Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Дмитрук Андрей. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -
спода? "Недружелюбен он, - подумал поручик, - а в захолустье всегда, наоборот, рады любому случайному гостю. Ну, мизантроп, быть может, дело хозяйское..." Он поднял было руку к козырьку, но спохватился, что фуражки на нем нет, и жест получился неуклюжим: - Белавинского гусарского полка поручик Сабуров. Старший урядник Нежданов сопутствует. С кем имею честь, с хозяином сего имения? - Господи, какое там имение... - одними уголками рта усмехнулся молодой человек. - Вынужден вас разочаровать, если вам необходим хозяин - он в отъезде, вы имеете дело с его гостем. А ведь он не назвался, подумал поручик. Неужели только потому, что невежлив? Они стояли, как истуканы, откровенно разглядывая друг друга, и наконец неприветливый гость, обладавший тем не менее манерами хозяина, нарушил неловкое и напряженное молчание: - Господа, вам не кажется, что вы выглядите несколько странно? Простите великодушно, если... - Ну, что вы, - сказал поручик Сабуров. - Под стать событиям и вид... Словно турецкая граната ослепительно лопнула перед его глазами, и он заговорил громко, не в силах остановиться: - Роста высокого, сухощав, бледен, глаза голубые, белокур, бороду бреет, в движениях быстр, может носить усы на военный манер... Полностью отвечавший этому описанию молодой человек в сером оказался в самом деле куда как проворен - в его руке тускло блеснул металл, но еще быстрее мелькнул сверху вниз приклад винтовки "Бердана N_2", и револьвер покатился по ступенькам вниз, где поручик придавил его ногой. Платон насел на белокурого, сшиб его с ног и с большой сноровкой стал вязать поясом, приговаривая: - Не вертись, ирод, янычар обратывали... Поручик не встревал, видя, что подмоги не требуется. Он поднял револьвер - паршивенький "веблей-патент", - оглядел и спрятал в карман брюк. Декорации обозначились: палило солнце, звенели осы, на верхней ступеньке помещался связанный молодой человек, охраняемый урядником, а шестью ступеньками ниже - поручик Сабуров. Картина была самая дурацкая. Поручик вдруг подумал, что большую часть своей двадцатитрехлетней жизни он провел среди военных, а людей всех прочих сословий и состояний, вроде вот этого бешено зыркающего глазищами, просто-напросто не знает, представления не имеет, чем они живут, чего хотят, что любят и что ненавидят. Он представился себе собакой, не умеющей говорить ни по-кошачьи, ни по-лошадиному, - а пора-то вдруг настала такая, что все, живущие в доме, должны меж собой договориться... - Нехорошо на гостей-то с револьвером. Гость, он от Бога, - сказал Платон связанному. - Нешто мы в Турции? Ваше благородие, ей-богу, о нем голубые речь и вели. За него вас тогда и приняли, царство ему небесное, ротмистру, умный был, а дурак... - Да я уж сам вижу, - сказал поручик. - А вот что нам с ним делать, скажи на милость? - А вы еще раздумываете, господа жандармы? - рассмеялся им в лицо пленник. - Что-о? - навис над ним поручик Сабуров. - Военных балканской кампании принимаете за голубых крыс? - Кончайте спектакль, поручик. И хоть кол ему на голове теши - ничего не добились. Пленный упрямо считал их переодетыми тружениками третьего отделения. Потерявши всякое терпение, матерились и трясли у него перед носом своими бумагами - он ухмылялся и дразнился, попрекая бездарной игрой. Рассказывали все, как есть, про разгромленный постоялый двор, жуткий блин со щупальцами, нелепую и страшную кончину ротмистра Крестовского с нижними чинами отдельного корпуса - как об стенку горох, разве вот в глазах что-то зажигалось. Тупик. Как в горах - шагали-шагали и уперлись рылом в отвесные скалы, и вправо не повернуть, и слева не обойти, нужно возвращаться назад, а время идет, солнышко к закату клонится... - Да в тую самую богородицу! - взревел Платон. - Будь это басурманский "язык", он бы у меня давно запел, как кот на крыше, а так - что с ним делать? Хоть ремни ему со спины режь - в нас не поверит! Ясно было, что так оно и есть, - не поверит. Нету пополнения, выходит, и не будет, игра идет при прежнем раскладе с теми же ставками, где у них - двойки против козырей... Помирать придется, вот что. - Ладно, - сказал поручик, чуя страшную опустошенность. - Развязывай его, и тронемся. Время уходит. А еще образованный. Что стал? Выполняй приказ! Развязали пленника и в молчании взгромоздились на коней. Поручик, отъехав, зашвырнул в лопухи "веблей" и не выдержал, крикнул с мальчишеской обидой: - Подберешь потом, вояка! А еще нигилист, жандармов он гробит! Тут такая беда... В горле у него булькнуло, он безнадежно махнул рукой и подхлестнул коня. Темно все было впереди, и умирать не хочется, и отступать нельзя никак, совесть заест; и он не сразу понял, что это ему кричат: - Господа! Ну, будет! Вернитесь! Быстрый в движениях нигилист поспешал за ними, смущенно жестикулируя обеими руками. Они враз повернули коней, но постарались особенно не суетиться - чтобы не выглядеть такими уж просителями. - Приношу извинения, господа, - говорил быстро человек в сером сюртуке. - Обстоятельства жизни... Постоянно находиться в положении загнанного зверя... - Сам себя, поди, в такое положение и загнал, - буркнул Платон. - Неволил кто? - Неволит Россия, господин казак, - сказал нигилист. - Вернее, Россия - в неволе. Под игом увенчанного императорской короной тирана. Народ стонет... - Это вы бросьте, барин, - хмуро сказал урядник. - Я присягу принимал. Император есть божий помазанник, потому и следует со всем почтением отзываться... - Ну а вы? - нигилист ухватил Сабурова за рукав помятого полотняника. - Вы же - человек, получивший некоторое образование, пусть и одностороннее. Разве вы не осознаете, что Россия стонет под игом непарламентарного правления? Все честные люди обязаны... Поручик Сабуров уставился в землю, поросшую сочными лопухами. У него было ощущение, что с ним говорят по-китайски, да еще на философские темы. - Вы, конечно, человек ученый, и многим наукам, это видно, - сказал он неуклюже. - А вот про вас говорят, простите великодушно, что вас наняли жиды да полячишки... Нет, я не к тому, что верю, просто - говорят так... Нигилист в сером захохотал, запрокидывая голову. Хороший был у него смех, звонкий, искренний, и ничуть не верилось, что этот ладный, ловкий, так похожий на Сабурова человек может запродаться внешним или внутренним врагам, коварно подрывать устои империи за паршивые сребреники. Продавшиеся, в представлении поручика, были скрючившимися субъектами с бегающими глазками, крысиными лицами и жадными пальцами - вроде тех шпионов с турецкой стороны, которых он в прошлом году приказал повесить у дороги и ничуть не маялся по этому поводу угрызениями совести. Нет, те были совершенно другими. А этот, мелькнуло в голове у Сабурова, под виселицу пойдет, подобно полковнику Пестелю. Что же, выходит, есть ему что защищать, выходит, не все закончилось на Сенатской? - Не надо, - сказал поручик. - Право слово, при других обстоятельствах мне крайне любопытно было бы с вами поговорить. Но положение на театре военных действий отвлеченных разговоров на посторонние темы не терпит... Кстати, как же вас все-таки по батюшке? - Воропаев, Константин Сергеевич, - быстро сказал нигилист, и что-то навело Сабурова на мысль, что при крещении имя его собеседнику явно давали другое. Ну, да Бог с ним. Нужно же его как-то именовать. - Значит, вы в самом деле Гартмана... того... - Подлого сатрапа, который приказал сечь политических заключенных, - сказал Воропаев, вздернув подбородок. - Так что можете отличиться, представив по начальству. Между прочим, награда положена... - Полноте, сударь, - сказал Сабуров. - Мы с Платоном людей по начальству не таскаем. Это уж ваше с ними дело, сами и разбирайтесь, пусть вас тот ловит, кому за это деньги платят... Наше дело - воевать. Представляете, что будет, если эта тварь и далее станет шастать по уезду? Пока власти раскачаются... - Да уж, власти российские... - Вот именно, - быстро перебил его поручик, отвлекая от излюбленного, должно быть, нигилистами предмета беседы. - Вы согласны, господин Воропаев, примкнуть к нам в целях истребления данной мерзости? Воропаев помолчал. Потом сказал: - Собственно, я не вправе располагать собою для посторонних целей... - А вы уж как-нибудь расположитесь. Вот вы говорите - народ стонет. Но ведь от этого чуда-юда народ так застонет... Ну? - Самое смешное, что вы правы, поручик, - сказал Воропаев. - Вечная история - твердить о страдающем народе, но едва только речь зайдет о конкретных поступках, отдельных людях из народа... - Видно было, что он думал о чем-то своем. - Недавняя дискуссия о методах помощи народу как раз вскрыла... - Вы вот что, барин, - вклинился Платон. - Может, у вас, как у человека умственного, есть соображения, откуда на нас эта казнь египетская свалилась? - Вот именно, свалилась, - сказал Воропаев. - Очень точное определение. Если желаете, кое-что покажу. Вы позволите, господин командир нашего летучего отряда, взять ружье? - Даже почел бы необходимым, - сказал Сабуров. Воропаев взбежал по ступенькам и скрылся в доме. - Что он, в самом деле бомбой в подполковника? - шепнул Платон. - Весьма похоже. - Как бы он в нас из окна не засветил, право слово. Будут одни потроха по веткам болтаться... - Да ну, что ты. - Больно парень характерный, - сказал Платон. - Такой шарахнет. Ну, коли сам вслед мириться побежал... Ваше благородие? - Ну? - Не похож он на купленного. Такой если в драку - то уж за свою правду. Только неладно что-то получается. С одной стороны - есть за ним какая-то правда, чуется. А с другой - как же насчет поносных слов в адрес священной особы государя императора? - Господи, да не знаю я! - с сердцем сказал Сабуров. - Эх ты, Господи Боже - все правду ищут, и у всех она своя. Неуж ее, одной, так-таки и нету? Показался Воропаев с хорошим охотничьим ружьем. Они повернулись было к лошадям, но Воропаев сказал: - Вот сюда, господа. Нам лесом. Они обошли дом, оскользаясь на лопухах, спустились по косогору и двинулись лесом без дороги. Сабуров, глядя в затылок впереди шагавшему Воропаеву, рассказывал уже в подробностях, как обстояло дело на постоялом, как сдуру принял страшную смерть ротмистр Крестовский, великий любитель устава и порядка, с присными. - Коемуждо воздается по заслугам его, - сказал Воропаев, не оборачиваясь. - Зверь. Там с ним не было такого кряжистого, в партикулярном? - Смирновский? - Свели знакомство? - Увы, - сказал Сабуров. - И он здесь. Значит, обложили. Ну, посмотрим... Деревья кончились, и началось болото - огромное, даже на вид цепкое и глубокое. И саженях в трех от краешка сухой твердой земли из бурой жижи возвышалось нечто странное - будто бы верхняя половина глубоко ушедшего в болото громадного шара, и по широкой змеистой трещине видно, что шар пуст внутри. Полное сходство с зажигательной бомбой, что была наполнена горючей смесью, а потом смесь выгорела, разорвав и самое бомбу - невиданный шар покрыт копотью, окалиной, гарью. Только там, где края трещины вывернуло наружу, виден его естественный цвет - сизо-стальной, явно металлический. Поручик огляделся, ища камень. Не усмотрев такового, направил туда кольт и потянул спуск. Пуля срикошетила с лязгом и звоном, как от броневой плиты, взбила в болоте фонтанчик жижи. - Бомба, право слово, - сказал Платон. - Только это ж какую нужно пушку - оно сажени две в обхвате... Такой пушки и на свете-то нет... - Вот именно, у нас нет, - сказал Воропаев. - А на Луне или на Марсе, вполне вероятно, сыщется. - Эт-то как это? - у казака отвалилась челюсть. - Вам, господин поручик, не доводилось ли читать роман француза Верна "Из пушки на Луну"? - Доводилось, представьте, - сказал Сабуров. - Давал читать поручик Кессель. Он из конной артиллерии, так что сие сочинение читал с интересом профессиональным. И мне давал. Лихо завернул француз, ничего не скажешь. Однакож это ведь фантазия романиста... - Вот и подтвердилась фантазия. - Но как же это? - Как же это? - повторил за Сабуровым и Платон. - Ваше благородие, неужто можно аж с Луны или другой небесной планеты в нас - бомбою? - А вот выходит, что можно, - сказал Сабуров в совершенном расстройстве чувств. - Как ни крути, получается - можно. Вот она, бомба. Бомба действительно вздымалась совсем рядом, и до нее при желании легко было добросить камнем. Она неопровержимо убеждала. Очень уж основательная была вещь. Вряд ли найдется такая пушка на нашей грешной планете... - Я не спал ночью, когда она упала, - сказал Воропаев. - Я, м-м... занимался научными опытами. Вспышка, свист, грохот, такой удар, что дом подпрыгнул. Потом что-то темное вдаль уползло. - Мартьян говорил про огненного змея, - вспомнил Платон. - Вот он, змей... Все легко складывалось - огненный змей, чудовищных размеров бомба, невиданная тварь, французский роман; все сидело по мерке, как шитый на заказ хорошим портным мундир... - Я бы этим, на Луне, руки-ноги поотрывал вместе с неудобосказуемым, - мрачно заявил Платон, высматривая на небе место, где могла находиться невидимая сейчас Луна. - Это ж как если б я соседу гадюку в горшке во двор забросил... Суки поднебесные... - А если это и есть лунный житель, господа? - звенящим от возбуждения голосом сказал Воропаев. - Наделенный разумом? Они ошарашенно помолчали, переваривая эту мысль. - Никак невозможно, барин, - сказал Платон. - Что же он тогда, стерва, жрет все и всех, что попадется? Турок на что басурман, настолько на нас не похож, форменный лунный житель, а людей, однако, все ж не жрет... - Резонно, - сказал Сабуров. - Лунную мартышку какую-нибудь завинтили внутрь ради научного опыта... - Я вот доберусь, такой ему научный опыт устрою - кишки по закоулочкам... - Ты доберись сначала, - хмуро сказал Сабуров, и Платон увял. Они оглянулись на огромную бомбу, закопченное треснувшее полушарие. - К ночи утонет, - сказал Воропаев. - Вот, даже заметно, как погружается. А хляби здесь глубокие. Никак его потом не выволочь, такую махину... - И нечего выволакивать, - махнул рукой Платон. - Вот что, господин Воропаев, - осторожно начал Сабуров. Он не привык к дипломатии, тем более в таком деле, и слова подыскивались с трудом. - Я вот что... Тварь эту вы видели ночью, мимоглядом, а мы наблюдали белым днем в деле. Тут все не по-суворовски - и пуля дура, и штык вовсе бесполезен. Не даст подойти, сгребет... - Что же вы предлагаете? - Поскольку господина Гартмана вы, как бы это деликатнее... использовав бомбу... я и решил, что в эти места вы забрались, быть может, изготовить нечто схожее... И ночью, вы сами признались, не спали. Мастерили, а? "Научный опыт" мастерили? И по глазам напрягшегося в раздумье Воропаева Сабуров обостренным чутьем ухватил: есть бомба, есть! - Я, признаться, не подумал, господин Сабуров... - нигилист колебался. - Ведь это вещь, которая некоторым образом принадлежит не только мне... Вещь, которую я обязался товарищам моим изготовить в расчете на конкретные и скорые обстоятельства... И против чести нашей организации будет, если... - А против совести твоей? - Сабуров круто развернулся к нему. - А насчет того народа, который эта тварь в клочки порвет, насчет него как? Россия, народ - не ты рассусоливал? Мы где, в Сиаме сейчас? Не русский народ оно в пасть пихает? - Господи! - Платон бухнулся на колени и отбил поклон. - Барин, я георгиевский кавалер, прадеды мои этак не стаивали, а перед тобой вот стою! Ну, дело требует! - Встаньте, что вы... - бормотал покрасневший Воропаев, неуклюже пытаясь его поднять, но урядник подгибал ноги, не давался: - Христом Богом прошу! Турок ты, что ли? Не дашь - свяжу, весь дом перерою, а найду! Сам кину! - Вы же не сумеете... - Казак все сумеет! - Хотите, и я рядом на колени встану? - хмуро спросил Сабуров, видя, какое внутреннее борение происходит в этом человеке, и пытаясь его усугубить в нужную сторону. - Сроду бы не встал, а сейчас... - Господа, господа! - Воропаев покраснел, как маков цвет, на глаза даже слезы навернулись. - Что же вы на колени, господа, сие мерзко для души человеческой... Ну, согласен я! Дам бомбу! ...Бомба имела вид шляпной коробки, обернутой холстом и туго перевязанной крест-накрест; черный пороховой шнур торчал сверху. Воропаев вез ее, держа перед собой на шее лошади. Сабуров с Платоном сперва сторонились, потом привыкли. Справа было чистое поле, и слева - поля с редкими чахлыми деревцами, унылыми лощинами. Впереди, на взгорке - полоска леса, и за ним - снова поле, открытое место, протяженное, хоть задавай кавалерийские баталии с участием многих эскадронов. Животы подводило, и все холодело внутри от пронзительной смертной тоски, плохо совмещавшейся с мирным унылым пейзажем и оттого еще более сосущей. - Куда ж оно идет? - тихо спросил Сабуров. - На деревню, больше некуда, - сказал Платон. - Помните карту, ваше благородие? Такого там натворит... Так что нам, выходит, либо пан, либо пропал. - С коня бросать - ничего не выйдет, - сказал Воропаев. - Понесет конь... - Так встанем в чистом поле, - сказал Сабуров отчаянно и зло. - На пути. Как деды-прадеды стаивали... Они въехали на взгорок. Там, внизу, этак в полуверсте, страшный блин скользил по желто-зеленой равнине, удаляясь от них, ничего не зная о них, поспешал по невидимой прямой, направляясь прямехонько в невиданную отсюда деревню. Чуял ее, что ли? - Упредить бы мужиков? - сказал Платон. - Ты поскачешь? - зло спросил Сабуров. - Да нет. - А если прикажу? - Тоже нет. Вы уж простите, господин поручик, ну как я вас брошу? Не по-военному, не по-русски. - Тогда помалкивай. Обойдем вон там, у берез, - поручик Сабуров задержался на миг, словно пытаясь в последний раз вобрать все краски, все запахи, колера земли и вкус ветра. - Ну, в галоп! Господин Воропаев, на вас вся надежда, вы уж не подведите! Они сделали галопом большой крюк, соскочили на землю, криками и ударами по крупам прогнали коней. Встали шеренгой, плечом к плечу. - Знаете, господа, что самое грустное? - весело крикнул Сабуров, испытывая ощущение невыразимой легкости в мыслях и движениях, ощущение невесомого предсмертного мига. - Дракон есть, рыцари налицо, а прекрасной принцессы, как на грех, нету! Гойда! У вас есть невеста, Воропаев, который не Воропаев? - Увы, нет! - У меня тоже, вот незадача! - А у меня хозяйка! - крикнул Платон. - Йэх, не узнает разлюбезная, где мил соколок Платоша полег! - Воропаев, бросайте, если что, прямо под ноги! Либо мы, либо оно! - Понял! - Внимание, господа! Все! Чудо-юдо катилось на них, бесшумно, как призрак, неотвратимо, как рок, скользило над зеленой травой, и оно уже заметило людей, несомненно, поднялись на стеблях алые шары, свист-шипенье-клекот пронесся над полем, зашевелились, расправляясь, клубки щупалец, оно не замедлило бега, ни на миг не задержалось. Воропаев чиркнул сразу несколькими спичками, поджег длинную смолистую лучинку, и она занялась. Поручик Сабуров поднял револьверы, изготовился

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору