Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Стругацкие, братья. Дело об убийстве, или отель "У погибшего альпиниста" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -
ся, но зарядился основательно и еще взял бутылку с собой. - Ого, - сказал я. - Это уже вторая... - А что здесь еще делать? - спросило чадо. - А вы тоже с ним заряжались? - спросил Симонэ с интересом. Чадо пренебрежительно фыркнуло. - Черта с два! Он меня и не заметил. Ведь там была Кайса... Тут мне пришло в голову, что пора наконец выяснить, парень это или девушка, и я раскинул сеть. - Значит, вы были в буфетной? - спросил я вкрадчиво. - Да. А что? Полиция не разрешает? - Полиция хочет знать, что вы там делали. - И научный мир тоже, - добавил Симонэ. Кажется, та же мысль пришла в голову и ему. - Кофе пить полиция разрешает? - осведомилось чадо. - Да, - ответил я. - А еще что вы там делали? Вот сейчас... Сейчас она... оно скажет: "Я закусывал" или "закусывала". Не может же оно сказать: "Я закусывало"... - А ничего, - хладнокровно сказало чадо. - Кофе и пирожки с кремом. Вот и все мои занятия в буфетной. - Сладкое перед обедом вредно, - с упреком сказал Симонэ. Он был явно разочарован. Я тоже. - Ну, а надираться среди бела дня - это не по мне, - закончило чадо, торжествуя победу. - Пусть этот ваш Хинкус надирается. - Ладно, - пробормотал я. - Пойду побреюсь. - Может быть, есть еще вопросы? - спросило чадо нам вслед. - Да нет, бог с вами, - сказал я. Хлопнула дверь - чадо удалилось в свой номер. - Схожу-ка и я перекушу, - сказал Симонэ, останавливаясь возле лестничной площадки. - Пойдемте, инспектор, до обеда еще час с лишним... - Знаю я, как вы там будете перекусывать, - сказал я. - Ступайте сами, я человек семейный, меня Кайса не интересует. Симонэ хохотнул и сказал: - Раз уж вы человек семейный, вы можете мне сказать, парень это или девчонка? Никак не разберу. - Занимайтесь Кайсой, - сказал я. - Оставьте эту загадку полиции... Скажите лучше, это вы учинили шуточку с душем? - И не думал, - возразил Симонэ. - Если хотите знать, по-моему, это сам хозяин. Я пожал плечами, и мы разошлись. Симонэ застучал ботинками по ступенькам, а я направился в свой номер. В тот момент, когда я проходил мимо номера-музея, там послышался треск, что-то с грохотом повалилось, разбилось что-то стеклянное и послышалось недовольное ворчание. Не теряя ни секунды, я рванул дверь, влетел в номер и едва не сшиб с ног самого господина Мозеса. Господин Мозес, высоко задрав одной рукою край ковра, а в другой сжимая свою неизменную кружку, с отвращением глядел на опрокинутую тумбочку и на черепки разбитой вазы. - Проклятый притон, - прохрипел он при виде меня. - Грязное логово. - Что вы тут делаете? - спросил я свирепо. Господин Мозес немедленно взвинтился. - Что я тут делаю? - взревел он, изо всех сил рванув ковер на себя. При этом он чуть не потерял равновесие и повалил кресло. - Я ищу мерзавца, который шатается по отелю, ворует вещи у порядочных людей, топает по ночам в коридорах и заглядывает в окна к моей жене! Какого дьявола я должен этим заниматься, когда в доме торчит полицейский? Он отшвырнул ковер и повернулся ко мне. Я даже попятился. - Может быть, я должен объявить награду? - продолжал он, взвинчивая себя все круче. - Проклятая полиция ведь и пальцем не шевельнет, пока ей не пообещают награду! Извольте, объявляю. Сколько вам нужно, вы, инспектор? Пятьсот? Тысячу? Извольте: полторы тысячи крон тому, кто найдет мои пропавшие золотые часы! Две тысячи крон! - У вас пропали часы? - спросил я, нахмурившись. - Да! - Когда вы обнаружили пропажу? - Только что! Шутки кончились. Золотые часы - это вам не войлочные туфли и не занятый привидением душ. - Когда вы видели их в последний раз? - Сегодня рано утром. - Где вы их обычно храните? - Я не храню часы! Я ими пользуюсь! Они лежали у меня на столе! Я подумал. - Советую вам, - сказал я наконец, - написать формальное заявление. Тогда я вызову полицию. Мозес уставился на меня, и некоторое время мы молчали. Потом он отхлебнул из кружки и сказал: - На кой черт вам заявление и полиция? Я вовсе не хочу, чтобы мое имя трепали вонючие газетчики. Почему вы не можете заняться этим сами? Я же объявил награду. Хотите задаток? - Мне неудобно вмешиваться в это дело, - возразил я, пожав плечами. - Я не частный сыщик, я государственный служащий. Существует профессиональная этика, и кроме того... - Ладно, - сказал он вдруг. - Я подумаю... - Он помолчал. - Может быть, они сами найдутся. Хотелось бы надеяться, что это очередная глупая шутка. Но если часы не найдутся до завтра, утром я напишу вам это заявление. На том мы и порешили. Мозес пошел к себе, а я - к себе. Не знаю, что новенького обнаружил Мозес у себя в номере. У меня новенького было полно. Во-первых, на двери косо висел лозунг: "Когда я слышу слово "культура", я вызываю мою полицию". Лозунг я, конечно, содрал, но это было только начало. Стол в моем номере оказался залит уже застывшим гуммиарабиком - поливали прямо из бутылки, бутылка валялась тут же - в центре этой засохшей лужи красовался листок бумаги. Записка. Совершенно дурацкая записка. Корявыми печатными буквами было написано: "Господина инспектора Глебски извещают, что в отеле находится в настоящее время под именем Хинкус опасный гангстер, маньяк и садист, известный в преступных кругах под кличкой Филин. Он вооружен и грозит смертью одному из клиентов отеля. Господина инспектора убедительно просят принять какие-нибудь меры". Я был до такой степени взбешен и ошарашен, что прочел записку дважды, прежде чем понял ее содержание. Потом я закурил и оглядел номер. Следов, конечно, я никаких не заметил. Я расправил смятый лозунг и сравнил его с запиской. Буквы лозунга были тоже печатные и тоже корявые, но выписаны они были карандашом. Впрочем, с лозунгом и так все было ясно - это была, конечно, чадова работа. Просто шутка. Один из тех дурацких лозунгов, которые французы писали на своей Сорбонне. С запиской же дело обстояло значительно хуже. Мистификатор мог подсунуть записку под дверь, мог воткнуть ее в замочную скважину, просто положить на стол и придавить, например, пепельницей. Нужно быть полным кретином или дикарем, чтобы ради дурацкой шутки загадить такой хороший стол. Я еще раз перечитал записку, изо всех сил затянулся и подошел к окну. Вот тебе и отпуск, подумал я. Вот тебе и долгожданная свобода... Солнце было уже совсем низко, тень отеля протянулась на добрую сотню метров. На крыше по-прежнему торчал опасный гангстер, маньяк и садист господин Хинкус. Он был один. 5 Я остановился перед номером Хинкуса и осторожно огляделся. Коридор был как всегда пуст. Из бильярдной доносился треск шаров - там был Симонэ. Дю Барнстокр продолжал чистить Олафа в номере у Олафа. Чадо возилось с мотоциклом. Мозесы были у себя. Хинкус сидел на крыше. Пять минут назад он спустился в буфетную, взял еще бутылку, зашел в номер, облачился в шубу и теперь намерен, судя по всему, дышать чистым воздухом по крайней мере до обеда. А я стоял перед его номером, пробовал в замочной скважине ключи из связки, которую утащил из конторки хозяина, и готовился совершить должностной проступок. Конечно, я не имел ни малейшего права вторгаться в чужой номер и производить там обыск или даже просто осмотр без ордера. Но я чувствовал, что это необходимо сделать, иначе я не смогу спокойно спать и вообще жить в ближайшее время. Пятый или шестой ключ мягко щелкнул, и я проскользнул в номер. Я сделал это так, как обычно делают герои шпионских боевиков - других способов я не знал. Солнце уже почти зашло за хребет, но в номере было довольно светло. Вид у номера был нежилой, кровать не смята, пепельница пуста и чиста, а оба баула стояли прямо посредине комнаты. Никак не подумаешь, что человек собирается прожить здесь две недели. Содержимое первого, более тяжелого баула насторожило меня еще сильнее. Это был типичный фальшивый багаж: какое-то тряпье, драные простыни и наволочки и пачка книг, подобранных самым нелепым образом. Ясно было, что Хинкус валил в этот баул все, что подвертывалось под руку. Настоящий багаж содержался во втором бауле. Здесь было три смены белья, пижама, несессер, пачка денег - солидная пачка, побольше моей - и две дюжины носовых платков. Была там также небольшая серебряная фляжка - пустая, футляр с темными очками и бутылка с иностранной наклейкой, полная. А на самом дне баула, под бельем, я нашел массивные золотые часы со сложным циферблатом и маленький дамский браунинг. Я сел на пол и прислушался. Пока все было тихо, но времени на размышление у меня оставалось крайне мало. Я оглядел часы. На крышке была выгравирована какая-то сложная монограмма. Золото было настоящее, червонное, с красноватым отблеском, циферблат был украшен знаками зодиака. Это были, несомненно, часы господина Мозеса. Потом я оглядел пистолет. Безделушка с перламутровой рукояткой, никелированный ствол, калибр 0.25, оружие для рукопашного боя и, строго говоря, вообще не оружие... Вздор, все это вздор. Гангстеры не обременяют себя такой чепухой. И если на то пошло, гангстеры не воруют часов, даже таких старинных и массивных - настоящие гангстеры, с именем и репутацией. Тем более в гостинице, в первый же день, с риском немедленно засыпаться. Так-так-так... Давай-ка быстренько сформулируем самую суть. Никаких доказательств, что Хинкус - опасный гангстер, маньяк и садист, и сколько угодно доказательств, что кому-то хочется выдать его за такового. Правда, фальшивый багаж... Ладно, с этим я разберусь потом. Что делать с пистолетом и часами? Если изъять их, а Хинкус действительно вор (хотя и не гангстер), тогда он выходит сухим из воды... Если их ему подбросили... Черт, никак не соображу... Опыта не хватает. Тоже мне, Эркюль Пуаро... Если их изъять, то, во-первых, куда я их дену? Таскать при себе? Еще обвинят в воровстве... И в номере прятать нельзя... Я снова прислушался. В столовой звенели посудой - Кайса уже накрывала на стол. Кто-то протопал мимо дверей. Голос Симонэ зычно осведомился: "А где же инспектор? Где он, наш храбрец?" Пронзительно взвизгнула Кайса, леденящий хохот сотряс этаж. Пора было удирать. Так ничего и не придумав, я торопливо разрядил обойму, сунул патроны в карман, а пистолет и часы вернул на дно баула. Я едва успел выскочить и повернуть ключ, как в другом конце коридора появился дю Барнстокр. Обратив ко мне аристократический профиль, он говорил кому-то, по-видимому, Олафу: - Дорогой мой, о чем может быть речь? Когда это дю Барнстокры отказывались от реванша? Сегодня же, если вам будет угодно! Скажем, в десять часов вечера, у вас... Я принял непринужденную позу (то есть вытащил зубочистку и стал ею орудовать), а дю Барнстокр повернулся и, увидев меня, приветливо помахал рукой. - Дорогой инспектор! - провозгласил он. - Победа, слава, богатство! Таков всегдашний удел дю Барнстокров. Я пошел ему навстречу, и мы сблизились возле дверей его номера. - Обчистили Олафа? - спросил я. - Представьте себе, да! - сказал он, счастливо улыбаясь. - Наш милый Олаф слишком уж методичен, играет, как машина, никакой фантазии. Даже скучно... Минуточку, что это у вас? - Он ловко выдернул у меня из нагрудного кармана игральную карту. - А, это тот самый туз червей, которым я окончательно сразил нашего беднягу Олафа... Бедняга Олаф вышел из своего номера, огромный, румяный, легкий, прошел мимо нас и добродушно улыбнулся, буркнув: "Выпить перед обедом..." Дю Барнстокр, улыбаясь, проводил его глазами и вдруг, словно что-то вспомнив, схватил меня за рукав. - Кстати, милый инспектор. Вы знаете, какую новую шутку учинил наш дорогой покойник? Зайдемте-ка на минуточку ко мне... Он втащил меня к себе в номер, пихнул в кресло и предложил сигару. - Где же она? - пробормотал он, похлопывая себя по карманам. - Ага! Вот, извольте взглянуть, что я получил сегодня. - Он протянул мне смятый клочок бумаги. Это опять была записка. Корявыми печатными буквами, с орфографическими ошибками, там было написано: "Мы вас нашли. Я держу вас на мушке. Не пытайтесь бежать и не делайте глупостей. Стрелять буду без предупреждения. Ф." Стиснув зубами сигару, я перечитал это послание дважды и трижды. - Прелестно, не правда ли? - сказал дю Барнстокр, охорашиваясь перед зеркалом. - Даже подпись есть. Надо бы спросить хозяина, как звали Погибшего... - Как она к вам попала? - Ее подбросили в номер к Олафу, когда мы играли. Олаф отправился в буфет за спиртным, а я сидел и курил сигару. Раздался стук в дверь, я сказал: "Да-да, войдите", но никто не вошел. Я удивился, и вдруг я увидел, что у двери лежит эта записка. Видимо, ее подсунули под дверь. - Вы, конечно, выглянули в коридор и, конечно, никого не увидели, - сказал я. - Ну, мне пришлось довольно долго выкарабкиваться из кресла, - сказал дю Барнстокр. - Пойдемте? Откровенно говоря, я основательно проголодался. Я положил записку в карман, и мы отправились в столовую, захватив по дороге чадо и так и не сумев уговорить его помыть руки. - Какой-то у вас озабоченный вид, инспектор, - заметил дю Барнстокр, когда мы подошли к столовой. Я посмотрел в его ясные старческие глаза, и мне вдруг пришло в голову, что всю историю с этими записками устроил он. На секунду меня охватило холодное бешенство, мне захотелось затопать ногами и заорать: "Оставьте меня в покое! Дайте мне спокойно кататься на лыжах!" Но я, конечно сдержался. Мы вошли в столовую. Кажется, все уже были в сборе. Госпожа Мозес обслуживала господина Мозеса, Симонэ и Олаф топтались возле стола с закусками, хозяин разливал настойку. Дю Барнстокр и чадо отправились на свои места, а я присоединился к мужчинам. Симонэ зловещим шепотом читал Олафу лекцию о воздействии эдельвейсовой настойки на человеческие внутренности. Упоминались: лейкемия, желтуха, рак двенадцатиперстной кишки. Олаф, добродушно хмыкая, поедал икру. Тут вошла Кайса и принялась тарахтеть, обращаясь к хозяину: - Они не желают идти, они сказали, раз не все собрались, так и они не пойдут. А когда все соберутся, тогда они и придут. Они так и сказали... И две бутылки пустые... - Так пойди и скажи ему, что все уже собрались, - приказал хозяин. - Они мне не верят, я и так сказала, что все собрались, а они мне... - О ком речь? - отрывисто вопросил господин Мозес. - Речь идет о господине Хинкусе, - откликнулся хозяин. - Он все еще пребывает на крыше, а я хотел бы... - Чего там - на крыше! - сиплым басом сказало чадо. - Вон он - Хинкус! - И оно указало вилкой с нанизанным пикулем на Олафа. - Дитя мое, вы заблуждаетесь, - мягко произнес дю Барнстокр, а Олаф добродушно осклабился и прогудел: - Олаф Андварафорс, к вашим услугам, детка. Можно просто Олаф. - А почему тогда он?.. - вилка с пикулем протянулась в мою сторону. - Господа, господа! - вмешался хозяин. - Не надо спорить. Все это сущие пустяки. Господин Хинкус, пользуясь той свободой, которую гарантирует каждому администрация нашего отеля, пребывает на крыше, и Кайса сейчас приведет его сюда. - Да не идут они... - заныла Кайса. - Какого дьявола, Сневар! - сказал Мозес. - Не хочет идти - пусть торчит на морозе. - Уважаемый господин Мозес, - произнес хозяин с достоинством, - именно сейчас весьма желательно, чтобы все мы были в сборе. Я имею сообщить моим уважаемым гостям весьма приятную новость... Кайса, быстро! - Да не хотят они... Я поставил тарелку с закуской на столик. - Погодите, - сказал я. - Сейчас я его приведу. Выходя из столовой, я услыхал, как Симонэ сказал: "Правильно! Пусть-ка полиция, наконец, займется своим делом", после чего залился кладбищенским хохотом, сопровождавшим меня до самой чердачной лестницы. Я поднялся по лестнице, толкнул грубую деревянную дверь и оказался в круглом, сплошь застекленном павильончике с узкими скамейками для отдыха вдоль стен. Здесь было холодно, странно пахло снегом и пылью, горой громоздились сложенные шезлонги. Фанерная дверь, ведущая наружу, была приоткрыта. Плоская крыша была покрыта толстым слоем снега, вокруг павильончика снег был утоптан, а дальше, к покосившейся антенне вела тропинка, и в конце этой тропинки неподвижно сидел в шезлонге закутанный в шубу Хинкус. Левой рукой он придерживал на колене бутылку, а правую прятал за пазухой, должно быть, отогревал. Лица его почти не было видно, оно было скрыто воротником шубы и козырьком меховой шапки, только настороженные глаза поблескивали оттуда - словно тарантул глядел из норки. - Пойдемте, Хинкус, - сказал я. - Все собрались. - Все? - хрипло спросил он. Я выдохнул клуб пара, приблизился и сунул руки в карманы. - Все до одного. Ждем вас. - Значит, все... - повторил Хинкус. Я кивнул и огляделся. Солнце скрылось за хребтом, снег в долине казался лиловатым, в темнеющее небо поднималась бледная луна. Краем глаза я заметил, что Хинкус внимательно следит за мной. - А чего меня ждать? - спросил он. - Начинали бы... Зачем людей зря беспокоить? - Хозяин хочет сделать нам какой-то сюрприз, и ему нужно, чтобы мы все собрались. - Сюрприз... - сказал Хинкус и покашлял. - Туберкулез у меня, - сообщил он вдруг. - Врачи говорят, мне все время надо на свежем воздухе... И мясо черномясой курицы, - добавил он, помолчав. Мне стало его жалко. - Черт возьми, - сказал я искренне, - сочувствую вам. Но обедать-то все-таки тоже нужно... - Нужно, конечно, - согласился он и встал. - Пообедаю и опять сюда вернусь. - Он поставил бутылку в снег. - Как вы думаете, врут доктора или нет? Насчет свежего воздуха... - Думаю, что нет, - сказал я. Я вспомнил, какой бледно-зеленый он спускался днем по лестнице, и спросил: - Послушайте, зачем вы так глушите водку? Ведь вам это должно быть вредно. - Э-э! - произнес он с тихим отчаянием. - Разве мне можно без водки? - Он замолчал. Мы спускались по лестнице. - Без водки мне нельзя, - сказал он решительно. - Страшно. Я без водки с ума сойти могу. - Ну-ну, Хинкус, - сказал я. - Туберкулез теперь лечат. Это вам не девятнадцатый век. - Да, наверное, - вяло согласился он. Мы свернули в коридор. В столовой звенела посуда, гудели голоса. - Вы идите, я шубу сброшу, - сказал он, останавливаясь у своей двери. Я кивнул и вошел в столовую. - А где арестованный? - громогласно вопросил Симонэ. - Я же говорю, они не идут... - пискнула Кайса. - Все в порядке, - сказал я. - Сейчас придет. Я сел на свое место, затем, вспомнив о здешних правилах, вскочил и пошел за супом. Дю Барнстокр что-то рассказывал о магии чисел. Госпожа Мозес ахала. Симонэ отрывисто похохатывал. "Бросьте, Бардл... Дюбр... - гудел Мозес. - Все это - средневековый вздор". Я наливал себе суп, когда в столовой появился Хинкус. Губы у него дрожали, и опять он был какой-то зеленоватый. Его встретил взрыв приветствий, а он, торопливо обведя стол глазами, как-то неуверенно направился к своему месту - между мною и Олафом.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору