ственном соку, фактически утратив воспоминания о существовании Вселенной, пока наша Экспансия не уперлась в Рукав Пустоты. Инсекты давно запамятовали о порталах и своей Сфере, логриане - о космических домах и компьютерах, верх над ними в конце концов, вероятно, взяли голубокожие, поработив пришлых и впитав все, что могли взять от них, в плане технологий. Ты бывал в шаровых скоплениях, Джон?
     - Нет, - откровенно признался Шефорд.
     - Там свет. Повсюду - свет. Добавь сюда искривленное по кругу излучение, и ты поймешь: они забыли о безграничности Вселенной, пока в их пространство, на протяжении последнего столетия, не начали проникать наши, человеческие корабли. Понимаешь? Мы сами потревожили их, заставили очнуться, задать вопрос, откуда? Откуда появляются эти странные пришельцы? Потом, заметь, - нами же, - был реанимирован Интеллект. Древний компьютер инсектов вернулся в Сферу и, по логике, что он должен был сделать в первую очередь?
     - Найти расу своих создателей? - не очень уверенно предположил Джон.
     - Да, - ответил ему Горкалов. - Распечатать, реанимировать доступные порталы, проверить их функциональность.
     - И что дальше?
     - Дальше следует закономерный вывод: на данный момент в скоплении господствует раса голубокожих гуманоидов, и они быстрее нас поняли суть происходящего. Отсюда - трагедия Воргейза. Они имели время и возможность наблюдать за нами, затем намеренно избрали одну из потерянных колоний, чтобы более основательно изучить людей и присвоить максимум наших технологий.
     - Ты считаешь, что они напрочь лишены такого понятия, как этика? - мрачно осведомился Шефорд таким тоном, будто опять на секунду забылся и беседовал не с Горкаловым, а с самим собой, пытаясь осмыслить какой-то личный, внутренний вопрос. - Ты так запросто утверждаешь, что разумные существа способны уничтожить целую колонию других разумных существ ради экспериментов над человеческой биологией и ознакомления с нашими техническими возможностями?!..
     Илья Андреевич помрачнел.
     - А разве у нас нет тысячелетней истории вивисекции?  - После некоторого раздумья, жестко ответил он. - Опыты над обезьянами, над приматами Прокуса, клонирование ради донорских органов, биороботы, геноцид, войны? Это что, не часть нашей истории? Или мы не являемся расой разумных существ? Может быть, мне нужно огласить весь список смертных грехов человечества, которые имели и имеют место, хотя в корне противоречат нашим же собственным законам этики? Джон, давай просто посмотрим правде в глаза...
     Шефорд долго молчал, обдумывая последние утверждения Горкалова.
     Для грамотного специалиста доводы и факты, прозвучавшие из уст бывшего офицера внешней разведки, должны были стать, как минимум, информацией к серьезному размышлению, но Джон, сообразуясь с какими-то ведомыми лишь ему побуждениями, решил занять иную позицию: повернуть разговор так, чтобы он стал попахивать притянутыми за уши домыслами одинокого, давно оказавшегося не у дел отставного полковника, подвизающегося на ниве археологии космоса...
     - Илья, ты, видно, засиделся дома, - нарушив молчание, наконец произнес он. - Я понимаю, исследования, все такое прочее, а ты боевой офицер... Может быть, после падения Конфедерации ты неудачно выбрал карьеру? - с наигранным сожалением в голосе добавил Шефорд. - Копаешься в прошлом, а душа ведь наверняка рвется не туда... Ты хочешь увидеть опасность для Человечества - вот в чем твоя беда.
     Лицо Горкалова посерело.
     - Я ничего не преувеличил, Джон. - Он все еще старался не вспылить, хотя понимал - разговор окончательно зашел в тупик.
     - Тогда ответь мне прямо, чего ты добиваешься, в конце концов? - буркнул Шефорд.
     Илья Андреевич в первый раз за весь разговор утратил самообладание.
     - Я не прошу тебя о какой-нибудь услуге, - я просто предупреждаю, доношу информацию до сведения! - резко ответил он.
     - Ты предупреждаешь меня о возможности войны?
     - Об опасности. Любую ситуацию можно разрешить, предвидя ее. Гораздо честнее и проще истратить миллион кредитов и понять, что ошибся, чем загубить миллион жизней из-за собственного нежелания слушать.
     Шефорд насупился.
     - Не перегибай, Илья!
     - Я не перегибаю, Джон. Война редко вспыхивает сама собой. У ее истоков обязательно стоит либо чей-то конкретный интерес, либо обыкновенная некомпетентность политиков. Я привел тебе конкретные выкладки - почему ты не хочешь их слушать? В чем твой интерес, Шефорд?
     Лицо генерала побагровело, пошло пунцовыми пятнами. Было видно, что он едва сдерживает себя, и это еще более разозлило Горкалова. Он ненавидел людей, которые вдруг начинали изворачиваться, как живой змееед Прокуса, брошенный на горячую сковородку.
     - Не думай, Джон, что, нацепив генеральский мундир, ты стал ближе к богу, - произнес Горкалов. - Не хочешь ничего слышать - не надо. Дойду до министра обороны, ты меня знаешь.
     - Он министр обороны Элио, а не Сферы Дай-она!.. - раздраженно оборвал его Джон. - Пусть об Интеллекте и порталах болит голова у тех, кто там живет!.. У нас по горло собственных проблем, и Элио не может реагировать на все события, происходящие в границах обитаемого космоса.
     Илья смотрел на него, прищурясь.
     Интуиция полковника подсказывала: Шефорд чего-то испугался, уж слишком явной оказалась смена настроения, от вялой, вальяжной заинтересованности к резким, оскорбительным и необоснованным выпадам.
     Логика. Она еще никогда не подводила Илью.
     - А ответить за загубленные жизни ты сможешь? - внезапно спросил он, используя старый прием.
     Слепой удар точно попал в цель, вот только в какую?
     Взгляд Шефорда почернел, стал откровенно враждебным, но Горкалов успел уловить, как в нем мелькнула растерянность, прежде чем генерал окончательно взорвался:
     - Ты слишком много мнишь о себе, Илья! Хватит! - Шефорд внезапно ударил ладонью по откинутой крышке ноутбука, и тот захлопнулся. Его охрана за соседним столиком зашевелилась. - Я больше слышать ничего не желаю ни о Сфере, ни каком-то там Воргейзе, ни о...
     Он не договорил, заметив, что Горкалов встал.
     Взяв в руки кейс переносного компьютера, Илья Андреевич чиркнул своей кредитной картой по прорези сканера, расположенной в торце стола, и сказал:
     - Всего хорошего, Джон. Извини, что отнял у тебя время...

Глава 3

     Законы эволюции доказаны временем. Они гласят, что в природе выживает сильнейший и борьба видов, соперничество популяций не только имеет место быть - она лежит в основе всего сущего.
     Люди, перешагнув порог, отделяющий инстинкты от разума, написали иные законы, которые, в конечном итоге, отвергли взаимоистребление, как способ существования видов.
     Но это не значит, что Вселенная подчинилась новым правилам игры - она осталась неизменной, более того - кроме многих опасных физических явлений, которые предлагает нам мироздание, в нем, с огромной долей вероятности, могут существовать и иные силы...

***

...Точка пространства - неизвестна.
Реальное время - неизвестно.

     Комната тонула в мягком сумраке.
     Тусклая потолочная панель, покрытая замысловатым орнаментом, давала ровно столько света, чтобы можно было различить силуэты двух фигур, занятых совокуплением на широком ложе.
     В интимном сумраке ритмично вздымалась и опадала широкая мускулистая спина, покрытая бледной голубоватой кожей.
     Обстановка комнаты своей мрачностью и гробовой тишиной напоминала узкую келью средневекового замка, с той разницей, что в это помещение никогда не ступала нога человека.
     В вязкой сумеречной тишине раздался удовлетворенный стон.
     Спустя несколько минут Лоит грубо оттолкнул от себя женщину, обессиленную и мгновенно уснувшую.
     Тихо прошуршала ткань, легкое покрывало сползло на пол, затем раздался глухой стук и вскрик.
     Он лежал, уставившись в тускло сияющий потолок, и думал о вечности, которая, по сути, всего лишь медленная, мучительная агония разума...
     Отрицать это было бессмысленно, а размышлять над данным постулатом - неприятно.
     Имени женщины, которая провела с ним эту ночь - первую после реинкарнации, - он не знал. В Сердце Харма Лоит бывал нечасто, может быть, раз в столетие, а может, и реже, но все равно обстановка зарезервированной за ним комнаты казалась привычной до тошноты.
     Он не мог припомнить, сколько раз приходил в себя на этой самой кровати и рядом, согревая дрожащее после крионического сна тело, неизменно оказывалась смертная женщина - теплая и покорная.
     Теперь, когда он согрелся, а звериная жажда обновленной плоти была наконец удовлетворена, за дело взялся разум Лоита - старый и изношенный, как серая половая тряпка, которая некогда была богатой одеждой...
     Старый разум полностью овладел молодым телом, точно так же, как на протяжении нескольких часов раз за разом оно овладевало женщиной.
     Теперь, лежа в согретой постели и глядя в потолок, он понемногу начал припоминать смутные обстоятельства своей последней смерти.
     ?Хотя... - усмехнувшись, подумал он, - опыт вечности способен сделать скучной и предсказуемой даже смерть...?
     Нужно родиться тут, в скоплении Сетторена, чтобы знать, насколько неблагодарно занятие - убивать бессмертных.
     От этой мысли синеватые губы Лоита опять тронула легкая улыбка, которую человек посчитал бы отвратительной гримасой трупа.
     Не обращая внимания на женщину, которая сидела в углу, сжавшись в комок и зажимая рукой разбитую в кровь губу, он встал и неторопливо оделся.
     Впереди его ждала масса незаконченных дел.

***

     Выйдя из комнаты, Лоит оказался в знакомом, тускло освещенном коридоре. Сердце Харма - исполинский город, воздвигнутый в незапамятные времена, являлся символом и оплотом власти харамминов. Его древние чертоги хранили множество тайн. Стены циклопического черного города, построенного рабами-инсектами, пережили не один миллион лет. Их, словно тело старого воина, покрывали шрамы и ожоги - свидетельства былых катаклизмов, бунтов, войн...
     Здесь не было замков и запоров. Не существовало никаких, столь любимых людьми, систем подтверждения полномочий и кодов доступа. Сердце Харма занимало площадь огромного острова, - кроме него, на планете не было иных поселений, откуда могли бы прийти недоброжелатели, а из космоса за последний миллион лет не прилетал никто, кроме редких кораблей самих Бессмертных.
     ...Энергичной походкой молодого человека голубокожий гуманоид, не задерживаясь, прошел в центральный зал.
     По дороге ему попалось несколько обслуживающих комплекс существ. На изящном мосту, перекинутом через стометровую пропасть, маячила фигура часового-инсекта, в проемах стреловидных окон промелькнули и исчезли две головы логрианина, посаженные на длинные тонкие шеи.
     Лоит перешел мост, открыл скрипнувшую из-за скверного ухода дверь и оказался на пороге огромного зала; посреди которого в туманной дымке силового поля в медленном и бесконечном танце извивалось нечто, отдаленно похожее на непомерно-большой иероглиф, или, если быть точнее, - на кристаллическую змею, тысячу раз свернувшуюся в кольца.
     Вокруг змеящегося сгустка кристаллов, образуя исполинских размеров круг, тянулись неисчислимые сегменты камер биологической реконструкции.
     Несколько тысяч отдельных ячеек, в которых зрели новые тела, молчаливой стеной окружали причудливо изгибающееся скопление кристаллов, хранящих копии сознания избранных существ.
     Лоит остановился, не в силах пройти мимо - медленный танец кристаллической змеи, окруженной напряженным мерцанием силового кокона, завораживал, притягивал к себе взгляд...
     Пальцы Лоита непроизвольно скрестились в древнем знаке, хотя он прекрасно знал: в Сердце Харма не присутствовало ни грамма мистики, никаких чудес или потусторонних сил. Все протекало строго в рамках технологий, некогда разработанных двухголовыми умниками, потомки которых до сих пор прилежно обслуживают комплекс, давно позабыв, что изначально он принадлежал их предкам...
     Каждому - свое... - мысленно фыркнул Лоит, стряхнув наваждение. То, что Вселенной правит закон сильнейшего, не вызывало у голубокожего существа никаких сомнений.
     Живи сам и дай жить другим - эта заповедь логриан в конце концов превратила мудрую расу двухголовых в послушных и жалких рабов, ибо принцип харамминов - сожри сам либо будешь сожран другим - оставил от былого величия двухголовых мокрое место, даровав наиболее покладистым особям участь раба.
     От этих мыслей Лоита отвлек тихий ноющий звук.
     Он оглянулся.
     Одна из ячеек открывалась прямо на его глазах
     Лоит подошел ближе. Его заинтересовал не сам процесс пробуждения, который он видел тысячи раз, а личность реинкарнированного.
     Заглянув под колпак, он разочарованно вздохнул.
     Реанимированное тело принадлежало Кваргу - наиболее влиятельному и тупоголовому представителю той части Квоты, которая от скуки, а может быть, в силу деградации вырождающегося со временем сознания, проповедовала и претворяла в жизнь так называемый ?Путь Силы?.
     Лоит раздраженно подумал, что для первого обсуждения его открытий предпочтительнее было бы иметь в качестве оппонента кого-нибудь более умного и покладистого, но нет гарантии, что в Сердце Харма найдется сейчас кто-нибудь другой из членов Квоты...
     Глядя на дрожащее нагое тело, опутанное проводами, жалкое и дряблое, Лоит подумал:
     ?Вот оболочка, безликая, имеющая лишь черты Кварга, но пройдет еще несколько минут, очнется разум, и эта самая оболочка вмиг наполнится смыслом - станет гордым, извращенным, жестоким и не очень мудрым существом.
     - Впрочем, чего я хочу? - глядя на дрожащее тело, мысленно упрекнул себя Лоит. - После тысячного рождения жизнь начинает ходить по замкнутому кругу обыденности. Полная физическая безнаказанность, атрофия инстинкта самосохранения - это прямой путь для вырождения разума, но кому придет в голову менять порядок вещей? Да никому. Я и сам первым встану на защиту Вечности, наступив на горло любому ее противнику...?
     Он вытащил из складок одежды позаимствованный у людей электронный блокнот, набрал несколько слов, используя при этом весьма специфичные символы, и положил этот небольшой сувенир на край камеры биологической реконструкции, усмехнувшись при мысли о том, как будет озадачен Кварг, обнаружив его подарок.

***

     Лоит не любил архитектуру инсектов, но Сердце Харма, куда ни глянь, носило неизгладимый отпечаток культуры насекомых - бездну лет тому назад его возводили именно они. Черный как ночь глянцевитый материал стен, который не был подвластен бегу времени, являлся не чем иным, как выделениями их желез.
     Обслуживали древнее сооружение обычные смертные из числа харамминов, не входящих в Квоту. Под их началом находилось известное количество рабов - воинов-инсектов и техников-логриан.
     Раньше жизнь, протекавшая в этих стенах, не имела для Лоита никакого значения, но сейчас, сидя в глубоком кресле, подле конструкции, которая лишь с большой натяжкой могла быть названа компьютерным терминалом, он в молчаливом раздумье наблюдал собственную смерть, запись которой воспроизводилась в глубине опалесцирующей полусферы, и впервые думал о том, что в этом мире на самом деле нет ничего вечного...
     Наступает миг, когда приходит давно забытое чувство страха, осознание факта, что ты не бог, а всего лишь вор.
     Вокруг него плавно вздымались обсидиановые контуры древних конструкций, черная поверхность которых была покрыта барельефными символами. На концах длинных черных игл дрожали трепетные огоньки голубой статики. В специальном углублении, рядом с проекционной полусферой, медленно вращалась сцепка из пятнадцати кристаллов, которая не трансформировалась, как в центральном зале, а, прихотливо изогнувшись, хранила неизменную форму.
     Устав созерцать повторяющуюся на экране сцену, он встал и вышел сквозь узкий сводчатый проем на балкон.
     Над Сердцем Харма разгоралась утренняя заря. Черные стены поднимались над пурпурным океаном, пенный прибой жадно облизывал скалистые берега, вверх поднимались белесые пласты стылого тумана, скрывая под собой основание острова.
     За спиной Лоита раздались шаги.
     - Приветствую тебя, Кварг, - он, не оборачиваясь, приложил узкую ладонь ко лбу.
     - Во имя Харм!.. - просипел за его спиной знакомый голос. - Не скажу, что рад тебя видеть. Что за безделушку ты оставил у моей камеры?
     - Я так и знал... - Верхняя губа Лоита чуть вздернулась, обнажая молодые, здоровые зубы. Он обернулся. - Тебя привело ко мне исключительно любопытство, так?
     Кварг пожевал пустыми губами, что-то обдумывая, потом махнул рукой, присев на край ограждения.
     - У меня скверное настроение, - честно предупредил он. - Инсекты совсем потеряли страх... - Кварг выругался на древнем языке харамминов. - На окраине Сетторена опять зашевелились их орды...
     - Ты был разбит?
     - Хуже. Я потерял в этом секторе два последних космических корабля.
     Безволосая бровь Лоита удивленно приподнялась, собрав складками кожу над глазом.
     - Тебя атаковали в пространстве? У инсектов вновь появились космические корабли?
     - Да... - скрепя сердце, признал Кварг. - Думаю, им удалось привлечь на свою сторону кого-то из логриан. Я уже успел позабыть, как выглядят эти машины, думал, что не осталось ни одной, а тут целых пять, без единой выщерблины на броне. Новенькие. - Кварг поискал, куда бы сплюнуть, но не нашел подходящего объекта для своей желчи.
     Лоит был неприятно удивлен его словами, хотя подобных новостей стоило ожидать.
     - А что тебя привело в Сердце Харма? - нарушил его мысли вопрос Кварга. - Тоже реинкарнация?
     Лоит кивнул, продолжая обдумывать новые неприятные проблемы, которые обозначил Кварг. Что ж, в любой скверной ситуации есть и своя добрая сторона. Союз инсектов и логриан зрел давно, и если он наконец реализовался, то значит, действовать нужно решительно и быстро.
     - Не помню, чтобы в твоем секторе шевелились насекомые, - пробурчал Кварг, издали разглядывая статичное изображение, застывшее в проекционной полусфере. - Что это за существо ты изучаешь?
     - Я смотрю запись собственной смерти, - откровенно признался Лоит. - Хочешь взглянуть?
     Глаза Кварга вспыхнули жадным огнем. Ему предлагали пилюлю, способную подсластить собственные проблемы. Необычная щедрость со стороны члена Квоты. Он подозрительно покосился на Лоита, с которым они никогда не были особенно дружны.
     - Ты насмехаешься?
     - Нет. Смотри. - Лоит быстрыми шагами вернулся в комнату и коснулся одного из иглообразных выступов.
     Изображение внутри полусферы потеряло статичность.
     Лоит несколько секунд смотрел на самого себя, а потом отвернулся. На его синеватом лице застыла гримаса отвращения.

***

     - Во имя Харм!.. - потрясенно произнес Кварг, когда запись закончилась.
     Лоит посмотрел на его лицо, заметил серые пятна на щеках и понял: демонстрация собственной смерти была исключительно удачным ходом, - даром, что удовольствие получать пулю в лоб показалось ему ниже среднего, - зато эффект от воспроизведения записи оказался потрясающим. Убедить в чем-либо члена Квоты, тем более такого, как Кварг, удавалось редко, но теперь, испугавшись наглядной демонстрации, он волей или неволей станет слушать его.
     Общение в кругу Бессмертных являлось настоящим искусством. Многие уловки, способные ввести в заблуждение неискушенного оппонента, здесь не действовали.
     Люди, рассматривая членов Квоты по меркам семантических понятий человечества, назвали бы их существами, умудренными жизненным опытом до той степени, когда мудрость уже постепенно изжила себя, выродилась, трансформировавшись в цинизм.
     - Кто это существо? - выдавил Кварг, справившись наконец с потрясением. - И из чего, во имя Харм, оно стреляло?
     - Меня убили из импульсной винтовки, - спокойно ответил Лоит.
     - Мне ничего не говорит такой термин.
     - Я понимаю. Позже я подарю тебе один образец. Замечательное оружие. Оно использует силу электромагнитов для разг