ых лет.
   Я держал в  голове  эту  мысль,  когда  мы  отправились  на  совещание  с
администрацией Центруса - с таким же успехом можно было сказать о  всемирной
администрации - по  поводу  нашего  графика  подбора  и  подготовки  экипажа
"Машины времени".
   Мы надеялись на то,  что  они  просто  утвердят  тот  план,  который  был
разработан нами. Четырнадцать человек из нас потратили большую часть  недели
на споры о том, кто, что и когда должен делать. Худшее, чего я мог  ожидать,
это повторение всего  этого  процесса  с  учетом  дополнительных  требований
Человека.
   Мы поднялись в офис, расположенный в пентхаусе  на  крыше  десятиэтажного
здания Генеральной Администрации, и представили наш план четырем  Человекам,
двоим мужчинам и двум женщинам, и тельцианину, который  мог  принадлежать  к
любому из трех существовавших у них полов. Конечно же,  оказалось,  что  это
был Антрес-906, атташе по культуре, которого мы, так  сказать,  принимали  у
себя в доме в ту ночь, когда я заработал первый привод в полицию.
   Все пятеро принялись в молчании изучать трехстраничный  график,  а  мы  с
Мэригей тем временем рассматривали в окна Центрус. Вообще-то тут  было  мало
на что смотреть. Не считая примерно дюжины  прямоугольных  кварталов  центра
города, дома были значительно ниже деревьев; я  знал,  что  внизу  находится
город  приличного  размера,  но  и  жилье  и  деловые  здания  были   скрыты
вечнозелеными кронами вплоть до посадочной площадки челноков  на  горизонте.
Сами челноки рассмотреть было  нельзя:  оба  прятались  в  пусковых  трубах,
которые торчали из туманной дымки, словно дымовые трубы архаичной фабрики.
   На одной стене этой комнаты, где не было окна, висело десять картин, пять
человеческих и пять тельцианских. На человеческих были изображены  спокойные
городские пейзажи в различные  сезоны.  Произведения  тельциан  представляли
собой мотки пряжи и цветовые  пятна,  сталкивавшиеся  между  собой  с  такой
силой, что, казалось,  вибрировали.  Я  знал,  что  некоторые  из  них  были
окрашены  телесными  жидкостями.   Вероятно,   тем,   кто   мог   видеть   в
ультрафиолетовом диапазоне, они казались более привлекательными, чем нам.
   По какому-то неуловимому сигналу  все  они  одновременно  положили  перед
собой копии графиков.
   - Что касается плана, то у  нас,  в  общем,  нет  возражений,  -  сказала
женщина-Человек, сидевшая крайней слева. Тут она выдала отсутствие у себя (у
них?) телепатии: взглянула на своих соседей. Те, в том числе  и  тельцианин,
чуть наклонили головы в знак согласия. - В те дни, когда вам потребуются оба
челнока, могут возникнуть неудобства, но мы сможем придумать,  как  обойтись
без них.
   - ... Что касается плана? - вопросительно повторила Мэригей.
   - Нам следовало сказать вам об этом раньше, - ответила Человек, - но  это
должно быть очевидно. Мы будем настаивать на том, чтобы вы взяли с собой еще
двоих пассажиров. Человека и тельцианина.
   Конечно же. Мы были уверены, что нам  навяжут  Человека,  и  должны  были
догадаться и о тельцианине.
   - С Человеком не будет трудностей, - сказал я. - Он или она будут есть ту
же пищу, что и мы. Но рацион на десять  лет  для  тельцианина?  -  Я  быстро
прикинул в уме. - Это дополнительные шесть, а то и восемь тонн груза.
   - Нет, с этим тоже не будет проблемы,  -  проскрипел  Антрес-906.  -  Мой
метаболизм можно перестроить для того, чтобы питаться вашей пищей,  добавляя
всего лишь несколько граммов особых веществ.
   - Думаю, что вы сможете понять, насколько это важно для  нас,  -  сказала
Человек. Почему-то из всех четверых говорила она одна.
   - Теперь, когда я думаю об этом, мне, конечно, ясно, - ответил я.  -  Обе
ваши расы за сорок тысяч лет могут несколько  измениться.  Вы  хотите  иметь
пару путешественников во времени как представителей базовых линий.
   Мэригей медленно покачала головой, закусив нижнюю губу.
   - Нам придется изменить порядок набора  экипажа.  Не  хочу  обидеть  вас,
Антрес, но у нас много таких ветеранов, которые не смогут  вытерпеть  вашего
присутствия в течение десяти часов, а не то что десяти лет.
   - В любом случае мы не сможем гарантировать вашу безопасность, -  добавил
я. - Многие из нас  были  подвергнуты  гипнотическому  кодированию,  которое
приказывало убивать любое существо вашего вида, как только  оно  окажется  в
зоне досягаемости.
   - Но они все прошли раскодирование, - сказала Человек.
   Я подумал о  Максе,  которого  мы  планировали  использовать  в  качестве
помощника гражданского инженера.
   - Боюсь, не у всех это прошло одинаково успешно.
   - Все это понятно и простительно, -  заявил  Антрес.  -  Если  эта  часть
эксперимента провалится, значит, она провалится. - Он  перевернул  последнюю
страницу нашего сообщения и указал на схему грузового  цилиндра.  -  Я  могу
устроить здесь небольшое жилое помещение. В таком случае ваши люди не смогут
слишком часто или нечаянно видеть меня.
   - Это осуществимо, - согласился я. - Пришлите нам список  вещей,  которые
вам будут нужны, и мы включим их в погрузочную спецификацию.
   Остальное, включая чашечку крепчайшего кофе и стакан какого-то спиртного,
которые мы выпили в обществе Человеков, было просто светской  формальностью.
Тельцианин куда-то исчез  и  возвратился  через  несколько  минут  со  своим
списком. Очевидно, он был подготовлен заранее.
   Мы не говорили об этом ни слова, пока не покинули здание.
   - Проклятье. Мы должны были догадаться об этом и опередить их.
   - Должны были, - согласилась Мэригей. -  А  теперь  мы  должны  вернуться
обратно и объясняться с такими людьми, как Макс.
   - Да, но тельцианина убьет не  Макс,  и  не  такой,  как  он.  Это  будет
кто-нибудь, уверенный, что он покончил с войной. А однажды окажется, что это
не так.
   - Кто-то вроде тебя?
   - Мне так  не  кажется.  Черт  возьми,  я  не  покончил  с  войной.  Билл
утверждает, что именно поэтому я и убегаю.
   - Давай не будем думать о детях. - Она обняла меня за  талию  и  довольно
сильно толкнула бедром. - Давай, вернемся в гостиницу  и  активно  не  будем
думать о них.

   После приятного перерыва, во время которого мы не думали вообще ни о чем,
оставшиеся полдня мы потратили на посещение магазинов. Покупки мы делали как
для себя, так и для друзей и соседей.  Никто  в  Пакстоне  не  имел  больших
денег; наша экономика в основном базировалась на обмене, а  каждый  взрослый
ежемесячно получал из Центруса чек на небольшую сумму. Это очень походило на
универсальное пособие, которое нам выплачивали, когда  мы  в  последний  раз
были на Земле.
   Эта форма денежного обращения хорошо годилась для  Среднего  Пальца,  так
как здесь никто не стремился к роскоши. На Земле люди были  почти  одинаково
бедны, но их окружали постоянные напоминания о недосягаемом богатстве. Здесь
же все вели примерно одинаковую простую жизнь.
   То и дело заглядывая в список, мы катили тележку  по  мощеному  тротуару.
Нам пришлось сделать  с  полдюжины  остановок.  Травы,  струны  для  гитары,
тростниковые язычки для кларнета, наждачная бумага и лак, кристаллы  памяти,
набор красок, килограмм марихуаны (Дориан любил ее, но у него была  аллергия
на растущие в наших местах разновидности конопли). Потом мы пили чай в  кафе
на тротуаре и разглядывали проходивших мимо людей. В том, чтобы смотреть  на
множество незнакомых лиц, была своя прелесть.
   - Интересно, как все это будет выглядеть, когда мы вернемся?
   - Даже не могу себе представить, - отозвался я, - ничего, кроме  античных
руин. Ты возвращаешься по истечении сорока тысячелетий человеческой  истории
и что видишь? Полагаю, что там даже не будет городов.
   - Не знаю. Давай, постараемся запомнить, как все это выглядит.
   На улице  перед  нами  один  автомобиль  въехал  в  зад  другому.  Обоими
управляли  Человеки;  они  вышли  и  молча  осмотрели  повреждение,  которое
оказалось совсем небольшим: просто вмятина в бампере. Они кивнули друг другу
и возвратились на места.
   - Ты думаешь, что это был несчастный случай? - поинтересовалась Мэригей.
   - Что? О... Пожалуй, нет. Скорее всего. - Срежиссированный урок  на  тему
"Как приятно нам жить на свете". Насколько хорошо Человек ладит сам с собой.
Случайное происшествие такого рода прямо перед нами маловероятно: слишком уж
маленькое здесь было движение.
   Затем мы еще с час развлекались услугами массажистки и массажиста,  после
чего сели в автобус, идущий в Пакстон.
   По возвращении я совершил набег на библиотеку,  чтобы  выяснить,  что  мы
делали сорок тысяч лет назад. Оказалось, что "нас" тогда просто-напросто  не
было - Землю населяли  немногочисленные  поздние  неандертальцы.  Они  умели
высекать огонь при помощи кремня и делать  несложные  каменные  инструменты.
Никаких сведений о языке или искусстве, не считая  примитивных  петроглифов,
обнаруженных в Австралии.
   А что, если Человеки разовьют  у  себя  свойства,  столь  же  глубокие  и
важные, как язык и искусство? Они будут способны разделить их с нами лишь  в
той  же  степени,  в  которой  мы  можем  "разговаривать"  с  собаками,  или
снисходительно восхищаемся каракулями, "нарисованными" пятерней шимпанзе?
   Мне казалось, что возможен лишь один из двух исходов:  исчезновение  расы
или ее реальное полное изменение. Но и в том  и  в  другом  случае  мы,  сто
пятьдесят  беглецов,  окажемся  в  полном  одиночестве.  Нам  придется  либо
восстанавливать  расу,  либо  доживать  свой  век  в  качестве  бесполезного
атавистического придатка.
   Я намеревался держать это умозаключение при себе. Как будто никто  другой
до этого  не  додумался  бы.  И  первым  публично,  или,  по  крайней  мере,
наполовину публично, об этом заговорил Альдо Вердер-Симс.

   ГЛАВА 2

 - Мы будем казаться им столь же чужими, как тельциане кажутся нам, - заявил Альдо, - если, конечно, они смогут прожить сорок тысяч лет, в чем я лично сомневаюсь.
   В  первом   разосланном   нами   информационном   письме   говорилось   о
"дискуссионной группе", но на самом деле это был  коллектив,  состоявший  из
тех людей, в которых  мы  с  Мэригей  видели  наиболее  активных  участников
проекта и, вероятно, руководителей полета. Рано или  поздно  в  нашей  среде
должно было возникнуть какое-нибудь подобие демократического процесса.
   Помимо нас, в группу входили Кэт с Альдо, Чарли с Дианой и Эми с Терезой.
Имелся также и переменный состав: Макс Вестон (несмотря на его  неисправимую
ксенофобию), наша дочь Сара, Лар По, Мухаммед Тен и одна или две из его жен.
   По был спорщиком, причем всегда возражал  присущим  ему  одному  вежливым
способом. Стоило лишь высказать  мнение,  а  потом  одно  удовольствие  было
наблюдать, как его мозговые клетки начинают включаться в работу.
   - Ты исходишь из постулата о непрерывном изменении, - сказал он Альдо,  -
но на самом деле Человек утверждает, что он совершенен и  не  имеет  никакой
потребности в эволюции. Он вполне может запретить себе всякое развитие  даже
на сорок тысяч лет.
   - Но как же люди? - спросил Альдо. По  щелкнул  пальцем  в  воздухе,  как
будто сбивал нашу расу с доски.
   - Я не думаю, что мы переживем две  тысячи  поколений.  Скорее  всего  мы
выступим против Человека и тельциан и будем уничтожены.
   Мы сидели, как обычно, в нашей кухне-столовой. Эми и Тереза принесли  два
больших кувшина сладкого ежевичного вина, крепленого самогоном, и обсуждение
пошло несколько живее, чем обычно.
   - Вы оба недооцениваете человечество, - сказала Кэт. -  Вероятнее  всего,
что Человек и тельциане застынут на одной ступени развития, а люди продолжат
эволюцию независимо от них. Когда мы вернемся назад, то, может быть,  сможем
узнать  только  Человека.  А  наши  собственные   потомки   превратятся   во
что-нибудь, недоступное пониманию.
   - Все это неоправданный оптимизм, - заявила Мэригей. -  Не  можем  ли  мы
вернуться к плану?
   Сара, основываясь на наших с  Мэригей  набросках,  начертила  на  большом
листе  бумаги  аккуратную  схему,  в  которой  учитывалось  все,  что   было
необходимо сделать с этого дня до отлета. По  крайней  мере  аккуратной  она
вышла из-под ее рук. В течение первого  же  часа  собрания  присутствовавшие
внимательно изучили ее и всю исчеркали своими замечаниями  и  предложениями.
Затем появились Ларсоны со своими кувшинами,  и  собрание  утратило  деловой
характер, начались разговоры на общие темы. Но нам все равно было необходимо
доработать план, чтобы составить твердый график подготовки к полету.
   Вообще-то его следовало рассматривать как два разных  графика,  связанных
между  собой.  Действительно,  имелась  непреодолимая  граница,  разделяющая
деятельность до получения одобрения нашего плана и после его  одобрения.  На
ближайшие девять месяцев мы были ограничены двумя полетами челнока в неделю,
причем каждый второй из них следовало зарезервировать для доставки топлива -
тонны воды и двух килограммов антивещества. Эти  два  килограмма,  вместе  с
аппаратурой  для  предохранения  антиматерии  от   аннигиляции,   составляли
половину полезного груза челнока.
   После получения одобрения плана с Земли мы могли  рассчитывать  на  почти
ежедневные полеты. Тогда один из челноков  будет  загружаться  на  земле,  а
второй - разгружаться на орбите. Мы могли  как  следует  использовать  время
"до" для приведения в порядок экологии корабля и отладки систем  управления,
но не могли настаивать на том, чтобы поднять на  орбиту  значительную  часть
оборудования, а также людей, помимо команды, которая устраивала плантации  и
рыбоводные садки, и троих инженеров, ползавших от носа  до  кормы,  проверяя
"системы" (такие, как туалеты и запоры на дверях) и  устраняя  неполадки,  в
тех случаях, если под рукой оказывались запасные части.
   Обосновать заправку корабля мы могли тем, что, даже если бы Целое  Дерево
отказало нам, огромному судну все  равно  пришлось  бы  совершить  несколько
полетов на Землю для доставки предметов роскоши и тому подобного.  (Впрочем,
не только на Землю, но и на Марс. Люди поселились там  уже  несколько  веков
тому назад, и теперь  на  Марсе  можно  было  спокойно  дышать  на  открытом
пространстве, разве что время от времени  делая  вдох-другой  из  воздушного
баллона:  атмосфера  все  еще  оставалась  изрядно  разреженной.  На   Марсе
развилось собственное  искусство  и  даже  появился  свой  антиквариат.)  На
Среднем Пальце имелось множество людей, не говоря уже о  Человеках,  которые
были бы рады такому использованию  "Машины  времени".  Картины,  фортепьяно,
фисташки...
   Нам могли это позволить в качестве, так сказать, утешительного приза.
   Учитывая, что могла возникнуть проблема неодобрения, мы все же продолжили
планирование второго этапа. На погрузку всех людей и их личных  вещей  -  по
сотне килограммов на каждого - потребуется всего пятнадцать дней. Каждый мог
подать  запрос  на  дополнительную  сотню  килограммов,  или  даже   больше,
имущества, которое могло использоваться и другими. Macса не  являлась  таким
уж критическим фактором, зато место было ограничено, а мы не  хотели,  чтобы
корабль оказался заваленным лишним хламом.
   Для того чтобы сто пятьдесят  человек  могли  вести  достаточно  приятную
жизнь на протяжении десятилетия, требовалось много  всякой  всячины,  но  на
борту уже имелась часть оснащения, например, спортивный зал  и  театр.  Были
даже две музыкальные комнаты - акустически изолированные, чтобы не приводить
соседей в ярость. (Мы пытались раздобыть настоящее  антикварное  фортепьяно,
но на Среднем Пальце таких  имелось  только  три,  и  поэтому  нам  пришлось
согласиться на пару электронных. Хотя лично я не мог на слух уловить разницы
в звучании.)
   Из-за условий нашего небольшого передвижного города  некоторые  пожелания
пришлось отвергнуть. Элой Каси хотел взять с собой двухтонный блок мрамора и
все десять лет высекать на нем скульптурный отчет о рейсе. Я с удовольствием
посмотрел бы на результат, но совершенно не  желал  жить,  ежедневно  слушая
звон зубила о камень. В конце концов он согласился на двухметровое бревно  в
полметра диаметром.
   Мы с Мэригей выступали в качестве судей первой инстанции при анализе всех
подобных пожеланий, но никогда не забывали,  что  все,  начиная  с  огромной
скульптуры Элоя и кончая духовым оркестром, могло быть принято  референдумом
после получения согласия на наше путешествие от Целого Дерева.
   Я объяснил Человеку, что нам может потребоваться несколько дополнительных
полетов для доставки всяких излишеств, которые могут  прийти  нам  в  голову
задним числом, в том случае, если большинство экипажа решит, что они  нужны.
Человеки, в общем, согласились с нами в своей  сдержанной  манере:  им  было
интересно присутствовать при начале  эксперимента,  рассчитанного  на  сорок
тысячелетий.
   (Они зашли настолько далеко, что даже решили составить описание  рейса  и
его целей на материалах,  способных  сохраниться  на  протяжении  всех  этих
веков: восемь страниц  текста  и  чертежей,  выгравированных  на  платиновых
пластинах, и еще двенадцать страниц, представляющих собой  нечто,  наподобие
Розеттского камня. Начиналось это дополнение  с  основных  формул  физики  и
химии,  определявших  логику  документа,  затем  шла  грамматика,  небольшой
биологический раздел, и замыкалось  все  словарем,  достаточно  большим  для
того, чтобы описать проект в простых терминах.  Они  намеревались  поместить
пластины в стену искусственной пещеры на вершине самой высокой горы планеты,
а копии разместить на вершине Эвереста на Земле и на горе Олимп на Марсе)
   То, что мы с Мэригей оказались предводителями проекта, было  одновременно
и естественным, и странным.
   Да, мы породили эту идею, но по  собственному  военному  опыту  нам  было
известно, что мы оба не являемся прирожденными лидерами.  Двадцать  лет,  на
протяжении которых мы помогали нашему маленькому сообществу и растили детей,
изменили нас. Но ведь в течение  этих  двадцати  лет  мы  были  "старейшими"
людьми в мире. Было много людей, более  старых  в  чисто  телесном  значении
возраста, но никто, кроме нас, не помнил, какой была жизнь до Вечной  войны.
Поэтому люди обращались к  нам  за  советами  главным  образом  из-за  нашей
символической зрелости.
   Большинство кандидатов в путешествие, казалось, предполагало, что,  когда
подойдет время, я  стану  капитаном.  А  я  спрашивал  себя,  насколько  они
удивятся, узнав, что я отказываюсь от этой должности в  пользу  Мэригей.  Ей
легче давалось офицерское положение.
   К тому же она, будучи офицером, получила свою Кэт. А я за это время обрел
всего лишь Чарли.

   Собрание закончилось еще засветло. Вниз полетели первые  тяжелые  хлопья,
обещавшие долгий снегопад.  К  утру  земля  должна  была  покрыться  снежным
покровом в полметра толщиной,  а  у  людей  был  домашний  скот,  о  котором
необходимо было позаботиться,  очаги,  которые  требовалось  разжечь,  дети,
возвращающиеся из школы, за которых в такую погоду приходилось тревожиться.
   Мэригей ушла в кухню, чтобы слушать музыку и готовить суп и булочки, а мы
с Сарой сидели за столом в столовой и сводили  воедино  все  пометки  на  ее
столь красивой недавно таблице. Билл позвонил  из  таверны  -  там  проходил
бильярдный турнир, в котором он участвовал, - и  сказал,  что  если  вечером
флотер никому не понадобится, то он хотел бы оставить его там и  отправиться
домой пешком. Снегопад был настолько сильным, что от фар  не  было  никакого
толку. Я сказал, что это хорошая идея, не уловив в его словах намека на  то,
что она должна оказаться куда лучше, чем я ожидал.
   Вернувшись домой через час с лишним, он казался трезвым. Он вошел в  сени
и, смеясь, отряхнул снег  с  одежды.  Я  знал,  что  он  ощущал:  при  таком
снегопаде было практически невозможно  пользоваться  транспортом,  но  очень
приятно гулять. Снежинки с чуть слышным  шорохом  опускались  наземь,  легко
прикасались к коже, нич