люминесцентного
угря. На такой жаре угорь уже начинал попахивать и разлагаться, но в нем еще
угадывался аромат  пристойного света. Конечно, до софитов и прожекторов  ему
было  далеко,  однако он  упорно продолжал освещать  себя,  цепляя тем самым
взгляды прохожих. Вот я и сказал, что взгляд Джорджа зацепился.
     Угреоновые буквы читались только по слогам -- "Горячие гроги Грогана".
     Да уж, сказал себе Джордж. Звучит нормально.
     Если бы жизнь пыряла вас таким большим шприцем, как Джорджа, вы бы тоже
принимали решения с чувством  юмора и иронии -- той самой  иронии, которую у
нас вызывают  парадоксы  абсолютно непостижимых причин. Ничего не поделаешь,
жизнь -- это борьба за условия декорации.
     Переступив порог бара,  Джордж остановился. Ему потребовалось несколько
секунд, чтобы глаза привыкли к новой композиции света и теней. Эти последние
здесь  были  или  слишком  яркими,  или слишком  темными. Их сложная  игра и
взаимосвязь  создавали смутную  картину  зала  с  низким  потолком,  обшитым
кровельной жестью, и  множеством деревянных столиков, стоявших на  усыпанном
опилками полу. За большинством столиков сидели мужчины различных  примет, но
их  серую  мрачную  группу  объединяла общая тенденция  к чему-то  грубому и
развращенному. Судя по бессвязной речи некоторых из них, связываться с этими
людьми  не  стоило. Во  всяком случае, Джордж сделал себе в  уме  пометку не
связываться с  ними. После  этого  он приступил  к  более  серьезным  делам,
поскольку, как я уже говорил, ему  требовалось выпить.  Именно теперь у него
появилась надежда  выполнить тот смелый и отчаянный план, который он задумал
на липких улицах  Паучьего  Города. Хотя, конечно, Джордж  понимал,  что так
поступил бы не каждый.
     Он  нерешительно  приблизился  к  стойке.  Бармен пригладил  свою белую
ковбойскую рубашку и приступил к допросу:
     -- Чобудешпить?
     Джордж заказал  двойную порцию барбадосского  рома.  Это напомнило  ему
старые  дни -- те  самые незаконнорожденные денечки,  о которых  и стыдно  и
грешно вспоминать.  "Да-да,  мы  обязательно  встретимся  еще раз.  Конечно,
милая! При звездах! " Или это лишь воображение? Но ведь был же ром и бамбук,
его нежные зеленые ростки, похожие на веки  Будды, и все остальное вплоть до
манго, медных  гонгов,  узких  улиц,  заполненных юркими велосипедистами,  и
солдат, которые возвращались с полигона домой.
     Джордж  подтянул  ром  к  себе,  стараясь  не  расплескать  драгоценную
жидкость.  Он осторожно  поднял бокал  и выпил его  до дна.  Теплый  зной  в
желудке  подтвердил, что это действительно  был ром. Джордж  сделал  неясное
движение  рукой, которое, видимо,  означало: "А теперь еще  рюмочку, пока не
пришел бешеный Билл. " Впрочем, вы, наверное, знаете эту печальную историю.
     Появилась новая порция. Вернее, двойная порция в двухзарядном бокале. К
счастью, этого никто не увидел. Да и кому из посетителей бара было интересно
знать, что  какой-то человек  у стойки ударил  по  рому  двойным зарядом? Во
всяком случае, следить за Джорджем им не  было смысла. И все же они следили.
Старое жулье с прищуренными  глазами,  от которых не могла скрыться  ни одна
мелочь. Опухшие подозрительные лица с их неизменными глумливыми усмешками.
     По правде говоря, Джордж не  был  готов к такому  вниманию.  Посетители
бара смотрели  на  него и притворялись,  что не смотрят.  Несколько человек,
допив  пиво,  вытерли рты и  нарочито  вышли из заведения,  пытаясь  усыпить
подозрительность Джорджа.
     -- Еще  одну, -- сказал он, имея  в виду двойную порцию, и бармен понял
этот тонкий намек.
     Да, Джордж решил идти до конца. Внезапно все стало очень важным, и аура
безотлагательности  окутала  его,   словно  жесткий   кокон.  Он  знал,  что
жаловаться  бесполезно;  таков  был его расклад,  кто  бы ни сдавал ему  эти
карты.
     -- Что-то я тебя, милок, здесь раньше не видела.
     Слова  исходили  от  небольшой  женщины  в  вечернем платье  из черного
сатина, с тонкими  черными завязками на ослепительно белых плечах. Чуть ниже
ослепительно  белых плеч  находились верхние полушария лун  ее  ослепительно
белой груди.
     Она подошла к нему под аккомпанемент печальных труб, которые наигрывали
из  музыкального  автомата.  Вряд  ли  это  было  подстроено заранее  -- она
буквально  излучала аромат случайного  знакомства. Рот, как дрожащий красный
квадрат;   глаза  ускользающего  цвета,  обведенные  черным  ободком.  И  ее
присутствие -- такое двусмысленное, манящее и опасное.
     -- Я тут первый раз, -- ответил Джордж.
     -- Значит новенький?
     -- Да, можно сказать и так, -- смущенно отозвался Джордж.
     Он  решил  перевести беседу в  более  чувственный канал и затронул тему
пищи.
     -- Здесь можно перекусить?
     -- Тут тебе подадут лишь отравленные помои, -- тихо прошептала женщина.
     -- Идем со мной. Я знаю местечко, от которого ты будешь в восторге.
     Джордж  заметил в своей  руке двойную  порцию  рома  --  тот  же  самый
надежный  и проверенный  бокал,  но наполненный заново. Очевидно, кто-то  --
скорее  всего,  бармен --  налил туда  рома,  пока  Джордж не смотрел в  его
сторону. Приятно знать, что хоть кто-то может о тебе позаботиться.
     --  А  там дают  польские  колбаски? --  спросил Джордж, поскольку этот
вопрос стал для него необычайно важным.
     -- Тебе там очень понравится, -- сказала она. -- Вставай же. Идем!
     Она потянула его за руку, и Джордж неохотно поднялся на ноги.
     Да,  он позволил какой-то личности вести его черт знает куда. Но к тому
времени  Джордж изрядно  окосел, и  ему  не хотелось  натыкаться на  углы  и
путаться в частоколе  двух  столбов.  Он с наслаждением  вышел  в  ночь -- в
настоящую темную ночь, с  расставленными знаками препинания и тысячью  точек
синтаксиса, каждая из  которых во  много раз  превосходила по  размерам нашу
солнечную систему. Вот  такую же ночь много лет назад описал Теокрит, когда,
пробудившись  от  сна  вавилонского  величия,  он  увидел  себя  сицилийским
крестьянином,  задремавшим  на склоне  горы.  Странно,  как  все  это  точно
совпадает.
     -- Куда ты меня ведешь?
     -- Сначала подальше отсюда, милок. А потом в одно  прекрасное местечко,
которое я решила тебе показать. Самое подходящее место для такого парня, как
ты. А ты ведь настоящий парень, верно?
     Джорджу пок