бы-
вает. А из детской доносились восторженные возгласы: "Ну  и  шар!  Прямо
монгольфьер! Егор, ты опять меня объегориваешь!".  Егорка  смеялся,  как
колокольчик.
   Ирина принялась готовить обед, а когда  пришло  время,  автоматически
позвала:
   - Мальчики, идите обедать!
   И вспыхнула, прижав ладони к щекам.  Ничего  себе!  Она  бросилась  в
детскую. Николаи и Егорка занимались тем, что выстукивали азбукой  Морзе
сообщения друг другу, пользуясь детским телеграфным аппаратом, принадле-
жавшим Егорке. Между окнами квартир тянулся электрический провод.
   - Егорка, иди обедать, - сказала Ирина. - Вы извините, Григорий  Сте-
панович...
   - За что? - поднял брови генерал.
   - Вырвалось у меня... - смутилась Ирина.
   - "Мальчики"? Ну, что ж. Меня это устраивает. Вполне. К сожалению, на
обед прийти не смогу. То есть прилететь не смогу. Пока еще не  умею  ле-
тать. Но не исключено, что научусь, Ирина Михайловна, - улыбнулся  Нико-
лаи.
   Ирина с Егоркой пообедали. За обедом сын был в возбуждении, вызванном
играми с генералом, мать же рассеянно подносила ложку ко  рту,  чувствуя
странную заторможенность; думать ни о чем не хотелось, она лишь ощущала,
что, находясь в кухоньке за обеденным столом, присутствует  одновременно
в комнате Григория Степановича, помнит о нем, а также бродит где-то  да-
леко, почему-то на улице Кооперации, вблизи своего дома, там, где  Егор-
кин детский садик, откуда вчера она забрала вещи сына, оставив заявление
сторожу. Ее самой, Ирины Михайловны Нестеровой, вроде бы уже не  сущест-
вовало, она никак не могла собрать себя в привычное ей состояние единого
целого и с горечью подумала, что это, вероятно, надолго. И если мысли  о
муже не казались ей удивительными, то неожиданное присутствие в душе чу-
даковатого старого генерала  озадачивало.  Но  Ирина  чувствовала  -  он
здесь, через комнату, за узким провалом щели. И это не было ей  неприят-
но.
   - Папа скоро приедет? - Егорка поинтересовался деловито,  без  особой
озабоченности, точно появление отца было делом решенным, весь вопрос  во
времени.
   - Не знаю. Наверное, нет, - ответила Ирина.
   - Я еще с дядей Гришей поиграю. Можно?
   - С дедушкой Гришей, - поправила мать.
   - С дедушкой? - удивился Егор. - Он разве наш дедушка? Дедушка в  Се-
вастополе живет.
   Ирина почему-то смутилась. Не дедушка, а дядя. Большая  разница.  Она
со страхом поняла, что и сама с момента знакомства  восприняла  генерала
иначе, чем требовали обстоятельства. "Господи! Ему  же  шестьдесят  пять
лет! Он же на тридцать лет меня старше!" - подумала она.
   - Егор, я тебя прошу звать его Григорий Степанович. Только так, -тре-
бовательно сказала она.
   Ирина вымыла посуду, слыша, как Егор в своей комнате о  чем-то  ожив-
ленно беседует с Григорием Степановичем. Потом до нее донесся  бархатис-
тый голос:
   - Ирина Михайловна? Вы готовы? Без четверти три!
   Ирина быстро привела себя в порядок,  через  несколько  минут  они  с
Егоркой спустились вниз и прошли по щели к выходу на  Подобедову  улицу,
где их уже ждал Николаи. Он был в сером макинтоше и велюровой шляпе.
   - Знаете, я думаю, что Егору на вашем собрании делать решительно  не-
чего, - мягко сказал генерал. - Мы отведем его ко мне...
   - Нет-нет, - быстро воспротивилась Ирина.
   - Хорошо. Тогда здесь рядом есть прекрасная детская площадка.  Пускай
поиграет там. Ты согласен, Егор? - обратился он к мальчику.
   Егор пожал плечами.
   - А вы скоро? - спросил он.
   - Скоро, - сказал генерал.
   - Ну, ладно...
   - Вот и молодец. Вечером мы тебя поощрим боевыми стрельбами.
   - Это как? - у Егорки загорелись глаза.
   - Увидишь.
   Николаи взял Егорку за руку и повел на  детскую  площадку.  Ирина  не
противилась. Все происходило как-то помимо нее.  Привычка  решать  самой
свои дела, выработанная годами жизни с Евгением Викторовичем, вдруг про-
пала куда-то, будто растворилась в обволакивающем голосе старого генера-
ла. Лишь ум вяло сопротивлялся: "Почему он решает? Почему "мы"? На каком
основании?"
   Но она чувствовала, что слова генерала ей не в  тягость.  Вот  уж  не
ожидала найти в себе покорность - с Женей же все наперекор, во всех  ме-
лочах, прежде всего в мелочах... И что самое удивительное - ей  эта  по-
корность нравилась.
   На детской площадке сидели мамы с колясками, резвились пацаны.  Гене-
рал пристроил Егорку в футбольную команду - его  послушались,  Егор  был
принят - и, взяв Ирину под руку, повел к школе.
   Шли они неторопливо; их обгоняли кооператоры, спешившие на  собрание.
Бодрой рысью промчались Светики, разом оглянулись на Ирину с  генералом,
и ошеломляющая догадка озарила их лица. Конечно, в такой ситуации Свети-
ки не могли рассказать Ирине о встрече с ее мужем, но и в  любой  другой
ситуации они хранили бы молчание.
   Обогнала их и чета Вероятновых. Инженер Вероятнов  сжимал  в  кармане
текст своего выступления на собрании, волновался, посему не обратил вни-
мания на странную пару, зато жена обратила и,  толкнув  локтем  супруга,
прошептала:
   - Ирина-то с кем! Смотри!.. Она что - с Демилле развелась? Ну, дела!
   В коридорах школы была воскресная тишина. Ирина и Григорий Степанович
поднялись на четвертый этаж и прошли к дверям  актового  зала.  Слева  и
справа со стен смотрели на них портреты; Ирина заметила, что  среди  них
нет привычных лиц великих писателей - фотографии явно  любительские,  но
увеличенные; на них запечатлены были люди в военной форме.
   - Кто это? - спросила Ирина.
   - Почетные пионеры здешней дружины, - ответил он.
   Вдруг Ирина увидела на портрете знакомое лицо. Она приостановилась от
неожиданности, ибо лицо это - она могла поклясться - было чрезвычайно ей
знакомо, но где и когда она встречала его?.. С фотографии смотрел  моло-
дой бравый капитан с круглой лысой головой и улыбающимися  глазами.  Фу-
ражку он держал в руке, а ногой оперся на  лафет  небольшой  приземистой
пушки с длинным стволом.
   На гимнастерке капитана блестела Звезда Героя.
   Ирина перевела взгляд на генерала, будто желая справиться о  незнако-
мом капитане, и вдруг увидела перед собою то же самое улыбающееся  лицо,
только в морщинах. Лишь глаза блестели так же молодо, как на фотографии.
   - Вы?.. - еле слышно выдохнула она.
   - Я, Ирина Михайловна. Я... - развел руками Николаи. - А что делать?
   Ирина подошла ближе и разглядела под портретом сделанную  на  машинке
подпись: "Герой Советского Союза Григорий Степанович Николаи".
   - Пойдемте, пойдемте, Ирина Михайловна, - заторопился Николаи. -Ниче-
го интересного...
   - Так вы Герой... - задумчиво произнесла Ирина, не отрывая взгляд  от
фотографии.
   - Ну, какой я герой! Помилуйте! Посмотрите на меня, - рассмеялся Гри-
горий Степанович.
   Ирина повернулась и пошла к залу, в двери  которого  втекала  струйка
притихших кооператоров.
   Глава 16
   ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ
   На сцене актового зала стоял стол, покрытый  красным  куском  материи
для транспарантов. За столом сидели трое: румяный толстощекий  полковник
милиции с орденскими планками на кителе, худощавый человек в сером  кос-
тюме без каких-либо значков, с черными глазами и спадавшей на лоб  косой
прядью, напоминавшей воронье крыло;  третьего  Ирина  Михайловна  хорошо
знала - это был ее сосед, председатель Правления кооператива Василий Ти-
хонович Вероятнов.
   Ирина и Николаи уселись в задних рядах у прохода. Генерал принялся  с
любопытством оглядывать публику. Над залом стояло  равномерное  жужжание
голосов.
   Прямо перед Ириной уселась незнакомая женщина в панбархатном  платье.
Полные плечи, распиравшие панбархат, часто вздымались от шумных вздохов,
которые женщина издавала. Ирине показалось, что этими  вздохами  женщина
желает привлечь к себе внимание.
   Между тем Вероятнов, пошептавшись о чем-то со своими соседями по пре-
зидиуму, встал и открыл собрание. Он предоставил слово полковнику  мили-
ции Федору Ивановичу Коломийцеву.
   Зал притих.
   - Вы уже знаете, товарищи, что прошлой  ночью  случился...  случилось
че-пэ, скажем так, - начал Коломийцев, выйдя из-за  стола  президиума  к
краю сцены.
   Держался он уверенно, чуть ли не весело. Слегка улыбался, отчего упо-
мянутое ЧП приобретало не совсем серьезный характер.
   - Как мы на это дело смотрим?.. Мы смотрим так, что ничего  невероят-
ного не произошло. Вы столкнулись с редким явлением природы,  верно?  Но
все живы-здоровы, разрушений нет, чего, как говорится, и другим желаем!
   Коломийцев не удержался и подмигнул залу. Кое-где заулыбались.
   - Какова моя задача? Моя задача, так сказать, чисто научная. Мы ведем
большую работу по выяснению причин происшествия, нам уже многое  извест-
но...
   При этих словах сидевшая впереди женщина издала вздох  такой  вырази-
тельности, что кооператоры в радиусе  нескольких  метров  оборотились  к
ней.
   - Валентин! - глухо прошептала Завадовская (это была, конечно,  она),
прикрывая ладонями лицо.
   - ...Но работа еще предстоит большая, нам не все до конца  ясно.  На-
верное, вы знаете, что современная наука достигла огромных  успехов.  Но
не все, товарищи, ей известно. Не все тайны раскрыты...
   Полковник намеренно уводил разговор от конкретных фактов, в то  время
как многие из кооператоров еще томились в неведении  относительно  всего
происшедшего. Легко понять: почти все спали той ужасной ночью, в сумато-
хе регистрации и последующих суток ничего достоверного  узнать  не  уда-
лось, да вот и сейчас официальное лицо начинает распространяться  о  ка-
кой-то науке!
   Коломийцев был прерван возгласом:
   - Товарищ полковник! А все-таки - как мы здесь оказались?
   - Очень просто, товарищи! - бодро начал Коломийцев, но осекся. По су-
ти-то он был прав - дом оказался на Безымянной наиболее простым способом
из мыслимых. Но честно сказать об этом массам полковник считал  недопус-
тимым.
   - Вот, например, в Техасе... в одна тысяча девятьсот двенадцатом  го-
ду... - полковник достал из кармана записную  книжку,  взглянул  в  нее,
уточняя дату - ...смерч, или по-американски торнадо, поднял в воздух жи-
вую корову и перебросил ее за несколько километров от фермы,  не  повре-
див...
   - Значит, был смерч? - крикнул тот же голос.
   - Смерча не было, товарищи. Смерчей у нас не бывает.
   - А что? - не унимался голос.
   Полковник подошел еще ближе к краю сцены, стараясь  отыскать  глазами
вопрошавшего. Ему это не удалось. Тогда Коломийцев сделал короткий взмах
рукою - мол, была не была! - и, понизив голос, сказал:
   - Ваш дом подвергся действию телекинеза.
   Зал загудел, а Клара Семеновна издала короткий и пронзительный  стон,
после чего ее плечи обмякли.
   - Что с вами? - наклонился к ней генерал.
   Завадовская бессильно покачала головой.
   А по залу гуляло: телекинез... теле... кино...  текеле...  келез.  Не
все кооператоры понимали значение слова - тут и телевидение,  и  кино...
При чем здесь кино?
   Федор Иванович сжал губы, давая понять, что распространяться на  тему
телекинеза не имеет права. Гул нарастал, то там, то тут слышались выкри-
ки:
   - Как это? Объясните!
   - Кто это сделал?
   - Кто двигал?! Зачем?!
   - Это не телекинез, а нуль-транспортировка! - выкрикнул  юный  голос,
по-видимому, любителя фантастики, но ему не вняли.  Нуль-транспортировка
была явлением еще более темным, чем телекинез.
   Внезапно Клару Семеновну Завадовскую сорвало со стула, будто она сама
подверглась действию телекинеза,  и  кооператорша  панбархатной  молнией
метнулась по проходу к сцене.
   - Разрешите! Разрешите мне сказать!
   Противодействовать ей было бессмысленно. Коломийцев лишь развел рука-
ми и отступил к столу. А Клара Семеновна взлетела по  ступенькам  наверх
и, обернувшись к залу, сделала решительное и непонятное заявление:
   - Валентин Борисович - заслуженный человек! Он не мог! Не верю... То-
варищи, со всеми может случиться. Ну, обнаружили у него это...  Так  что
же? Еще ничего не значит!
   Она повернулась  к  полковнику  и  помахала  в  воздухе  указательным
пальцем.
   - Ни-че-го! Запомните!
   В зале смеялись, негодовали, недоумевали. Слов Клары Семеновны уже не
было слышно.
   Полковник не растерялся, подскочил к Завадовской и увел ее за кулисы,
что-то по пути объясняя. Вскочил с места взволнованный Вероятнов, поднял
раскрытую ладонь... Лишь человек с  "вороньим  крылом"  сохранял  полное
спокойствие. Он смотрел в зал усталым взглядом понимающего все человека.
   Повинуясь жесту Вероятнова, зал притих.
   - Слово имеет Игорь Сергеевич Рыскаль, - сказал Вероятнов.
   Рыскаль встал, опершись костяшками пальцев на стол. Перед  ним  лежал
блокнот. Он дождался полной тишины зала и в этой тишине  глухо  прочитал
следуюший текст:
   - "В ночь с пятницы на субботу, в три часа пятнадцать минут, коопера-
тивный дом номер одиннадцать по улице Кооперации по неустановленным пока
причинам оторвался от земли, взлетел вертикально вверх на высоту пример-
но ста метров, после чего полетел в направлении Тучкова моста, где  при-
землился так же вертикально на проезжей части Безымянной улицы вместе со
всеми, находящимися в данный момент в доме. Человеческих жертв и повреж-
дения материального имущества не установлено". Таковы факты, товарищи.
   Мертвая тишина в зале достигла такой степени концентрации, что  стало
слышно, как за окнами лопаются весенние почки тополей,  вытянувшихся  до
четвертого этажа школы.
   Из-за кулис выглянуло лицо полковника Коломийцева.  Он  с  изумлением
посмотрел на майора.
   Немая сцена продолжалась несколько секунд. И те, кто знал о  перелете
дома, и те, кто догадывался, и те, кто не верил, - разом поняли по  убе-
дительному усталому тону Рыскаля, что случившееся - натуральный факт, не
подлежащий отмене.
   А Игорь Сергеевич, дождавшись, пока эта  мысль  проникнет  в  глубины
сознания кооператоров, продолжал:
   - Научная сторона вопроса нас с вами касается мало. Даст  Бог,  Федор
Иванович с этим разберется. Мы должны подумать, что нам  делать  дальше?
Как жить? К этому я вас призываю, товарищи.
   Рыскаль сел.
   Вероятнов искоса взглянул на него  и  неуверенно  предложил  желающим
выступать.
   Первой, как и следовало ожидать, по проходу к сцене двинулась  Свето-
зара Петровна Ментихина. Она шла, глядя прямо перед собой, с  решимостью
и уверенностью, берущими свое начало в легендарной кимовской  молодости.
По истертому полу актового зала стучали каблучки ее маленьких, оторочен-
ных мехом сапожек, называвшихся когда-то "румынками".
   Мех сапожек у щиколоток придавал Светозаре Петровне некую легкость и,
я бы сказал, святость, ибо казалось, что она не идет, а летит над  полом
на маленьких пушистых крылышках.
   Светозара Петровна взлетела на этих крылышках по ступенькам,  назвала
Вероятнову свою фамилию и номер квартиры (он и без того знал), после че-
го вдруг резко обернулась к залу, отбросив прямую руку назад,  насколько
это было возможно. Перед изумленными кооператорами предстала уже не зна-
комая старушка-общественница, а женщина-трибун, нечто вроде комиссара из
"Оптимистической трагедии".
   - Товарищи! - начала Светозара Петровна, закинув вверх старческое ли-
цо, по которому уже ползли две светлые крошечные слезинки. - Товарищи! -
пел ее голос, в  котором  слышалась  музыка  Дунаевского  из  кинофильма
"Светлый путь", и задор "Синей блузы", и рабфаковская убежденность. Све-
тозара Петровна отбросила от себя полвека (тем самым решительным  движе-
нием руки назад) и на глазах превратиласъ в юную комсомолку. - Нам, ком-
сомольцам тридцатых годов, не стыдно смотреть в лицо товарищам! За наши-
ми плечами пятилетки индустриализации, война,  восстановление  народного
хозяйства. Мы всегда были на самых трудных участках. Трудностями нас  не
испугаешь! Я хочу, чтобы молодые товарищи прислушались. Вот  вам  случай
показать, на что вы способны!
   - Что вы конкретно предлагаете? - донесся насмешливо-ленивый  возглас
из зала.
   - Сплоченность. Решимость. Убежденность, - сказала Ментихина,  сопро-
вождая каждое из этих слов энергичным жестом.
   Григорий Степанович, как заметила Ирина, слегка поморщился.
   - Ну зачем она так... - недовольно прошептал он. - Сейчас она все ис-
портит.
   - Дисциплинированность! - выкрикнула Светозара Петровна.
   В зале раздались смешки, которые лишь раззадорили старушку. Она  выб-
росила руку вперед и начала рубить ребром ладони воздух,  будто  отделяя
друг от друга фразы, которые падали в зал на головы кооператоров.
   - Чистота на лестницах! Прекратить курение в лифте! Не проталкивать в
мусоропровод крупные предметы! Покрасить балконные ящики в единый  цвет!
Создать в каждом подъезде группы взаимопомощи! Участвовать в работе дру-
жины! Не допускать распития в подъездах спиртных напитков. Не  допускать
пения подростков!..
   В зале поднялся невообразимый галдеж, в котором утонули призывы  Све-
тозары Петровны. Кооператоры кричали: "Правильно! Неправильно!  Так  их!
Давай, бабуля!" и проч. Среди суматохи возникла благообразная седая  го-
ловка Светозара Петровича, выпорхнувшая вдруг из водоворота как  полоум-
ная птичка. Ментихин к чему-то призывал президиум, но там его не  слыша-
ли.
   Майор Рыскаль был, как и прежде, невозмутим. Он  что-то  записывал  в
блокнот. Вероятнов всеми силами пытался успокоить собрание. Федора  Ива-
новича и Завадовской все еще не было видно.
   Едва шум затих, как из первого ряда поднялся коренастый  широкоплечий
человек с черной кудрявой бородой, буйной шевелюрой,  в  кожаном  пиджак
е... слегка смахивал на молодого Карла Маркса. Он упер руки  в  бедра  и
спросил снизу вверх:
   - Вы на каком этаже живете, гражданка?
   - На девятом, - простодушно ответила Светозара Петровна.
   Бородатый проворно вспрыгнул на сцену, кинул писавшему протокол Веро-
ятнову:
   - Файнштейн Рувим Лазаревич, квартира номер семь.
   Он встал рядом с Ментихиной, в двух шагах от нее.
   - Гражданка живет на девятом этаже и имеет счастье любоваться  пейза-
жем из окна, - сказал Файнштейн, указывая на Светозару Петровну. - А  мы
живем на первом этаже, и у нас в квартире все  время  включено  электри-
чество! Мы бы рады участвовать в работе дружины и бросить курить, но где
гарантия, что мы сможем дышать свежим воздухом и видеть чистое  небо  из
окна? На всех этажах, вплоть до седьмого, тьма-тьмущая, товарищи! Вопрос
следует ставить только так: как скоро  горисполком  сможет  предоставить
всем желающим из нашего кооператива равноценные, я подчеркиваю -  равно-
ценные квартиры в том районе, из которого мы... гм!.. улетели?
   - Тебе бы в Израиль надо лететь, - довольно громко произнес кто-то за
спиною генерала.
   Файнштейн не расслышал.
   - А? Как вы сказали? - наклонился он вперед.
   Григорий Степанович оглянулся. Сзади сидел тип с  колючими,  располо-
женными у переносицы глазами. Это был  гражданин  Серенков  из  квартиры
190.
   Генерал поднялся и что-то тихо сказал Серенкову, после чего не  спеша
пошел к выходу. Серенков, поколебавшись, встал и направился  за  генера-
лом. Ирина и несколько окружающих кооператоров с  беспокойством  следили
за этой сценой. Генерал вернулся через минуту, несколько порозовевший, и
молча уселся рядом с Ириной. Серенкова же более на собрании не видели.
   - Что вы с ним сделали? - испуганно улыбаясь, прошелтала Ирина.
   - Пустяки! - отмахнулся генерал. - Он гнида. Он заполз в щель.
   Между тем Файнштейн продолжал настаивать на предоставлении  равноцен-
ной жилплощади, чем привлек на свою  сторону  большинство  кооператоров,
живущих в нижних этажах. В самом деле, что за  удовольствие  каждодневно
видеть в своих окнах стены и окна  соседних  домов?  Файнштейн  закончил
свою речь предложением писать письмо на имя председателя горисполкома  и
вернулся в зал.
   На сцену ринулись еще несколько ораторов - в  основном  женщины.  Они
высказывались одна за другой, однако принципиально ничего нового предло-
жить не сумели. Возникла масса мелких проблем: как быт