Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Стругацкие, братья. Дело об убийстве, или отель "У погибшего альпиниста" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -
его интересненького я не вижу... - А госпожу Мозес вы в зале видите в это время? - Нет, она у себя в сухом доке, заделывает пробоины... Ну, выходим мы в коридор... а дальше вам уже рассказано. - И госпожу Мозес вы больше не видели? И тут произошла заминка. Крошечная такая заминочка, но я ее уловил. - Н-нет, - сказало чадо. - Откуда? Мне было не до того. Только и оставалось - от тоски глушить водку. Очень, очень мне мешали черные очки, и я твердо решил, что при втором допросе я эти очки сниму. Хотя бы силой. - Что вы делали днем на крыше? - спросил я резко. - На какой еще крыше? - На крыше отеля, - я ткнул пальцем в потолок. - И не врите, я вас там видел. - Идите-ка вы знаете куда? - ощетинилось чадо. - Что я вам - лунатик какой-нибудь по крышам бегать? - Значит, это были не вы, - примирительно сказал я. - Ну, хорошо. Теперь насчет Хинкуса. Помните, такой маленький, вы его сначала спутали с Олафом... - Ну, помню, - сказало чадо. - Когда вы его видели в последний раз? - В последний?.. В последний раз это было, пожалуй, в коридоре, когда мы с Олафом вышли из столовой. Я так и подскочил. - Когда? - спросил я. Чадо встревожилось. - А что такого? - спросило оно. - Ничего такого не было... Только это мы выскочили из зала, смотрю - Хинкус сворачивает на лестницу... Я судорожно соображал. Они выскочили из столовой не раньше девяти часов, в девять они еще танцевали, их помнит дю Барнстокр. Но в восемь сорок три у Хинкуса раздавили часы, и, значит, в девять он уже лежал связанный под столом... - Вы уверены, что это был Хинкус? Чадо пожало плечами. - Мне показалось, что Хинкус... Правда, он сразу свернул налево, на лестничную площадку... но все равно - Хинкус, кому же еще быть? С Кайсой или с Мозесихой его не спутаешь... да и ни с кем другим. Маленький такой, сутулый... - Стоп! - сказал я. - Он был в шубе? - Да... в этой своей дурацкой шубе до пят, и на ногах что-то белое... А что такое? - Чадо перешло на шепот. - Это он убил, да? Хинкус? - Нет-нет, - сказал я. Неужели Хинкус врал? Неужели это все-таки инсценировка? Часы раздавили, переведя стрелки назад... а Хинкус сидел под столом и хихикал, а потом ловко разыграл меня и сейчас хихикает у себя в номере... а его сообщник хихикает где-то в другом месте. Я вскочил. - Сидите здесь, - приказал я. - Не смейте выходить из номера. Имейте в виду, я с вами еще не закончил. Я пошел к выходу, потом вернулся и забрал со стола бутылку. - Это я конфискую. Мне не нужны пьяные свидетели. - А можно, я пойду к дяде? - спросило чадо дрожащим голосом. Я поколебался, потом махнул рукой. - Идите. Может быть, он сумеет убедить вас, что надо говорить правду. Выскочив в коридор, я свернул к номеру Хинкуса, отпер дверь и ворвался внутрь. Везде горел свет: в прихожей, в туалетной, в спальне. Сам Хинкус, оскаленный, мокрый, сидел на корточках за кроватью. Посредине комнаты валялся сломанный стул, и Хинкус сжимал в руках одну из ножек. - Это вы? - сказал он хрипло и выпрямился. - Да! - сказал я. Вид его и какое-то безумное выражение налитых кровью глаз снова поколебали мое убеждение, что он врет и притворяется. Нужно быть великим артистом, чтобы так играть свою роль. Но я все-таки сказал свирепо: - Мне надоело слушать вранье, Хинкус! Вы мне соврали! Вы сказали, что вас схватили в восемь сорок. Но вас видели в коридоре после девяти! Вы будете мне говорить правду или нет? На его лице промелькнула растерянность. - Меня? После девяти? - Да! Вы шли по коридору и свернули на лестничную площадку. - Я? - Он вдруг судорожно хихикнул. - Я шел по коридору? - Он снова хихикнул, и еще раз, и еще, и вдруг весь затрясся от визгливого истерического хохота. - Я?.. Меня?.. Вот то-то и оно, инспектор! Вот то-то и оно! - проговорил он, захлебываясь. - Меня видели в коридоре... и я тоже видел меня... И я схватил меня... и я связал меня... и я замуровал меня в стену! Я - меня... Понимаете, инспектор? Я - меня! 10 Спустившись в холл, я мрачно сказал хозяину: - Там Хинкус совсем свихнулся. Есть у вас какое-нибудь успокаивающее посильнее? - У меня все есть, - ответил хозяин, нисколько не удивившись. - Инъекцию сделать сумеете? - Я все умею. - Вот и займитесь, - сказал я, протягивая ему ключ. Голова у меня гудела. Было без пяти четыре. Я устал, осатанел и, главное, не испытывал никакого охотничьего азарта. Я слишком отчетливо понимал, что это дело мне не по плечу. Ни малейшего просвета, даже наоборот - чем дальше, тем хуже. Может быть, в отеле кто-то прячется, похожий на Хинкуса? Может быть, у Хинкуса действительно есть двойник - опасный гангстер, маньяк и садист? Это кое-что объяснило бы... убийство, страх Хинкуса, его истерику... Но зато тогда пришлось бы решить вопрос, как он сюда попал, где и как ему удается прятаться. У нас же здесь все-таки не Лувр и не Зимний дворец - у нас здесь "маленький уютный отель на двенадцать номеров; гарантируется полная приватность и совершенно домашний уют"... Ладно, займусь-ка я Мозесами. Старик Мозес не пустил меня к себе в номер. Он вышел на стук в огромном восточном халате, с неизменной кружкой в руке и буквально выпер меня в коридор своим толстым брюхом. - Вы намерены беседовать здесь? - устало спросил я. - Да, намерен, - с вызовом ответил он, густо дохнув мне в лицо сложной и непонятной смесью запахов, - именно здесь. Полицейскому нечего делать в доме Мозеса. - Тогда лучше пойдемте в контору, - предложил я. - Н-ну... В контору... - Он отхлебнул из кружки. - В контору - еще куда ни шло. Хотя я не вижу, о чем нам с вами разговаривать. Уж не подозреваете ли вы меня в убийстве - меня, Мозеса? - Нет, - сказал я. - Упаси бог. Но ваши показания могут оказать неоценимую помощь следствию. - Следствию! - Он презрительно фыркнул и снова отхлебнул из кружки. - Ну ладно, пойдемте... - Пока мы шли, он брюзжал: - Часы не могли найти, обыкновенные украденные часы, а туда же - убийство, следствие... В конторе я усадил его в кресло, а сам сел за стол. - Значит, ваши часы так и не нашлись? - спросил я. Он негодующе воззрился на меня. - А вы что, господин полицейский, надеялись, что они сами собой как-нибудь обнаружатся? - Была у меня такая надежда, - признался я. - Но раз не обнаружились, ничего не поделаешь. - Мне не нравится наша полиция, - заявил Мозес, пристально глядя на меня. - Мне не нравиться этот отель. Какие-то убийства, какие-то обвалы... собаки, воры, шум среди ночи... Кого это вы поселили в моей комнате? Я же ясно сказал: весь коридор мой, за исключением каминной. Мне не нужна каминная. Как вы осмелились нарушить договор? Что это за бродяга расположился у меня в номере третьем? - Он попал под обвал. - сказал я. - Он искалечен, обморожен. Было бы жестоко тащить его наверх. - Но я вам заплатил за номер третий! Вы были обязаны спросить у меня разрешения! Я не смог с ним спорить, у меня сил не было объяснять ему, что он с пьяных глаз перепутал меня с хозяином. Поэтому я просто сказал: - Администрация отеля приносит вам свои извинения, господин Мозес, и обязуется завтра же восстановить статус-кво. - Нищеброды! - прорычал господин Мозес и припал к кружке. - Но он по крайней мере приличный человек, этот бродяга из третьего номера? Или он тоже какой-нибудь вор? - Это совершенно приличный человек, - успокоительно сказал я. - Почему же в таком случае его сторожит этот ваш омерзительный пес? - Это чистая случайность, - ответил я, закрывая глаза. - Завтра же все вернется в нормальное состояние, уверяю вас. - Может быть, и покойник воскреснет? - ядовито осведомился паршивый старик. - Может быть, вы мне и это пообещаете? Я - Мозес, сударь! Альберт Мозес! Я не привык ко всем этим покойникам, собакам, божедомам, обвалам и нищебродам... Я сидел с закрытыми глазами и ждал. - Я не привык, чтобы к моей жене врывались среди ночи, - продолжал Мозес. - Я не привык проигрывать по триста крон за вечер каким-то заезжим фокусникам, выдающим себя за аристократов... Этот Барл... Бралд... Он же просто шулер! Мозес не садится за стол с шулерами! Мозес - это Мозес, сударь!.. Он еще долго бурчал, скворчал, брюзжал, шумно отхлебывая, рыгал и отдувался, и я на всю жизнь усвоил себе, что Мозес - это Мозес, что это Альберт Мозес, сударь, что он не привык к тому-то, тому-то и проклятому снегу по колено, а привык он к тому-то, тому-то и хвойным ваннам, сударь... Я сидел с закрытыми глазами и, чтобы отвлечься, старался представить себе, как он ложится спать, не выпуская из рук своей кружки, как он, храпя и посвистывая, бережно держит ее на весу и время от времени отхлебывает, не просыпаясь... Потом стало тихо. - Вот так-то, инспектор, - сказал он нравоучительно и поднялся. - Запомните хорошенько то, что я вам сейчас сказал, и пусть это послужит вам уроком на всю жизнь. Это многому научит вас, сударь. Спокойной ночи. - Одну минуточку, - сказал я. - Два пустяковых вопроса. - Он в негодовании открыл было рот, но я был начеку и не дал ему говорить. - Когда примерно вы покинули зал, господин Мозес? - Примерно? - хрюкнул он. - И таким манером вы надеетесь раскрыть преступление? Примерно!.. Я могу дать вам самые точные сведения. Мозес ничего не делает примерно, иначе он бы не стал Мозесом... Может быть, вы все-таки разрешите мне сесть? - осведомился он ядовито. - Да, простите, прошу вас. - Благодарю вас, инспектор, - произнес он еще более ядовито и сел. - Так вот, я с госпожой Мозес, в номер которой вы столь неприличным образом ворвались нынешней ночью, не имея на то никакого права, да еще не один, да еще без стука, я уже не говорю об ордере или о чем-нибудь подобном, - я, естественно, не вправе ожидать от современной полиции соблюдения таких тонкостей закона, как бережное отношение к праву каждого честного человека пребывать в своем доме, как в своей крепости, и в особенности, сударь, когда речь идет о супруге Мозеса, Альберта Мозеса, инспектор!... - Да-да, это было опрометчиво, - сказал я. - Я приношу вам и госпоже Мозес самые искренние извинения. - Я не могу принять ваши извинения, инспектор, до тех пор, пока не уясню себе с полной отчетливостью, что за человек поселен в номере третьем, принадлежащем мне, на каком основании он расположился в помещении, граничащем со спальней моей супруги, и почему его сторожит собака. - Мы еще сами не уяснили себе с полной отчетливостью, кто этот человек, - сказал я, снова закрывая глаза. - Он потерпел аварию на автомобиле, он - калека, без руки, сейчас спит. Как только будет выяснена его личность, мы вам доложим, господин Мозес. - Я открыл глаза. - А теперь вернемся к тому моменту, когда вы с госпожой Мозес покинули столовую. Когда это было точно? Он поднес кружку к губам и грозно посмотрел на меня. - Меня удовлетворили ваши объяснения, - заявил он. - Выражаю надежду, что вы сдержите ваше обещание и доложите немедленно. - Он отхлебнул. - Итак, мы с госпожой Мозес встали из-за стола и покинули зал примерно... - Он прищурился с большой язвительностью и повторил: - Примерно, инспектор, в двадцать один час тридцать три минуты с секундами по местному времени. Это вас удовлетворяет? Отлично. Переходите к вашему второму, и, я надеюсь, последнему вопросу. - Мы еще не совсем покончили с первым, - возразил я. - Итак, вы вышли из зала в двадцать один тридцать три. А дальше? - Что дальше? - злобно спросил Мозес. - Что вы хотите этим сказать, молодой человек? Уж не хотите ли вы узнать, чем я занимался, когда вернулся в свой номер? - Следствие было бы благодарно вам, сударь, - сказал я с чувством. - Следствие? Мне нет дела до благодарности вашего следствия! Впрочем, мне нечего скрывать. Вернувшись в свой номер, я немедленно разделся и лег спать. И спал до тех пор, пока не поднялся этот отвратительный шум и возня в принадлежащем мне третьем номере. Только природная сдержанность и сознание того, что я - Мозес, не позволили мне нагрянуть немедленно и разогнать весь этот сброд с полицией во главе. Но имейте в виду, сдержанность моя имеет пределы, никаким бездельникам я не позволю... - Да-да, и будете совершенно правы, - поспешно сказал я. - Еще один, последний вопрос, господин Мозес. - Последний! - сказал он, угрожающе потрясая указательным пальцем. - Не заметили ли вы, в какое примерно время госпожа Мозес покидала столовую? Наступила жуткая пауза. Мозес, наливаясь синевой, глядел на меня вытаращенными мутными глазами. - Кажется, вы осмеливаетесь предположить, что супруга Мозеса причастна к убийству? - сдавленным голосом произнес он. Я отчаянно замотал головой, но это не помогло. - И вы, кажется, осмеливаетесь рассчитывать на то, что Мозес в этой ситуации будет давать вам какие бы то ни было показания? Или вы, быть может, полагаете, что имеете дело не с Мозесом, сударь? Может быть, вы позволили себе вообразить, будто имеете дело с каким-нибудь одноруким бродягой, укравшим у меня драгоценные золотые часы? Или, быть может... Я закрыл глаза. На протяжении последующих пяти минут я услыхал массу самых чудовищных предположений относительно своих намерений и своих замыслов, направленных против чести, достоинства, имущества, а также физической безопасности Мозеса, сударь, не какого-нибудь мерзкого пса, служащего очевидным рассадником блох, а Мозеса, Альберта Мозеса, сударь, вы способны понять это или нет?.. К концу этой речи я уже не надеялся получить сколько-нибудь вразумительный ответ. Я только с отчаянием думал, что уж до госпожи Мозес мне теперь не добраться никогда. Но получилось иначе. Мозес вдруг остановился, подождал, пока я открою глаза, и произнес с невыразимым презрением: - Впрочем, это смешно - приписывать такой обыкновенной личности столь хитроумные замыслы. Смешно и недостойно Мозеса. Конечно, мы имеем здесь дело с элементарной чиновничье-полицейской бестактностью, обусловленной низким уровнем культурного и умственного развития. Я принимаю ваши извинения, сударь, и честь имею откланяться. Мало того. Взвесив все обстоятельства... Я же понимаю, что у вас недостанет благородства оставить в покое мою жену и избавить ее от ваших нелепых вопросов. Поэтому я разрешаю вам задать эти вопросы - не больше двух вопросов, сударь! - в моем присутствии. Немедленно. Следуйте за мной. Внутренне ликуя, я последовал за ним. Он постучался в дверь госпожи Мозес и, когда она откликнулась, скрипуче проворковал: - К вам можно, дорогая? Я не один... К дорогой было можно. Дорогая в прежней позе возлежала под торшером, теперь уже полностью одетая. Она встретила нас своей чарующей улыбкой. Старый хрыч подсеменил к ней и поцеловал ей руку - тут я почему-то вспомнил, что он, по словам хозяина, лупит ее плеткой. - Это инспектор, дорогая, - проскрипел Мозес, валясь в кресло. - Вы помните инспектора? - Ну как я могла забыть нашего милого господина Глебски? - откликнулась красавица. - Садитесь, инспектор, сделайте одолжение. Чудная ночь, не правда ли? Столько поэзии!.. Луна... Я сел на стул. - Инспектор делает нам честь, дорогая, - объявил Мозес, - подозревая нас с вами в убийстве этого Олафа. Вы помните Олафа? Так вот, его убили. - Да, я уже слыхала об этом, - сказала госпожа Мозес. - Это ужасно. Милый Глебски, неужели вы действительно подозреваете нас в этом кошмарном злодеянии? Мне все это надоело. Хватит, подумал я. К чертовой матери. - Сударыня, - сказал я сухо. - Следствием установлено, что вчера примерно в половине девятого вечера вы покидали столовую. Вы, конечно, подтверждаете это? Старик негодующе заворочался в кресле, но госпожа Мозес опередила его. - Ну, разумеется, подтверждаю, - сказала она. - С какой стати я буду это отрицать? Мне понадобилось отлучиться, и я отлучилась. - Насколько я понимаю, - продолжал я, - вы спустились сюда, в ваш номер, а в начале десятого вновь вернулись в столовую. Это так? - Да, конечно. Правда, я не совсем уверена относительно времени, я не смотрела на часы... Но скорее всего, это было именно так. - Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили, сударыня, видели ли вы кого-нибудь на пути из столовой и обратно в столовую. - Да... кажется... - сказала госпожа Мозес. Она наморщила лобик, и я весь так и напрягся. - Ну конечно! - воскликнула она. - Когда я уже возвращалась, я увидела в коридоре парочку... - Где? - быстро спросил я. - Ну... сразу налево от лестничной площадки. Это был наш бедный Олаф и это забавное существо... я не знаю, юноша или девушка... Кто он, Мозес? - Минуточку, - сказал я. - Вы уверены, что они стояли слева от лестничной площадки? - Совершенно уверена. Они стояли, держась за руки, и очень мило ворковали. Я, конечно, сделала вид, будто ничего не заметила... Вот она, заминочка Брюн, подумал я. Чадо вспомнило, что их могли видеть перед номером Олафа, и не успело ничего сообразить, а потом принялось врать в надежде, что как-нибудь да пронесет. - Я - женщина, инспектор, - продолжала госпожа Мозес. - и я никогда не вмешиваюсь в дела окружающих. При других обстоятельствах вы бы не услышали от меня ни слова, но сейчас, мне кажется, я обязана быть вполне откровенной... Не правда ли, Мозес? Мозес из своего кресла пробурчал что-то неопределенное. - И еще, - продолжала госпожа Мозес. - Но это уже, наверное, не имеет особенного значения... Когда я спускалась по лестнице, мне повстречался этот маленький несчастный человек... - Хинкус, - просипел я и откашлялся. У меня что-то застряло в горле. - Да, Финкус... его, кажется, так зовут... Вы знаете, инспектор, ведь у него туберкулез. А ведь никогда не подумаешь, правда? - Прошу прощения, - сказал я. - Когда вы встретили его, он поднимался по лестнице из холла? - Даже полицейскому должно быть ясно, - раздраженно прорычал Мозес. - Моя жена ясно сказала вам, что она встретила этого Фикуса, когда спускалась по лестнице. Следовательно, он поднимался ей навстречу... - Не сердитесь, Мозес, - ласково произнесла госпожа Мозес. - Инспектор просто интересуется деталями. Наверное, это ему важно... Да, инспектор, он поднимался мне навстречу и, по-видимому, именно из холла. Он шел не спеша и, кажется, глубоко задумавшись, потому что не обратил на меня никакого внимания. Мы разминулись и пошли каждый своей дорогой. - Как он был одет? - Ужасно! Какая-то кошмарная шуба... как это называется... овчина! От него даже, простите, пахло... мокрой шерстью, псиной... Не знаю, как вы, инспектор, но я думаю: если у человека нет средств прилично одеваться, ему следует сидеть дома и изыскивать эти средства, а не выезжать в места, где бывает приличное общество. - Я бы многим здесь посоветовал, - прорычал Мозес поверх кружки, - сидеть дома и не выезжать в места, где бывает приличное общество. Ну что, инспектор, вы, наконец, закончили? - Нет, не совсем, - проговорил я медленно. - Еще один вопрос... Вернувшись к себе после ок

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору