тучал сильнее. За дверью возник шорох, и на пороге появился Тариэль в
одних трусах. Он удивленно посмотрел на Евгения Викторовича.
   - А вы разве и Майе не пошли?
   - Нет.
   - Странно, - сказал Тариэль. - Пожалуйста, заходите. Тут темно.
   - Ничего.
   Демилле вошел. Тариэль пошлепал босыми ногами  в  закуток,  за  шкаф.
Послышались шорох, шевеление.
   Демилле, не раздеваясь, сел на диван, взял пальцами щепотку холодного
плова, начал жевать. Шорох и шевеление усилились. Потом до него  донесся
еле слышный шепот. Он налил себе вина, выпил. Раздеваться  не  хотелось.
Он привалился на диванную подушку, прикрыл глаза.
   - Евгений Викторович, вы спите? - через некоторое время позвал  Тари-
эль.
   Демилле не ответил.
   Сон уже накрывал его, как вдруг к странным причудливым видениям стали
примешиваться посторонние звуки, похожие на мугам - тонкое повизгивание,
скрип, теньканье. Демилле встряхнулся, открыл глаза. В комнате  по-преж-
нему было темно, но за шкафом будто играл оркестр железных  пружин.  Они
пели на разные голоса, ухали, ныли; горячая волна смятого дыхания, пота,
щекочущего ноздри запаха выкатилась из-за шкафа и ударила Демилле в нос.
"Господи! Зачем же я сюда пришел?" Он вспомнил лицо Майи и  тех  двойня-
шек. Ему стало не по себе, он поднялся с дивана. Музыка  разом  умолкла,
будто дирижер оборвал ее взмахом палочки. Демилле выскользнул в коридор.
   Через пять минут он уже стоял на трамвайной остановке, соображая, хо-
дят трамваи или нет. Куда податься? Можно разбудить Костю, но нет...  не
хочется выглядеть идиотом. Куда же? "А что, если к  Наталье?  -  подумал
он. - Бывало, приходил и позже".
   Наталья жила на улице Радищева. Не дождавшись трамвая, Демилле  прыг-
нул в такси. Через полчаса он был уже на месте.
   Он расплатился, зашел в знакомую подворотню. Наталья жила  на  первом
этаже. Знакомое окно еле светилось - удача! Значит, не спит. Он встал на
цыпочки и постучался условным стуком. Через  минутку  занавесна  откину-
лась, выглянуло Натальино лицо. Демилле шутовски поклонился: вот  он  я!
Она не удивилась. Когда Демилле подошел к двери, та была уже приоткрыта.
Наталья, в халате, с усмешкой взглянула на Демилле.
   - Ты одна? - спросил он тихо.
   - Нет, у меня мужик в постели! - язвительно прошептала она. - Я вижу,
ты не поумнел за тот год, что мы не виделись.
   Глава 18
   СУББОТНИК
   Дел у Игоря Сергеевича Рыскаля было невпроворот.
   Первая неделя выдавалась особенно тяжелой. То тут, то  там  возникали
вопросы и вопросики, требующие  безотлагательного  решения:  и  доставка
почты с улицы Кооперации на Безымянную, и устройство  детей  в  школы  и
детские сады, и встречи зарегистрированных бегунов, которые возвращались
из отпусков и командировок, и разъяснительная работа, и поддержание  по-
рядка на лестницах, и поиски кандидатур на места дворников, и...
   Одним словом, Рыскаль крутился как белка в колесе.  Конечно,  у  него
была группа из десятка сотрудников УВД, от  рядовых  до  лейтенантов,  и
большие права и возможности, но... доверяй, да  проверяй!  -  непременно
где-нибудь напортачат. Майор по своей натуре был человеком, любящим вни-
кать во все тонкости, и неоднократно убеждался в том, что, будь ему  по-
ручена та работа, которую проверял, он выполнил бы ее тщательнее и вдум-
чивей, чем подчиненный.
   Однако приходилось терпеть, кое-где поправлять,  кое-кого  распекать.
Не разрываться же на части!
   Нечего и говорить, что, начиная с воскресного общего собрания  коопе-
ратива, майор уже не покидал дома на Безымянной. Он поселился в трехком-
натной квартире, где раньше находилось Правление и куда жена  его  Клава
доставила необходимые вещи, а потом стала носить завтраки и обеды.
   Обстановка была походная, живо напоминавшая Рыскалю солдатскую юность
и послевоенную молодость: заправленная серым одеялом раскладушка,  кото-
рую принес Вероятнов, письменный стол, над ним карта (та самая),  график
дежурств постовых, список подчиненных с адресами и телефонами, городской
адресно-телефонный справочник на столе.
   Дверь в квартиру была открыта днем и ночью.
   Памятуя о том, что наведение порядка в каждом деле следует начинать с
головы, Игорь Сергеевич уже вечером в воскресенье принялся за оборудова-
ние штаба. Комната председателя Правления, где он пока поселился,  после
ремонта должна была стать спальней, комнату бухгалтера  Игорь  Сергеевич
предполагал отдать дочерям, а маленькую изолированную комнатку, как вой-
дешь в квартиру - налево, он  решил  оборудовать  под  штаб.  Слово  ему
больно понравилось. Собственный штаб! Комнатка использовалась в коопера-
тиве под дворницкую, там валялись лопаты,  флаги,  разный  хозяйственный
хлам.
   Рыскаль собственноручно перенес его  в  освободившуюся  двухкомнатную
квартиру дворничих в том же подъезде (в воскресенье их и духа не было  -
бежали, как крысы с погибающего корабля), вымел сор, ввинтил новую  лам-
почку и осмотрел помещение.
   Комнатка была тесновата, метров десять, но под штаб годилась.  Требо-
валось провести срочный косметический ремонт. Рыскалю уже мерещился  об-
разцовый порядок в штабе, пишущая машинка, заново покрашенный  несгорае-
мый шкаф... в углу будет переходящее знамя... стулья нужно купить новые,
а стол хорошо бы затянуть зеленым сукном. И для карты место есть. И  для
портрета.
   Чей портрет будет висеть, он еще не решил. Хотелось - Дзержинского.
   Рыскаль был воспитан так: сначала общественное, а потом личное. Ему и
в голову не пришло начать ремонт квартиры с жилых комнат. Первым делом -
штаб! Уже на следующий после собрания день, естественно,  в  неслужебное
время, то есть вечером, Рыскаль с женой взялись за работу.  Помогала  им
Вера Малинина, избранная в новое Правление.
   Тут нужно открыть секрет: предложил в  Правление  Веру  Малинину  сам
Рыскаль с тайной воспитательной целью. Как знать, может быть, обществен-
ная деятельность поможет женщине сойти с  пагубного  пути?  Кроме  того,
прошлая должность товароведа (до отсидки) позволяла использовать Малини-
ну в качестве бухгалтера кооператива. С финансами она была знакома.
   Должности в Правлении распределили сразу после собрания. В результате
открытого голосования председателем был избран Светозар Петрович  Менти-
хин, общественные его способности не вызывали сомнений. Заместителями  к
нему, отдав каждому поровну голосов, выбрали срочно  разысканного  женою
Серенкова и Файнштейна. Вера Малинина  и  Светозара  Петровна  дополнили
правление до необходимого состава в пять человек.
   Группы взаимопомощи возглавили:
   I подъезд - известная нам Клара Семеновна Завадовская;
   II подъезд - Армен Нерсесович Карапетян, начальник цеха  электронного
завода;
   III подъезд - капитан второго ранга в отставке Сутьин;
   IV подъезд - Василий Тихонович Вероятнов.
   Рыскаль тут же поставил вопрос о штабе, был дружно поддержан, но ког-
да дошло до дела, выяснилось, что оказать практическую помощь в  ремонте
может только Вера Малинина. Ментихины, увы, были уже не в том  возрасте,
чтобы самолично белить потолки и клеить  обои:  Файнштейн  под  каким-то
предлогом уклонился, а Серенков, заглянув в Правление,  обозрел  комнату
штаба и мрачно изрек: "Сойдет и так. Не свадьбу играть".
   ...Работали споро. Пока Игорь Сергеевич с Клавой промывали  и  белили
потолок с помощью распылителя (Рыскаль на стремянке, Клава внизу у насо-
са), Вера обрезала обои и подгоняла куски по рисунку.  Сваренный  загодя
клей остывал в тазу.
   Потолок покрыли в три слоя; пока мел просыхал, пили чай. Затем женщи-
ны убрали обляпанные газеты с пола, застелили новые  и  начали  оклейку.
Рыскаль взялся за кисть и принялся красить белилами раму окна. Был он  в
старом трикотажном костюме, с газетной треуголкой на голове.
   Вдруг его отвлекли посетители. В прихожей топтались два молодых чело-
века - один с усами, в поношенной вельветовой куртке; на плече болталась
холщовая торба с вытисненным на ней поблекшим  рисунком.  Другой  -  без
особых примет, высокий.
   - Нам бы майора Рыскаля, - сказал усатый, заглядывая в штаб, где  ки-
пел ремонт.
   - Слушаю вас, - обернулся к ним Игорь Сергеевич.
   Молодые люди замялись. Невзрачный худой человек  в  заляпанной  мелом
треуголке не соответствовал их представлениям о майоре милиции.
   Рыскаль отложил кисть, вышел в прихожую, снял треуголку.
   - Пройдемте, - сказал он, кивнув в сторону жилых комнат.
   Только там, увидев на спинке стула милицейский китель с погонами  ма-
йора, молодые люди уверовали.
   - Мы слышали, вам дворники требуются, - сказал один.
   Рыскаль оценивающе оглядел их. "Эти? В дворники?  Не  верится..."  Он
привык встречать подобный тип молодых людей во время массовых  скоплений
у концертных залов, когда выступает зарубежная звезда, или же на  неуло-
вимом "черном рынке" книжников, с которым Рыскалю пришлось изрядно пово-
зиться в свое время.
   - Ваши документы, - сказал он.
   Молодые люди выложили на стол паспорта  и  трудовые  книжки.  Рыскаль
уселся за письменный стол, надел очки.
   Та-ак... Оба прошли армию... Это хорошо... Сергей Сергеевич  Храбров,
1950, русский, среднее... это  хорошо...  беспартийный...  это  плохо...
первая специальность после армии - шофер...  это  хорошо...  что  же  он
столько работ поменял? Плоховато.
   Второй - Александр Николаевич Соболевский, на два года младше,  после
армии работал лаборантом, подсобником, стрелком ВОХР, монтажником, груз-
чиком... Живого места в трудовой книжке нет!
   Последняя профессия обоих одинакова: операторы  котельных  установок.
Проще говоря, кочегары.
   Что же? Летуны? Не хватало ему летунов здешних, кооперативных! С дру-
гой стороны, не за рублем, видно, гонятся. Тогда за чем же?
   - Вот что, ребята, выкладывайте, - сняв очки, сказал Рыскаль. - Поче-
му идете в дворники?
   - У нас любой труд почетен, - хитровато улыбнувшись  в  усы,  ответил
Храбров.
   - Я знаю, - кивнул Рыскаль. - И все же. Почему не учиться? Почему  не
на завод?
   - На заводе работать надо! - донесся из соседней комнаты  голос  Веры
Малининой. Рыскаль встал и прикрыл дверь.
   - Мы пишем, - покраснев, сказал Соболевский.
   Его приятель недовольно взглянул на него.
   - Он шутит.
   - Ничего не шучу. Он пишет прозу, я - стихи.
   - Как-как? - не понял Рыскаль.
   - Да не слушайте его, товарищ майор! Мы прирожденные дворники. У  нас
призвание такое! - заволновался Храбров.
   - Не может быть такого призвания, - подумав, сказал Рыскаль.
   - А вот тут мы с вами поспорим,  товарищ  майор!  -Храбров  освоился,
придвинул стул, сел. - А призвание милиционера может быть?
   Рыскаль снова подумал, ответил честно:
   - Пожалуй, тоже не может.
   - Однако вы же милиционер.
   - Так сложилось. Я столяром хотел быть. Краснодеревщиком.
   - Ну вот! И у нас так сложилось. А вообще мы хотели быть  писателями,
- вздохнув, признался Храбров.
   И тут вдруг перед мысленным взором майора возникла пустая стена  шта-
ба, а на ней, точно волшебный цветок, распустилась всеми красками  стен-
ная газета. Ей-Богу, это мысль!
   - Стенгазету будете делать? - спросил он.
   - Какую? - опешил Храбров.
   - Здешнюю. Кооперативную.
   Писатели переглянулись.
   - Будем, - сказал Соболевский.
   - Ну вот и хорошо. Нам летописцы свои нужны. Пишите заявления.
   Заявления были написаны мигом, на обоих появились  резолюции:  "Прошу
оформить. Рыскаль", молодые люди получили ключ от квартиры  дворников  и
отправились прямо туда - разгребать перенесенный Рыскалем инвентарь.
   Так в нашем кооперативе появились сразу два писателя  взамен  одного,
сбежавшего по крышам. Свято место пусто не бывает.
   К полуночи комнатка штаба  преобразилась.  Влажно  пахло  наклеенными
обоями, паркетный пол сиял лаком, плинтусы были аккуратно покрашены, ок-
на и двери ослепительно белы.
   У Рыскаля на душе все пело, да и женщины  не  скрывали  радости.  Ма-
ленький зародыш  порядка  и  счастья  в  кооперативе,  созданный  своими
собственными руками, словно намекал на перемены к лучшему. Верилось, что
этот зародыш вскоре обрастет другими прекрасными помещениями под  забот-
ливыми руками кооператоров, как обрастает кристаллами крохотная  затрав-
ка, опущенная в раствор.
   Впрочем, до этого было еще далеко.
   А пока перед Рыскалем во весь рост встала главная проблема, требующая
незамедлительного решения. Она была трудна и неприятна. Это была пробле-
ма антисанитарии.
   ...О, как хочется писать о Прекрасном! О  цветущих  лугах,  березовых
рощах, быстроводных реках; о грибных прогулках и  тетеревиных  токах;  о
целомудренной любви, детских ручонках, мудрых стариках и всепрощении;  о
производственном плане, трудовом энтузиазме, полетах в космос; о челове-
ческом разуме, наконец, о добре и зле. Неужто мне  всю  жизнь  рыться  в
грязи? Какие слова нашли бы мы с милордом вместе или каждый в отдельнос-
ти, если бы живописали восходы и закаты, океанские волны, перистые обла-
ка и горные гряды! Но если мы хотим оставаться реалистами - а мы  хотим,
не так ли? - то нам никуда не деться от того, чтобы хотя бы краем  стра-
ницы не задеть тех повседневных и - увы! - неаппетитных вещей, с которы-
ми городской человек сталкивается каждый день.  Пускай  наши  прелестные
читательницы зажмут пальчиками носы, ибо мы намерены завести разговор  о
канализации, фановых трубах, мусоропроводах, баках с отходами и помойных
ведрах.
   Тем не менее, от этого никуда не деться. И  те  же  прелестные  чита-
тельницы, если они не ханжи, первыми упрекнут меня в отходе от реальнос-
ти, если я сделаю вид, что такой проблемы не стояло перед жильцами наше-
го многострадального дома. К несчастью, она была!
   Оказалось, что отсутствие электричества, воды, газа и телефонной свя-
зи, обнаруженное по пробуждении на новом месте,  никак  не  может  срав-
ниться с прекращением удобств, под  коими  традиционно  понимается  сами
знаете что. И если времянки, то есть временные  ответвления  от  главных
сетей электричества, газа, воды и связи, могли быть  созданы  -  и  были
созданы! - в самое короткое время, то восстановить канализацию оказалось
не просто.
   Я не буду вдаваться в инженерные подробности.  Каждый  сам  понимает,
что такое  канализационная  труба.  Во-первых,  она  огромного  сечения.
Во-вторых, связать воедино фановые стояки в каждом подъезде без земляных
работ и разрушения кирпичной кладки первых этажей - невозможно. Водопро-
водную трубу ничего не стоит согнуть, сварить в любом  месте,  но  труба
фановая -особая труба. Потому уже  к  понедельнику  требовалось  принять
срочные меры.
   Дело в том, что поданную воду нельзя было направлять в квартиры,  ибо
ее некуда было сливать. Посему ограничились установлением  водоразборных
кранов в каждом подъезде, в закуточках первых этажей, что рядом с лифта-
ми. Везде, где можно было - в лифтах, на лестничных площадках, на дверях
подъездов - по указанию Рыскаля  вывесили  объявления  о  категорическом
запрещении пользоваться ваннами, раковинами и  унитазами,  во  избежание
полного засорения стояков. Жильцы срочно обзавелись  ведрами  и  дачными
умывальниками; вообще, жизнь неожиданно стала  напоминать  дачную,  если
иметь в виду неудобства дачной жизни. Во дворе соседнего дома, что через
Подобедову, рядом с загородкой для мусорных баков,  соорудили  временные
деревянные туалеты. Рыскаль выбил экскаватор, который вырыл  необходимой
глубины яму, а бригада плотников довершила остальное. Тут же поставили в
ряд несколько больших резервуаров для помоев и дополнительные  баки  для
сухого мусора. Излишне говорить, что жильцы  соседнего  дома  восприняли
это как надругательство и, не мешкая, повели отчаянную войну с  новшест-
вами, пользуясь всеми средствами.
   Ясно было как божий день, что этот паллиатив проблемы не решает. Рыс-
каль вызвал инженеров-сантехников и провел совещание в новом штабе.  Все
уже было на месте, даже портрет  Дзержинского.  Посовещавшись  несколько
часов с майором и членами Правления, инженеры предложили  решение:  соз-
дать в подвалах каждого подъезда закрытые резервуары достаточного объема
для слива туда жидких нечистот через фановые стояки. По мере  заполнения
резервуаров их предполагалось очищать по ночам ассенизационными  машина-
ми.
   Итак, иного выхода, кроме подвальных  резервуаров,  не  существовало.
Беда в том, что в доме не было подвалов, он стоял на асфальте Безымянной
улицы - значит, надо рыть. Даже при допущении еженощной  очистки,  объем
резервуаров все равно получался большим 32 кубических метра, по 8  кубов
на подъезд.
   На заседании Правления Вера Малинина подала идею народной стройки.
   - ...А то заелись больно. Лопату в руки - и вперед! - сказала она.
   - Но на каком, собственно, основании члены  кооператива  должны  сами
заниматься земляными работами? - спросил Файнштейн.
   - На том основании, что в дерьме утонем! - отпарировала Малинина.
   Серенков кривил рот, будто предвидел что-то нехорошее, но говорить не
хотел.
   - Ничего страшного, товарищи, - сказала Светозара Петровна. -  Помню,
мы в двадцать девятом году на строительстве Волховстроя...
   Каждое заседание Правления - а заседали ежевечерне, ввиду  чрезвычай-
ного положения, - украшено было краткими мемуарами Ментихиных, после че-
го приходили к общему согласию.
   Рыскаль радовался. Он, как и Светозара Петровна, был  коллективистом,
но более поздней, военной закалки. Трудности его не  пугали,  а  желание
сплотить и сплотиться становилось прямо-таки навязчивым. Он знал по опы-
ту, что становление коллектива возможно лишь в общей борьбе с трудностя-
ми. Как говорится, нет худа без добра - спасение от нечистот обещало по-
высить градус общественного темперамента.
   Он причесал свое "воронье крыло" и отправился по инстанциям  -  полу-
чать разрешение в городской кабельной сети, а также добыть  сварщиков  и
материал. Согласно решению Правления, его члены  и  группы  взаимопомощи
проводили разъяснительную работу в квартирах.
   Случилось так, что агитировать Ирину с Егоркой пришла Светозара  Пет-
ровна Ментихина.
   Ирина и Егор сидели в детской и разговаривали с генералом Николаи  по
телефону. Вечер был прохладен, потому окна не раскрывали. Григорий  Сте-
панович с трубкой возле уха находился за стеклом в  освещенной  комнате;
Егор и Ирина прекрасно его видели, как и он их. Это напоминало  видеоте-
лефон, который когда-нибудь войдет в наш быт повсеместно, а сейчас  воз-
можен лишь в таких экстренных случаях, когда дома стоят окно в окно.
   Аппараты были игрушечные, детские. Григорий Степанович с Егоркой  ку-
пили их в магазине на Большом проспекте тем же днем, пока Ирина была  на
службе. Никак не могли наиграться новинкой, разговаривали по  очереди  -
то сын, то мать. Тоненький зеленый провод, переброшенный через щель меж-
ду домами, соединял освещенные окна.
   Генерал блаженствовал. Положив ногу на ногу и  запахнув  полы  своего
длинного красного халата, он не спеша покачивался в кресле-качалке и го-
ворил в трубку, не спуская глаз со своих абонентов.
   Ирина видела, что в комнату генерала уже третий раз входит  его  дочь
Мария Григорьевна и что-то неодобрительно говорит отцу.  Генерал  только
отмахивался: "Потом, потом!" - слышалось в трубке.
   Мария Григорьевна в очередной раз сурово поджала губы, бросила холод-
ный взгляд за окно и ушла. Ирина сжалась. Ей было почему-то не  по  себе
от взглядов дочери Николаи, хотя - видит Бог! -она не навязывалась. Гри-
горий Степанович сам в любую свободную минуту распахивал окно и  затевал
разговоры.
   - Мам, дай мне послушать! - ныл Егорка.
   Ирина дала ему трубку, глаза Егорки загорелись, генерал  начал  новую
историю.
   В это время и пришла Светозара Петровна. Она вступила в квартиру нес-
колько официально, не как соседка к соседке, а по долгу  службы.  Первым
делом она проверила раковины и ванну, естественно, извинившись, и  нашла
их в удовлетворительном состоянии. Затем Светозара Петр