аю, чтоб меня... Понятное дело, никто здесь группы F, трам-тарарам, не
боится, мы ее вздрючим, трам-тарарам. Если понадобится, эти военные у нас
будут сосать, пока не подавятся. Но сколько при этом они побьют нашей
гребаной посуды, страшно подумать, трам-тарарам. Я таких гнилых раскладов
не хочу. Похоже, и Алекс, мать его, тоже этого не хочет. Он старый и умный
русский мудак. Предлагает разойтись, по-хорошему. Так что в сложившихся
педерастических обстоятельствах беру всю ответственность на себя. А вы,
такие-разэтакие... (несколько минут задушевного рассказа об особенностях
интимной жизни подчиненных). Да, о чем это я?

- Вы сказали, что берете ответственность на себя, господин вице-адмирал,
сэр! - напомнил заместитель Рабиновича.

- А кто еще здесь на такое способен, ты, что ли? - осведомился Рабинович,
но ни одного крепкого слова к вопросу не присовокупил. Как хороший
командир, он никогда не ругал своего офицера персонально, когда рядом были
младшие по званию. Хотя при этом не стеснялся материть всю свою эскадру
оптом. - Так вот, негодяи! - заключил он. - Приказываю всем быстро
рассосаться отсюда на хер и носа не казать, пока я не разрешу. Может, Алекс
и не врет, мать его, а может, тут какая-то засада. Короче, план расстановки
наших вонючих сил получите у начштаба. После чего встанете по своим
долбанным местам и будете тихо стоять. Занимаем, мать ее, сферическую
оборону. Я в центре жду Алекса, он, зараза, должен подойти на двух
кораблях. Но если он, паскуда, задумал кинуть нам подлянку, так хоть вы,
трам-тарарам, живы останетесь. Всякие детали, подробности и прочие гребаные
координаты вам сообщат. Вот так-то, мать-перемать и все такое. Жду ваших
сраных вопросов, на хер!

- А как же насчет чужих, сэр? - спросил кто-то не в меру любопытный. - В
смысле - что мы с ними будем делать.

Вице-адмирал испепелил непонятливого офицера взглядом, крякнул и с надеждой
посмотрел на заместителя.

- Мы ничего не будем делать с чужими, - спокойно объяснил заместитель. -
Это задача армии. Поскольку от армии на сегодня не осталось... - он слегка
замялся, - почти ничего...

- Короче, нам этот русский траходактель со своей трахучей бригадой нужен
живой и невредимый! - заключил Рабинович. - И это ваше мудацкое счастье,
что он не псих и хочет по-прежнему делать свою долбанную работу! Потому
что, мать-перемать, если бы против чужих выставили вас, трам-тарарам, мне
даже страшно представить... (и так далее). Короче, если с Алексом все
нормально, мы его должны в жопу поцеловать и не поморщиться!

- Вот именно, - поддакнул заместитель. - Именно это я и хотел сказать.

* * *

- Включить позиционные огни, - приказал Рашен. "Гордон" и "Тушканчик",
бестелесные черные пятна на черном фоне, вдруг превратились в две
новогодние елки.

Полицейская эскадра, на экранах которой неожиданно соткались из ничего два
корабля, дружно охнула.

- Твою мать! - взвизгнул Рабинович, подпрыгивая в кресле.

- Вице-адмирал Рабинович, ответьте адмиралу Успенскому! - раздалось из
динамиков.

- Во подкрались! - восхитился бомбардир полицейского флагмана. - Это ж
надо... Ор-р-удия к бо-о-ю!!!

- Мать твою... - сокрушенно пробормотал Рабинович. - Где начальник
разведки, мать его?! Как мы их проморгали, трам-тарарам?!

- Отвечай, Бобби, я тебя вижу! - позвал Рашен.

- Не может он нас видеть!!! - заорал Рабинович. - Почему он нас видит?!!
Как это так?!! - от возбуждения он даже ругаться перестал.

- Рабинович, вам привет от тети Хаи! - не унимался Рашен.

Полицейский врезал кулаком по "доске", включая связь.

- Ты меня не видишь! - рявкнул он. - Ну, как я стою, по-твоему, а?

- Ты держишь сферическую оборону, - спокойно ответил Рашен. - Сам висишь
чуть левее и выше центра, если смотреть от меня. Здравствуй, Бобби.

- Чтоб тебя! - выдохнул Рабинович. - Привет, Алекс. Как самочувствие?

- Патологии не наблюдается. Ты это хотел узнать?

- Это как раз меня не волнует. Слушай, Алекс, а где твоя бригада?

- По делам улетела.

- Точно улетела? Куда?

Рашен громко рассмеялся.

- Как мне нравится эта очередность вопросов... Бобби, ну почему ты такой
мнительный? Нет здесь больше моих кораблей, честное слово.

- Может, я и мнительный, зато до сих пор живой, - ответил Рабинович. - Так
куда ты их подевал?

- Я же говорю - по делам улетели. Бобби, тебе лучше не знать, где они.
Живее будешь опять-таки.

- Мне лучше знать, мать твою, что мне нужно знать!

За плечом Рабиновича деликатно кашлянул связист.

- Что такое, мать твою? - спросил полицейский.

- Господин вице-адмирал, сэр. Начальник разведки на втором канале.

- Ага! Ну, блин... Алекс, подожди минутку, ладно?

- Нет проблем.

Рабинович переключился на другой канал связи.

- И как это ты умудрился пропустить два здоровенных корыта? -
поинтересовался он, забывая о хороших манерах и сидящем вокруг младшем
командном составе.

- Они, наверное, по инерции подошли. Без тяги. Старый пиратский фокус, сэр.

- Так что же ты, мать твою...

- Сэр, мы вообще-то не пиратов ждали, а военных.

- И что? - на полном серьезе удивился Рабинович.

- Соответственным образом и были расположены сканирующие бакены, сэр.

- У тебя что, вонючих бакенов мало? Или, на хер, мозгов?

Начальник разведки обиделся и не ответил.

- Нет, я тебя спрашиваю! - настаивал Рабинович.

- Виноват, сэр!

- Орел ты с голубыми яйцами! - заключил Рабинович и вернулся на внешнюю
связь. - Извини, Алекс, - сказал он. - Так на чем мы, блин, остановились?

- Я вот думаю - может, ты ко мне в гости зайдешь?

- А может, ты ко мне?

Рашен на секунду замялся.

- Понимаешь, Боб, - сказал он глубокомысленно. - Не слышно уверенности в
твоем голосе. Ты, кажется, еще не решил, что со мной делать.

- Не ссы! - рассмеялся полицейский. - Не трону. Если я тебя арестую, кто
тогда с чужими разберется?

- Это ты верно сказал, - одобрил Рашен. - Никто. Хотя бы потому, что в них
еще никто не верит. Невыгодно это Совету Директоров.

- Вот именно, мать их за ногу! Так что заходи, Алекс. Имеется спирт.

- Богато живете. У нас только самогон.

- Вот бери и заходи.

- Все равно не пойду.

- Слушай, Алекс, бросай ты эти русские задрочки! Я тебе слово даю -
от-пу-щу. На все четыре стороны.

- А что ты потом на Землю доложишь, а? - спросил Рашен проникновенно.

- Скажу, что ты, не пришел, и все тут. Мы тебя ждали, а тебя нету. Пришел
один "Гордон", и тот на автопилоте. О! Кстати! Слушай, Алекс, ты на самом
деле посиди-ка у себя.

- Да ну? - усмехнулся Рашен.

- Ну да! Я сейчас пошлю на "Гордон" саперов, а ты пока не шевелись. -
Рабинович сделал знак своему заместителю, и тот принялся выбивать команды
на "доске". - И учти, Алекс, я своим мудакам отдал приказ стрелять.
Двинешься с места - так шарахнут, мало не покажется. А если эта хреновина
взорвется, пусть тебе же будет хуже.

- Бобби, - сказал Рашен укоризненно. - И не стыдно тебе?

- Я же коп! - ответил Рабинович серьезно. - У меня по определению ни стыда,
ни совести.

- Какая жалость, что ты не мой подчиненный, - заметил Рашен. - Я бы тебя...
Кстати, от Боровского тебе привет.

- И ему тем же концом по тому же месту! Слушай... - Рабинович вдруг перешел
чуть ли не на шепот. - Абрам... Файн вернулся?

- Нет еще.

- И что ты думаешь?

- Думаю, вернется. Наш Абрам неистребим. Ни своими, ни чужими.

На экране полицейского флагмана крошечный белый огонек резво почесал в
сторону расцвеченной огнями махины "Гордона".

- Вижу твоих саперов, - сказал Рашен. - Зря ты это, Бобби.

- Почему? - насторожился Рабинович.

- Боюсь, инфаркт у них будет. Задница перед тем, как покинуть корабль, с
горя весь его распродал. На бухло обменял все, что можно было оторвать.
Только ходовую не тронул и навигационное оборудование.

- Ну, спасибо... - протянул Рабинович. - Алекс, ты действительно
ненормальный. Растащить на хер целый мегадестроер и потом цинично в этом
признаться... Знаешь, это как-то даже не по-русски.

- Извини, больше не буду.

- И чего вы, русские, такая вороватая нация, а?

- Я, что ли, крал?! - возмутился Рашен.

- Ты командовал, - упрекнул его Рабинович.

- Слушай, мы будем ждать, пока твои саперы взорвутся, или все-таки делом
займемся?

- Каким еще, мать твою, делом? По-моему, и так все ясно. Вали отсюда,
трам-тарарам, и попутного хера тебе в затылок.

- Прямо сейчас? - судя по голосу, Рашен здорово удивился.

- Немедленно, - разрешил полицейский. - И чтоб глаза мои тебя не видели.
Давай, вали отсюда на хер.

- Хороший ты мужик, Роберт, - задумчиво произнес Рашен.

- Какой есть. Ты вот что мне скажи на прощанье. Эти сраные чужие, как ты
думаешь, может, их случайно к нам занесло, а? Ну, блин, покрутятся и уйдут.

- Придется мне все-таки зайти к тебе в гости, - сказал Рашен.

- Почему?

- Уж больно тоскливый будет разговор.

- Да ладно, я прикажу своим чудикам уши заткнуть. Эй! Всем негодяям,
которые подслушивают! Уши за-ат-кнуть! Раз-два! Это приказ, мать вашу!

В эфире неожиданно раздался легкий шорох.

- Какие дисциплинированные ребята, - похвалил Рашен.

- У меня хорошие копы служат. Грех жаловаться. Ну, говори.

- Боб, ты помнишь казус со "Скайуокером"?

- Еще бы!

- А ты в курсе, что один человек выжил? Прилетел на аварийном модуле прямо
к Земле?

Рабинович почесал в затылке.

- Да как тебе сказать... - пробормотал он. - Не то чтоб, блин, совсем не в
курсе... Но без подробностей.

- Тогда держись за кресло. Вместо настоящего человека прилетел клон.

- Твою мать! Откуда знаешь?

- Тетя Хая сказала.

- Ты не знаком с тетей Хаей! - заявил Рабинович тоном прокурора на суде.

- С тетей Хаей из Парижа или с тетей Хаей из Чикаго?

- Чтоб ты сдох! Перестань издеваться, трам-тарарам! Я серьезно, мать твою!

- Я его препарировал.

- Та-ак... - протянул Рабинович. - А сначала убил.

- Я очень много людей убил, - сказал Рашен сухо. - На Марсе, на Венере, в
открытом космосе. Очень много, Бобби.

- Ты не путай, старый хрен, войну с убийством. Ладно, проехали. Где ты его
откопал?

- Он несколько лет ходил на одном из моих кораблей. - Рашен не уточнил, что
Мейер ходил на "Гордоне", дабы лишний раз впечатлительного Рабиновича не
пугать. - И между делом стучал в Адмиралтейство.

- Ни хера себе!

- Вот именно. Очень странная история, Бобби. Понимаешь, он даже под
гипнозом уверял, что он настоящий. У него была подсажена ложная память. И
сам клон сделан великолепно, от человека не отличишь. Мы его вычислили,
потому что нашли доказательства гибели прототипа. А теперь уже знаем
совершенно точно. Мой док Эпштейн нашел там какое-то крошечное
несоответствие... Не помню, я не специалист, какие-то мелкие отклонения в
структуре ДНК. Но если и была у клона своя программа, то где-то на самых
задворках мозга. Мы еще не умеем копать так глубоко.

- То есть зачем этот урод у нас ошивался...

- Совершенно непонятно.

- И что мы об этой херне должны подумать, а?

- А вот это к тебе вопрос, - заметил Рашен. - Ты же у нас коп.

- Вот что, - сказал Рабинович твердо. - Он сейчас у тебя? Дай его мне, а? У
меня все-таки судебно-медицинская экспертиза.

- Надо подумать. А то напополам?

- Тебе-то он на кой хер сдался теперь?

- Доказательства!

- Ах да! Ты же собираешься всему миру объяснить, какой ты хороший
русский...

- Я что-то не то сказал? - насторожился Рашен.

- Да нет... Эх, чтоб меня! Ну-ка, ты вот что... Отпили от этого урода кусок
поаппетитнее, а я за ним сам приеду. Где-то, через полчасика.

- А как же саперы? - ехидно спросил Рашен.

- Зае...л, - ответил Рабинович и отключился.

* * *

Когда вице-адмирал Рабинович, навьюченный кофром с деталями организма
капитана Мейера, покинул борт "Тушканчика", к Рашену зашел старпом.

- Он самогонку взял? - деловито спросил Боровский.

- Нет, - помотал головой Рашен, задумчиво разглядывая свои ногти.

- Тогда отдайте, - потребовал Боровский. - Я тут, пока суд да дело, с его
ребятами договорился насчет батарей к "маузерам". А то у нас некомплект.
Сто десять стволов рабочие, а еще десяток заряд не держит.

- На! - сказал Рашен брезгливо, пинком выдвигая канистру из-под стола.

- Спасибо.

Боровский исчез за дверью, с кем-то там переговорил и тут же вернулся.

- А еще говорят, что копы взяток не берут, - заметил он.

- Это хорошие копы, - хмуро сказал Рашен. - Они нам помочь хотят.

- Ага, как же. Конечно, это совершенно не мое дело...

- Зае...л.

- Фу, патрон! Всего-то полчаса с Бобби поговорили и уже выражаетесь, как
потомственный Рабинович.

- Извини, вырвалось. Но ты меня этой своей присказкой достал. А у Бобби
действительно тяжелый случай. Я еще с училища помню - минуту с ним
поболтаешь, а потом матюки так из тебя и сыпятся. И с чего он такой?

- На улице вырос, - объяснил Боровский. - Вы это, драйвер... Типа не
обольщайтесь. Не помочь они нам хотят. Они группой F свою задницу от чужих
прикрывают.

- Это точно, - вздохнул Рашен. - И знаешь, Жан-Поль, я из разговора с Бобби
вынес одну вещь. Он на самом деле чужих боится. До ужаса боится. Он на все
готов, лишь бы его кто-нибудь от них защитил.

- Они, может, еще и не придут...

- А он уже готов. Большая редкость в наши дни, чтобы кто-то воспринимал
чужих настолько всерьез. Кто их сейчас боится? Тот, у кого достаточно
информации, чтобы в их существование поверить. Армейская разведка, да и то
не вся. Ну, мы с тобой. А больше ведь никто. И вдруг - целый вице-адмирал
полицейских сил! Командир единственной полноценной эскадры в их ведомстве.
Интересно, а, Жан-Поль?

- Интересно, - кивнул Боровский, присаживаясь на край стола. - Так что он
вам сказал? Так и сказал, что боится?

- Нет. Как раз этого он не говорил.

- А чего же ему надо?

- Ему надо, чтобы мы пошли на Землю и устроили там государственный
переворот.

- Чего-о? - изумился Боровский.

- Понимаю твою реакцию, - улыбнулся Рашен. - Она ничем не отличается от
моей.

- Ни хрена себе - полицейский! - высказался старпом.

- Очень даже полицейский. Наш Бобби, оказывается, человек с идеями. Ему
опостылел народный капитализм. Он считает, что на самом деле это диктатура.
И знаешь, в чем-то он прав. Когда вся планета становится одной большой
холдинговой компанией...

- Если бы меня спросили... - привычно начал Боровский, поймал укоризненный
взгляд Рашена и перешел к сути. - Я, может, и безыдейный тип, но мне тоже
кажется, что Бобби прав.

- Н-да? - хмыкнул Рашен, задумчиво кривя бровь.

- Там же все делается не для блага народа, а для блага компаний. Почему мы
воевали с колониями? Это фирмы защищали сырьевую базу. И какую!
Сперматозоиды и яйцеклетки! Казалось бы - отпусти красножопых на волю и
покупай у них материал, сколько влезет. Ан нет, все хотят даром! Задарма
людей побольше наплодить, чтобы было кому на них горбатиться! А система
кредитования? Каждый от рождения уже по уши в долгах! Хотя его-то уверяют,
что это ему только на пользу... Вы сами подумайте! Нехорошо у нас на Земле.
Во всяком случае, мне так кажется.

- А кому так не кажется? - спросил Рашен.

- Тем, кто доволен. И тем, кому наплевать. Ну, и дуракам еще.

- Это восемьдесят процентов землян, Жан-Поль. Если не девяносто.

- Сейчас меньше, драйвер. Гораздо меньше. Очень многие задаются вопросом,
почему это Венера и Марс решили не копировать земную схему, а провозгласили
республики.

- Куцые у них республики. Недалеко от нас ушли.

- Ну, шеф, им пока что жрать особо нечего. Тут поневоле задумаешься, какое
правление самое рациональное. Но в принципе... Рано или поздно там будет
настоящая демократия. А что касается землян, так нужно просто как следует
покопаться в Сети. И все станет ясно насчет их мнения. Шеф, мы же военные!
Мы живем в своем крошечном мирке, отгородившись ото всех, и чем больше нас
пинают, тем плотнее мы закрываем ворота. Мы просто ничего толком не знаем о
нормальной жизни!

- Ты думаешь, что там, внизу, нормальная жизнь? - спросил Рашен. -
Сомневаюсь. Если там все ОК, откуда такой громадный конкурс в десант?..

- Вот именно! - воскликнул Боровский.

Рашен тяжело вздохнул.

- Не по душе мне все это, - признался он. - Ох не по душе.

- Это оттого, что вы русский, драйвер. Вам положено.

- Что мне положено, ты, антрополог хренов?!

- Ого, какие слова! Вам положено, чтобы все на свете было не по душе, вот
что вам положено.

Рашен задрал глаза к потолку и медленно пробормотал себе под нос какие-то
русские слова.

- И нечего ругаться, - сказал Боровский примирительно. - Может, выпить
принести? Я знаю, у вас, у русских, серьезные решения только со стаканом
принимаются.

Рашен покосился на старпома и агрессивно выпятил челюсть.

- Ты меня разозлить хочешь, да? - спросил он.

- Очень, - честно сказал Боровский. - Шеф, как я рад, что Бобби начал этот
разговор!

- Скорее, этот еврейский заговор. Чего тебе надо, Жан-Поль? Чтобы группа F
огнем и мечом привела человечество к счастью?

- Очень даже может быть.

- Твой Рабинович пообещал нам месяц.

- Почему это он "мой" Рабинович? Он такой же мой, как и ваш. Что значит -
пообещал месяц?

- Если группа F не добьется реабилитации мирным путем и нам придется
доказывать свою правоту силой, Бобби целый месяц будет ползти от Пояса к
Земле. Если увидит, что наша берет, еще притормозит. А если... Ну, ты
понял. В этом случае все равно у нас будет месяц, и мы сможем уйти на
Венеру.

- А сыграть на нашей стороне?

- Это для него слишком. И потом, он в любой ситуации намерен беречь силы.
Если нас разобьют, драться с чужими будет он.

- Хороший коп, - признал Боровский.

- А я что говорю? Конечно, хороший. Только ругается через два слова на
третье.

- Ну, мы им дадим копоти! - воинственно заявил Боровский. - Уж за
месяц-то...

- Я не уверен, что мне этого хочется, - сказал Рашен.

- Вам захочется, - пообещал Боровский. - Вы, главное, почаще думайте о том,
что у вас на родине диктатура олигархического капитализма.

- У меня на родине одни развалины, Жан-Поль, - сказал Рашен, и в голосе его
вдруг зазвенела тоска. - От моей родины остался только пепел. Мы заслонили
вас собой, и нас больше нет.

- А как же Франция? - напомнил Боровский. - Вы же коренной парижанин, шеф.
А Канада, а наш Ванкувер? Да ну вас, честное слово...

- Да, Ванкувер... - вздохнул Рашен. - Сколько там зелени, помнишь?
Фантастика. А я, между прочим, видел однажды настоящего дикого оленя. Ездил
с семьей на экскурсию. Игорю было лет пять, Оля... Тьфу!

- Вы ведь так с ней и не поженились? - осторожно спросил Боровский.

- Я же военный астронавт, - сказал Рашен горько. - Сегодня мужик, а завтра
труп. В порыве любви она на многое была готова, тем более что в кои-то веки
встретились два совершенно здоровых русских человека. А потом оказалось,
что рожать от меня она хочет, а замуж - ни в какую. Знаешь, в общем-то, я
был не против. Я ее понимал. Нормальные условия для воспитания ребенка,
чтобы деньги, чтобы отец всегда рядом... Только вот Игорю достался чересчур
богатый отчим. Вырастил взбалмошного капризного мальчишку.

- Это вы ему простить не можете, что от вас отрекся, - сказал Боровский. -
А знаете, почему он так поступил? Я скажу. Ему, как и многим, очень не
нравятся порядки на Земле. На Земле, которая убивает тысячи колонистов
только за то, что они хотят жить по справедливости.

- Ишь ты, как завернул! - восхитился Рашен.

- По-моему, убедительно, - скромно заметил Боровский.

- Mudak ты, Жан-Поль, - сказал Рашен.

- Сами вы мудак.

- Ты неправильно переводишь. Русский mudak и английский мудак - совсем
разные вещи. По смыслу близко, а интонация другая. То, что ты сказал,
по-русски будет hui. Это всего-навсего член, причем в очень грубом
варианте. А mudak... - Рашен мечтательно закатил глаза. - Хороший был у нас
язык, Жан-Поль. Глубокий. Был, да сплыл.

- Не нравится мне ваше настроение, драйвер.

- Мне тоже, Жан-Поль.

- Неужели вам не надоело плясать