ра. Нет их! Нет!  Здешние  большие  воздушные  корабли  похожи  на
виденные нами aeroplanos в том  мексиканском  мире,  где  мы  с  Маргретой
трудились в поте лица, чтобы заплатить долги, пока  великое  землетрясение
не разрушило Масатлан. Только тут они куда  больше,  быстроходнее,  громче
шумят и летают гораздо выше, чем те, что мы видели раньше; так  что  можно
сказать, что здешние  aeroplanos  относятся  к  совершенно  иному  классу,
поскольку называют их "реактивными самолетами". Можете ли  вы  представить
себе гигантский автомобиль, летящий со сверхзвуковой скоростью? Можете  ли
вообразить экипаж, который летит в восьми милях над землей? Удастся ли вам
представить рев мотора столь громкий, что от него начинают ныть зубы?
     Они называют это прогрессом. А  я  тоскую  по  комфорту  и  изяществу
"Графа фон Цеппелина". Потому что скрыться от  здешних  левиафанов  просто
невозможно. Несколько раз в день  одна  из  таких  реактивных  штуковин  с
визгом проносится над миссией, летя очень низко, поскольку направляется на
посадку к летному  полю  севернее  города.  Этот  вой  беспокоит  меня,  а
Маргрета нервничает.
     И  все-таки  многие  достижения  в  технологии  действительно   можно
рассматривать  как  прогресс  -  более  совершенная  канализация,   лучшее
освещение в домах и на  улицах,  лучшие  дороги,  лучшие  дома,  различные
механизмы, делающие труд более приятным и  более  производительным.  Я  не
отношусь к тем дурням, что орут: "Назад  к  природе!"  -  и  с  омерзением
смотрят на технику; возможно, я просто немного больше знаю о технике,  чем
другие, а потому с почтением отношусь  к  ней.  Большинство  из  тех,  кто
презирает технологию, давно померли  бы  с  голоду,  если  бы  современная
инженерная инфраструктура перестала существовать.
     Мы прожили в Ногалесе почти три недели, прежде  чем  я  наконец  смог
воплотить в жизнь план, о чем  мечтал  более  пяти  месяцев...  и  активно
готовился исполнить задуманное с  тех  пор,  как  мы  приехали  в  Ногалес
(впрочем, выполнение плана пришлось отложить до тех пор,  пока  у  нас  не
появятся  необходимые  средства).  Для  осуществления   плана   я   выбрал
понедельник, мой выходной день. Я попросил Маргрету надеть  новое  платье,
потому что собирался повести свою ненаглядную на  прогулку,  и  сам  надел
свой единственный костюм, новые  ботинки  и  чистую  рубашку...  Побрился,
принял ванну и тщательно вычистил и подстриг ногти.
     День выдался чудесный: солнечный и не слишком жаркий. Мы  чувствовали
себя прекрасно, ибо, во-первых, миссис Оуэнс написала брату Маккау письмо,
в котором извещала, что хотела бы, если возможно, остаться у дочки еще  на
недельку. А во-вторых, мы уже накопили на билет до Уичито в Канзасе. Денег
было в обрез, но сегодняшнее письмо миссис Оуэнс означало, что  мы  сможем
отложить еще четыреста долларов на еду и, возможно, доберемся  до  Канзаса
не совсем разоренными.
     Я привел Маргрету в кафе, которое высмотрел еще  в  тот  день,  когда
искал  место  мойщика  посуды.  Это  было  маленькое   уютное   заведение,
расположенное довольно далеко  от  злачных  мест  -  типичное  старомодное
кафе-мороженое.
     Мы остановились перед входом.
     - Самая лучшая женушка в  мире,  посмотри-ка  на  это  заведение.  Ты
помнишь разговор, который  мы  вели,  бороздя  простор  Тихого  океана  на
подстилке для солнечных ванн и здорово сомневаясь в том,  удастся  ли  нам
остаться в живых? Во всяком случае, я сомневался.
     - Любимый, как же я могу позабыть про это?
     - Я тогда спросил тебя,  что  бы  ты  хотела,  если  б  у  тебя  была
возможность получить все, что душе угодно. Помнишь, что ты мне ответила?
     - Еще бы! Горячий фадж-санде!
     - Верно. Сегодня твой  не-день  рождения,  дорогая,  но  ты  получишь
горячий фадж-санде.
     - О Алек!
     - Не хлюпай! Терпеть не могу  зареванных  женщин.  А  хочешь,  закажи
шоколадный жмых или санде из древесных опилок - словом, все,  что  угодно.
Прежде чем привести тебя сюда, я специально узнавал - здесь всегда  бывает
горячий фадж-санде.
     - Но мы же не можем себе этого позволить! Нам нужны деньги на дорогу!
     -  Мы  можем  себе  это  позволить!  Горячий  фадж-санде  стоит  пять
долларов. А на двоих - десять.  И  я  собираюсь  стать  транжирой  и  дать
официантке на чай целый доллар. Не хлебом единым жив человек, в том  числе
и женщина. Женщина, следуй за мной.
     К столику нас проводила хорошенькая девушка (но не такая хорошенькая,
как моя женушка). Я посадил Маргрету спиной к улице и уселся напротив.
     - Меня зовут Тамми, - сказала  официантка,  протягивая  меню.  -  Что
желаете, друзья, в такой прекрасный день?
     - Нам не надо меню, - ответил я, - пожалуйста,  две  порции  горячего
фадж-санде.
     Тамми задумалась.
     - Олл райт, если вы подождете несколько минут. Нам нужно  приготовить
горячий сироп.
     - Несколько минут - пожалуйста. Мы ждали гораздо дольше.
     Она улыбнулась и отошла. Я поглядел на Маргу:
     - Мы ждали _г_о_р_а_з_д_о_ дольше. Не правда ли?
     - Алек, ты сентиментален. И вероятно, отчасти за это я тебя и люблю.
     - Я  сентиментальный  дурень,  а  сейчас  еще  и  раб  идеи  горячего
фадж-санде. А привести тебя сюда я мечтал еще и по другой причине.  Марга,
тебе не хотелось бы стать хозяйкой такого местечка? Вернее, чтоб мы  стали
хозяевами  вместе?  Ты  была  бы  боссом,  а  я  посудомойкой,  швейцаром,
человеком на все руки, рассыльным и всем, что потребуется.
     Она задумалась.
     - Ты серьезно?
     - Абсолютно. Конечно, начать такой бизнес сегодня же  мы  не  сможем:
сначала надо поднакопить деньжонок. Но не так уж много, если  все  пойдет,
как я планирую. Маленькое-маленькое помещение, но светлое и  веселое  -  я
его сам покрашу. Сатуратор для газировки  плюс  небольшой  выбор  закусок.
Горячие сосиски, гамбургеры. Датские открытые сандвичи. И  больше  ничего.
Ну  может,  суп.  Ведь  консервированные  супы  не  проблема.  И   особого
оборудования не потребуется.
     Маргрета возмутилась:
     - Никаких консервированных супов!  Я  могу  готовить  настоящие  супы
дешевле и лучше тех, что в жестянках.
     - Полагаюсь на ваше профессиональное чутье, мэм. В Канзасе  наберется
не меньше полудюжины маленьких  университетских  городков,  любой  из  них
будет счастлив заполучить такое заведение. Возможно, мы найдем действующее
кафе, где хозяева - пожилые супруги, поработаем на них с  годик,  а  потом
выкупим его.  Изменим  название  на  "Горячий  фадж-санде"  или  "Сандвичи
Марги".
     - "Горячий фадж-санде". Алек, ты думаешь, мы это осилим?
     Я наклонился к ней и взял за руку.
     - Уверен, моя дорогая. И даже не придется чересчур напрягаться.  -  Я
повернул голову. - Этот уличный сигнал прямо слепит меня.
     - Я знаю. Каждый раз, как он переключает свет, я вижу его отражение в
твоих глазах. Хочешь поменяться местами? Мне он не будет мешать.
     - Мне тоже. Но у него какой-то гипнотический эффект. - Я посмотрел на
стол, потом снова на светофор. - Слушай, он погас.
     Маргрета нагнула голову.
     - Я его не вижу. Где же он?
     - Хм... эта дрянь куда-то исчезла. Похоже на то..
     Рядом с собой я услышал мужской голос:
     - Что вам угодно, милая парочка? Пиво или вино? Крепкими алкогольными
напитками мы тут не торгуем.
     Я оглянулся и увидел официанта.
     - А где Тамми?
     - Какая Тамми?
     Я набрал  побольше  воздуха,  пытаясь  унять  сердцебиение,  а  потом
сказал:
     - Прощения просим, браток. Не надо было  нам  заходить.  Оказывается,
бумажник-то остался дома. - Я встал. - Пойдем, дорогая.
     Маргрета молча последовала за мной, широко распахнув глаза. Когда  мы
вышли, я огляделся, отыскивая видимые изменения. Думаю, что для пивной это
заведение было вполне приличным. Но оно не имело  ничего  общего  с  нашим
кафе-мороженым.
     И с нашим миром тоже.



                                    15

                                    Не хвались завтрашним днем; потому что
                                    не знаешь, что родит тот день.
                                                       Книга Притчей 27, 1

     Выйдя  на  улицу,  я  машинально  двинулся  в  сторону  миссии  Армии
спасения, Маргрета,  тихая  как  мышка,  крепко  держалась  за  мою  руку.
Наверняка мне полагалось испугаться, но  вместо  страха  во  мне  клубился
гнев. Наконец я пробормотал:
     - Будь они прокляты! Будь они прокляты!
     - Кого ты проклинаешь, Алек?
     - Не знаю. И это самое скверное. Того, кто творит с нами такое. Может
быть, твоего дружка Локи.
     - Он мне не друг. Во всяком случае не больше, чем тебе Сатана. Я  его
боюсь и ужасаюсь тому, что Локи делает с нашим миром.
     - А я не боюсь. Я зол. Кто бы он ни был, Локи, или Сатана, или кто-то
еще, но последняя проделка - уже чересчур. Смысла в ней не вижу. Как будто
нельзя было подождать каких-нибудь  тридцать  минут.  Горячий  фадж-санде,
можно сказать, был у нас на столе, а они его слямзили прямо оттуда! Марга,
это неправильно, это несправедливо! Это  какая-то  отвратительная  ребячья
жестокость. Причем бессмысленная. Как  отрывать  крылья  у  мух.  Мне  они
просто омерзительны. Кто бы они ни были.
     Не желая продолжать бессмысленный разговор о том, что было вне  нашей
власти, Маргрета спросила:
     - Дорогой, а куда мы идем?
     - А? - Я остановился как вкопанный. - В миссию, конечно.
     - А ты не заблудился?
     - Нет, конечно... -  Я  огляделся.  -  Впрочем,  не  знаю.  -  Я  шел
автоматически, все мое внимание поглощал праведный гнев. Теперь я  увидел,
что  этот  район  мне  совершенно  незнаком.  -  Боюсь,  я   действительно
заблудился.
     - А я так уверена.


     Нам понадобилось еще полчаса, чтобы выяснить, где мы  находимся.  Все
вокруг казалось как будто знакомым и в то же время каким-то  не  таким.  Я
нашел  квартал,  где  должен  был  находиться  "Гриль  Рона",  но   самого
ресторанчика там не оказалось. Какой-то  полисмен  показал  нам  дорогу  к
миссии...  которая  теперь  помещалась  совсем  в  другом  доме.  К  моему
удивлению, брат Маккау оказался там, но нас не узнал, и звали  его  теперь
Макнаб. Мы ушли, стараясь не обнаружить свою растерянность.  Вряд  ли  это
нам удалось.
     Мы пошли обратно тем же путем,  каким  пришли,  очень  медленно;  нам
некуда было торопиться.
     - Марга, мы снова оказались в том же  положении,  что  и  три  недели
назад. Только обувь получше, вот и все. Денег полны карманы, но их тратить
нельзя, так как, могу  поспорить,  здесь  их  сочтут  фальшивыми...  иначе
говоря, такими, что обеспечат  нам  хороший  отдых  за  решеткой,  если  я
попробую пустить их в ход.
     - Наверное, ты прав, милый.
     - Видишь, на том углу, прямо перед  нами,  банк?  Вместо  того  чтобы
пытаться их истратить, я зайду и спрошу, стоят ли наши деньги  чего-нибудь
или нет.
     - Что ж, пожалуй, хуже не будет. Верно?
     - Не должно быть. Но наш друг Локи, возможно,  припас  в  рукаве  еще
одного козырного туза. Хм... все равно придется выяснять. Слушай... возьми
все деньги, кроме одной бумажки. Если меня арестуют, сделай  вид,  что  мы
незнакомы.
     - Нет!
     - Что ты хочешь сказать этим "нет"? Разве будет лучше,  если  мы  оба
попадем за решетку?
     Храня на лице выражение непоколебимого упорства, она молчала. А разве
можно спорить с женщиной, если она молчит? Я вздохнул.
     - Слушай, родная, единственное, что  я  могу  еще  придумать,  -  это
поискать работу мойщика посуды. Может  быть,  брат  Макнаб  пустит  нас  в
миссию переночевать?
     - Я тоже буду искать работу. И тоже могу мыть тарелки. Или  стряпать.
Или еще что-нибудь.
     - Посмотрим. А сейчас ты пойдешь со мной, Марга;  придется  рискнуть.
Кажется, я нашел способ выяснить то, что нам надо, не опасаясь попасть  за
решетку.
     Я взял один банкнот, смял его и оторвал уголок. Затем мы вместе вошли
в банк: я держал банкнот так, будто только что подобрал  его  с  земли.  К
окошечку кассира я подходить не стал, а направился к огороженному барьером
отделению, где сидели за столами старшие служащие.
     Я облокотился о барьер и обратился к служащему, сидевшему поближе. Из
таблички, стоявшей на его столе, явствовало, что он помощник управляющего.
     - Извините, сэр. Не поможете ли вы ответить мне на один вопрос?
     Он показался мне слегка раздраженным, но старался не подавать виду.
     - Попробую. Что вам угодно?
     - Скажите, это настоящие деньги? Или фальшивые?
     Он взглянул, потом присмотрелся повнимательнее.
     - Любопытно. Где вы их взяли?
     - Жена нашла на тротуаре. Это деньги?
     - Разумеется, нет. Думаю, это банкноты для  какой-нибудь  театральной
постановки. Или для рекламных целей.
     - Значит, они ничего не стоят?
     - Они  не  дороже  бумаги,  на  которой  напечатаны,  вот  и  все.  Я
сомневаюсь даже, что их можно назвать фальшивыми,  поскольку  их  даже  не
пытались сделать похожими на  настоящие  банкноты.  И  все  же  инспекторы
казначейства наверняка захотят познакомиться с этим банкнотом поближе.
     - Прекрасно. Оставить его вам?
     - Конечно. Однако уверен, что инспектор пожелает поговорить и с вами.
Разрешите, я запишу ваше имя и адрес. И вашей жены, разумеется, раз именно
она нашла деньги.
     - О'кей, а вы мне дайте расписку.
     Я назвал нас мистером и миссис Александр Хергенсхаймер  и  дал  адрес
ресторанчика "Гриль Рона". Затем тщательно спрятал расписку.
     Когда мы снова очутились на улице, я сказал:
     - Что ж, мы не стали беднее, чем были. Пожалуй, время поискать, где у
них тут грязные тарелки...
     - Алек...
     - Да, ненаглядная?
     - Мы собирались в Канзас.
     - Да, собирались. Но наши деньги, что мы  собрали  на  билеты,  стоят
меньше бумаги, на которой отпечатаны. Придется подзаработать на поездку. Я
это уже делал. Я делал это раньше, значит, сделаю еще раз.
     - Алек, давай отправимся в Канзас немедленно.
     Спустя полчаса мы уже  шагали  по  шоссе  в  сторону  Таксона.  Когда
кто-нибудь проезжал мимо, я голосовал, надеясь, что нас подвезут.


     До Таксона мы добирались тремя попутными машинами. От  Таксона  можно
было двигаться на восток, в направлении  Эль-Пасо,  Техас,  или  держаться
того же шоссе номер восемьдесят девять, которое тут сворачивало на  запад,
а уж потом шло на север к  Фениксу.  Вопрос,  куда  ехать,  решил  случай:
первой  машиной,  которую  нам  удалось  подцепить  в  Таксоне,   оказался
грузовик, шедший с грузом на север.
     В эту машину мы напросились на стоянке для грузовиков  у  пересечения
восемьдесят девятого и восьмидесятого шоссе. Надо сознаться, что  водитель
согласился выполнить  нашу  просьбу  только  потому,  что  Маргрета  такая
красотка - будь я один, то наверняка  загорал  бы  до  сих  пор.  Если  по
правде, то все наше путешествие в той  же  степени  заслуга  Маргреты,  ее
прелести и женского обаяния, как и моей готовности выполнять любую работу,
какой бы непрестижной, грязной и тяжелой она ни была.
     С этим фактом мне было трудно смириться.  На  ум  невольно  приходили
дурацкие мысли о жене Потифара и Сусанне и старцах.  Вскоре  я  обнаружил,
что злюсь на Маргрету, хотя ее единственная вина заключалась  в  том,  что
она была естественна, мила и дружелюбна как всегда. Я даже  был  близок  к
тому, чтоб сделать  ей  выговор  и  потребовать,  чтоб  она  не  улыбалась
посторонним, а глаза опускала долу.
     Соблазн поступить именно так стал почти невыносим,  когда  на  закате
солнца наш благодетель-водитель остановлен машину в крохотном  придорожном
оазисе, центром которого были ресторан и заправочная станция.
     - Хочу пропустить парочку пивка и филейный бифштекс, - объявил он.  -
А как ты, Мэгги, девочка? Осилишь бифштекс с кровью? Здесь, знаешь ли,  их
на кухне чуть ли не от живых коров отрезают.
     Она улыбнулась.
     - Спасибо, Стив. Но я не голодна.
     Моя любимая солгала. Она знала это, и я знал...  и  был  уверен,  что
Стив тоже  знает.  Последний  раз  мы  завтракали  в  миссии,  часов  этак
одиннадцать и целую Вселенную тому назад. Я пытался наняться мыть  тарелки
на стоянке грузовиков в Таксоне, но мне довольно грубо  отказали.  Поэтому
за весь день мы только напились воды из общественного фонтанчика.
     - Не пытайся обмануть бабулю, Мэгги. Мы в пути уже  четыре  часа.  Ты
наверняка умираешь с голоду.
     Я быстро вмешался, чтобы не заставлять Маргрету снова  лгать,  как  я
был уверен, из-за меня.
     -  Она  хочет  сказать,  Стив,  что  не  принимает   приглашений   от
посторонних мужчин. Она считает, что муж должен обеспечить ей  обед.  -  И
добавил: - Но я благодарю тебя от ее имени, и спасибо тебе от  нас  обоих,
что подвез нас. Отличная была поездка.
     Мы сидели в кабине его грузовика, Маргрета посередине. Он  наклонился
вперед и посмотрел мне прямо в глаза.
     - Алек, ты считаешь, что я хочу залезть Мэгги под юбку? Да?
     Я сухо ответил,  что  ничего  подобного  не  считаю,  хотя  про  себя
подумал, что считаю именно так и  что  он  всю  дорогу  старался  добиться
этого...  и  что  мне  отвратительны  не   только   его   неджентльменские
поползновения, но и грубость, с которой он только что  высказался.  Однако
мне уже пришлось убедиться на горьком опыте, что  правила  хорошего  тона,
соблюдаемые в том мире, где я родился, могут и  не  действовать  в  других
вселенных.
     - О да, ты так считаешь. Я же не вчера родился, и большая часть  моей
жизни прошла на дорогах, так что никаких иллюзий у меня нет - вышибли.  Ты
думаешь, что я попытаюсь уговорить твою жену переспать со мной, потому что
каждый встречный кобель обязательно  попробует  это  сделать.  Но  разреши
сказать тебе кое-что, сынок. Я не стучусь в  двери  домов,  где  никто  не
живет. И кое в чем разбираюсь. Мэгги не такая. Я это понял  уже  несколько
часов назад. Хочу поздравить тебя. Верная жена - это удача. Разве не так?
     - Да, конечно, - согласился я сдержанно.
     - Тогда перестань ерепениться. Ты собирался кормить жену обедом? И ты
уже поблагодарил меня за поездку. А почему бы тебе  еще  и  не  пригласить
меня на обед? Тогда мне не придется есть в одиночестве.
     Надеюсь,  что  я  не  выглядел  обескураженным   и   мое   мгновенное
замешательство осталось незамеченным.
     - Разумеется, Стив. Мы у тебя в долгу.  Хм...  Извини,  мне  придется
отлучиться, чтобы договориться кое о чем. - И я начал вылезать из кабины.
     - Алек, ты врешь нисколько не лучше Мэгги.
     - Извини, не понял.
     - Ты думаешь, я не вижу? Ты же гол как сокол. А если и не как  сокол,
то очень близко к тому... и купить мне бифштекс из вырезки не  сможешь.  И
даже, скажем, кусок настоящего ростбифа - тоже.
     - Это правда, -  сказал  я  (надеюсь,  с  достоинством).  -  Я  хотел
договориться с директором ресторана и предложить помыть посуду в обмен  на
три обеда.
     - Я так и думал.  Если  бы  ты  просто  разорился,  вы  бы  ехали  на
"Грейхаунде"  [крупнейшая  в   США   автобусная   компания,   занимающаяся
междугородными перевозками пассажиров] и у вас был бы багаж.  Если  бы  вы
были бедны, но еще не голодны, вы бы голосовали на шоссе, экономили деньги
на еду, но какой-то багаж у вас все-таки имелся бы... Но у вас багажа нет,
кроме того, вы оба носите костюмы - и это в жаркой пустыне,  помилуй  Бог.
Это признак недавней катастрофы.
     Я молчал.
     - Ну, слушай же, - продолжал он, - возможно, владелец этого заведения
и позволит тебе заняться посудой,  но,  скорее  всего,  у  него  уже  есть
парочка "мокроспинников", которые в эту самую минуту полощутся  в  грязных
лоханях, а еще минимум трем он сегодня уже дал от ворот  поворот:  это  же
главная дорога для "туристов", путешествующих с юга на север через дырку в
пограничном заборе. В любом случае я не могу ждать, пока ты помоешь посуду
мне, знаешь ли, сегодня еще предстоит гн