т к обеду я мог бы
подослать за вами машину. Мы бы встретились. Просто для разговора.
- Хорошо, но какие гарантии, что вы меня отпустите? Если я не пойду на
сотрудничество?
- Пойдете-пойдете, - Визирь был ласков и непреклонен. - Не с
девчоночками-лесбияночками же вам сотрудничать... и не с Посланником Тьмы.
- Я уже выбрал, на чьей стороне...
- Вот только этого не надо, Ярослав! Не надо меня смешить! А о гарантиях...
подумайте. Я пока постараюсь подобрать аргументы, - Визирь снова хихикнул,
похоже, у него было прекрасное настроение. - Вы человек умный, честолюбивый.
Так что я буду откровенен. Предложу то, что действительно могу дать.
Ярослав молчал.
- Детям на нашей встрече присутствовать необязательно, - небрежно обронил
Визирь.
- А в этом мы абсолютно солидарны, - Заров усмехнулся невидимому собеседнику.
- И не надейтесь. Я давно уже не поступаю наперекор из одного лишь упрямства.
Визирь засмеялся:
- Браво! Браво, Ярослав. Конечно, я бы предпочел встретиться с Визитером...
Ладно, не будем затягивать беседу. Думайте о гарантиях, я еще перезвоню. До
свидания.
Заров помедлил:
- До свидания, Визирь.
Он поднялся, опустил трубку на рычаг. Вот так. А могли и взять тепленьким.
Пацанам - по пуле в голову, пистолет - ему в руку, дальше по ситуации.
Писатель-фантаст - маньяк-убийца. Убит при задержании или признался на
допросе. Это уже как решит Визирь.
Бесполезно бежать на танк с саблей.
Он покосился на дверь в другую комнату - та была приоткрыта. Наверное,
понадобилось выйти ночью. Ярослав заглянул в щель - мальчишки спали,
прижимаясь друг к другу. Баю-бай.
Достав из куртки сигареты и зажигалку, Заров тихо приоткрыл балконную дверь.
Было еще темно и очень сыро. В воздухе висела мелкая туманная морось. Глухо
простучали шаги - какая-то женщина прошла по тротуару. Проститутка с работы
возвращается...
Дьявол. Почему он стал во всем видеть какую-то гнусь - в первую очередь?
Какая, нахрен, проститутка? Почему не студентка-медичка, решившая позаниматься
в анатомке перед занятием? Или просто работа у женщины - на другом конце
города...
Он перегнулся через перила, посмотрел в спину женщине. Очень короткое мини,
черные колготки, кожаная курточка.
Да. Может быть - и студентка...
Заров закурил, поежился. Если очень хорошо померзнуть, то можно попробовать
снова уснуть. А если перекинуться через перила, то плевать на Визиря, на
Посланника Тьмы, на мальчика, считающего, что он космический пришелец...
Скрипнула дверь, и Визитер вышел на балкон. Заспанный, обхвативший плечи
руками.
- Доброе утро, - сказал Заров.
- Угу... Вы о чем с Визирем договорились?
- Подслушивал?
- Нет, спал.
- А, конечно... - Ярослав кивнул. - Визирь перезвонит.
Визитер топтался рядом. Ему, тощему как котенок, наверняка было холодно.
- Замерзнешь, - Заров затянулся в последний раз, отправил окурок вниз, к
тротуару.
- Да ладно... Хайретдинов готов взять вас в команду. Он не лжет.
- Какая во мне ценность?
- Он может быть откровенным с вами. Думаете, весело, когда никто не знает о
тебе правды?
- Тебе виднее.
- И Кирилла он не обидит. В общем-то, Кирилл ему не нужен. Но если можно
обойтись без убийства, так Визирь обойдется. Он не маньяк...
- Он просто политик, - закончил Ярослав. - Вот ты, вероятно, для него
противник.
- Конечно.
- Тогда о чем разговор? Заходи, хватит задницу морозить.
- Да мне не холодно...
- Мне холодно! - он впихнул Визитера в комнату, плотнее прикрыл дверь. -
Кирилл спит?
- Угу.
- Пожалуй, стоит разбудить. Будем решать, что делать.
Визитер не двинулся с места:
- Ярослав Сергеевич... почему вы меня так не любите?
- С чего ты взял?
- Вижу.
- Ну, раз уж видишь, - Заров вздохнул. - Ты - ловушка. Тощая ходячая ловушка
для человечества. Каким вырастет Кирилл - в общем-то не важно. Вряд ли это
изменит судьбу мира. А если ты победишь - один Бог знает, что случится.
- Это все потому, что вы писатель, - сказал Визитер. - Вы привыкли описывать
всякие ужасы. Вот и меня заранее записали во враги, а Кирилла - в невинные
жертвы.
- Разве это не так? Не появись ты - мальчик сейчас собирался бы в школу, а я
спокойно писал книжку.
- Ну как вы не поймете - я такой же! - Визитер сжал кулачки. - Такой же, как
он! Чуть быстрее адаптируюсь, и чуть лучше все схватываю, больше никакой
разницы!
- А это иногда очень плохо, мальчик - быстро адаптироваться. Особенно - когда
приходится привыкать к смерти и ненависти. Разбуди Кирилла, пожалуйста. Я
что-нибудь приготовлю на завтрак.
- Так вы за меня, или нет? - требовательно спросил Визитер.
- Сколько можно спрашивать, а? Я не за тебя. Я против остальных.

1.
Ночь прошла - как в бреду. Словно она смотрела на происходящее издалека - а не
участвовала в нем. Анна дважды засыпала, ненадолго, просто отрубалась от
усталости, но каждый раз, открывая глаза, видела одно и тоже.
Илья и Мария ласкали друг друга.
Она больше не участвовала в этом. Лишь вначале Илье требовалась ее рука, ее
взгляд, ее испуг. Теперь они довольствовались друг другом.
Анна понимала, что не должна ревновать. Не смеет.
Ее любовь велика... ее хватит на всех.
Но почему - именно так?
Илья казался нечеловечески выносливым. Или так и должно быть, а ей просто
всегда попадались слабаки? Анна не знала. Ее сексуальный опыт был таким
скудным, что она не решалась делать выводы. Лишь к утру любовники заснули,
обнявшись. Анна лежала на краю постели, глядя на блестящую от пота спину
Карамазова. Сна не было, и света в душе не было. Пустота.
Она тихонько сползла с кровати, оделась, боязливо оглядываясь на спящих.
Выбежала в тихий, широкий гостиничный коридор. Лифты были заняты, оба,
пришлось с минуту ждать. Здесь, наверное, жизнь не затихает ни на секунду.
Ресторан, казино, кто-то приезжает под утро, кто-то уезжает ни свет, ни заря.
Анна не знала, куда идет. Выбежала из гостиницы, во влажное осеннее утро.
Секунду постояла, жадно глотая воздух.
Почему ее так страшит любовь и доброта - что снизойдут вскоре на мир?

Заров прекрасно понимал, что общаться с детьми не умеет. Абсолютно.
Более того, люди, ухитрявшиеся находить приятность в подобном общении,
вызывали у него легкое удивление. По его мнению, разница между детьми и
взрослыми была столь велика, что наводила на мысли о двух конкурентных расах,
к счастью, постоянно пополняющих ряды противников.
Кирилл, по крайней мере, был ощутимо развитее ровесников. И все же детскость
постоянно прорывалась в нем, заставляя Зарова в очередной раз думать -
правильный ли выбор он совершил?
- Можно я кетчуп возьму? - спросил Корсаков.
Ярослав молча пододвинул ему флакон. Мальчишка наклонил его над бутербродом и
замер, словно осененный внезапной мыслью:
- А если все поллитра выпить, то что будет?
- Понос, - предположил Визитер.
- Нет, правда, Ярослав Сергеевич? Правда, что будет?
- Попробуй, узнаем, - Заров смотрел на Кирилла, не понимая, тот ли ребенок
перед ним? Который ухитрился вчера сказать: "Разве это обязательно?" Который,
по словам Славы, писал действительно хорошие стихи. Который трижды ускользал
от убийцы-профессионала.
- Не, не буду, - Кирилл, театрально-испуганно, отставил кетчуп. - Хочу, но не
буду. Ярослав Сергеевич, а расскажите, что в "Солнечном Котенке" дальше было?
А то вы на самом интересном месте оборвали!
- Кирилл, а давай, ты почитаешь стихи. Громко так, с выражением.
Мальчишка надулся.
- Вот, - Заров кивнул. - Не думай, что рассказывать собственные книги
интереснее, чем читать вслух стихи.
- А ничего дальше и не было, - ехидно заметил Визитер. - Вы просто не
придумали. Книги - не стихи. Стихи сами родятся, а книги сочиняют. Садятся за
машинку и думают - сегодня я напишу про то, как звездолет садится на планету,
завтра - как герой встретится с инопланетянином.
Он подумал мгновение, и добавил:
- Я, конечно, утрирую.
- Ты еще скажи, что вначале пишут план, как в школьном сочинении, - Ярослава
охватил легкий азарт. Как всегда, при споре с читателями, правда - со
взрослыми. Пару раз ему доводилось выступать в детских библиотеках, но все это
было не то. Вставала девочка в выглаженном платьице, или растрепанный мальчик,
и излагали: "Я прочитал... прочитала вашу книгу, и она мне очень понравилась.
Я буквально жила... жил этой книгой. Мне хотелось оказаться на месте героев.
Особенно мне понравился образ..." Заров, вместе с кем-нибудь из коллег,
вежливо улыбались девочкам-мальчикам, стараясь не замечать, как в сторонке
ведутся легкие потасовки, и перекидывания записочками. Нарядные и
взволнованные женщины-библиотекарши тихонько кивали следующим активистам, и те
начинали свое выступление. Под конец, как правило, пунцовый от смущения
ребенок, безжалостно комкая руками тоненькую тетрадку, спрашивал, легко ли
стать писателем. И Заров врал, что уже с детства пробовал писать, и это крайне
помогло его становлению...
- Нет, не обязательно, - решил Визитер. - Это уже мелочи, на бумаге делают
план, или в голове.
- Ребята, я вам могу назвать десять человек, которые заранее придумывают весь
сюжет, и десять, которые ничего наперед не знают. Могу назвать хорошие книги,
которые писались на спор, или ради денег, а могу назвать чушь, которую творили
от души и по вдохновению. Все это ерунда.
- А... - Визитер махнул рукой. - Ладно. Не хотите - не надо. Кириллу и впрямь
было интересно. Он ведь сам придумывал, что дальше было... не пихайся!
Заров почувствовал злость.
- Не хочу? Почему же. Солнечный Котенок погиб. В бою. Лэну надоело шататься по
мирам, он завел лавку, и стал торговать темными очками и керосиновыми лампами.
А Даниил до сих пор бродит, и пытается вернуться домой. Только у него не
получается - он уже давно забыл, где его дом. Еще он начал спиваться.
Визитер застыл, хлопая ресницами.
Кирилл молча отложил недоеденный бутерброд. Сказал:
- Это - неправда.
- Правда, малыш. Если я напишу - это все станет правдой. Навсегда. И ты можешь
плеваться, и порвать книжку, но уже никуда от этого не денешься. Все это
превратится в истину.
Ярослав развел руками, как бы извиняясь. Ему хотелось смеяться.
Детишки решили дать ему бой? На его собственном поле?
В мире, который он когда-то нарисовал двумя красками - черной и белой, быстро
и небрежно как всегда, торопливо сводя нити повествования в напряженную и
почти счастливую развязку?
- Так не могло стать, - терпеливо сказал Кирилл. - Котенок, Лэн, Данька - они
не такие были.
- Но они такими станут, - Ярослав изо всех сил старался не улыбаться. Он
понимал, что занимается самым откровенным психологическим садизмом, но сейчас
на это было плевать. Кто-то посмел покуситься на его мир - где лишь он был
Богом. - Я так вижу, - он не удержался от того, чтобы вколотить последний,
древний и бесспорнейший писательский аргумент.
- Вы просто ревнуете, - сказал Кирилл.
- Что?
- Вам обидно, - Кирилл отвел блеснувшие глаза. - Обидно, что любят не вас, а
ваши книжки. Что без них вы - никто. Никому не нужны и не интересны. Что для
читателя важно совсем не то, как вы живете и о чем мечтаете - а то, что вы
пишите! Вот и отыгрываетесь на них!
Кирилл перевел дыхание и выпалил:
- И если завтра вы умрете, то пожалеют не человека Зарова, а те книжки, что он
не успел написать!
- Мальчик, - Ярослав протянул руку, касаясь его плеча. - То, что ты сказал -
очень досадно. Но неужели ты думаешь - я этого не понимаю?
- Лучше бы не понимали!

                                     2.
Когда-то давно, работая психологом в торговом представительстве крупной
японской фирме, Скицин привык вставать рано. Поневоле. Просто там это было
священной традицией - всему персоналу явиться раньше начальства, и уйти позже.
Порой он спал по три-четыре часа в день.
С тех пор, как он занялся частной практикой, Степан мог позволить себе
высыпаться. Но, иногда, словно включалась заложенная двумя годами работы
программа, и он вскакивал до зари, начинал торопливо одеваться, готовый ехать
на другой конец города, боясь не успеть до приезда господина Казуфуми...
Сегодня он тоже проснулся рано. Полежал, скрестив руки на животе и размышляя о
Зарове.
Какая муха его укусила? Вероятно, обиделся на его психологический этюд? Скицин
крякнул, поворачиваясь на бок. Честно говоря, он надеялся, что их отношения
позволяют подобный уровень взаимной иронии...
Несколько минут Скицин размышлял о том, добрался ли Заров до Бибирево, где он
пересаживался с ветки на ветку, могли ли возникнуть какие-то проблемы... с
милицией, например. Все-таки незаконное ношение газового оружия.
Он тщательно спланировал все действия в том случае, если Зарова арестовали,
или если он ввязался в какую-нибудь потасовку и попал в больницу, или, не
приведи Господь... Прекрасно понимая, что подобная перестраховка и "плановое
хозяйство" не то что ненужны, а просто заменяются одним телефонным звонком,
Скицин все же не мог избавиться от чрезмерной предусмотрительности. Это
походило на те маленькие записочки, что он однажды утром, когда Заров ночевал
у него, развесил по всей квартире. "Перед уходом перекрой газ", "Видик
включается вначале в сеть, потом кнопкой power", "Дверь закрывается тремя
оборотами нижнего ключа, и двумя - верхнего. Нижний вправо, верхний влево - не
перепутай!" Ярослав тогда добросовестно сделал приписку на каждой бумажке
"Выполнено!", проставил время и подпись...
Скицин вздохнул. Ничего. Пусть у него каждый день размечен такими незримыми
записочками, разветвляющимися и охватывающими все возможные варианты. Пусть
даже друзья ехидничают. Пусть ни мама, ни сестра не удосуживаются перекрыть
хотя бы газовый вентиль - он все равно не отказывался от небольшой
перестраховки.
Минут десять он еще подремал, с удовольствием представляя всякие забавные и
красивые сценки, прокручивая их в сознании, удерживая где-то между сном и
фантазией. Потом смачно зевнул, и поднялся.
Компьютер тихонько гудел в углу. За ночь он скачал по модему свежую
электронную почту, пару тысяч писем людей, спорящих друг с другом о
компьютерах, программах, политике, книгах, даже о том, кому и что приснилось
за ночь. Скицину очень нравилось подобное общение. Как говорится - "мужчины
словно дети, только игрушки у них дороже"... Степан включил монитор, запустил
редактор, стал пролистывать разбитые на отдельные "конференции" письма. Начал
он с любимой конференции, посвященной фантастике.
Сразу же попалось на глаза письмо Зарова. "Я очень устал".
Скицин хмыкнул. В общем-то, для подобных грустных возгласов есть конференция
под названием "депрессия". Но Зарова простят. Его книжки многим нравятся.
Степан переключился на следующее письмо.
"Я устал".
Вначале он подумал, что Ярослав спьяну продублировал свое душевное откровение.
Потом, когда увидел, что письмо с другого адреса, сообразил - Заров решил-таки
поехать после него к Озерову...
Еще через минуту он понял, что оба письма написаны с интервалом в три минуты.
А скорее даже одновременно - наверное, у Озерова неправильно выставлено на
машине время.
Кто-то из других участников конференции тоже заметил этот маленький факт, и
прокомментировал репликой о том, что писатели-фантасты освоили не то
телепортацию, не то клонирование.
Скицин потянулся к телефону. Быстро набрал номер, не отрывая взгляда от
экрана.
- Простите за ранний звонок, можно пригласить Тимофея...
- Это я, - сонно буркнул Озеров.
- Тима, извини, я о твоем письме в сети...
- Каком еще письме?
- "Я устал".
- Это не я, это Ярик. Или те две бутылки вина, что он выпил.
- Хочешь сказать, что он у тебя?
- Нет. Был весь вечер, потом уехал...
- Тима, Заров вчера у меня был!
- Тебе хорошие сны снятся, - согласился Озеров.
- Бред какой-то... - прошептал Скицин.
- Во-во... - Озеров вздохнул. - Все? Можно я еще посплю?
- Да...
- Добрый ты человек, Степа... - в трубке забикало.
Скицин бросил трубку на стол, метнулся через комнату, схватил с серванта
блокнот. Так, где же телефон той квартиры, что снял Заров? Если номер не
записан, значит и впрямь приснилось... но какой реальный сон!
Номер был. Он набрал номер, забарабанил пальцами по корпусу аппарата. Взяли не
сразу, но голос был явно незнакомым. Детский, мальчишеский голос, радостно
выпаливший "алло"... словно ребенок был рад ускользнуть от какого-то
неприятного разговора.
- Простите... можно пригласить Ярослава?
Подумав, Степан уточнил:
- Зарова?
Ему очень не хотелось разбудить случайно оказавшегося на другом конце провода
тезку Зарова.
Но мальчик удивления не проявил. Пауза - и голос писателя.
- Алло?
- Ярослав, как добрался? - словно на автомате спросил Скицин.
- Степан?
- Да. Как ты вчера добрался?
- Нормально.
- А от Тимофея?
Тишина. Потом тихий смех:
- Да, глупо получилось...
- Ярик, я подъеду, надо поговорить...
- Нет, - резко, однозначно.
- Что происходит? Кто у тебя там?
- Так... один знакомый мальчик.
- Ярослав, мы должны поговорить.
- Хорошо, - Заров внезапно изменил свое решение. - В одиннадцать. Встретимся
на Театральной.
- На метро?
- Нет, на площади.

                                     3.
Во сне Илья вновь увидел Тьму.
Это был быстрый и привычный переход, когда темнота сменилась мраком. Взгляд -
пронизывающий насквозь, холод - вскипающий изнутри.
Но теперь он не боялся.
Тьма теперь была в нем, она жила в душе, все оправдывающая и все позволяющая,
часть от части Ильи, родная и близкая, прекрасная и могучая сила, как жаль -
что доступная лишь немногим...
- Доволен? - спросила Тьма. Беззлобно, с иронией.
Илья осклабился. Был ли он доволен? Наверное, да. Все было так непривычно, и
так хорошо.
- То, что ты выжил - хорошо, - шепнула Тьма. - И союз с Посланницей Добра -
это правильно.
Карамазов почувствовал растерянность.
Вот уж чего не ожидал - так это одобрения.
- И я ошибаюсь, - призналась Тьма. - Добро стало свободным, оно отринуло
догмы...
- Что мне делать? - спросил Илья. - Слишком долго все тянется, город
растревожен!
- Работай, - шепнула Тьма. - На их стороне - большая сила. Но они раздроблены.
Визирь и писатель решили встретиться, но они ненавидят друг друга. Используй
эту встречу. Начинай работать... без страхов и сомнений. Как раньше. Побеждай.
- А дальше?
- Дальше - свобода... - Тьма засмеялась, стягиваясь в комок. Илья проводил ее
взглядом, точнее тем, что заменяет взгляд во сне.
Сила тугой пружиной сжалась в груди.
Карамазов открыл глаза.
Сквозь занавешенные окна робко сочился свет. Илья поморщился, отвернулся.
Посмотрел на Марию, лежащую рядом.
Она была обнажена. Лежала, скинув одеяло, подтянув коленки к животу, зажав
между ними руку...
Илью вновь охватило желание. Словно не было бессонной ночи. Он осторожно
скинул одеяло, придирчиво посмотрел на себя. Может быть и впрямь - у него все
нормально? И нет причин для страха... и он силен как мужчина...
Руки Карамазова сжались на бедрах Марии. Та открыла глаза, мгновенно выныривая
из сна. Под ее взглядом Илья утратил недавнюю уверенность.
- Я...
- Иди ко мне, - Мария бесстыдно потянулась, засмеялась. - Иди, иди, иди...
В этот раз она словно спешила. Все произошло очень быстро, через минуту Илья
уже лежал рядом, тяжело дыша, комкая в ладони ее руку.
- Сегодня важный день, - тихо сказала Мария. - Три мишени соберутся вместе,
нельзя упустить этот шанс.
- Я знаю.
Мария молчала, поглаживая его по груди. Потом обронила:
- Вчера все прошло хорошо. Теперь я несу его.
- Кого? - не понял Илья.
- Того, кто даст миру Добро и Свободу. Нашего сына.
Карамазов дернулся, присел на кровати:
- Чушь!
Женщина улыбнулась.
- Так и должно было быть. Мы победим, но дальше нас настигло бы искушение.
Убить друг друга. Он - примирит нас. Он сольет воедино свободу Тьмы и мою
Любовь. Даст людям новую правду.
- Я не о том! - Карамазов поискал взглядом одежду. Перегнулся, поднимая с пола
рубашку, накинул на плечи. - Как ты можешь знать? Через день?
Его мгновенно настиг испуг, а вдруг, и впрямь, женщины чувствуют это сразу? И
сейчас Мария, почувствовав его незнание, начнет хохотать. Он слишком мало с
ними общался, ему никогда не приходилось задумываться о подобных вещах...
- Просто - я уже люблю его, - Мария погл