ую книгу в сторонку на пол.
   - Я все, надеюсь найти одну на Языке, - сказала она,  -  но  они  все  на
старых языках.
   Чип нагнулся и поднял книгу, которую Лайлак только что держала  в  руках.
На корешке виднелись небольшие буквы:
   Bаddа fordod. "Хм", - сказал Чип, качая головой. Он пролистал пожелтевшие
страницы, глядя на странные слова и  многими  буквами  были  две  точки  или
маленький кружочек.
   - Некоторые похожи на Язык, и там можно понять одно-два слова, -  сказала
Лайлак, - а другие... Но ты сам посмотри, - и  она  показала  ему  книгу,  в
которой зеркально написанные N и прямоугольные буквы без нижней стороны были
перемешаны с обычными Р, Е и О. -  Ну,  что  это  значит?  -  спросила  она,
откладывая книгу.
   - Хорошо бы найти книгу, которую мы смогли бы  прочесть,  -  сказал  Чип,
глядя на розово-коричневую мягкость ее щеки.
   - Да, - сказала она, - но я думаю, что книги все просмотрели, прежде  чем
они попали сюда, поэтому мы ничего и не находим.
   - Ты думаешь, их все просмотрели?
   - Должно быть много книг на Языке, - сказала Лайлак, - как  же  по-твоему
возник Язык, если уже не было какого-то самого распространенного?
   - Да, конечно, - сказал Чип, - ты права.
   - Тем не  менее,  -  сказала  Лайлак,  я  продолжаю  надеяться,  что  они
что-нибудь пропустили, - она скосила глаза на книгу и положила ее в стопку.
   Ее набитые нагрудные карманы шевелились  от  ее  движений,  и  Чип  вдруг
представил себе, что это пустые карманы, лежащие на выступающих грудях,  как
у женщин, которых рисовал Карл, груди почти до-Объединенческой женщины.  Это
было возможно, учитывая ее необычно темную кожу и ненормальности их всех.
   Он снова перевел взгляд на ее лицо, чтобы  не  смутить  ее,  если  у  нее
действительно были такие груди.
   - Я думала, что я второй раз просматриваю эту пачку, - сказала Лайлак,  -
но теперь у меня странное чувство, что я ее в третий раз просматриваю.
   - Но зачем, по-твоему, надо было им проверять все эти  книги?  -  спросил
Чип.
   Она помедлила  с  ответом,  положив  локти  на  колени  и  свесив  кисти,
пристально смотря на него своими большими ровно посаженными глазами.
   - Я думаю, что нас учили не правде, - сказала она, - о  том,  какая  была
жизнь до Объединения. То есть перед самым Объединением, не в древности.
   - Какая не правда?
   - Насилие, агрессивность, жадность, ненависть, враждебность.  Конечно,  в
какой-то мере это было, я думаю, но я не  могу  поверить,  что  кроме  этого
больше ничего не было, а именно этому нас и учат. Все эти  "боссы",  которые
наказывают  "рабочих",  и  болезни,  и  алкогольное  пьянство,  и  голод,  и
саморазрушение. А ты веришь?
   Чип посмотрел на нее.
   - Не знаю, - сказал он, - я об этом особенно не думал.
   - Я тебе скажу, во что я не верю, - сказала Снежинка.  Она  поднялась  со
скамейки, их партия с Кингом, очевидно, закончилась. - Я не  верю,  что  они
обрезали  крайнюю  плоть  у  младенцев  мужского  пола.  В   ранний   период
до-Объединения - может быть:
   - в ранний,  самый  ранний  период,  -  но  не  в  поздний,  это  слишком
невероятно. То есть, у них же был хоть какой-то разум, или нет?
   - Да, это невероятно, - сказал Кинг, постукивая трубкой о ладонь, - но  я
видел фотографии. По крайней мере, так называемые фотографии.
   Чип одним движением обернулся и сел на пол.
   - Что ты хочешь сказать; - спросил он. - Что фотографии могут быть...  не
подлинными?
   - Конечно, могут, - сказала Лайлак. - Посмотри поближе  на  фотографии  в
книгах. Некоторые части были дорисованы. А некоторые, - убраны, - она начала
складывать книги обратно в коробку.
   - Я не думал, что такое возможно, - сказал Чип.
   - С плоскими возможно, - ответил Кинг.
   - То, что нам дают, - сказал Леопард, сидящий  на  позолоченном  стуле  и
играя пером на своей шляпе, - это, наверное, смесь правды и не  правды.  Кто
что думает: что здесь правда и что здесь вымысел, и сколько здесь правды,  и
сколько вымысла?
   - А не можем мы заняться этими книгами и изучить  эти  языки?  -  спросил
Чип, - одного языка нам прекрасно хватит.
   - Для чего? - спросила Снежинка.
   - Чтобы выяснить, - ответил он, - что правда, а что нет.
   - Я уже пробовала, - сказала Лайлак.
   - Конечно, пробовала, - сказал Чипу Кинг  с  улыбкой,  -  какое-то  время
назад она немало ночей провела, ломая свою прелестную головку над этой кучей
чепухи. Уж ты-то этого не делай, прошу тебя, Чип.
   - А почему? - спросил Чип, - быть может, мне повезет больше.
   - А если и повезет? - спросил Кинг, - если  ты  расшифруешь  какой-нибудь
язык и прочтешь несколько книг, и выяснишь, что нас учат  не  правде.  Может
быть, все не правда. Может быть, жизнь в 2000 году старого стиля  была  один
сплошной оргазм, где  все  выбирали  себе  классификацию,  какую  хотели,  и
помогали своим братьям, и по  уши  сидели  в  любви,  здоровьи  и  жизненных
благах. Ну и что? Ты по-прежнему будешь здесь, в 162 году после Объединения,
с браслетом и советчиком, и с ежемесячными лечениями. Ты только станешь  еще
несчастнее.
   Мы все станем несчастнее.
   Чип нахмурился и посмотрел на Лайлак. Она складывала книги в коробку,  не
глядя на него. Он снова посмотрел на Кинга, пытаясь найти слова.
   - Тем не менее, это будет знание, - сказал  он.  -  Быть  счастливым  или
несчастным - разве это самое важное? Знать  правду  -  это  счастье  другого
рода, приносящее  больше  удовлетворения,  я  думаю,  даже  если  это  будет
грустное счастье.
   - Грустное счастье? -  спросил  Кинг,  улыбаясь.  -  Я  этого  совсем  не
понимаю, - Леопард казался погруженным в размышления.
   Снежинка сделала Чипу знак встать и сказала:
   - Пойдем, я хочу тебе кое-что показать. Он поднялся на ноги.
   - Но мы, возможно, откроем, что все было только лишь прелюдией, -  сказал
он, - что был голод, но не настолько, агрессивность, но не настолько.  Может
быть, какие-то  мелочи  и  придумали,  вроде  обрезания  крайней  плоти  или
почитания флагов.
   - Если  ты  так  чувствуешь,  тогда  действительно  нет  никакого  смысла
мучиться, - сказал Кинг. - Ты хоть представляешь, что это будет за работа? У
тебя голова пойдет кругом.
   Чип пожал плечами.
   - Будет хорошо все это знать, - сказал он. Он  взглянул  на  Лайлак,  она
укладывала последние книги в коробку.
   - Пойдем, - сказала Снежинка, беря Чипа под руку. - Оставьте нам немножко
табака, вы, члены!
   Они вышли в  темноту  выставочного  зала.  Фонарик  Снежинки  освещал  им
дорогу.
   - Что это? - спросил Чип. - Что ты хочешь мне показать?
   - А что ты думаешь? - Кровать! Конечно уж, не книги.
   Обычно они встречались два раза в неделю, по воскресеньям и вудодням  или
четвергам.  Они  курили,  разговаривали  и  валяли  дурака  с  реликвиями  и
экспонатами. Иногда Спэрроу пела песни. Она сама сочиняла, аккомпанируя себе
на инструменте, который нужно было  держать  на  колене,  и  струны  под  ее
пальцами издавали приятные древние звуки. Песни были короткие и печальные  -
о детях, которые жили и умирали на звездных кораблях, о  влюбленных,  одного
из которых переводят, о вечном море. Иногда Кинг изображал в лицах  вечернее
телевидение, комически  переиначивая  диктора,  говорящего  о  контроле  над
климатом или о хоре из пятидесяти членов, которые поют "Мой браслет". Чип  и
Снежинка пользовались кроватью семнадцатого века  и  диваном  девятнадцатого
века, ранней  до-Объединенческой  сельскохозяйственной  кибиткой  и  поздним
до-Объединенческим пластиковым ковром. Ночами, между общими  встречами,  они
приходили иногда друг к другу в комнаты. Номер  на  двери  комнаты  Снежинки
гласил Анна РУ 24А 9155, "24", которые Чип не мог не заметить, значило,  что
ей тридцать восемь - больше, чем он думал.
   День  ото  дня  чувствительность  обострялась,  а   ум   становился   все
беспокойнее и тоньше. Лечения задурманивали  его  и  отбрасывали  назад,  но
только на неделю или около того" затем он опять бодрствовал, опять  жил.  Он
начал  работать  над  языком,  который  пыталась  расшифровать  Лайлак.  Она
показала ему книги, с которыми она работала, и сделанный ею список.
   Momento значило  момент,  silenzio  -  тишина.  Она  показала  ему  целые
страницы с легко угадываемым переводом, но  были  и  такие  слова  в  каждом
предложении этой книги, о значении которых можно было только догадываться  и
гадать можно было как угодно. Значило аllorа "тогда" или "уже"? Что означало
quаle, sрorse и rimаnesse? Чип работал с книгами около часа во время  каждой
встречи. Иногда Лайлак облокачивалась на его плечо,  глядя,  чем  он  занят,
говорила: "О, да, конечно!" или "А не  может  это  быть  день  недели?",  но
большинство времени она проводила рядом  с  Кингом,  набивая  ему  трубку  и
слушая, когда он говорит. Кинг смотрел, как работает  Чип,  и,  отражаясь  в
стеклянных панелях до-Объединенческой мебели улыбался остальным  и  поднимал
брови.
   Чип виделся с Марией КК в субботу вечером и в воскресенье после обеда. Он
вел себя с ней нормально, улыбался в Саду Развлечений и трахал ее  просто  и
без  страсти.  Он  нормально  вел  себя  выполняя  поручение,  следуя   всем
необходимым процедурам. Нормальное  поведение  начало  раздражать  его,  все
больше и больше с каждой неделей.
   В июле умерла Хаш. Спэрроу написала о ней песню, и когда Чип  вернулся  в
свою комнату после встречи, на которой она  эту  песню  спела,  она  и  Карл
(почему он не подумал о нем раньше?) неожиданно соединились у него в  голове
в одной ассоциации. Спэрроу была большая и неуклюжая, но милая, когда  поет;
ей лет двадцать пять или около. Карл, очевидно, был "вылечен", когда Чип ему
"помог", но разве не было у него сил, или такой наследственности,  или  чего
бы там ни было, чтобы противостоять лечениям, хотя бы  в  какой-то  мере?  У
него, как и у Чипа, классификация 663, не может ли быть  так,  что  он  тоже
где-то в  Институте,  идеальный  вариант,  чтобы  ввести  его  в  группу,  и
идеальная пара для Спэрроу. Конечно, стоило попробовать разыскать его. Какая
была бы радость по-настоящему помочь  Карлу!  С  ослабленными  лечениями  он
станет рисовать - чего он только не нарисует? -  такие  картины,  которые  и
представить себе невозможно!
   Как только Чип встал на следующее утро,  он  вынул  свою  новую  записную
книжку из заплечного мешка, дотронулся до сканера телефона  и  прочел  номер
Карла. Но экран остался пустым, и телефонный голос  извинился,  сказав,  что
член, которого Чип вызывает, за пределами досягаемости.
   Через несколько дней Боб РО спросил Чипа об этом случае, уже  вставая  со
стула.
   - Да, кстати, - сказал он, - я хотел тебя спросить, с чего это  ты  хотел
позвонить этому Карлу ВЛ?
   - А, - сказал Чип, уже стоя, - хотел проведать, как он там.
   Теперь, когда я в порядке, мне хочется убедиться, что все тоже в порядке.
   - Конечно, он в порядке,  -  сказал  Боб,  -  странно  так  думать  после
стольких лет.
   - Просто я вдруг вспомнил про него, - сказал Чип. Он вел  себя  нормально
от первого сигнала до последнего, и дважды  в  неделю  ходил  на  встречи  с
группой. Он работал над языком - Itаliаno, назывался этот  язык,  -  хотя  и
подозревал, что Кинг был прав, и из всей затеи ничего не выйдет. По  крайней
мере,  это  было  какое-то  занятие,  и  более  осмысленно,  чем  играть   в
механические игрушки. И иногда, благодаря этому занятию,  к  нему  подходила
Лайлак и склонялась над сидящим  Чипом,  чтобы  посмотреть  на  его  работу,
положив ..одну руку на кожаное покрытие крышки стола, а другую -  на  спинку
его  стула.  Он  стал  ощущать  ее  запах  -  это  не  было  фантазией,  она
действительно пахла цветами - и смотреть на ее темную щеку, шею,  грудь  под
комбинезоном с выступающими вперед подвижными округлостями. Это были  груди.
Это определенно были груди.

Глава 4

   Однажды августовской ночью, просматривая книги в поисках  чего-нибудь  на
Itаliаno, Чип наткнулся на какую-то книгу на другом  языке,  название  книги
"Vers 1аvenir" - было похоже на слова  Itаliаno  "verso"  и  "аvvenire",  и,
очевидно, означало "Вперед к будущему". Чип открыл книгу и пролистал  ее,  в
глаза ему бросилось "Веи Ли Чун", напечатанное сверху двадцати или  тридцати
страниц. Сверху других групп страниц были напечатаны другие  имена  -  Марио
Софик, А. Ф. Либман...
   В книге, как понял Чип было несколько отрывков из разных авторов,  и  два
из этих отрывков действительно принадлежали Веи. Название одного из них - Le
раs рrochаin en аvаnt - Чип разобрал (раs очевидно означало раsso,  аvаnt  -
аvаnti), это была глава  "Следующий  шаг  вперед"  из  первой  части  "Живой
мудрости Веи".
   Когда Чип постепенно осознал ценность того, что он нашел,  он  застыл  на
месте. В этой маленькой коричневой книжке с держащимся на нескольких  нитках
переплете было  двенадцать  или  пятнадцать  страниц  на  до-Объединенческом
языке, точный перевод которых ждал Чипа в ящике его ночного столика.
   Тысячи  слов,  глаголов  в  их  запутывающих  формах;  вместо  догадок  и
продвижения наощупь, как  было  с  этими  почти  бесполезными  отрывками  на
Itаliаno, он может постичь основу этого языка за несколько часов!
   Чип ничего не сказал остальным, он положил книгу в  карман  и  подошел  к
ним, набил трубку, как будто не произошло ничего необычного. В конце  концов
Le раs чего-то там аvаnt могло совсем и не быть. "Следующим  шагом  вперед".
Но нет, должно было быть.
   Да, это было так. Чип понял это,  как  только  сравнил  первые  несколько
предложений. Он просидел в своей комнате всю ночь напролет, тщательно  читая
и сравнивая, водя одним пальцем по  строчкам  до-Объединенческого  языка,  а
другим - по строчкам  перевода.  Он  два  раза  проделал  этот  путь  сквозь
четырнадцать страниц эссе, а затем начал составлять список слов по алфавиту.
   На следующую ночь он был уставший, и спал,  но  еще  через  сутки,  после
ухода Снежинки, он опять сидел всю ночь и работал.
   Он стал ходить в музей ночами, в промежутках  между  обычными  встречами.
Там он мог курить во время работы и просматривать другие книги на Frаncаis -
так назывался этот язык, что означал крючочек под "с", было неизвестно  -  и
бродить по залам с фонариком.
   На третьем этаже он нашел аккуратно заплатанную в некоторых местах  карту
мира 1951 года, на которой Евр называлось "Европа", одной из частей  которой
была Франция, где говорили на Frаncаis, и где находились города со странными
манящими названиями: "Париж" и "Нант", "Лион" и "Марсель".
   Тем не менее, Чип ничего не говорил остальным. Он  хотел  поразить  Кинга
полностью освоенным языком и обрадовать Лайлак. На  встречах  он  больше  не
работал над Itаliаno.
   Однажды во время встречи Лайлак спросила его об этом языке, и Чип  честно
ответил,  что  бросил  попытки  разгадать  его.  Она  отвернулась  с   видом
разочарования, и Чип был счастлив от сознания сюрприза, который  он  готовит
для нее.
   Ночи с субботы на воскресенье,  когда  он  лежал  рядом  с  Марией  К  К,
пропадали зря, также и ночи, когда собиралась  группа,  хотя  сейчас,  когда
умерла Хаш, Леопард  приходил  не  всегда,  и  когда  он  не  приходил,  Чип
оставался в музее прибирать, а потом еще сидел и работал.
   Через три недели он мог бегло читать на Frаncаis, только время от времени
попадались непонятные слова. Он нашел несколько книг на Frаncаis. Он  прочел
одну из них, заглавие которой в переводе значило "Убийства пурпурного серпа"
и другую, "Пигмеи экваториальных лесов", и еще одну "Отец Горио".
   Он дождался ночи, когда Леопард не пришел и рассказал им обо  всем.  Кинг
сделал такое лицо, будто услышал плохие новости. Глаза  его  мерили  Чипа  с
головы до ног, а лицо стало вдруг неподвижным  и  напряженным,  постарело  и
помрачнело. Лайлак отреагировала так, как будто ей сделали подарок,  который
она давно с нетерпением ждала. "Ты читал книги на нем?" -  воскликнула  она.
Ее глаза расширились ч сияли, губы были разомкнуты. Но реакция остальных  не
дала Чипу того удовлетворения, на которое он надеялся. Ему  было  тяжело  от
того, что он теперь узнал.
   - Три книги, - ответил он Лайлак, - и наполовину прочел четвертую.
   - Это восхитительно, Чип! - воскликнула Снежинка, - почему ты держал  это
в секрете? А Спэрроу сказала:
   - Я не думала, что это возможно.
   - Поздравляю,  Чип,  -  сказал  Кинг,  вынимая  трубку  изо  рта,  -  это
достижение, даже с помощью эссе. Ты в самом деле поставил меня на  место,  -
он посмотрел на свою трубку, стараясь держать ее абсолютно ровно. -  Что  ты
успел выяснить?
   - спросил он. - Что-нибудь интересное?
   Чип посмотрел на него.
   - Да, - сказал он, - многое из того, чему нас учат - правда.
   Были преступления и насилие, глупость и голод. На каждой двери был замок.
Флаги и границы территорий были важны в жизни. Дети ждали,  когда  умрут  их
родители, чтобы унаследовать деньги. Труд и материалы разбазаривались просто
фантастически. - Чип посмотрел на Лайлак и ободряюще ей  улыбнулся,  ее  так
долго ожидаемый подарок разваливался. - Но кроме всего этого, - сказал он, -
члены, похоже, чувствовали себя сильнее и счастливее, чем мы.  Ездили,  куда
хотели, делали, что хотели, "зарабатывали" вещи, "владели" вещами, выбирали,
все время выбирали - это как-то делало их  более,  чем  члены  сейчас.  Кинг
потянулся за табаком.
   - Ну что ж, это как раз то, что ты и собирался найти,  правда?  -  сказал
он.
   - Да, правда, - ответил Чип, - но есть еще кое-что.
   - Что же? - спросила Снежинка. Глядя на Кинга, Чип произнес:
   - Хаш могла бы не умереть.
   Кинг удивленно посмотрел на него, все остальные тоже.
   - О чем ты говоришь?  -  спросил  Кинг,  его  пальцы  перестали  набивать
трубку.
   - Ты не знаешь? - спросил его Чип.
   - Нет, - сказал он, - я не понимаю.
   - Что ты хочешь сказать? - спросила Лайлак.
   - Ты не знаешь, Кинг? - спросил Чип.
   - Нет, - сказал Кинг. - Что за... У меня нет ни малейшего представления о
том, на что ты намекаешь. Как до-Объединенческие книги  могли  тебе  сказать
что-то о Хаш? И почему я должен это знать, если  они  и  могли  тебе  что-то
сказать?
   - Жить до шестидесяти двух лет, - сказал Чип, - это не чудо, которому  мы
обязаны химии, генетике и унипирогам.
   Пигмеи  экваториальных  лесов,   чья   жизнь   была   трудной   даже   по
до-Объединенческим стандартам, жили до пятидесяти пяти и  шестидесяти.  Член
по имени Горио жил до семидесяти трех, и никто не  думал,  что  он  какой-то
необычный,  а  это  было  в  начале  девятнадцатого  века.  Члены  жили   до
восьмидесяти лет, даже до девяноста и больше!
   - Это невозможно, - сказал Кинг, - тело столько не  продержится:  сердце,
легкие...
   - Книга, которую я сейчас читаю, - сказал Чип, - про членов, которые жили
в 1991 году. У одного из  них  было  искусственное  сердце.  Он  дал  деньги
врачам, и они заменили его сердце искусственным.
   - Что за... - сказал Кинг. - Ты уверен, что  ты  действительно  понимаешь
этот Франдаиз?
   - Франк а и с, - сказал Чип. - Да, совершенно уверен.  Шестьдесят  два  -
это не долгая жизнь, это относительно короткая жизнь.
   - Но тогда, когда мы умираем, - сказала Спэрроу, - почем уже, если это не
тогда... когда нам надо умереть?
   - Мы не умираем... - сказала Лайлак и перевела взгляд с Чипа на Кинга.
   - Правильно, - сказал Чип, - нас заставляют умереть. Уни  заставляет.  Он
запрограммирован на эффективность, на эффективность во-первых, во-вторых и в
последних. Он проанализировал всю информацию в своих блоках памяти - это  не
те милые розовые игрушки, которые вы видели, если были на экскурсии,  это  -
уродливые стальные монстры - и  решил,  что  шестьдесят  два  -  оптимальный
возраст для смерти, лучше, чем шестьдесят один или шестьдесят три, и  лучше,
чем возиться с искусственными сердцами.  Если  шестьдесят  два  -  не  новое
достижение в долгожительстве, которому мы должны радовать