ить. Они применяют другой стандарт, французский. - Арли обвила баранку руками и уткнула в них подбородок. - Вот так-то и получается, мы спокойно справимся с этими огромными объемами информации - и не имеем под рукой нужного переходника.
     - А что же тогда?
     - Шаннон побежал в свой номер, говорит, у него там есть. Не иначе как порнуху японскую смотрит. И еще. У него, у Шаннона, есть дружок в охране, и он говорит, что Блэкуэлл "порасспрашивал" одного из мужиков, которые пытались сегодня захватить Реза.
     - Так это что, это все-таки он был им нужен? Рез?
     - Вроде так. Они комбинатские, и им сказали перед налетом, что Рез что-то такое у них украл.
     - Украл? Что?
     - Этот мужик не знает. - Арли прикрыла глаза.
     - А что с ним теперь, с этим, которого допрашивал Блэкуэлл?
     - Не знаю. - Она открыла глаза и села прямо. - И как-то сомневаюсь, что мы когда-нибудь это узнаем.
     - Он что, и вправду такое может? Пытать людей, убивать?
     Арли молчала.
     - Как бы там ни было, - сказала она в конце концов, - заставляя нас думать, что это возможно, он получает серьезное преимущество. А в прошлой своей жизни он точно этим занимался. Ты знаешь, что меня больше всего в нем пугает?
     - Что?
     - Иногда я ловлю себя на том, что вроде и привыкла к нему.
     Стук в дверцу с ее стороны. За окном - Шаннон с соединительной кишкой в руках.
     - Скажи, когда будешь готов. - Арли открыла дверцу и выскользнула наружу.
     Лэйни смотрел сквозь тонированное ветровое стекло на бетонную стену и вспоминал ступеньки у дверей гейнсвиллского муниципального суда, как он следил за чистотой на этих ступеньках вместе с еще двоими приютскими, Шакиллом и Кенни. Шакилл тоже участвовал в тестировании медицинских препаратов, а Келли вскоре перевели в другое место, куда-то около Денвера. Лэйни не знал их дальнейшей судьбы, но это Шакилл первым заметил, что, когда вкалывают настоящий препарат, во рту появляется такой металлический вкус, вроде как алюминий или еще что. От пла-це-бо, сказал Шакилл, нет привкуса.
     И ведь точно. Ты всегда мог сказать, то тебе ввели или это.
     Они трое проходили там "трудовую практику", пять или шесть дней убирали подношения, которые оставляли люди, ожидавшие суда. Считалось, что эти подношения могут быть источником заразы, а жертвователи всегда старались их получше спрятать, так что иногда и не найдешь, пока не завоняет или мухи не слетятся. Чаще всего куски курицы, перевязанные цветной ниткой. А однажды была, как определил тот же Шакилл, козлиная голова. Шакилл говорил, что все это оставляют распространители наркотиков, у них религия такая. Работать приходилось в зеленых резиновых перчатках с оранжевыми кевларовыми кончиками пальцев, от этого на руках высыпала потница. А чтобы складывать подношения, было белое ведро с защелкивающейся крышкой и облезлыми наклейками биологической опасности. Шакилл хвастался, что знает имена некоторых из этих, для кого подношения, богов, но Лэйни ему не верил. Все эти имена, вроде как О'Ганн или Сэм Эдди, были, конечно же, чистой выдумкой, и даже он, Шакилл, сказал как-то, забрасывая в ведро белый комок слипшихся куриных перьев, что уж лучше бы они наняли себе лишнего адвоката. "Но их тоже можно понять - ждут суда, мандражируют, вот и хотят подстраховаться с другой стороны".
     А в общем эта "трудовая практика" была вполне ничего, лучше, чем в фаст-фудовых заведениях, плохо только, что потом, в приюте, их каждый раз обыскивали на предмет наркотиков.
     Он рассказал Ямадзаки и Блэкуэллу, как знал тогда заранее, что Элис Ширз собирается покончить с собой, и они наверняка решили, что он может видеть будущее. Но сам-то он знал, что не может. Это было бы все равно как если бы эти куриные потроха, подброшенные к ступенькам суда, изменяли решение судьи. То, что произойдет потом, вырастает из того, что происходит сейчас, а предсказывать будущие события... Лэйни твердо знал, что сам он этого не может, а опыт работы с узловыми точками наводил его на сильное подозрение, что и никто не может. Судя по всему, образование узловых точек было каждый раз связано с какими-то назревающими изменениями. Он просто умел выделять места, где достаточно маленького толчка, чтобы изменение действительно произошло. Малейшего толчка, вроде этой покупки лезвий для канцелярского ножа. Но если бы той ночью чуть пораньше произошло бы землетрясение и ее дом обвалился... Или она попросту потеряла бы эту пачку лезвий... А с другой стороны, если бы она купила себе "пятничный специальный" по карточке - что совершенно невозможно, потому что штука эта незаконная и купить ее можно только втихаря, - тогда любому было бы ясно, что она там замышляет... Арли открыла дверцу с его стороны.
     - Ну как ты тут, в порядке?
     - В полном, - сказал Лэйни и взял с коленей очки.
     - Точно?
     - Ладно, давай работать.
     - Как знаешь. - Она тронула его за руку. - А потом мы тебя сразу к доктору, ладно?
     - Спасибо, - сказал Лэйни, надевая очки, и тут же его рот наполнился знакомым привкусом...
     Данные по "Ло/Рез", прозрачные и прихотливо переплетенные с архивом фэн-клуба, пополнились россыпью новых текстур, превращавшихся, если к ним присмотреться, в...
     Шакилл, в приютском тренировочном костюме. Показывает ту козлиную голову. Вся шкура с головы ободрана, а еще в нее забиты гвозди, а потом Шакилл раздвинул ее челюсти, и оказалось, что языка там нет, а на его месте лежит пропитанная кровью бумажка с какой-то надписью. Имя прокурора, объяснил Шакилл, гордясь своей осведомленностью.
     Лэйни закрыл глаза, но картина не исчезла.
     Он открыл их и увидел идору, лицо, окаймленное мехом. Она смотрела на него. На ней была вышитая меховая шапка с ушами, очень кстати, потому что шел снег, а потом она уплощилась, слилась с текстурами, струившимися вниз, сквозь рифы информации, и он тоже отдался на волю этого течения и ощутил, как проходит через самое ядро, сердцевину, и вынырнул на другой стороне.
     - Подожди... - сказал Лэйни и услышал свой голос с заметной задержкой.
     - Перспектива, - сказала идору. - Параллакс Ямадзаки.
     Что-то развернуло его, так что теперь он смотрел прямо на информацию, но под новым углом и словно с огромного расстояния. А вокруг нее... ничего - или, вернее, ничто.
     Но всю эту информацию пронизывали две смутно параллельные структуры, похожие на "Риалтри" из ноутбука Арли, но бесконечно более сложные. Рез и идору. Они были изваяны во времени, структура Реза зарождалась на самом дальнем краю хлипким, тонким проростком, это были первые проблески его карьеры. Далее - рост, усложнение, превращение в нечто мощное и разветвленное... но затем она вновь начала уменьшаться, многие ветви иссохли и бессильно обвисли... Должно быть, подумал Лэйни, это и есть та точка, за которой Рез навлек на себя все нарастающую ненависть Кэти, стал человеком, чья слава определяется не тем, что он есть, а тем, чем был раньше, светом догоревшей звезды...
     Структура идору появилась чуть позже, как нечто плавное, продуманное, несколько примитивное. Но дальше, в местах наибольшего сближения с Резом, она начала обретать определенную сложность. Или, подумал Лэйни, непредсказуемость. Нечто сугубо человеческое. Она училась.
     И обе эти структуры, скульптуры во времени, были узловыми, и это их качество нарастало с приближением к "теперь", где они плотно сплетались...
     Лэйни стоял рядом с идору. Он уже видел этот пляж в ирландском гостевом доме, когда просматривал снятую биноклем пленку. Грязно-зеленое, с россыпью белых барашков море, свежий ветер треплет и рвет уши ее меховой шапки. Лэйни не чувствовал ветра, но слышал его вой, настолько громкий, что было трудно разговаривать.
     - Так ты их видишь? - крикнула она.
     - Что - вижу?
     - Лица в облаках! Узловые точки! Я ничего не вижу! Покажи их мне!
     Но затем она исчезла, а вместе с ней и море, и Лэйни снова смотрел на информацию, на оцифрованные истории Реза и Рэи Тоэи, которые сплетались на грани превращения в нечто иное. А если бы тогда, в Лос-Анджелесе, он попытался, могло бы так быть, что из узловой точки Элис Ширз выплыл бы канцелярский нож?
     И он попытался.
     Перед ним расстилалась белая пушистая равнина. Не снег. А вдали, на фоне ядовито-розового обрыва, величественно переступали исполинские, щедро разукрашенные коричневым по коричневому ковбойские сапоги. Равнина исчезла, на ее месте медленно вращался непонятный, неопределенных размеров предмет, отдаленно похожий на лос-анджелесский автобус, если с него снять колеса.
     - Семнадцатый номер, - сказала идору. - Отель "Дай".
     - Дай? - переспросил Лэйни. Автобус исчез, поехал догонять сапоги.
     - Что такое "отель любви"?
     - Как?
     - Отель. Любви.
     - Ну, наверное, это где люди занимаются любовью...
     - А что такое "первичный биомолекулярный программирующий модуль С-дробь-семь-А производства Родель ван Эрп"?
     - Представления не имею.
     - Но вы же мне сейчас показывали! Это средоточие нашего союза, наше пересечение, то, из чего должно развернуться и все остальное!
     - Подождите, - сказал Лэйни, - у вас тут есть другой, они вроде как смыкаются...
     Напряжение отзывалось болью в боку, но вдали виднелись горы, перекрученные деревья, низкая крыша деревянного домика...
     Идору исчезла, а затем и дом, словно съеденный изнутри, - его структура замерцала и съежилась. И на мгновение - образ чего-то громоздящегося, беспорядочная россыпь непохожих друг на друга окон и взвихренное, радужное небо.
     - Кончай орать! - сказала Арли, сдергивая с него очки.
     Рядом с ней - Ямадзаки.
     - Остановитесь, Лэйни-сан.
     Лэйни длинно, судорожно вздохнул, уперся ладонями в мягкий пластик приборной доски и закрыл глаза; рука Арли легла ему на затылок.
     - Нужно туда бежать.
     - Бежать? Куда?
     - Семнадцатый номер... Мы опоздаем. На свадьбу...

38. Звезда

     Парализатор перестал щелкать, и Кья уронила его на пол. Дверная ручка не поворачивалась. Из ванной - ни звука, кроме птичьего щебетанья. А что в комнате? Масахико торопливо заталкивает свой компьютер в клетчатый пластиковый мешок. Кья бросилась к "Сэндбендерсу", схватила его (очки потянулись следом, на проводе) и повернулась к сумке, из которой так и торчал угол сине-желтого мешка. Она рывком вытащила мешок вместе с его содержимым, бросила эту мерзость на кровать и нагнулась, чтобы запихнуть "Сэндбендерс" в сумку. И услышала со стороны ванной какой-то звук. Оглянулась.
     Ручка медленно поворачивалась.
     Русский шагнул в комнату. На его правой руке было нечто вроде ослепительно-розовой рукавицы, без пальцев, но зато с лысой кукольной головой. Сексуальная игрушка из черного шкафчика, сыгравшая роль изоляции. Он сдернул розовую шкурку с руки и небрежно швырнул ее через плечо. Птицы в ванной смолкли.
     Масахико, начавший было надевать правый ботинок, замер, уставившись на русского; его левая нога все еще была в бумажном шлепанце.
     - Вы уходите? - спросил русский.
     - Она на кровати, эта ваша штука, - сказала Кья. - Мы не хотим иметь с ней никакого дела.
     Заметив на полу парализатор, русский поднял ногу и припечатал его каблуком, словно некую ядовитую тварь; жалобно хрустнул крошащийся пластик.
     - Артемий, мой друг из Новокузнецка, делает себе большое унижение этим. - Он поворошил обломки носком сапога. - Носит очень тесные джинсы, Артемий, кожаные, это мода. Кладет в передний карман, спуск случайно нажимается. Артемий парализует свое мужество. - Крупные, неровные зубы оскалились в подобии улыбки. - А нам смешно, да?
     - Ну пожалуйста, - сказала Кья. - Мы просто хотим уйти.
     Русский обогнул Эдди и Мэриэлис, так и обнимавшихся на полу.
     - Ты случайность, как Артемий своему мужеству, да? Ты только случилась владельцу этого прекрасного ночного клуба. - Носок сапога указал на бессознательного Эдди. - Который контрабандист и прочие вещи, очень сложные, но ты, ты есть просто случайность.
     - Да, - кивнула Кья.
     - Ты из "Ло/Рез" (Ло-ресс). - Он шагнул к кровати и заглянул в пластиковый мешок. - Ты знаешь, что такое это.
     - Нет, - соврала Кья. - Я не знаю.
     Русский повернулся к ней.
     - Мы не нравимся случайности, никогда. Не допускаем случайности.
     Руки русского начали подниматься; на третьем суставе каждого его пальца, со стороны ладони, розовело круглое пятнышко размером с горошинку. Кья видела такие у ребят в школе и знала, что это следы татуировки, недавно удаленной лазером.
     Она взглянула ему в лицо. В лицо человека, который собирается с духом, чтобы сделать нечто очень неприятное, но совершенно необходимое.
     Но тут взгляд его метнулся куда-то вдаль, через ее плечо; Кья обернулась и увидела, как дверь в коридор толчком распахивается внутрь. В комнату не вошел, а словно влился огромный, шире дверного проема мужик в сером, с металлическим отливом пиджаке; его правая щека была сикось-накось заклеена полосками бледно-розового пластыря. А руки - тоже огромные и сплошь в шрамах, в левой зажато что-то черное с концом, похожим на магнитный ключ, правая лезет во внутренний карман пиджака.
     - Yob tvoyu mat, - пораженно выдохнул русский.
     - Мою мать? - обрадовался огромный. Его рука вынырнула наружу с предметом, похожим на очень большие ножницы; предмет начал быстро, сухо пощелкивая, раскладываться и через долю секунды превратился в топорик с металлической ручкой, искривленным, опасно поблескивающим лезвием и узкой, острой, как карандаш, головкой на обухе. - Ты сказал "мою мать"?
     Его лицо и выбритая, с начинающей отрастать щетиной, голова тоже были сплошь испаханы шрамами, розовели бороздками рубцовой ткани, а на месте левого уха торчал пунцовый обрубок.
     - Нет, нет, - сказал русский, поднимая руки раскрытыми ладонями вперед. - Речевое оборачивание, только.
     Из-за спины мужика с топором в комнату вошел еще один мужик, темноволосый, в черном свободном костюме. Правый глаз новенького закрывал видеомодуль, подвешенный к черному, до бровей надвинутому хайратнику. Глаз, оставшийся на всеобщее обозрение, был большой, веселый и зеленый, и все равно ей потребовалось не меньше секунды, чтобы узнать - кто это.
     А узнавши, она так и села на... ну, скажем, розовую кровать.
     - Где эта штука? - спросил мужик, похожий на Реза (очень похожий, разве что чуть поплотнее и щеки не ввалены).
     Оба эти, русский и с топором, молчали. Мужик с топором, не оборачиваясь, захлопнул дверь ногой.
     Зеленый глаз и видеомонокль переместились на Кья.
     - А ты знаешь, где эта штука?
     - Какая?
     - Биомеханический стартовый модуль, или как ее там... - Он замолк, тронул пальцем засунутый в правое ухо наушник и прислушался. - Первичный биомолекулярный программирующий модуль С-дробь-семь-А, Родель ван Эрп. Я тебя люблю.
     Кья ошалела.
     - Рэи Тоэи, - объяснил мужик, тронув пальцем хайратник, и тогда она окончательно уверилась, что это он.
     - Здесь. Вон в том мешке.
     Он залез в сине-желтый мешок, вытащил серую, с зализанными углами коробочку и повертел ее в руках.
     - Это? Это и есть наше будущее, то, что позволит нам пожениться?
     - Извините, пожалуйста, - встрял русский, - но вы должны знать, что это принадлежит мне.
     В его голосе звучало искреннее сочувствие.
     - Ваше? - Рез вскинул глаза, чуть наклонил голову вбок и сразу стал похож на любопытную птицу. - А где вы это взяли?
     - Обмен. - Русский смущенно кашлянул. - Этот джентльмен на полу.
     И только тут Рез заметил Эдди и Мэриэлис.
     - Они мертвые?
     - Вольты, да? Есть обычно не смертельно. Ваша девочка на кровати.
     - А ты кто? - повернулся к ней Рез.
     - Кья Пет Маккензи, - автоматически отрапортовала Кья. - Я из Сиэтла. Я... Я в вашем фэн-клубе. - Она очень боялась покраснеть и покраснела еще сильнее.
     Рез наморщил лоб и, похоже, прислушался.
     - О, - сказал он наконец и, продолжая слушать, смолк. - И это все она? Действительно? Ну, как здорово. - Зеленый глаз снова сфокусировался на Кья. - Рэи говорит, что твоя роль во всем этом была ключевой и что мы должны быть тебе по гроб благодарны.
     Кья судорожно сглотнула.
     - Она так думает?
     Но Рез уже повернулся к русскому.
     - Эта штука должна быть нашей. - Он поднял нанотехнический модуль. - Вот давайте прямо сейчас и договоримся. Сколько вы за нее хотите?
     - Роззер, - сказал мужик с топором, так и стоявший у двери, - что это ты еще придумал? Этот ублюдок из Комбината.
     Рез прикрыл глаз, словно стараясь взять себя в руки. А потом открыл глаз и сказал:
     - Но ведь они правительство. Ты же не станешь с этим спорить? А с правительствами мы и раньше договаривались.
     - Так ведь то с законными, - возразил топорник, но как-то без прежней уверенности.
     Русский, похоже, тоже это почувствовал и медленно опустил руки.
     - А вам-то зачем эта штука? - спросил его Рез. - Что вы хотите с ней делать?
     Русский взглянул на предмет в руках Реза, словно соображая, а к чему бы, действительно, его применить, а затем поднял глаза. На его щеке прыгала жилка: трудное решение было принято.
     - Мы, - сказал он, - разрабатываем масштабный общественный проект сооружений.
     - Господи. - Мэриэлис говорила так хрипло и неразборчиво, что Кья не сразу и поняла, что это за звуки. - Они туда что-то подсыпали. Точно подсыпали, клянусь моей мамой. - Слово "мамой" завершилось струей блевотины.

39. Шок

     Прижав мобильник Арли к приборной доске, Лэйни набирал номер отеля "Дай". Как только мини-вэн вырвался из подземного гаража, сзади раздался грохот - потерявший равновесие Ямадзаки рухнул на завалы пузырьковой упаковки. Еще одна кнопка, еще... Телефон пискнул, по экрану карты помчались линии координатной сетки.
     - Как вы там, Ямадзаки? В порядке?
     - Спасибо, - сказал Ямадзаки. - Да, в порядке. - Стоя на коленях, ом смотрел в просвет между спинками сидений. - Вы обнаружили этот отель?
     - Экспресс-вэй. - Арли взглянула на экран и свернула направо, на въездную эстакаду. - Нажми там быстрый набор - три. Спасибо. Дай его мне. - Она взяла у Лэйни телефон. - Маккрей. Да. Срочность? Иди ты на хрен, Алекс. Соедини меня с ним. - Пауза. - "Дай"? Именно "Дай"? Ни хрена себе. Спасибо.
     Она нажала отбой.
     - Так что там? - спросил Лэйни.
     При выезде на экспресс-вэй мимо них просвистел, сверкая ребристой стальной обшивкой, исполинский суставчатый грузовик; мини-вэн ощутимо тряхнуло.
     - Я пыталась связаться с Резом. Алекс говорит, что они с Блэкуэллом уехали. Туда же, куда и мы сейчас.
     - Когда это было?
     - Примерно тогда же, когда у тебя был этот припадок с воплями и мне пришлось вмешаться. Так что извини.
     Там, в гараже, Лэйни уламывал ее добрые пятнадцать минут и так до конца и не уломал. Арли говорила, что ему нужно к врачу. Говорила, что она техник, а не исследователь и не охранник, что Реза сторожит Блэкуэлл с его командой, а у нее свои обязанности, она должна сторожить информацию, эти вот блоки, потому что любой, кто до них доберется, получит в свое распоряжение почти полный бизнес-план товарищества "Ло/Рез", плюс бухгалтерию, плюс то, что уж там доверил им Куваяма в этом сером блоке. Она сдалась, согласилась ехать только после клятвенного обещания Ямадзаки, что он берет на себя полную ответственность за все возможные последствия, и пылких заверений Шаннона и его хвостатого напарника, что они ни на шаг не отойдут от аппаратуры. Ни даже, уточнила Арли, чтобы отлить. "А если уж припрет, - сказала она, - мочитесь на стенку. И свистните сюда полдюжины блэкуэлловских молодцов, для компании".
     - Он знает, - сказал Лэйни. - Она сказала ему, что это там.
     - А что там находится, Лэйни-сан? - поинтересовался сзади Ямадзаки.
     - Я не знаю. Но что бы это ни было, они считают, что это поможет им пожениться.
     - А ты тоже так считаешь? - спросила Арли, обходя цепочку маленьких ярких автомобильчиков.
     - Мне кажется, что эта штука вполне на такое способна, - сказал Лэйни, и в тот