тихо покачивался. С ног до головы он был  серым,  вся  одежда  была
серой; серые гетры, натянутые на серые туфли, серые  брюки  и  серый  хорошо
скроенный пиджак, серая  ворсистая  рубашка,  дополненная  серым  галстуком,
серая мягкая шляпа на голове и маска из серой  ткани,  прикрывавшая  целиком
лицо, за исключением выглядывавшей из проделанных в материи  отверстий  пары
серых глаз.
   - Не двигайтесь, - приказал Трейси, когда рука серого человека потянулась
к столу. Серый отдернул руку и ответил напряженным шепотом:
   - Здесь, в ящике, - деньги, много денег, это плата тем, снаружи. Все, что
вам нужно сделать, - это отвернуться на несколько секунд, я прошу вас. Дайте
мне уйти...
   - Вы держите меня за  дурака,  сэр!  Я  из  агентства  Пинкертона,  нанят
компанией Трансатлантического туннеля, и ни одна взятка в мире  не  заставит
меня поступиться своей честью. Вас взяли, и баста. Игра окончена.
   От этих слов серый человек съежился с таким трагическим видом,  что  Гасу
невольно захотелось помочь ему. Вся  видимость  исчезла,  серый  затрепетал,
оглянулся в поисках стула и почти упал на  него.  Профессиональный  детектив
Пинкертона остался к этому равнодушным, хотя Гас был тронут; но ведь  Трейси
уже не раз доводилось прежде задерживать закоренелых преступников - поэтому,
когда сыщик заговорил, голос его звучал жестко.
   - Ну, а теперь, сэр, вы снимете эту маску сами - или нам сделать  это  за
вас?
   - Нет.., пожалуйста, нет... - Серый буквально  задыхался,  но  и  это  не
тронуло Трейси. Держа пистолет наготове, он шагнул к серому,  разом  скомкал
маску и шляпу и одним движением отшвырнул их прочь.
   У Гаса перехватило дыхание. Перед ним сидел тот, кого он так хорошо знал,
тот, кто не вызывал у  него  подозрений  никогда,  тот,  кто  никак  не  мог
находиться сейчас здесь.
   - Вы знаете, кто это? - спросил Гас.
   - Закоренелый преступник, - ответил Трейси.
   - Нет, в том-то и дело, он не преступник.
   И все же он здесь. В это невозможно поверить.
   - Вы что, его знаете?
   - Конечно, знаю! Это не кто иной, как Генри Стреттон, уважаемый финансист
из    Бостона,    член    нью-йоркского    совета    директоров     компании
Трансатлантического туннеля.
   - Ну, тогда, похоже, мы наконец взяли  кого  надо.  Вот  тебе  раз,  член
совета директоров! Ничего удивительного, что преступники были  посвящены  во
все ваши секреты и могли наносить удары, где им заблагорассудится.
   - Я умоляю вас, джентльмены, освободите меня. Бесчестье..,  моя  семья..,
вам не понять. Если я буду освобожден, то обещаю...
   - Нет, - сказал Трейси, и в этом слове прозвучала вся непреложность рока,
вся неотвратимая сила судьбы, столь могущественная, что Стреттон опять сник;
этой силе нельзя было сопротивляться.
   - Да, вы правы, я не  должен  просить.  Безнадежная  попытка  потерявшего
надежду человека. Я обречен, и обречен с  самого  начала..,  но  у  меня  не
хватило ума вовремя это понять.
   - Так почему?! - взорвался Гас. -  Что  толкнуло  вас,  уважаемого  члена
общества, на столь предосудительные действия?
   Стреттон медленно  перевел  на  него  взгляд,  затем  улыбнулся  холодной
улыбкой, в которой не было ни тени веселья.
   - Почему? Я ждал от вас этого вопроса, Вашингтон, ведь вы  из  тех,  кого
никогда не беспокоят проблемы, тревожащие нормальных людей. Вы - машина  для
строительства туннелей, вот вы кто, и вам не доставляют страданий  слабости,
присущие нам, смертным.  Вы  спрашиваете  почему?  Я  расскажу  вам,  и  это
действительно грязная история, история  медленного  падения  в  ад,  которое
началось с одного-единственного неверного шага. Я - член правления  и  отдал
себя компании целиком. Но я был жаден, я хотел иметь больше - и тайно продал
часть акций  основного  капитала,  которыми  распоряжался,  чтобы  прикупить
больше акций туннельной компании. Я собирался  вернуть  деньги,  как  только
пойдут первые дивиденды. Но это были акции компании,  занимающейся  морскими
перевозками, вы же  знаете,  моя  семья  имеет  давние  интересы  в  морских
перевозках, и я даже не подозревал, что за мною следят. Ко мне обратились  с
предложением, скажем так, люди, связанные с  этой  сферой  бизнеса,  которые
знали все о том, что я сделал. Они обещали мне помочь, и они мне помогли,  о
моей краже так никто и не узнал, но  в  ответ  я  должен  был  оказывать  им
некоторые небольшие услуги. Я делал то, что они  просили,  действуя  как  их
шпион в нашем правлении, я передавал им информацию, пока не скомпрометировал
себя  настолько,  что  отступать  было  уже  невозможно.  Тогда  они  начали
требовать новых услуг, пока я не кончил там, где вы видите  меня  теперь;  с
одной стороны - уважаемый  член  правления,  с  другой  -  человек,  который
направляет секретную деятельность по уничтожению туннеля. Да! Я рад, что все
это закончилось наконец.
   - Кто те люди, которые сотворили с вами такое? - спросил Гас.
   Стреттон устало махнул рукой на разбросанные по каюте бумаги.
   -  Они  там;  скоро  вы  все  узнаете.   Интересы   судоходства;   другие
государства; это люди власти и люди зла, которым  кажется,  что  туннель  не
сулит им ничего хорошего; люди, которые издавна желали Англии  и  империи  в
целом вреда. Преступный  союз,  не  виданный  прежде.  Это  все  там  -  моя
корреспонденция,  документы,  записи,  директивы,  все  до  мелочей.  Я   же
бизнесмен из Новой Англии, со связями и квалификацией. Каким бы низким делом
я ни занимался, я делаю его добросовестно. Здесь все, что вам нужно. С  этим
вы уничтожите клику полностью, и с диверсиями будет покончено навсегда, могу
поручиться. Все выплывет,  теперь  я  это  вижу,  и  мое  доброе  имя  будет
погублено навеки. Поэтому я прошу вас только об  одном  одолжении.  Соберите
бумаги и покиньте комнату на несколько минут. Я быстро.  Здесь  только  один
маленький иллюминатор, я не смогу бежать, вы же видите. Пожалуйста. Я  прошу
вас как людей чести.
   - Нет, - твердо сказал Трейси. - Вы наш главный свидетель.
   - Да, - сказал Вашингтон, словно  отдавая  приказ.  -  У  нас  достаточно
пленников  там,  снаружи,  если   вы   действительно   беспокоитесь   насчет
свидетелей. О  чем  я  беспокоюсь,  так  это  о  прекращении  диверсий  и  о
разоблачении извергов, стоящих за этими диверсиями,  а  они  у  нас  тут,  в
бумагах. Посмотрите на эти имена! Уважаемые люди,  крупные  компании!  Будут
аресты, и какое-то количество исчезнувших акций вновь окажется на рынке,  но
диверсии прекратятся раз и навсегда.  До  иностранных  правительств  нам  не
дотянуться, но их делишки мы разоблачим, и это надолго заставит их держаться
в рамках. То, что нам нужно, - здесь. Я настаиваю на удовлетворении  просьбы
мистера Стреттона.
   Поколебавшись, Трейси пожал плечами.
   - Правосудие не пострадает.., жалованье мне не  уменьшится...  Но  только
если вы настаиваете и если берете полную ответственность за решение на себя.
   - Настаиваю и беру. И сэр Уинтроп, я знаю, меня поддержит.
   Когда они, собрав бумаги, уже собирались уходить, голос загубленной  души
прошептал им вслед:
   - Я ненавижу вас, Вашингтон. Вас и все,  что  вы  делаете.  Но,  учитывая
интересы семьи, я вынужден вас благодарить.
   Почти сразу после того, как за  ними  закрылась  дверь,  выстрел  взорвал
тишину; потом все затихло снова.

Глава 3

ОПАСНОСТИ БЕЗДНЫ

   Здесь, в Атлантике, на двухмильной глубине,  было  царство  вечной  ночи;
тьма, тишина и неподвижный, пустынный мир черных вод. Поверхность  океана  с
ее  ветрами  и  штормами,  бушующими  волнами,  стремительными  течениями  и
цветущей жизнью осталась более чем в десяти тысячах футов выше. Это там  был
солнечный свет, и планктон - микроскопические организмы, не могущие без него
обходиться, и  рыбья  мелочь,  пасущаяся  на  морских  лугах,  и  рыбы,  что
покрупнее, питающиеся этой мелочью. Там, высоко вверху, была энергия  Солнца
и кислород, которые только и делали возможной жизнь в океанских безднах;  по
мере увеличения глубины жизнь убывала, пока, примерно в миле от поверхности,
даже мелкие рыбоподобные монстры, обитающие в  этом  мраке,  не  становились
редкими и далекими друг от друга, как звезды в космосе. Странные существа  с
игловидными зубами и  глазами  навыкате,  с  рядами  подобных  иллюминаторам
огней, протянутых вдоль тела или подвешенных  впереди,  отдельно;  маленькие
сгустки жидкости, подобные Chiasmodon niger, сами длиной  в  два  дюйма,  не
более, но прожорливые настолько, что заглатывают добычу много крупнее  себя.
Однако для них здесь было последнее поле битвы, ибо жизни  и  движения  ниже
становилось еще меньше, совсем мало, пока на глубине трех миль не  появилось
наконец дно  -  где  в  направлении,  обратном  поверхностному,  Канарскому,
струилось мощное течение; но  черное,  пустынное,  безжизненное,  спокойное.
Здесь никогда ничего не менялось.
   Но что  это?  Правда  ли,  издалека  приближается  нечто?  Огни,  ну  да,
действительно, огни, мерно продвигающиеся  огненные  точки  в  беспредельной
ночи. Рыбья стая, быть может, - потому что их становится все больше, больше;
но вот они проплывают  мимо,  вот,  тускнея,  начинают  пропадать  из  глаз.
Постойте, тут, кажется, две породы: рыбы  поменьше  -  хотя  маленькими  они
кажутся лишь в сравнении, на самом  деле  они  не  мельче  голубых  китов  -
окружили колоссальную морскую змею, которая, извиваясь волнами,  пронизывает
воду с чисто змеиной грацией, по бокам  ее  тоже  тянутся  ряды  огней,  это
невероятное создание, оно больше мили в длину! Но что мы видим?  Змея  взята
рыбами в плен, они волокут ее, приковав к  себе  крепкими  путами.  Что  это
могут быть за создания - с твердой гладкой кожей, безглазые, но с  пылающими
огнями, издающие громкий гул и ритмичный стук, нарушающие покой глубин?  Это
не животные, это металлические оболочки, а внутри  -  единственные  творения
природы, которые в силах бросить вызов царству мертвого покоя:  люди,  самые
дерзкие из живых существ.
   Впереди других субмарин шел "Наутилус II",  значительно  более  мощный  и
технически вооруженный, чем его распыленный на  атомы  старший  брат;  чтобы
обслуживать все его механизмы, нужен был экипаж  в  тридцать  человек.  Лишь
малая часть экипажа управлялась с самой субмариной, она была столь же проста
в  управлении,  как   и   первый   "Наутилус";   большинство   работало   со
вспомогательным  оборудованием.   Стальные   тросы   тянулись   с   катушек,
смонтированных в киле, к гигантскому, в  милю  длиной,  объекту  буксировки;
автоматы постоянно контролировали  состояние  этих  тросов,  поддерживая  их
одинаковое натяжение, слегка подтравливая их, когда они слишком напрягались,
слегка подматывая обратно на катушки, когда возникала слабина. Информация  о
состоянии тросов по проводам подавалась  на  мощнейшую  компьютерную  машину
Брэббеджа, занимавшую почти четверть объема субмарины; машина получала также
информацию о состоянии тросов на всех остальных субмаринах, обрабатывала  ее
и регулировала натяжение так, что вся  группа  со  своим  чудовищным  грузом
двигалась как единое целое. Не было  никаких  проводов,  соединявших  машину
Брэббеджа с остальными, - связь  осуществлялась  иначе,  посредством  пучков
когерентного света бесчисленных лазеров, которые  усеивали  борта.  Лазерные
лучи легко пронизывали воду, а модулированное излучение вполне справлялось с
передачей информации. Все шло хорошо,  все  работало  хорошо  -  заслуженная
награда таланту человека, для которого проект  стал  осью  коловращения  его
жизни; то была последняя секция. Железнодорожный путь шел теперь  от  города
Нью-Йорка в глубину вод и пересекал дно по  недавно  продолженному  туннелю,
который тянулся по  вспоровшей  ложе  океана  зоне  разлома,  поднимался  на
Среднеатлантический хребет и заканчивался на самом краю  расчленявшего  этот
хребет каньона. На другой стороне Атлантики такой же путь тянулся из Лондона
и нырял в туннель, шедший  к  Азорам,  чтобы  ненадолго  подняться  и  затем
опуститься снова на дно абиссальной равнины, достичь еще одного разлома и по
нему - противоположного склона каньона. Здесь два  туннеля  и  заканчивались
сейчас, а их разверстые торцы смотрели друг на друга сквозь толщу  пустынной
воды с расстояния в милю, с двух краев рифтовой пучины, терявшейся из виду в
непроглядной мгле внизу.
   Именно сюда, медленно двигаясь навстречу своей судьбе,  подплыла  наконец
не  правдоподобная  морская  змея  -  конструкция  длиной  в  милю,   бывшая
одновременно и туннелем, и перевернутым с ног  на  голову  плавучим  мостом,
который, выбей из-под него опоры, стал бы падать не  вниз,  а  вверх;  сплав
стали,  бетона  и  конструкторского  остроумия,  он  действительно  в   пути
извивался, словно змея.  Секрет  этого  движения  заключался  в  конструкции
сочленений между секциями, подобных кузнечным  мехам  из  твердой  стали,  -
стали, достаточно твердой, чтобы противостоять огромному давлению глубин, но
пластичной настолько, чтобы менять конфигурацию, когда это было  необходимо.
Это грандиозное творение индустрии должно было завершить наконец  геркулесов
труд; оно было последним элементом туннеля, связывающего континенты воедино.
Строили мост два года, различные звенья создавались в разных  городах  и  по
воде доставлялись к месту сборки в верховьях Гудзона, близ развалин крепости
Уэст-Пойнт ,  наводящих  обычно  на  воспоминания   о
генерале-герое Бенедикте Арнольде . Теперь здесь шла иная  война  -  человек  воевал  против
стихии, человек завоевывал бесконечное пространство моря. Секция за  секцией
монтировался мост-туннель; потом последовали долгие  проверки  и  испытания,
прежде чем невообразимая конструкция была признана годной. Наконец во  время
отлива она была затоплена, и началось ее долгое странствие к  морю  -  самое
начало путешествия, которое ныне подходило к концу.
   На мостике управлял О'Тул - вернее,  он  только  следил  за  управлением,
потому что держал субмарину на курсе тоже компьютер.
   - К таким вещам придется привыкать, - сказал О'Тул, держа руки сложенными
так, чтобы пальцы не могли дотянуться до рычагов и кнопок, и  с  подозрением
глядя на компас, стрелка которого слегка повернулась и опять  замерла.  -  В
теории  я  знаю  теперь,  что  мы  идем  к  месту  по  лучу  сонар-маяка  на
стройплощадке и что эта адова  машина  у  нас  в  брюхе  рулит  всю  дорогу,
управляет двигателями и всем прочим, я знаю, но, честное слово,  поверить  в
это не могу.
   - Думаю, сможете, -  улыбаясь,  сказал  Гас  и  склонился  над  чертежной
доской, отмечая на карте медленное, но неуклонное продвижение их каравана. -
Все, что вам нужно, - это чуточку  действия:  подраться  с  кем-нибудь,  или
малость выпить, или что-нибудь в том же духе.
   - Как смеете вы марать имя О'Тула, - сразу  же  вскинулся  О'Тул,  лукаво
улыбаясь  при  этом.  -  Хотя,  по  правде  говоря,  думаю,  что  от  кружки
гиннессовского пива я бы не отказался.
   На пульте  зажглись  красные  огоньки,  и  пальцы  рулевого  метнулись  к
рычагам, вводя необходимые поправки.
   - До маяка приблизительно десять миль, малый вперед.
   - Время сбрасывать скорость. Над каньоном  нам  нужно  иметь  практически
нулевой ход, чтобы только маневрировать против течения.
   И, позвонив в компьютерный отсек, он отдал необходимые распоряжения.
   Огромная змея двигалась все медленнее; ей  нужно  было  еще  много  миль,
чтобы потерять скорость, так велика  была  ее  масса.  Внизу,  расположенные
треугольником сонар-маяки вывели ее в нужное  место  именно  в  тот  момент,
когда инерция была полностью погашена и, следовательно, можно было  начинать
завершающий спуск. На одну милю по вертикали вниз, прочь из спокойных вод, в
объятия донного течения, которое, каким бы медленным оно ни было,  оказывало
все же мощное воздействие на столь массивные объекты, как этот мост-туннель.
Скорость течения была измерена аккуратнейшим образом, она являлась одним  из
тех факторов, которые учитывались компьютером, поэтому, когда начался  спуск
моста, он был в нескольких милях выше по течению от места укладки.  По  мере
того как  гигантская  конструкция  с  расчетной  скоростью  погружалась,  ее
вдобавок с расчетной же скоростью и сносило, так что  теоретически  оба  эти
процесса должны были привести ее в нужную точку на нужной глубине.
   Последний спуск начался. Чувствительные механизмы, которыми снабжены были
все секции моста,  по  мере  движения  вниз  аккуратно  подкачивали  воду  в
балластные цистерны, так что, хотя  давление  нарастало,  конструкция  имела
одну и ту же небольшую положительную плавучесть. Ниже, ниже и ниже - пока со
дна не проглянули красные  огни  и  лучи  лазеров  не  обеспечили  компьютер
возможностями для более точного  наведения.  Компьютер  мгновенно  обработал
новую информацию, и некоторые субмарины начали двигаться быстрее,  некоторые
- притормаживать; мост чуть изогнулся и заколыхался  снова,  поскольку  его,
слегка развернув, окончательно сориентировали соответственно опорам, все еще
теряющимся в бездне.
   - Вот они, - сказал Гас,  указывая  на  четкие  пятнышки,  которые  стали
заметны на  телеэкране,  когда  на  мостике  был  погашен  свет.  Только  на
телеэкране, потому что яйцевидные, толстостенные субмарины,  оперирующие  на
таких глубинах, не могли, разумеется, нарушать монолитность  своих  корпусов
отверстиями или иллюминаторами; весь внешний обзор осуществлялся посредством
электроники: телекамерами, установленными на носу, корме,  над  рубкой  и  у
киля. Именно килевая  камера  разглядела  и  показала  людям  огни  внизу  и
впереди. - Погрешности курса в пределах одной стотысячной,  -  добавил  Гас,
взглянув на табло компьютера.
   Теперь начиналась последняя, самая тонкая и самая  ответственность  часть
работы. Подводная река устойчиво и равномерно текла здесь со скоростью почти
полутора узлов,  казалось  бы,  и  беспокоиться  не  о  чем;  будь  дело  на
поверхности, хороший пловец вполне  мог  бы  потягаться  с  таким  течением,
гребная лодка способна была двигаться против него, а моторка его даже бы  не
заметила. Да и под водой субмарины мало обращали внимания на течение,  когда
они действовали самостоятельно. Но сейчас колоссальный груз  сделал  течение
их главной заботой, потому что мост-туннель поперечником в тридцать футов  и
длиной в милю обладал громадной поверхностью, вся площадь которой  принимала
давление воды, и сила этого давления была столь велика,  что  вряд  ли  даже
объединенные усилия всех субмарин могли его скомпенсировать и  сделать  груз
неподвижным, - не говоря уже о том, чтобы попробовать  двигаться  наперекор.
Поэтому укладка моста должна была получиться с первого раза.
   Чтобы добиться этого, нужно было разнести по обе  стороны  долины  мощные
тросы и в один и тот же момент намертво закрепить  их.  Буксировочные  тросы
субмарин были пристегнуты к значительно более мощным, свыше ярда в диаметре,
тросам  моста,  игравшим  двойную  роль:  сейчас  они   использовались   для
буксировки,  а  после  прибытия  будут  удерживать  мост  на  месте.   Тросы
центральной секции были самыми  длинными  -  более  полумили,  поскольку  им
предстояло дотянуться до контрфорсов каждой  из  сторон,  а  остальные,  чем
ближе были к концам моста, тем становились короче. Когда все встанет на свои
места, эта стальная паутина будет держать мост в фиксированном положении,  а
мост, в свою очередь, благодаря  своей  плавучести  будет  держать  ее  туго
натянутой. Сейчас предстояло тросы закрепить.
   По обе стороны каньона,  несколько  ниже  краев,  располагались  обширные
участки выровненных скал, ярко освещенные  множеством  огней,  ибо  в  деле,
которое предстояло сделать,  не  обойтись  без  человеческих  глаз,  никакая
электроника тут помочь не  могла.  Удерживать  мост  на  месте  должны  были
тяжелые чудовищные якоря,  зацементированные  в  скважинах,  высверленных  в
твердой по