Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Стругацкие, братья. Дело об убийстве, или отель "У погибшего альпиниста" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -
Аркадий СТРУГАЦКИЙ Борис СТРУГАЦКИЙ ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ, ИЛИ ОТЕЛЬ У "ПОГИБШЕГО АЛЬПИНИСТА" (ЕЩЕ ОДНА ОТХОДНАЯ ДЕТЕКТИВНОМУ ЖАНРУ) "Как сообщают, в округе Винги, близ города Мюр, опустился летательный аппарат, из которого вышли желто-зеленые человечки о трех ногах и восьми глазах каждый. Падкая на сенсации буржуазная пресса поспешила объявить их пришельцами из космоса..." (Из газет) 1 Я остановил машину, вылез и снял черные очки. Здесь все было именно так, как рассказывал Згут. Отель был двухэтажный, желто-зеленый, над крыльцом красовалась траурная вывеска: "У ПОГИБШЕГО АЛЬПИНИСТА". Высокие ноздреватые сугробы по сторонам крыльца были утыканы разноцветными лыжами - я насчитал семь штук, одна была с ботинком. С крыши свисали мутные гофрированные сосульки толщиной с руку. В крайнее правое окно первого этажа выглянуло чье-то бледное лицо, и тут парадная дверь отворилась, и на крыльце появился лысый коренастый человек в рыжем меховом жилете поверх ослепительной нейлоновой рубашки. Тяжелой медлительной поступью он приблизился и остановился передо мною. У него была грубая красная физиономия и шея борца-тяжеловеса. На меня он не смотрел. Его меланхолический взгляд был устремлен куда-то в сторону и исполнен печального достоинства. Несомненно, это был сам Алек Сневар, владелец отеля, долины и Бутылочного Горлышка. - Там... - произнес он неестественно низким и глухим голосом. - Вон там это произошло. - Он простер указующую руку. В руке был штопор. - На той вершине... Я повернулся и, прищурившись, поглядел на сизую, жуткого вида отвесную стену, ограждавшую долину с запада, на бледные языки снега, на иззубренный гребень, четкий, словно нарисованный на сочно-синей поверхности неба. - Лопнул карабин, - все тем же глухим голосом продолжал владелец. - Двести метров он летел по вертикали вниз, к смерти, и ему не за что было зацепиться на гладком камне. Может быть, он кричал. Никто не слышал его. Может быть, он молился. Его слышал только бог. Потом он достиг склона, и мы здесь услышали лавину, рев разбуженного зверя, жадный голодный рев, и земля дрогнула, когда он грянулся о нее вместе с сорока двумя тысячами тонн кристаллического снега... - Чего ради его туда понесло? - спросил я, разглядывая зловещую стену. - Позвольте мне погрузиться в прошлое, - проговорил владелец, склонил голову и приложил кулак со штопором к лысому лбу. Все было совершенно так, как рассказывал Згут. Только вот собаки нигде не было видно, но я заметил множество ее визитных карточек на снегу возле крыльца и вокруг лыж. Я полез в машину и достал корзину с бутылками. - Привет от инспектора Згута, - сказал я, и владелец тут же вынырнул из прошлого. - Вот достойный человек! - сказал он с живостью и весьма обыкновенным голосом. - Как он поживает? - Неплохо, - ответил я, вручая ему корзину. - Я вижу, он не забыл вечера, которые провел у моего камина. - Он только о них и говорит, - сказал я и снова повернулся было к машине, но хозяин схватил меня за руку. - Ни шагу назад! - строго произнес он. - Этим займется Кайса. Кайса! - трубно взревел он. На крыльцо выскочила собака - великолепный сенбернар, белый с желтыми пятнами, могучее животное ростом с теленка. Как я уже знал, это было все, что осталось от Погибшего Альпиниста, если не считать некоторых мелочей, экспонированных в номере-музее. Я был не прочь посмотреть, как этот кобель с женским именем станет разгружать мой багаж, но хозяин твердой рукой уже направлял меня в дом. Мы прошли через сумрачный холл, где ощущался теплый запах погасшего камина и тускло отсвечивали лаком модные низкие столики, свернули в коридор налево, и хозяин плечом толкнул дверь с табличкой "Контора". Я был усажен в уютное кресло, позвякивающая и булькающая корзинка водворилась в углу, и хозяин распахнул на столе громоздкий гроссбух. - Прежде всего разрешите представиться, - сказал он, сосредоточенно обскабливая ногтями кончик пера. - Алек Сневар, владелец отеля и механик. Вы, конечно, заметили ветряки на выезде из Бутылочного Горлышка? - Ах, это были ветряки?.. - Да. Ветряные двигатели. Я сам сконструировал их и сам построил. Вот этими руками. - Что вы говорите... - пробормотал я. - Да. Сам. И еще многое. - А куда нести? - спросил у меня за спиной пронзительный женский голос. Я обернулся. В дверях, с моим чемоданом в руке, стояла эдакая кубышечка, пышечка этакая лет двадцати пяти, с румянцем во всю щеку, с широко расставленными и широко раскрытыми голубыми глазками. - Это Кайса, - сообщил мне хозяин. - Кайса! Этот господин привез нам привет от господина Згута. Ты помнишь господина Згута, Кайса? Ты должна его помнить. Кайса немедленно залилась краской и, поведя плечами, закрылась ладонью. - Помнит, - объяснил мне хозяин. - Запомнила... Н-ну-с... Так я помещу вас в номер четыре. Это лучший номер в отеле. Кайса, отнеси чемодан господина... м-м... - Глебски, - сказал я. - Отнеси чемодан господина Глебски в четвертый номер... Поразительная дура, - сообщил он с какой-то даже гордостью, когда кубышечка скрылась. - В своем роде феномен... Итак, господин Глебски? - Он выжидательно взглянул на меня. - Петер Глебски, - продиктовал я. - Инспектор полиции. В отпуске. На две недели. Один. Хозяин прилежно записывал все эти сведения огромными корявыми буквами, а пока он писал, в контору, цокая когтями по линолеуму, вошел сенбернар. Он поглядел на меня, подмигнул и вдруг с грохотом, словно обрушилась вязанка дров, пал около сейфа, уронив морду на лапу. - Это Лель, - сказал хозяин, завинчивая колпачок авторучки. - Сапиенс. Все понимает на трех европейских языках. Блох нет, но линяет. Лель вздохнул и переложил морду на другую лапу. - Пойдемте, - сказал хозяин, вставая. - Я провожу вас в номер. Мы снова пересекли холл и стали подниматься по лестнице. - Обедаем мы в шесть, - рассказывал хозяин. - Но перекусить можно в любое время, а равно и выпить чего-нибудь освежающего. В десять вечера - легкий ужин. Танцы, бильярд, картишки, собеседования у камина. Мы вышли в коридор второго этажа и повернули налево. У первой же двери хозяин остановился. - Здесь, - произнес он прежним глухим голосом. - Прошу. Он распахнул передо мною дверь, и я вошел. - С того самого незабываемого страшного дня... - начал он и вдруг замолчал. Номер был неплохой, хотя и несколько мрачноватый. Шторы были приспущены, на кровати почему-то лежал альпеншток. Пахло свежим табачным дымом. На спинке кресла висела чья-то брезентовая куртка, на полу рядом с креслом валялась газета. - Гм... - сказал я озадаченно. - По-моему, здесь уже кто-то живет. Хозяин безмолвствовал. Взгляд его был устремлен на стол. На столе ничего особенного не было, только большая бронзовая пепельница, в которой лежала трубка с прямым мундштуком. Кажется "данхилл". Из трубки поднимался дымок. - Живет... - произнес, наконец, хозяин. - Живет ли?.. Впрочем, почему бы и нет? Я не нашелся, что ответить ему, и ждал продолжения. Чемодана моего нигде не было видно, но зато в углу стоял клетчатый саквояж с многочисленными гостиничными ярлыками. Не мой саквояж. - Здесь, - окрепшим голосом продолжал хозяин, - вот уже шесть лет, с того самого незабываемого страшного дня, все пребывает так, как он оставил перед своим последним восхождением... Я с сомнением посмотрел на курящуюся трубку. - Да! - сказал хозяин с вызовом. - Это ЕГО трубка. Это вот - ЕГО куртка. А вот это - ЕГО альпеншток. "Возьмите с собой альпеншток", - сказал я ему в то утро. Он только улыбнулся и покачал головой. "Но не хотите же вы остаться там навсегда!" - воскликнул я, холодея от страшного предчувствия. "Пуркуа па?" - ответствовал он мне по-французски. Мне до сих пор так и не удалось выяснить, что это означало... - Это означало "почему бы и нет?", - заметил я. Хозяин горестно покивал. - Я так и думал... А вот это - ЕГО саквояж. Я не разрешил полиции копаться в его вещах... - А вот это - ЕГО газета, - сказал я. Я отчетливо видел, что это позавчерашний "Мюрский Вестник". - Нет, - сказал хозяин. - Газета, конечно, не его. - У меня тоже такое впечатление, - согласился я. - Газета, конечно, не его, - повторил хозяин. - И трубку, естественно, раскурил здесь не он, а кто-то другой. Я пробормотал что-то о недостатке уважения к памяти усопших. - Нет, - задумчиво возразил хозяин, - здесь все сложнее. Здесь все гораздо сложнее, господин Глебски. Но мы поговорим об этом позже. Пойдемте в ваш номер. Однако, прежде чем мы вышли, он заглянул в туалетную комнату, открыл и снова закрыл дверцы стенного шкафа и, подойдя к окну, похлопал ладонями по портьерам. По-моему, ему очень хотелось заглянуть также и под кровать, но он сдержался. Мы вышли в коридор. - Инспектор Згут как-то рассказывал мне, - произнес хозяин после короткого молчания, - что его специальность - так называемые медвежатники. А у вас какая специальность, если это, конечно, не секрет? Он распахнул передо мною дверь четвертого номера. - У меня скучная специальность, - ответил я. - Должностные преступления, растраты, подлоги, подделка государственных бумаг... Номер мне сразу понравился. Все здесь сияло чистотой, воздух был свеж, на столе - ни пылинки, за промытым окном - снежная равнина и сиреневые горы. - Жаль, - сказал хозяин. - Почему? - спросил я рассеяно и заглянул в спальню. Здесь еще хозяйничала Кайса. Чемодан мой был раскрыт, вещи аккуратно разложены, а Кайса взбивала подушки. - А впрочем, и не жаль нисколько, - заявил хозяин. - Вам не приходилось, господин Глебски, замечать, насколько неизвестное интереснее познанного? Неизвестное будоражит мысль, заставляет кровь быстрее бежать по жилам, рождает удивительные фантазии, обещает, манит. Неизвестное подобно мерцающему огоньку в черной бездне ночи. Но ставши познанным, оно становится плоским, серым и неразличимо сливается с серым фоном будней. - Вы поэт, господин Сневар, - заметил я еще рассеяннее. Я смотрел на Кайсу и понимал Згута. Пышечка-кубышечка на фоне постели выглядела необычайно заманчиво. Было в ней что-то неизвестное, что-то еще непознанное... - Ну вот вы и дома, - сказал хозяин. - Располагайтесь, отдыхайте, делайте что хотите. Лыжи, мази, снаряжение - все к вашим услугам внизу, обращайтесь при необходимости прямо ко мне. Обед в шесть, а если вздумаете перекусить прямо сейчас или освежиться - я имею в виду напитки, - обращайтесь к Кайсе. Приветствую вас. И он ушел. Кайса все трудилась над постелью, доводя ее до немыслимого совершенства, а я достал сигарету, закурил и подошел к окну. Я был один. Благословенное небо, всеблагой Господи, наконец-то я был один! Я знаю - нехорошо так говорить и даже думать, но до чего же в наше время сложно устроиться таким образом, чтобы хоть на неделю, хоть на сутки, хоть на несколько часов остаться в одиночестве! Нет, я люблю своих детей, я люблю свою жену, у меня нет никаких злых чувств к моим родственникам, и большинство моих друзей и знакомых вполне тактичные и приятные в общении люди. Но когда изо дня в день, из часа в час они непрерывно толкутся возле меня, сменяя друг друга, и нет никакой, ни малейшей возможности прекратить эту толчею, отделить себя от всех, запереться, отключиться... Сам я этого не читал, но вот сын мой утверждает, будто главный бич человека в современном мире - это одиночество и отчужденность. Не знаю, не уверен. Либо все это поэтические выдумки, либо такой уж я невезучий человек. Во всяком случае, для меня две недельки отчужденности и одиночества - это как раз то, что нужно. И чтобы не было ничего такого, что я обязан делать, а было бы только то, что мне хочется делать. Сигарета, которую я закурю, потому что мне хочется, а не потому, что мне суют под нос пачку. И которую я не закурю, если мне не хочется, именно потому что мне не хочется, а вовсе не потому, что мадам Зельц не выносит табачного дыма... Рюмка бренди у горящего камина - это хорошо. Это действительно будет неплохо. Вообще мне здесь, кажется, будет неплохо. И это просто прекрасно. Мне хорошо с самим собой, с моим собственным телом, еще сравнительно не старым, еще крепким, которое можно будет поставить на лыжи и бросить вон туда, через всю равнину, к сиреневым отрогам, по свистящему снегу, и вон тогда станет совсем уж превосходно... - Принести что-нибудь? - спросила Кайса. - Угодно? Я посмотрел на нее, и она опять повела плечом и закрылась ладонью. Была она в пестром платье в обтяжку, которое топорщилось на ней спереди и сзади, в крошечном кружевном фартуке, шею охватывало ожерелье из крупных деревянных бусин. Носки она держала несколько внутрь и не была похожа ни на одну из моих знакомых, и это тоже было хорошо. - Кто у вас тут сейчас живет? - спросил я. - Где? - У вас. В отеле. - В отеле? У нас тут? Да живут здесь... - Кто именно? - Ну - кто? Господин Мозес живут с женой. В первом и втором. И в третьем тоже. Только там они не живут. А может, с дочерью. Не разобрать. Красавица, все глазами смотрит... - Так-так, - сказал я, чтобы ее подбодрить. - Господин Симонэ живут. Тут вот, напротив. Ученые. Все на бильярде играют и по стенам ползают. Шалуны они, только унылые. На психической почве. - Она снова закраснелась и принялась водить плечами. - А еще кто? - спросил я. - Господин дю Барнстокр, гипнотизеры из цирка... - Барнстокр? Тот самый? - Не знаю, может, и тот. Гипнотизеры... и Брюн... - Кто это - Брюн? - Да с мотоциклом они, в штанах. Тоже шалуны, хоть и молоденькие совсем. - Так, - сказал я. - Все? - Еще кто-то живет. Недавно вроде бы приехали. Только они просто так... Стоят просто. Не спят, не едят, только на постое стоят... - Не понимаю, - признался я. - А и никто не понимает. Стоят, и все. Газеты читают. Давеча туфли у господина дю Барнстокра утащили. Ищем, ищем везде - нет туфлей. А они их в музей занесли, да там и оставили. И еще следы оставляют... - Какие? - Очень мне хотелось ее понять. - Мокрые. Так по всему коридору и идут. А еще манеру взяли мне звонить. То из одного номера, то из другого. Приду, а там никого нет. - Ну ладно, - сказал я со вздохом. - Не понять мне тебя, Кайса. И не надо. Пойду-ка я лучше в душ. Я раздавил окурок в девственно-чистой пепельнице и отправился в спальню за бельем. Там я сложил на столике в изголовье стопку книг, подумав мельком, что зря я их, пожалуй, сюда тащил, сбросил ботинки, сунул ноги в шлепанцы и, захватив купальное полотенце, отправился в душ. Кайса уже ушла, пепельница на столе снова сияла девственной чистотой. В коридоре было пустынно, откуда-то доносилось постукивание бильярдных шаров - должно быть, развлекался унылый шалун на психической почве. Как его... Симонэ, кажется. Дверь в душевую я обнаружил на лестничной площадке, и дверь эта оказалась заперта. Некоторое время я стоял в нерешительности, осторожно крутя пластмассовую ручку. Кто-то неторопливо, грузным шагом прошел по коридору. Можно, конечно, спуститься в душевую на первом этаже, подумал я. А можно и не спускаться. Можно сначала пробежаться на лыжах. Я рассеянно уставился на деревянную лестницу, ведущую, видимо, на крышу. Или, например, подняться на крышу и полюбоваться видом. Говорят, здесь неописуемо хороши восходы и закаты. А все-таки свинство, что душ заперт. Или там кто-то засел? Да нет тихо... Я еще раз подергал ручку. А, ладно. Бог с ним, с душем. Успеется. Я повернулся и пошел к себе. Что-то изменилось в моем номере, я почувствовал это сразу. Через секунду я понял: пахло трубочным табаком, совсем как в номере-музее. Я немедленно взглянул на пепельницу. Курящейся трубки там не было - была горка пепла вперемешку с табачными крошками. На постое стоят, вспомнилось мне. Не пьют, не едят, только следы оставляют... И тут рядом кто-то протяжно и громко зевнул. Из спальни, стуча когтями, лениво вышел сенбернар Лель, с ухмылкой посмотрел на меня и потянулся. - Ах, так это ты здесь курил? - сказал я. Лель подмигнул и помотал головой. Словно муху отгонял. 2 Судя по следам на снегу, кто-то здесь уже пытался ходить на лыжах, - отъехал метров на пятьдесят, падая на каждом шагу, а затем возвратился, проваливаясь по колено, таща лыжи и палки в охапке, роняя их, подбирая и снова роняя, - казалось, над этими скорбными голубыми рытвинами и шрамами в снегу до сих пор не осели замерзшие проклятия. Но в остальном снежный покров долины был чист и нетронут, как новенькая накрахмаленная простыня. Я попрыгал на месте, пробуя крепления, гикнул и побежал навстречу солнцу, все наращивая темп, зажмурившись от солнца и наслаждения, с каждым выдохом выбрасывая из себя скуку прокуренных кабинетов, затхлых бумаг, слезливых подследственных и брюзжащего начальства, тоску заунывных политических споров и бородатых анекдотов, мелочных хлопот жены и наскоков подрастающего поколения... унылые заслякощенные улицы, провонявшие сургучом коридоры, пустые пасти угрюмых, как подбитые танки, сейфов, выцветшие голубенькие обои в столовой, и выцветшие розовенькие обои в спальне, и забрызганные чернилами желтенькие обои в детской... с каждым выдохом освобождаясь от самого себя - казенного, высокоморального, до скрипучести законопослушного человечка со светлыми пуговицами, внимательного мужа и примерного отца, хлебосольного товарища и приветливого родственника, радуясь, что все это уходит, надеясь, что все это уходит безвозвратно, что отныне все будет легко, упруго, кристально чисто, в бешеном, веселом, молодом темпе, и как же это здорово, что я сюда приехал... молодец Згут, умница Згут, спасибо тебе, Згут, хоть ты и лупишь, говорят, своих "медвежатников" по мордам во время допросов... и какой же я еще крепкий, ловкий, сильный - могу вот так, по идеальной прямой, сто тысяч километров по идеальной прямой, а могу вот так, круто вправо, круто влево, выбросив из-под лыж тонну снега... а ведь я уже три года не бегал на лыжах, с тех самых пор, как мы купили этот проклятый новый домик, и на кой черт мы это сделали, снабдились приютом на старость, всю жизнь работаешь на старость... а, черт с ним со всем, не хочу я об этом сейчас думать, черт с ней, со старостью, черт с ним, с домиком, и черт с тобой, Петер, Петер Глебски, законолюбивый чиновник, спаси тебя бог... Потом волна первого восторга схлынула, и я обнаружил, что стою возле дороги, мокрый, задыхающийся, с ног до головы запорошенный снежной пылью. Просто удивительно, как быстро проходят волны восторг

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору