л прочь.
  - Как ты думаешь, мое письмо дойдет до адресата? - натянуто спросил он.
  - Считаешь, директор Брукман мне ответит?
  Она странно глянула на него. По ее лицу и плечам стекали капельки пота.
  - Не знаю, что тебя так расстроило, Тед. Это же часть общего плана, не
так ли. Очень умно придумано.
  - Да,- отозвался он. Оглянувшись, он увидел очередь из тех, кто хотел
отправить письмо смелым пионерам на Ганимеде. Очень умно придумано. Очень
умно.
  Мимо пробежала растрепанная женщина лет сорока, с перемазанным ярко-синей
губной помадой лицом и с испуганной застывшей улыбкой. За ней мчался юнец
с глазами сатира и кричал: "Куда же ты, Либби, у нас с тобой еще полчаса
оплаченного времени!" Кеннеди криво усмехнулся. Всемирный праздник.
Позабудьте все тревоги и условности. Самые, казалось, стыдливые девицы не
краснея оголяли грудь, подставляя ее дуновениям ветерка и не спешили
прикрыться, пока не вмешивались охранники парка. Трезвые отцы семейств
давали себе волю, дергаясь в пьяной пляске.
  Но ему нечего было праздновать в этот день веселья и раскованности. От
Ганимеда нельзя было убежать даже здесь. Ему было хуже, чем зазывалам,
которым приходилось работать в этот день: они-то хоть получали двойное
жалованье. Мардж сжала его руку.
  - Тебе нехорошо, Тед?
  - Да, да, конечно. Просто жара. Без шляпы я бы уже испекся.
  Ему каким-то образом удавалось поддерживать видимость веселья. Они
выпили, потом еще. Покрутились на самолетиках, на карусели-гусенице,
поглазели на кривлявшихся комиков, еще выпили. Повстречались с Майком
Камероном и его женой - и служащий третьего класса и его жена-блондинка
были пьяны. Джерри Камерон вызывающе прижалась к Кеннеди, но он
проигнорировал ее намек. Камероны, покачиваясь, направились к ракете.
Кеннеди с Мардж еще выпили.
  Спустя некоторое время они приобрели билеты в бассейн - единственное
место, где нагота не считалась предосудительной, и провели около часа,
прыгая в теплой хлорированной воде. Вечером посмотрели фейерверк и побрели
на ракетодром поглядеть, как опускается махина возвращающейся ракеты.
  У Кеннеди кружилась голова, и когда он посмотрел на Мардж, то увидел на
ее лице косую усмешку. Они устало двинулись к выходу. Киоск "Пошли письмо
на Ганимед" работал в полную силу. Программа действует успешно,
промелькнуло в мозгу Кеннеди, раз даже Джойленд учел воздействие
ганимедской колонии на умы и сердца.
  На стоянке служитель раздавал всем водителям протрезвляющие таблетки, без
чего нельзя было сесть за руль своей машины. Кеннеди проглотил безвкусную
капсулу и ощутил, как голова прояснилась. Желудок стянуло. Он постоял
немного около машины в алом и золотом сиянии фейерверка на затянутом пылью
небе, слушая свист взлетающей ракеты.
  Веселье будет продолжаться всю ночь. Впереди еще было целое воскресенье,
чтобы оправиться и отоспаться. Но он не чувствовал ни малейшего желания
развлекаться, медленно и осторожно правил домой, мрачно сжимая рулевое
колесо. Мардж совсем вымоталась: она свернулась клубочком на заднем
сиденье и уснула. Кеннеди подумал о Камеронах - удалось ли Джерри найти
себе партнера, чего ей так хотелось.
  "Со счастливым Всемирным праздником тебя,- устало поздравил он самого
себя.- Счастливым, счастливым".



  Глава восьмая

  Воскресенье прошло уныло. Кеннеди спал допоздна, во сне видел кричащие
краски парка Джойленд и проснулся с головной болью и горькими мыслями. Они
с Мардж провели день дома, неловкий и безрадостный. Информационный листок
теленовостей сообщал о жертвах и происшествиях за время праздника: только
в районе Аппалачискйх гор погибли тысяча человек, насилие, грабежи.
Хорошенькое веселье.
  С понедельника 2 июля, когда 2044 год перешел в свою вторую половину,
настала очередь Теда возить сослуживцев на работу. Добравшись до рабочего
места, он нашел на столе записку:
  "Девятый этаж. 6.57. Тед, загляните ко мне утром в 8.30. Будет важный
посетитель. Лу".
  Полный любопытства, он прибыл на девятый этаж немного раньше назначенного
времени и сидел, остывая, в обитой дубовыми панелями приемной босса, пока
белозубая секретарша не провела его через коридор в кабинет главы фирмы.
  Там было уже довольно много людей. Сам Диноли с бодрым и цепким взглядом
сидел во главе стола, сплетя костлявые руки и слегка сгорбившись. Кеннеди
приветственно улыбнулся. Вокруг Диноли стояли четверо: Вацински со скучным
видом, Мак-Дермотт - бойкий петушок, отвечавший за связь ганимедского
проекта с правительственными организациями; Хаббел из Корпорации.
Четвертым был человек с бычьей шеей и грубыми чертами лица, широкой
добродушной улыбкой и тонкой красной сеткой капилляров на лице.
  Диноли сказал:
  - Мистер Буллард, хочу представить вам Теодора Кеннеди, служащего
третьего класса фирмы "Стьюард и Диноли".
  Буллард повернулся к нему. Он был гигантом шести с лишком футов ростом с
ладонями невиданной ширины. Он протянул руку Кеннеди, на мгновение охватив
тому кисть в приветствии, и пробасил:
  - Очень рад, мистер Кеннеди. Я весьма наслышан о вас от мистера Диноли.
  - Благодарю вас, сэр.
  Кеннеди огляделся. И невольно ощутил дрожь в коленях - слишком уж
ответственная была встреча. Сразу двое боссов.
  - Удачно отпраздновали? - осведомился Диноли своим глубоким резонирующим
голосом.
  - Да, сэр. Очень хорошо, сдр.
  - Рад слышать. Вам известно, конечно, что мистер Буллард - глава
Корпораций?
  Кеннеди кивнул. Буллард взгромоздился на край длинного стола, положил
ногу на ногу, вынул пачку самозажигающихся сигарет и предложил одну
Кеннеди. Тед взял. Отказаться значило бы смертельно обидеть собеседника на
встрече такого ранга.
  - Как я понимаю,- улыбаясь, проговорил Буллард,- именно благодаря вам
возникла и развивается колония на Ганимеде. Хочу сказать вам, что это была
блестящая идея. Блестящая.
  Кеннеди молчал. Он устал повторять: "Благодарю вас, сэр".
  Буллард продолжал:
  - Вся нация, весь мир с замиранием сердца следят за борьбой бедняг,
изобретенных вами. И, как я понимаю, вы и только вы отвечаете за этот
проект.
  - У меня есть помощник, сэр. По фамилии Сполдинг. Очень толковый помощник.
  Он заметил, что Вацински побледнел, а Диноли, похоже, выругался. Немного
обескураженный, Буллард сказал:
  - Д-да, конечно. Но ответственность все же лежит на вас. Вот почему я
пришел сюда сегодня утром с предложением к вам.
  - Предложением?
  - Очень лестным предложением. Вам удивительно точно удалось передать
ощущения, возникающие от вида ганимедского пейзажа, я делаю скидку на
вторичность вашей информации. Но мы с мистером Диноли считаем, что вы бы
работали еще удачнее, если бы сами ощутили хотя бы немного те условия в
натуре. Это бы придало то дополнительное качество достоверности, которое
должно обеспечить успех всей кампании.
  Кеннеди мигнул. Диноли сиял улыбкой.
  - Вскоре на Ганимед с припасами для станции отправляется корабль,- сказал
Буллард.- На борту есть место для одного пассажира. Я поговорил с мистером
Диноли, и мы решили предложить вам возможность стать этим пассажиром. Вы
сможете провести на Ганимеде три недели за счет Корпорации. Что вы на это
скажете?
  Кеннеди чувствовал себя, как если бы по нему прокатился дорожный каток.
Он шагнул вперед и, качнувшись, ухватился за спинку стула.
  - Сэр, я...
  - Вы хотите еще подумать. Я понимаю. Вы заняты выполнением сложной
программы, у вас есть определенные личные планы. Так или иначе корабль
отправляется в четверг. Если вы пожелаете быть на борту, достаточно
сказать одно слово.
  Кеннеди посмотрел на Диноли, Вацински, Мак-Дермотта. На их лицах ничего
нельзя было прочесть. Им бы хотелось, чтобы он полетел. Чтобы бросил все,
ринулся на этот лунный шарик в космосе и прожил там три недели жестоких
лишений, дабы кампания обрела большую достоверность.
  Прямо отказаться было совершенно невозможно. Придется выждать.
  - Мне, конечно, надо будет обсудить все с женой. Все так неожиданно. Эта
уникальная возможность...
  - Несомненно,- сказал Буллард.- Хорошо, доложите о своем решении мистеру
Диноли в среду. Он свяжется со мной, и мы обговорим окончательно все
условия вашей поездки.
  "Подписано, запечатано и доставлено",- подумал Кеннеди.
  - Да, сэр,- хрипло сказал он вслух.- Благодарю вас, сэр.
  И обратился к Диноли:
  - Что-нибудь еще, мистер Диноли?
  - Нет, Тед. Это все. Просто хотел сообщить тебе хорошую новость, сынок.
  - Благодарю вас, сэр,- неуверенно выговорил Кеннеди.
  Секретарша проводила его из кабинета.
  Он вернулся в свой кабинет на одиннадцатом этаже, где они теперь
размещались с Дейвом Сполдингом, оглушенный. Полет на Ганимед, думал он. Я
скажу, что Мардж меня не отпускает. Что мы ждем ребенка. Назову любую
причину.
  Его отказ будет выглядеть не очень хорошо. Но он, черт побери, не
собирался торчать там три недели, живя в тех условиях, о которых писал.
  - У тебя такой вид, будто тебя гильотинировали,- сказал Сполдинг, когда
Кеннеди вошел.- Они тебя не выгнали?
  - Нет, мне не настолько повезло. Я получил уникальное предложение.
Корпорация предлагает мне совершить трехнедельное путешествие на Ганимед,
чтобы почувствовать на своей шкуре, каково там.
  На худом лице Спеллинга мелькнуло жадное выражение. Отвратительное, как
если бы Сполдинг вдруг понял, что он станет главным на время отсутствия
Кеннеди и будет выполнять работу ранга второго класса.
  - Ты, конечно, согласишься?
  Кеннеди скорчил гримасу.
  - Если меня к этому принудят, но я уверен, что Мардж поднимет крик. Она
терпеть не может оставаться одна даже на ночь. А тут три недели...
  - Она не может поехать с тобой?
  - Место только для одного пассажира. Отлет в четверг, если я соглашусь.
Но тогда ведь тебе придется самому отвечать за проект, верно?
  - Я сумею справиться.
  - Знаю. Но, предположим, во время моего отъезда у тебя неожиданно
начнется новый приступ морализаторства? Вдруг ты выйдешь из дела, пока я
витаю в космических далях, и посадишь весь проект на мель? Что тогда
делать Вацински, объявить, что связь с Ганимедом неожиданно прервалась и
ждать моего возвращения, чтобы возместить нанесенный ущерб?
  Сполдинг сжал губы.
  - Я уже говорил тебе, что совсем не планирую уходить. Еще не могу себе
этого позволить. Ни малейшего повода думать о моем уходе я тебе не давал
за последние пять недель, разве не так? Я трудился над проектом как верный
пес.
  - Прости, Дейв. Я паршиво провел уикэнд. Совсем не хотел обрушиваться на
тебя. Давай займемся работой.
  Он вытащил одно из тысячи досье, сочиненных им. Тут расписаны подробные
биографии для каждого из 313 колонистов, поселенных ими на Ганимеде, и
каждое утро выбиралась новая папка для сводки новостей.
  - Думаю, пора объявить, что Мэри Уоллз забеременела,- сказал Кеннеди.- У
нас на Ганимеде еще не было беременных. Где у тебя специальная медицинская
папка, приготовленная Роллинзом?
  Сполдинг вытащил тонкую папку черной кожи - врач перечислил возможные
медицинские осложнения в колонии. Роды при пониженной гравитации, болезни,
связанные с перепадами давления, и т. п.
  Сполдинг отпечатал информацию для прессы о первой беременности на
Ганимеде с высказываниями счастливой будущей матери, ошеломленного
будущего отца. /"Боже, вот это новость! Да моя мать у себя в Техасе
подпрыгнет от радости, когда узнает о Мэри"./ Ну и, конечно, комментарии
записного болтуна директора Брукмана.
  Пока Сполдинг трудился над этим, Кеннеди достал из фотоальбома снимок
Мэри Уоллз /техники агентства сфабриковали портреты всех членов колонии/ и
подготовил его для выпуска вместе с информацией Сполдинга. Затем поработал
над колонкой новостей для Хроники колонии, которую вел постоянно и отрывки
откуда шли в распечатку на информационных листках; пометил себе, что
необходимо заказать для миссис Уоллз платье до четверга, чтобы отправить
его с ближайшим транспортным кораблем.
  Мысль о транспортном корабле напомнила о его собственной судьбе.
"Дьявол,- подумал он,- я не хочу на Ганимед".
  Он уже дошел до той стадии, что сам верил в существование колонии там,
наверху. Он мог воочию представить себе директора Брукмана с его
квадратной челюстью, внешне сурового, но скрывающего чувствительную душу,
мог вообразить розовощекую Мэри Уоллз, которой усатый доктор Хорнсфолл
сообщает о предстоящем счастье, рождении ребенка.
  И все это было выдумкой. Персонал станции на Ганимеде состоял из дюжины
бородатых дурно пахнущих космонавтов, и точка. Он не хотел туда лететь.
  Кеннеди понимал, что Сполдинг вполне справится с делами и без него.
Теперь все шло по накатанной дороге: каналы новостей открыты и хорошо
смазаны, население заинтриговано, а каждый из 313 колонистов на Ганимеде
обрел ощутимость не только в его сознании, но и в мыслях Сполдинга, так же
как в представлении всего мира. Теперь колония жила своей жизнью.
Сполдингу надо будет только поддерживать ее существование, выступая
хронистом в его отсутствие.
  Они запустили историю с беременностью до обеда и принялись набрасывать
план на завтра. Сполдинг сочинял "автобиографию директора Брукмана" для
большого еженедельника, который должен был печатать ее в нескольких
номерах с продолжениями /ставки гонорара еще не были утрясены/, а Кеннеди
описывал развитие беременности Мэри Уоллз. Он было подумал сообщить через
два месяца о выкидыше, но отказался от этой идеи - такой поворот событий
мог пробудить в публике лишь кратковременную жалость. Оставить ее в
ожидании было более эффективно. К концу рабочего дня, как всегда, накатила
усталость. Он откинулся в кресле и сидел, глядя на дрожащие руки.
"...Боже,- думал он,- это величайший обман в истории человечества. И
породил его я".
  По его оценке теперь проектом занимались около 50 человек. Слишком много.
Что, если кто-нибудь из них вдруг проболтается? Не линчуют ли их тогда
всех?
  Скорее всего нет, ответил он себе. Их выдумка уже слишком прочно вошла в
жизнь. Они выполнили свою работу более чем убедительно. Теперь, если
кто-нибудь вдруг встал бы и во всеуслышание объявил, что все обман, а
колонии на Ганимеде не существует, проще простого было бы отмахнуться от
такого заявления, как от явной чепухи и спокойно приняться за подготовку
следующей подборки материала для прессы.
  Но все же размеры, до которых разрослось дело, вызывали неприятный
холодок внутри. Он поглядел на спину Сполдинга, тюкающего на машинке, и
внутренне содрогнулся. Полуденные выпуски новостей вовсю уже кричали о
радостной вести, что Мэри Уоллз - крошка Мэри Уоллз, двадцати пяти лет,
рыжеволосая врач-диетолог колонии, которая два года замужем за долговязым
Майком Уоллзом, двадцати девяти лет из Хьюстона, штат Техас, собирается
родить.
  Он сжал кулаки. Когда это кончится? Сохранилось ли что-нибудь настоящее?
  Может быть, и он сам - лишь персонаж из сообщения для печати какого-то
бойкого писаки из иного измерения? Знает ли Мэри Уоллз там, на Ганимеде,
что она - картонная фигурка, движениями которой управляет один задерганный
тип из Нью-Йорка, и что повинны в ее беременности не ласки мужа, а некое
божественное мановение Теодора Кеннеди?
  Он стер пот со лба. В прозрачную стену их кабинета загрохотал массивный
кулак, и Кеннеди, поднявши голову, встретился взглядом с ухмыляющимся
Альфом Хогеном.
  - Все творите? Рабочее время истекло, и я хочу отсюда выбраться!
  Папки были заперты, и теперь все участники совместного автоперевоза
собрались.
  Кеннеди высадил их поодиночке и наконец поставил машину в гараж.
  У Мардж для него был готов вечерний коктейль. Он рассказал ей о визите
Булларда, о предложении Диноли.
  - Таким образом они хотят отправить меня на Ганимед на три недели, да еще
дата отправления - этот четверг! Как тебе это нравится?
  Она улыбнулась.
  - Я думаю, это чудесно. Конечно, я буду скучать о тебе, но...
  Он раскрыл рот от удивления.
  - Ты считаешь, я собираюсь согласиться на это сумасшедшее предприятие?
  - Разве нет?
  - Но я думал...- Он на мгновение прикрыл глаза.- Ты хочешь, чтобы я
уехал, Мардж?
  - Для тебя это великолепная возможность. Может, тебе никогда больше не
удастся побывать в космосе. И ведь это безопасно, не так ли? Говорят, что
в космических полетах меньше риска, чем при езде на автомобиле.
  Она засмеялась. Смех был неуверенный и сказал Кеннеди о многом, даже о
том, чего бы ему не хотелось знать.
  "Она хочет, чтобы я улетел,- думал он.- Хочет избавиться от меня на три
недели". Он медленно отпил из бокала.
  - Вообще-то мне было дано время на раздумья до среды,- сказал он.- Я им
сказал, что должен обсудить все с тобой, прежде чем соглашаться. Но, как я
понимаю, ты не возражаешь.
  Голос ее немного дрогнул, когда она ответила:
  - Конечно, я не стану возражать. Разве я когда-нибудь мешала твоему
продвижению по службе, Тед?



  Глава девятая

  Корабль взлетел ровно в 11.00, в четверг, 5 июля 2044 года, с Кеннеди на
борту.
  Взлет произошел нормально и вовремя. У корабля не было названия, только
номер С-1073, а капитана, мрачного человека по фамилии Хиллз, совсем не
радовала перспектива переброски на Ганимед вместе с грузом кого-то
лишнего. Они отправлялись с седьмого космодрома, широкого, выжженного
стартами, в равнинном штате Нью-Джерси, и теперь функционирующего как
единственный космопорт в восточной части Соединенных Штатов.
  Провожать его поехало в ракетном кэбе несколько друзей и знакомых. Мардж,
Дейв Сполдинг, Майк Камерон и Эрни Вацински. Кеннеди сидел в уголке,
глядел в окно на небо промышленного Нью-Джерси, запятнанное дымом, и молча
думал свои невеселые думы.
  Путешествие ни в коей мере не вызывало хороших предвосхищений.
  Космические полеты казались ему еще слишком новым и рискованным делом.
Самих полетов состоялось уже множество, прошло более 40 лет со времени
начала регулярных космических сообщений. Летали на Марс и на Венеру, а на
Луне под куполом существовала большая процветающая колония инженеров.
Капитан Хиллз в прошлом году совершил с дюжину полетов туда и обратно. И
все же Кеннеди нервничал.
  Его выпихивали. Все сговорились, думал он, все как один, эти улыбающиеся
люди обступившие его, которые притворяются друзьями. Хотят отослать его на
ледяной шарик в безвоздушном пространстве на краю света.
  Корабль высился вертикальной иглой, довольно одинокий посреди огромного
поля, без единой травинки. Возле кружили маленькие грузовички: один
закачивал топливо в баки, другой был загружен припасами для персонала
станции, еще один привез почту - настоящую, для тех, кто станцию населял,
а не порожденную карнавальной ерундой, которую Кеннеди видел во время
Всемирного праздника.
  Корабль понесет шесть человек экипажа и груз. Кеннеди включили в багаж.
  Он стоял, нервничая, на краю поля, наблюдая за тем, как загружали
корабль, и вполуха слушал болтовню своих "сопровождающих лиц". Высокий
худой человек в мешковатой серой форме подошел к ним и, не дожидаясь, пока
все смолкнут, спросил:
  - Кто из вас Кеннеди?
  - Я,- едва выдавил он.
  - Рад встрече. Я - Чарли Сайзер, судовой врач. Пройдемте со мной.
  Кеннеди посмотрел на часы.
  - Но ведь до отлета еще целый час.
  Сайзер усмехнулся.
  - Действительно, я хочу накачать вас граванолом, чтобы не страдали от
перегрузок. Когда ускорение начнет вдавливать вас на полную мощность, вам
это не понравится. А теперь, пойдемте, вы задерживаете нас.
  Кеннеди окинул взглядом неожиданно смолкших провожающих и сказал:
  - Ну, вот пора. Увидимся через три недели. Эрни, позаботься, чтобы
жалованье поступало домой регулярно, каждую неделю.
  Он задержался еще на несколько секунд.
  - Мардж,- наконец вымолвил он,- могу я получить поцелуй на прощанье?
  - Прости меня, Тед.
  Она неловко ткнулась ему в губы и отошла в сторону. Он криво усмехнулся и
позволил Сайзеру увести себя.
  По трапу поднялись в корабль. Вид внутри оказался не очень приветливый.
Корабль был плохо освещен и тесен. Дорожки выполняли сугубо служебную
роль. Ничуть не похоже на блестящие пассажирские лайнеры. С одной сторо