лаемое действие. Слайти вынесла галлон ванильного
мороженого на берег, где уже стояли в воде индейцы, все еще опасаясь выйти
на сушу, и, съев несколько ложек сама, начала поварешкой класть  мороженое
им прямо в сложенные ковшом ладони. Трудно сказать, гормоны ли Слайти  или
мороженое сыграли тут свою роль, но  уже  через  несколько  минут  индейцы
вытащили кожаные  лодки  на  берег  и  смешались  со  скандинавами.  Барни
остановился  в  том  месте,  где  он  не  мешал  съемкам,  и   внимательно
всматривался в индейцев.
     - Они больше похожи на эскимосов, чем на индейцев, -  пробормотал  он
про себя. - Однако несколько перьев и боевая раскраска легко исправят  все
это.
     Хотя у пришельцев были плоские лица и азиатские черты лица,  типичные
для эскимосов, это были крупные и крепкие люди, почти  такие  же  высокие,
как викинги. Под сшитыми из тюленьих шкур  одеждами,  расстегнутыми  из-за
жары, виднелась бронзовая кожа. Они говорили между собой быстро,  высокими
голосами и теперь,  после  высадки,  казалось,  забыли  о  своих  недавних
страхах и с огромным интересом разглядывали новые для них предметы.  Самое
большое впечатление на них произвел кнорр. Несомненно, это  было  парусное
судно, однако несравненно больших размеров, чем они когда-либо видели  или
представляли себе. Барни позвал Йенса Лина.
     - Ну, как дела? Они согласны работать для нас?
     - Ты что, спятил? Мне кажется... Учти, что я в этом не уверен...  мне
кажется, я уже знаю два слова  их  языка.  Унн-на  означает,  по-видимому,
"да", а хенне - "нет".
     - Продолжай в том же духе. Нам понадобятся  все  эти  парни  и  много
других для съемок боевых сцен нападения индейцев.
     Теперь  индейцы  и  викинги  смешались.  Вдоль  всего  берега  первые
демонстрировали вторым  кипы  тюленьих  шкур,  лежавших  в  лодках.  Самые
любопытные из  пришельцев  отправились  посмотреть  на  дома,  внимательно
разглядывая все, что им попадалось, и  взволнованно  обмениваясь  мнениями
друг с другом. Голоса у них  были  тонкими.  Один  из  индейцев,  все  еще
сжимающий в руке дротик с каменным наконечником, заприметил Джино, подошел
к нему и заглянул в объектив камеры, дав тем самым оператору  великолепный
крупный план. Но тут послышался рев, а за ним - пронзительные крики.
     Болотистый луг, граничивший с лесом, пересекла корова, за  ней  бежал
бык, который, несмотря на свои  небольшие  размеры,  был  злым  и  опасным
животным, казавшимся еще более злым из-за того, что слегка  косил.  Обычно
он бродил по  лагерю  свободно,  и  его  не  раз  прогоняли  от  трайлеров
съемочной группы. Он потряс головой и снова заревел.
     - Оттар, - закричал Барни, - быстро прогони  эту  скотину,  а  то  он
напугает индейцев.
     Бык  не  просто  напугал  дорсетских  индейцев,  он  вселил   в   них
безотчетный ужас. Они никогда раньше не видели такого ревущего и храпящего
страшилу и теперь  оцепенели  от  страха.  Оттар  схватил  длинную  жердь,
валявшуюся на берегу, и крича кинулся на быка. Бык посмотрел  на  бегущего
викинга, ковырнул землю копытом и, выставив рога, перешел в  атаку.  Оттар
сделал шаг в сторону. Обозвал быка  нехорошим  скандинавским  словом  и  с
размаху прошелся жердью по его бокам.
     Однако  это  не  возымело  ожидаемого  действия.  Вместо  того  чтобы
развернуться и снова напасть на своего мучителя, бык взревел и бросился  к
дорсетским индейцам, явно  сочтя  их  темные  незнакомые  фигуры  причиной
царящей в лагере суматохи. Индейцы закричали и обратились в бегство.
     Паника оказалась заразительной, и кто-то крикнул, что варвары перешли
в атаку. Викинги тут же схватились за оружие. Двое до смерти  перепуганных
индейцев оказались отрезанными от берега и кинулись к дому Оттара, пытаясь
выломать дверь, но она  была  заперта  Оттар  бросился  на  защиту  своего
жилища, и когда один из индейцев  обернулся  к  нему  с  поднятым  копьем,
викинг нанес ему сокрушительный удар жердью по голове. Жердь  переломилась
пополам, проломив в то же время череп несчастного индейца.
     За какие-то шестьдесят секунд все было  кончено.  Бык,  причина  всей
паники, промчался через ручей и теперь мирно пасся на другом берегу. Лодки
из шкур, подгоняемые бешеными рывками, мчались в открытое  море.  Здесь  и
там на берегу темнели тюки  с  тюленьими  шкурами,  забытые  индейцами.  У
одного из норвежских слуг стрела  вонзилась  в  руку,  а  двое  дорсетских
индейцев, включая и того, что пал жертвой Оттара, были мертвы.
     - Мадонна миа, - Джино выпрямился, отошел от камеры и  вытер  рукавом
потный лоб. - Ну и темперамент у этих молодцов! Почище, чем у сицилианцев.
     - Какая глупая трата человеческих жизней, -  сказал  Йенс.  Он  сидел
согнувшись на песке, держась за  живот  обеими  руками.  -  Они  все  были
напуганы, как дети. Эмоции детей, а тела взрослых мужчин. Вот  почему  они
убивают друг друга.
     - Но в результате  получится  великолепный  фильм,  -  бодро  заметил
Барни. - Кроме того, мы не имеем права вмешиваться в здешние обычаи. А что
с тобой случилось? Кто-то в панике пнул тебя в живот?
     - Не имеем права вмешиваться  в  здешние  обычаи,  очень  смешно.  Вы
губите жизнь этих людей ради своей  кинематографической  чепухи,  а  затем
пытаетесь избежать последствий своих  поступков...  -  Внезапно  его  лицо
исказилось гримасой боли, и он стиснул зубы.  Барни  посмотрел  вниз  и  с
ужасом увидел, что  между  пальцами  Лина  расплывается  огромное  красное
пятно.
     - Ты ранен, - медленно сказал он, не веря своим глазам, затем  быстро
обернулся. - Текс - пакет первой помощи! Быстрее!
     - Что это ты проявляешь заботу обо мне? Ты только что видел слугу,  у
которого стрела вонзилась в руку, - и даже  глазом  не  моргнул.  Говорят,
викинги после битвы зашивали свои раны иголкой с суровой ниткой. Почему бы
тебе не дать мне ниток?
     - Успокойся, Йенс, ты ранен. Мы позаботимся о тебе.
     Подбежал Текс с пакетом первой помощи, опустил его на землю  рядом  с
Йенсом и встал на колени около раненого.
     - Как это произошло? - спросил он спокойным, необычно мягким голосом.
     - Копьем, - сказал Йенс. - Так быстро, что я даже ничего не понял.  Я
стоял между индейцем и лодками. Он поддался общей панике. Я  поднял  руки,
чтобы успокоить его, поговорить с ним, но тут почувствовал боль в  животе,
он пробежал мимо и исчез.
     - Дай-ка мне осмотреть рану. Я насмотрелся таких ран в Новой  Гвинее.
Штыковое ранение. - Текс говорил спокойно, со знанием  дела,  и  когда  он
потянул Йенса за руки, они вдруг ослабли  и  беспомощно  повисли;  быстрым
движением ножа Текс разрезал окровавленную одежду.
     - Неплохо, - сказал он,  взглянув  на  кровоточащую  рану.  -  Чистое
проникающее ранение  в  живот.  Ниже  желудка  и,  кажется,  не  настолько
глубокое, чтобы задеть что-нибудь еще. Необходима госпитализация. Там  они
зашьют дыру, положат внутрь соответствующий  брюшной  дренаж  и  напичкают
тебя антибиотиками. Но если попытаешься вылечить такое ранение  в  полевых
условиях, через пару дней ты загнешься от перитонита.
     - Ты чертовски откровенен, - сказал Йенс, но все же улыбнулся.
     - Как всегда, -  ответил  Текс,  доставая  дозу  морфия  и  отламывая
головку. - Когда человек знает, что с ним происходит, он  не  жалуется  на
лечение. И ему легче, и всем остальным. - Тренированной  рукой  он  вонзил
острие шприца под кожу Йенса.
     - А ты уверен, что медсестра не сможет вылечить меня прямо здесь? Мне
бы не хотелось возвращаться...
     - Жалованье целиком плюс премиальные, -  подбодрил  его  Барни.  -  И
отдельная комната в госпитале - тебе ни о чем не придется беспокоиться.
     - Меня беспокоят не деньги, мистер Хендриксон. Вам трудно это понять,
но, кроме доллара, в мире существует многое другое. Для меня важно то, что
я здесь узнаю. Одна страница  моих  записей  ценнее  всех  катушек  вашего
целлулоидного чудовища, вместе взятых.
     Барни улыбнулся, сделав попытку переменить тему разговора.
     -  Вы  ошибаетесь,  доктор,  теперь  пленки  больше  не   делают   из
целлулоида. Налажено производство безопасной пленки, она не горит.
     Текс присыпал ранку сульфопорошком и крепко забинтовал.
     - Вы должны попросить доктора приехать сюда, - сказал Лин, беспокойно
глядя на Барни. - Спросите, что он думает насчет  моего  отъезда.  Если  я
уеду, фильму конец, я уже больше никогда не вернусь обратно, никогда.
     Полный страстного желания все запомнить, он  оглядел  залив,  дома  и
людей. Текс поймал взгляд Барни, покачал головой и махнул в сторону лагеря
съемочной группы.
     - Пойду приведу грузовик и скажу профессору, чтобы  он  готовил  свою
машину. Пусть кто-нибудь перевяжет руку этому викингу и даст ему пузырек с
пенициллиновыми таблетками.
     - Привези с собой медсестру, - сказал Барни. - Я останусь с Йенсом.


     - Мне хотелось бы рассказать тебе о том,  что  мне  случайно  удалось
обнаружить, - сказал Йенс, положив ладонь на руку Барни. - Я  слышал,  как
один из людей Оттара, говоря с ним о репитере  компаса,  установленном  на
корабле, назвал его на свой лад, и это звучало  как  "юсас-норта".  Я  был
потрясен.  В  исландских  сагах  неоднократно  упоминается   навигационный
инструмент,  который  так   и   не   удалось   опознать.   Он   называется
"хюсас-норта". Ты понимаешь, что это значит? Вполне  возможно,  что  слово
"репитер компаса" вошло в их язык как  "хюсас-норта".  Если  это  так,  то
влияние, которое мы оказали, прибыв в одиннадцатое  столетие,  превосходит
все, что можно было ожидать. Необходимо изучить все аспекты этого вопроса.
Я не могу бросить все это сейчас.
     - То, что ты говоришь, Йенс, очень интересно.  -  Барни  посмотрел  в
сторону лагеря, но грузовика еще не было видно. - Ты  должен  написать  об
этом научную статью или что-нибудь в этом роде.
     - Дурень! Ты не имеешь ни малейшего представления, о  чем  я  говорю.
Для тебя времеатрон  всего  лишь  хитроумное  изобретение,  которым  можно
проституировать для съемок идиотского фильма...
     - Полегче с  оскорблениями,  -  попросил  Барни,  стараясь  сохранить
самообладание и не поссориться с раненым. -  Никто  не  рвался  на  помощь
Хьюитту, пока мы не дали ему денег. Если бы не эта  картина,  ты  все  еще
сидел бы в  своем  Южнокалифорнийском  университете,  уткнувшись  носом  в
книги, и не знал бы ничего о тех фактах и обстоятельствах, которые  теперь
считаешь такими важными. Я не хочу  охаивать  твою  работу,  но  и  ты  не
охаивай мою. Я уже слышал о проституировании изобретениями, но так  сделан
мир. Войны заставляют ученых проституировать, но все  великие  изобретения
были сделаны тогда, когда война могла их оплатить.
     - Войны не оплачивают фундаментальных исследований, а именно здесь  и
делают подлинные открытия.
     - Прошу меня извинить, но войны сдерживают врага  и  вражеские  бомбы
падают где-то далеко, так что ученые  получают  возможность  и  время  для
фундаментальных исследований.
     - Ловкий ответ, но он меня не устраивает. Что бы  ты  ни  говорил,  а
наше путешествие во времени используется для создания дешевой  картины,  и
все исторические открытия будут сделаны только случайно.
     - Не совсем так, - парировал Барни со  вздохом  облегчения,  заслышав
шум   приближающегося   грузовика.   -   Мы   не   вмешивались   в    твою
исследовательскую работу, скорее помогали ей. У тебя совершенно  развязаны
руки. Создавая эту картину, мы вложили деньги во  времеатрон,  и  он  стал
теперь рабочим капиталом. С теми данными, которые у тебя имеются,  ты  без
всякого труда убедишь любой научный фонд вложить деньги в создание  нового
времеатрона и тогда сможешь вести свои исследования так, как тебе хочется.
     - Так я и сделаю.
     - Но только не сразу. - Грузовик  остановился  рядом  с  ними.  -  Мы
предполагаем пользоваться нашим исключительным правом на знания профессора
еще года два, чтобы вернуть наши капиталовложения.
     - Конечно, - с горечью сказал Йенс, следя за  тем,  как  с  грузовика
снимают носилки. - Прибыль прежде всего, а культура  пусть  идет  ко  всем
чертям.
     - Таковы условия игры, -  согласился  Барни,  глядя,  как  носилки  с
филологом осторожно помещают в кузов грузовика. - Мы не  можем  остановить
мир и сойти, где хотим, поэтому нужно изучать его  законы,  чтобы  жить  в
соответствии с ними.



                                   15

     - Лучше умереть героем, чем жить подобно трусу! - взревел Оттар. - Во
имя Одина и Фрейи - за мной!
     Он распахнул дверь, держа  перед  собой  щит,  в  который  тотчас  же
вонзились две стрелы. С яростным криком взмахнув топором,  он  выбежал  из
горящего здания.
     За ним последовали Слайти с мечом в руке, Валь де Карио, изо всех сил
дувший в рог, и остальные воины.
     - Стоп! Отпечатайте эти кадры, -  скомандовал  Барни  и  опустился  в
раскладное парусиновое кресло. - О'кей, на сегодня хватит. Быстро в  кухню
на ленч, чтобы можно было упаковать кастрюли и сковородки.
     Рабочие из бутафорного отдела  поливали  из  огнетушителей  канаву  с
горящей нефтью, и оттуда несло жуткой вонью. Все прожектора, кроме  одного
погасли. Джино, открыв стенку камеры, вынимал из нее отснятый  фильм.  Все
шло нормально. Барни подождал, когда кончится  толкотня  у  дверей,  затем
тоже вышел наружу. На перевернутой бочке  сидел  Оттар,  засовывая  стрелы
обратно в щит.
     - Смотри, летят стрелы, - крикнул он, обращаясь  к  Барни,  и  поднял
щит. Мгновенно действие скрытых пружин, удар - и на щите выросли стрелы со
скоростью, неуловимой для человеческого глаза.
     - Великолепное  изобретение,  -  согласился  Барни.  -  Мы  закончили
съемки, Оттар, и собираемся перепрыгнуть через год в следующую весну.  Как
ты думаешь, будут у вас к тому времени готовы стены вокруг поселения?
     - Ясно, будут. Ты выполняй свои обязательства, Оттар  выполнит  свои.
Те стальные пилы и топоры, которые вы нам  оставили,  помогут  нам  быстро
напилить бревна для стен. Но не забудь оставить нам пищи на зиму.
     - Конечно, мы выгрузим припасы еще до отъезда. Все понятно? Есть  еще
вопросы?
     - Понятно, понятно, - пробормотал Оттар, снова сосредоточив все  свое
внимание на засовывании стрел обратно в щит. Барни подозрительно посмотрел
на него.
     - Я уверен, что ты ничего не забудешь, однако на всякий случай  давай
быстренько повторим все  еще  разок.  Мы  оставим  вам  крупу,  сушеные  и
консервированные продукты - все,  что  мне  удастся  раздобыть  на  складе
компании. Таким образом, вам не придется тратить лето и осень на заготовку
продовольствия,  и  вы  сможете   сосредоточить   все   свои   усилия   на
строительстве домов и бревенчатой стены вокруг поселения. Если все обстоит
так, как говорит док, то дорсетские индейцы не  будут  беспокоить  вас  до
весны, когда паковый лед  подходит  к  самому  берегу,  тюлени  собираются
стаями и выводят на нем потомство. Вот тогда-то  охотники  и  приходят  из
северных краев, где они сейчас находятся. И даже если они будут беспокоить
вас, за бревенчатой стеной вы в безопасности.
     - Убьем их, порубим всех на куски.
     -  Пожалуйста,  попытайся  обойтись  без  этого,  ладно?  Уже   снято
девяносто процентов  картины,  и  мне  бы  не  хотелось,  чтобы  всех  вас
поубивали до того, как мы закончили съемки. В феврале и марте мы проверим,
как у вас идут дела, а  потом  прибудем  сюда  всей  группой,  как  только
узнаем, что краснокожие находятся неподалеку. Предложи им товары  в  обмен
на то, что они согласятся напасть на поселение, сжечь часть его  -  вот  и
все. Договорились?
     - И виски "Джек Даниэльс".
     - Конечно, ведь это указано в твоем контракте.
     Их слова были  заглушены  характерным  стоном,  исходящим  из  медной
трубы. Звуки были то высокие, то низкие.
     - Ты что, подрядился? - спросил  Барни  у  Валь  де  Карло,  который,
пролезши в кольцо огромной медной трубы, дул в нее.
     - Это великолепный инструмент, - сказал Валь, - слушай. - Он облизнул
губы, приложился к трубе, надулся, покраснел и исполнил  что-то  отдаленно
напоминающее "Музыка всюду вокруг нас".
     - Не изменяй драматическому искусству, - сухо  заметил  Барни,  -  по
части музыки тебе ничего не светит. Знаешь, мне кажется,  я  видел  где-то
раньше изображение этой трубы, то есть я не имею в виду музей.
     - Такое изображение оттиснуто на каждой  пачке  датского  масла.  Это
торговая марка.
     - Может быть, не помню. Но звучит она как простуженная басовая труба.
     - Спайдермэн Спиннеке был бы без ума от нее.
     - Вполне возможно. - Барни прищурился, взглянул на де Карло и щелкнул
пальцами. - Слушай, это мысль. Этот самый Спайдермэн, ведь  он  играет  на
самых странных  инструментах  в  этом  своем  подвале,  в  "Заплесневевшем
гроте". Я слышал  его  однажды  в  сопровождении  духовых  инструментов  и
барабана.
     Валь кивнул.
     - Я тоже бывал у него. В джазе  только  он  один  играет  на  басовой
трубе. Шум который он издает, не поддается описанию.
     - Тогда это совсем неплохо, и вполне возможно, что это именно то, что
нам нужно. Да, это неплохая мысль.
     Оттар продолжал играть с бутафорскими стрелами, и Барни,  опершись  о
стену, слушал трубу, когда рядом остановился джип.
     - Все готово, можно отправляться, - сообщил Даллас. -  Хозяйственники
со склада ожидают вас, и с ними вызвались поехать  двое  рабочих,  которые
хотят убедиться что Голливуд все еще стоит на месте.
     - Хватит двоих, чтобы погрузить продукты? - спросил Барни. - К  этому
времени все остальные разойдутся по домам.
     - Более чем достаточно.
     - Тогда поехали.
     Один из больших грузовиков уже стоял на платформе, и вокруг слонялось
с десяток  людей.  Дверь  в  контрольную  рубку  профессора  Хьюитта  была
открыта, и Барни заглянул к нему.
     - Значит суббота, к вечеру и постарайтесь подогнать как можно точнее.
     - До микросекунды. Мы прибудем  в  Голливуд  мгновение  спустя  после
того, как платформа отправилась оттуда в свое предыдущее путешествие.


     С большим трудом Барни осознал, что, несмотря на  все  происшедшее  в
течение последних месяцев, в Голливуде все еще был  вечер  субботы,  вечер
того самого дня, когда была  начата  операция.  Субботние  толпы  затопили
тротуары, площадь у супермаркета была забита автомобилями  покупателей,  а
вдали от города, недалеко от вершины Бенедикт  кэньон  драйв,  за  частным
полем для игры в гольф, на  верхнем  этаже  своего  особняка  Л.М.Гринспэн
по-прежнему страдал от сердечных спазм. На мгновение Барни заколебался, не
позвонить ли ему и не сообщить ли Л.М. о ходе работы, затем решил, что  не
стоит. Пусть хозяин студии лежит себе в постели. Может быть,  позвонить  в
больницу и узнать, как дела у Йенса Лина, ведь прошло уже несколько недель
- нет, лишь  несколько  минут.  Скорее  всего,  его  даже  еще  не  успели
доставить в больницу.  Да,  нелегко  было  привыкнуть  к  путешествиям  во
времени.
     - Фу, какая жара, -  сказал  один  из  поваров.  -  Жаль,  что  я  не
догадался захватить темные очки.
     Огромные двери съемочного павильона были открыты, и  когда  платформа
мягко коснулась пола, пассажиры зажмурились от внезапно хлынувшего  потока
субтропического  света.  Северное  небо  над  Ньюфаундлендом  было  всегда
бледно-голубым и солнце там никогда не жгло, как  здесь.  Барни  отодвинул
рабочих в сторону, освобождая дорогу для огромного  дизельного  грузовика,
который  с  ревом  съехал  на  бетонный  пол  павильона.   С   праздничным
настроением они вскарабкались в кузов,  и  грузовик  тронулся  в  путь  по
пустым улочкам студии.
     У ворот склада праздничное настроение испарилось.
     - Извините, сэр, - заявил стражник, небрежно  помахивая  дубинкой  на
кожаном ремне, - я вас не знаю, но даже если б знал, все равно  не  пустил
бы вас в этот склад.
     - Но этот документ...
     - Я видел документ, но у м