евинных детях! - Она плакала. Однако постепенно страх начал отпускать ее. С трудом Маша попыталась взять себя в руки. Виктор поступил ужасно. Но что сделано, то сделано. Она уже ничего не могла изменить. Теперь приходится действовать в тех обстоятельствах, которые сложились. Маша стала думать о Викторе-младшем, любимейшем существе.
     - Ладно, - выдавила она из себя, пытаясь унять продолжавшие литься слезы. - Об этом ты мне рассказал. Но ты не сказал, почему хочешь еще раз провести полное медицинское обследование. Что тебя волнует? Ты думаешь, развитие интеллекта опять упало?
     Пока она говорила, ей вспоминались события шестилетней давности. Тогда они жили в маленьком домике, Дэвид и Дженис были еще живы. Это было счастливое время, наполненное восхищением невероятными способностями Виктора-младшего. В три года он читал и понимал все. Насколько она могла оценить, уже тогда коэффициент умственного развития мальчика был около двухсот пятидесяти баллов.
     Но все изменилось в один день. Она приехала в "Кимеру", чтобы забрать сына из садика. Его приводили туда после утренних занятий в подготовительной школе. Увидев лицо директора, она сразу поняла, что что-то случилось.
     Полин Сполдинг была изумительная женщина. Сорока двух лет, бывшая преподавательница начальной школы, бывший инструктор аэробики. Она любила свою работу, любила детей. Дети отвечали ей обожанием. Но сегодня она выглядела расстроенной.
     - Что-то случилось с Виктором, - прямо сказала она. - Он заболел? Где он?
     - Он здесь, - ответила Полин. - Нет, он не заболел. С его здоровьем все в порядке. Кое-что другое.
     - Говорите же! - крикнула Маша.
     - Все началось после обеда, - стала рассказывать Полин. - Когда все дети отдыхают, Виктор обычно играет в шахматы с компьютером в комнате для занятий.
     - Я знаю, - сказала Маша. Она разрешила сыну не отдыхать в тихий час, поскольку он сказал ей, что не нуждается в послеобеденном отдыхе и не хочет зря тратить время.
     - В это время в комнате больше никого не было. Вдруг раздался громкий шум. Вбежав, я увидела, что Виктор стулом разбивает компьютер.
     - Боже мой! - воскликнула Маша. Вспышки раздражения были совершенно не характерны для Виктора-младшего. - Он объяснил, почему он это сделал?
     - Он плакал.
     - Виктор? Плакал? - Маша была поражена. Виктор-младший никогда не плакал.
     - Он плакал, как плачут обычные дети трех с половиной лет.
     - Что вы хотите сказать? - спросила Маша.
     - Очевидно, он разбил компьютер, потому что внезапно разучился им пользоваться.
     - Это абсурд. Он работает на нашем домашнем компьютере с двух с половиной лет.
     - Подождите. Это еще не все. Чтобы как-то его успокоить, я дала ему книжку о динозаврах, которую он до этого читал. Виктор разорвал ее.
     Маша побежала в комнату для занятий. Там было трое детей. Виктор-младший сидел за столом и раскрашивал картинки, как обычный приготовишка. Увидев ее, он бросил мелок, кинулся в ее объятия, заплакал и начал жаловаться, что у него болит голова. Маша прижала его к себе.
     - Ты порвал свою книжку о динозаврах? - спросила она.
     Он опустил глаза.
     - Да.
     Но почему?
     Виктор-младший взглянул на Машу и ответил:
     - Потому что я больше не могу читать.
     В течение последующих нескольких дней мальчик прошел полное медицинское обследование на предмет выявления заболеваний нервной системы. Никаких отклонений найдено не было. Однако когда повторили тесты на определение коэффициента умственного развития, которые проводили ему год назад, результаты были обескураживающие. Показатель упал до ста тридцати баллов. Это был высокий балл, но не для гения.
     Виктор вернул Машу к действительности, заверив ее, что с интеллектом мальчика все в порядке.
     - Тогда зачем обследование?
     - Я... Мне просто кажется, что это было бы неплохо, - пробормотал Виктор.
     - Мы с тобой женаты шестнадцать лет, - помолчав, сказала Маша. - Я знаю, что ты утаиваешь от меня правду.
     Ей трудно было представить, что может быть что-то более страшное, чем то, что она уже услышала.
     Виктор провел рукой по своим густым волосам.
     - Это из-за того, что произошло с детьми Хоббсов и Мюрреев.
     - А кто это?
     - Уилльям Хоббс и Хорас Мюррей работают у нас, - ответил Виктор.
     - Только не говори мне, что ты сотворил химер и из их детей.
     - Хуже, - признался Виктор. - Обе пары были действительно бесплодны. Им нужны были донорские яйцеклетки. Поскольку оставшиеся семь зигот - уже оплодотворенные - были заморожены, я решил использовать две из них.
     - Ты хочешь сказать, что эти дети генетически мои?
     - Наши, - поправил Виктор.
     - Боже мой! - только и смогла сказать Маша. Она сидела молча, потрясенная этим новым откровением. У нее уже не было эмоций.
     - Это то же самое, что предоставлять донорские яйцеклетки или сперму. Просто это эффективнее, поскольку они были уже оплодотворены.
     - Может быть, для тебя это то же самое, учитывая, что ты сделал с Виктором-младшим. А для меня нет. Я даже представить себе не могу, что кто-то другой воспитывает моих детей. А что с оставшимися пятью яйцеклетками? Где они?
     Виктор устало поднялся и направился к приборам в центре комнаты. Он остановился у круглого металлического прибора, размером напоминавшего стиральную машину. Машина была соединена резиновыми трубками с баллоном сжиженного нитрогена.
     - Они здесь, - сказал Виктор. - Заморожены с возможностью последующего оживления. Хочешь посмотреть?
     Маша покачала головой. Она была потрясена. Как врач, она знала о существовании такой технологии, но в тех редких случаях, когда думала об этом, это было как-то абстрактно. Она и представить себе не могла, что это когда-нибудь будет иметь к ней отношение.
     - Я не собирался тебе все сразу рассказывать, - сказал Виктор. - Но теперь ты знаешь все. Я хочу, чтобы Виктор прошел полное обследование. Надо быть абсолютно уверенными, что у него нет никаких проблем со здоровьем.
     - Но почему? - с горечью спросила Маша. - Что-то случилось с другими детьми?
     - Они заболели.
     - Сильно? И чем?
     - Очень сильно. Они умерли в результате острой церебральной эдемы. Пока никто не знает почему.
     Маша почувствовала приступ головокружения. Ей даже пришлось наклонить голову, чтобы удержать подступающую тошноту. Каждый раз, стоило ей чуть успокоиться, Виктор снова выводил ее из себя.
     - Это случилось внезапно? - Она подняла на мужа глаза. - Или они какое-то время болели?
     - Внезапно.
     - Сколько им было?
     - Около трех лет.
     Один из принтеров, внезапно ожив, начал яростно печатать. Затем включился холодильник, низко гудя и подрагивая. Маше показалось, что лаборатория жила своей жизнью. Ей не нужны были люди.
     - Те дети, которые умерли, у них тоже был ген ФРН?
     Виктор кивнул.
     - Они были примерно в том возрасте, когда у Виктора-младшего упал показатель интеллектуального развития?
     - Почти. Вот почему я хочу, чтобы было проведено обследование: надо удостовериться, что у него не будет дальнейших проблем. Но я уверен, у него все в порядке. Если бы не дети Хоббсов и Мюрреев, я бы и не думал проверять Виктора. Поверь мне.
     Если бы Маша могла смеяться, она бы рассмеялась. Виктор только что почти разрушил ее жизнь, и теперь он просит ему поверить. Это было за гранью ее понимания - как можно экспериментировать на собственных детях. Но уже ничего нельзя было изменить. Теперь надо думать о настоящем.
     - Ты думаешь, что с Виктором могло бы случиться то, что случилось с другими? - спросила она задумчиво.
     - Сомневаюсь. Тем более если учесть возрастную разницу в семь лет. Похоже, он уже преодолел критический момент в то время, когда у него было падение интеллектуального развития. Возможно, случившееся с другими детьми было вызвано тем, что зиготы пребывали в замороженном состоянии, - начал рассуждать Виктор, но осекся, увидев выражение лица жены. Она явно не испытывала интереса к научной стороне трагедии.
     - Что ты думаешь по поводу падения интеллектуального коэффициента Виктора? Это не может быть смазанной формой того же явления, ведь он был примерно в таком же возрасте, когда это случилось?
     - Возможно, - ответил Виктор. - Но я не знаю.
     Маша медленно обвела глазами лабораторию. Теперь она воспринимала все это оборудование, казалось, пришедшее из будущего, по-иному. Научное исследование может подарить надежду на излечение ныне смертельного заболевания, но оно же может привести к совершенно обратным последствиям.
     - Я хочу уйти отсюда, - неожиданно сказала Маша, поднимаясь. От резкого движения стул, на котором она сидела, покатился, вращаясь, к центру комнаты и ударился о холодильную установку, в которой хранились зиготы. Виктор подхватил стул и поставил его на место, около стеллажа. К этому времени Маша уже вышла в коридор. Виктор быстро запер лабораторию и поспешил за ней. Он протиснулся сквозь закрывавшиеся двери лифта. Маша отодвинулась от него. Она чувствовала боль, злобу, омерзение. Но сильнее всех этих чувств было чувство тревоги. Ей хотелось скорее домой, к сыну.
     Они молча вышли из здания. У Виктора хватило ума не заговаривать с ней. Снег начал подмерзать, и им приходилось ступать осторожно, чтобы не поскользнуться. Пока они садились в машину. Маша чувствовала, что муж наблюдает за ней. Она по-прежнему молчала. Однако после того как они переехали Мерримак, Маша неожиданно заговорила:
     - Мне казалось, что эксперименты на человеческих эмбрионах запрещены законом. - Она понимала, что преступление Виктора, скорее, относится к области морали, но пока что была не в силах принять всю правду.
     - Отношение к этому всегда было нечетким, - сказал Виктор, чувствуя облегчение от того, что ему не надо касаться этических вопросов. - В Федеральном своде законов был опубликован небольшой указ, запрещающий подобные эксперименты. Но он относился только к государственным учреждениям, финансируемым из федерального бюджета. Он не относится к частным учреждениям типа "Кимеры". - Виктор не стал дальше распространяться на эту тему. Он понимал, что его действия не подлежат оправданию. Некоторое время они ехали молча, затем он снова начал говорить:
     - Я тебе не рассказывал все это только потому, что хотел, чтобы ты относилась к Виктору как к обычному ребенку.
     Маша посмотрела на мужа, наблюдая за игрой света фар проходящих машин на его лице.
     - Ты не говорил мне, потому что сознавал, что это все ужасно, - выдавила она наконец.
     Они повернули на Уиндзор-стрит.
     - Может быть, ты права. Да, я действительно чувствовал свою вину. До того как родился Виктор, я думал, у меня будет нервный шок. Потом, после того как снизился его коэффициент, я опять почувствовал, что не перенесу этого. И только за последние пять лет я как-то успокоился.
     - Тогда почему ты опять использовал зиготы?
     - К этому времени казалось, что эксперимент прошел блестяще. Кроме того, эти семьи, они идеально подходили для того, чтобы воспитывать необычных детей. Но мне не следовало этого делать. Теперь я это понимаю.
     - Понимаешь?
     - О Господи, да!
     Когда они въехали на подъездную аллею, Маша - впервые с того момента, когда он демонстрировал ей крыс, - почувствовала, что когда-нибудь она, пожалуй, сможет простить мужа. И тогда, может быть, - если с Виктором-младшим все будет в порядке, если ее тревоги за сына беспочвенны - они смогут продолжать оставаться одной семьей. Очень много "если". Маша закрыла глаза и начала молиться. Потерявшая одного сына, она молила Бога сохранить второго. Еще одну потерю она бы уже не перенесла.
     Свет в комнате Виктора-младшего все еще горел. Каждый вечер он либо читал, либо занимался. Как бы отчужденно он ни вел себя, он был, в сущности, хорошим ребенком.
     Виктор нажал кнопку автоматического открывания гаражных дверей. Как только машина остановилась, Маша выскочила, желая удостовериться, что с сыном все в порядке. Не дожидаясь мужа, она попыталась своим ключом открыть дверь в задний холл.
     Дверь не открывалась. Подошел Виктор, но тоже не смог отпереть замок.
     - Дверь на предохранителе, - сказал он. - Наверное, Виктор-младший запер ее, когда мы уехали.
     Маша стала стучать кулаком в дверь. Гараж наполнился звуками ударов. Виктор-младший не отвечал.
     - Как ты думаешь, с ним все в порядке? - спросила Маша.
     - Я уверен, что все нормально. Но он никак не сможет тебя услышать, если только он не в общей комнате. Пошли попробуем переднюю дверь.
     Они вышли из гаража, обошли дом и подошли к фасаду. Виктор попробовал открыть дверь ключом. Но и эта дверь оказалась запертой на предохранитель. Виктор позвонил. Ответа по-прежнему не было. Он позвонил еще, начиная волноваться. Когда они уже собирались попробовать еще одну дверь, то услышали чистый голос Виктора-младшего. Он спрашивал, кто стучит.
     Как только входная дверь открылась. Маша попыталась обнять сына, но он уклонился от объятий.
     - Где вы были? - спросил он.
     Виктор посмотрел на часы. Без четверти десять. Они отсутствовали около полутора часов.
     - Мы были в лаборатории, - сказала Маша. Это было не похоже на Виктора-младшего - как-либо показывать, что он заметил их отсутствие. Он был абсолютно самостоятельный.
     Виктор-младший посмотрел на Виктора.
     - Тебе звонили. Меня попросили передать, что твоя жизнь осложнится, если ты не одумаешься и не будешь вести себя разумно.
     - Кто это звонил? - спросил Виктор.
     - Они не назвались.
     - Это была женщина или мужчина?
     - Я не определил. Говорили не в трубку, во всяком случае, звук был приглушенный.
     Маша переводила глаза с мужа на сына. Виктор, в чем дело?
     - Конторские интриги. Здесь нет оснований волноваться.
     Маша повернулась к сыну.
     - Звонивший тебя напугал? Мы заметили, что все двери заперты.
     - Немножко, - признался Виктор-младший. - Я потом только понял, что они не стали бы звонить и говорить все это, если бы действительно собирались прийти.
     - Похоже, ты прав, - согласилась Маша. У сына была впечатляющая привычка анализировать ситуацию. - Почему бы нам не пойти на кухню. Я бы выпила чаю.
     - Я не буду, спасибо. - Виктор-младший повернулся, чтобы идти в свою комнату.
     - Сын! - позвал Виктор.
     Виктор-младший, поднимавшийся по лестнице, остановился.
     - Хочу тебе сказать, что завтра утром мы едем в детскую больницу в Бостон, чтобы ты прошел обследование.
     - Я не хочу проходить обследование, я ненавижу больницы.
     - Я тебя прекрасно понимаю. Тем не менее тебе придется пройти обследование, так же как иногда это приходится делать нам с мамой.
     Виктор-младший посмотрел на Машу. Она хотела обнять его, узнать, не болит ли у него голова и вообще не беспокоит ли его что-нибудь. Но она не шевельнулась: она боялась своего собственного сына.
     - Со мной все в порядке, - повторил Виктор-младший.
     - Вопрос закрыт, - сказал Виктор, - дискуссия окончена.
     Сжав свои ангельские губы, мальчик в упор посмотрел на отца, затем повернулся и пошел наверх.
     Войдя в кухню. Маша поставила чайник. Она знала, что пройдут годы, прежде чем она сможет разобраться в чувствах, вызванных сегодняшними откровениями. Шестнадцать лет замужества - а знала ли она своего мужа?
     Ветер метал снег в окно, и оконные стекла подрагивали в рамах. Маша посмотрела на часы. Половина первого ночи. Сна не было. Она слышала ритмичное дыхание мужа, спящего рядом.
     Свесив ноги с постели, Маша нащупала шлепанцы. Поднявшись, она подхватила халат со стула в углу, открыла дверь и вышла в холл.
     Дом потряс резкий порыв ветра. Старое дерево застонало. Маша собиралась пойти в свой кабинет этажом ниже, но вместо этого продолжала двигаться вдоль коридора по направлению к комнате сына. Она толкнула дверь. Виктор-младший оставил окно открытым, и кружевные занавески бились на снежном ветру. Проскользнув в дверь, Маша тихо закрыла окно.
     Она взглянула на спящего сына. Светлые завитки волос делали его похожим на ангела. Она едва удержалась, чтобы не коснуться его. Его отвращение к нежности было таким сильным. Иногда было странно думать, что он и Дэвид были братьями. Интересно, его нелюбовь к объятиям и ласкам как-то связана с введением инородных генов? Скорее всего, она никогда об этом не узнает. Но она поняла, что ее волнение по поводу сына не было безосновательным.
     Убрав одежду со стула, стоящего рядом с кроватью Виктора-младшего, Маша села. В младенческом возрасте он был просто неправдоподобным ребенком. Он почти не плакал, спал по ночам не просыпаясь. К ее изумлению, он начал говорить, когда ему было всего несколько месяцев.
     Маша понимала, что ее восхищение и гордость успехами сына были причиной того, что она никогда не задавалась вопросом об их происхождении. И уж, безусловно, ей никогда не приходила в голову мысль о возможности какого-то вмешательства извне. Только теперь Маша поняла, как наивна она была. Способности Виктора-младшего были более чем способностями гения. Она вспомнила, как в "Кимеру" на шесть месяцев приехал французский ученый с женой. Виктору тогда исполнилось три года. Французы поместили свою дочь Мишель в садик. Ей было пять, и уже через неделю она могла сказать несколько предложений по-английски. Но что было более всего удивительным, Виктор-младший в течение того же периода уже бегло говорил по-французски.
     А этот день рождения, когда ему исполнилось три года! Чтобы его отметить, Маша решила устроить вечер-сюрприз. Она пригласила почти всех детей из его группы детского сада. Спустившись из своей комнаты обедать, он неожиданно для себя увидел полную комнату детей с родителями, кричавших: "С днем рождения!" Да, все прошло неудачно. Виктор-младший отозвал Машу в сторону и сказал: "Зачем ты пригласила этих детей? Мне каждый день с ними приходится общаться. Я их ненавижу. Они меня с ума сводят!"
     Маша была поражена. Тогда она объяснила себе это тем, что сын был значительно умнее остальных детей и поэтому необходимость общаться с ними он воспринимал как наказание. Уже в три года мальчик предпочитал общество взрослых.
     Виктор-младший вдруг повернулся на другой бок, что-то бормоча во сне. Это вернуло Машу к действительности, о которой ей хотелось бы забыть. Он был такой красивый мальчик. Трудно было соединить его прекрасное спящее лицо с ужасной правдой, открывшейся в лаборатории. Во всяком случае, теперь она хотя бы отчасти понимает причины его холодности. Может быть, поэтому у него было так много таких же проблем личностного плана, как у Джаспера Луиса? С сожалением она подумала, что, во всяком случае, это не было вызвано недостатком ее общения с сыном, когда он был маленьким.
     Ладно. Виктор настаивает на полном медицинском обследовании. Маша проведет серию психологических тестов. Уж это точно не помешает.

6

     Вторник, утро
     В Бостон они поехали двумя машинами, поскольку Виктор собирался сразу после больницы вернуться в "Кимеру". Виктор-младший решил ехать в машине с Машей.
     Поездка была небогата событиями. Маша пыталась разговорить сына, но на все свои вопросы получала в ответ только "да" и "нет". Наконец она сдалась. Беседа возобновилась, только когда они были уже в нескольких минутах езды от детской больницы.
     - У тебя были головные боли? - спросила Маша, нарушая молчание.
     - Нет, - ответил Виктор-младший. - Я же сказал, со мной все в порядке. Откуда такая неожиданная озабоченность моим здоровьем?
     - Это идея твоего отца. - Маша не видела никаких оснований скрывать правду. - Он называет это "превентивной медициной".
     - Я думаю, это пустая трата времени.
     - У тебя память не ухудшилась?
     - Говорю тебе, со мной абсолютно все в порядке, - резко ответил Виктор-младший.
     - Ладно, сынок. Не сердись. Мы очень рады, что ты здоров. Просто хотим, чтобы и дальше не было проблем.
     Интересно, подумала Маша, что бы он сказал, если бы узнал, что был химерой, - ведь в его хромосомы б