Гарри ГАРРИСОН
   ДА ЗДРАСТВУЕТ ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИЙ ТУНЕЛЬ! УРА!



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Этот мир очень похож на наш  -  и  в  то  же  время  разительно  от  него
отличается. В результате гибели в  1212  году  безвестного  пастуха  испанцы
проиграли войну за освобождение своей родины от  мавров,  Колумб  не  открыл
Америку, и история пошла по другому пути. В этом мире тоже есть  самолеты  -
но они летают на угле, есть поезда - но их буксируют атомные  локомотивы,  а
между Англией и Америкой строится гигантский железнодорожный туннель... Если
вы  хотите  поближе  познакомиться  с  этим  удивительным  миром  -  читайте
замечательный роман великого Гарри Гаррисона!

КНИГА I

ВОССОЕДИНЕНИЕ МАТЕРИКОВ НАЧИНАЕТСЯ

Глава 1

СРОЧНОЕ ПОСЛАНИЕ И ОПАСНЫЙ МОМЕНТ

   Отходивший от Паддингтонского вокзала "Летучий Корнуоллец"  с  виду  мало
чем отличался от других поездов. Возможно, убранство выглядело чище и новее;
золотые кисточки, обрамлявшие подушки сидений в вагоне первого класса,  даже
придавали ему некоторую роскошь, но все это было не более чем  декоративными
ухищрениями. То, что разительно выделяло этот поезд среди остальных в Англии
- а значит, и во всем мире, - отнюдь не  так  бросалось  в  глаза,  как  его
огромный золоченый локомотив,  медленно  выбиравшийся  на  свой  маршрут  из
лабиринта рельсов и стрелок сортировочных станций, туннелей и мостов.  Здесь
полотно дороги было обычным, пользоваться им могли  любые  поезда.  Истинное
отличие стало выявляться позднее, когда угловатый локомотив, волоча за собой
длинный цилиндр вплотную прижатых друг к другу вагонов, нырнул  глубоко  под
Темзу и вынырнул в Суррее. Тут уж полотно  пошло  иное  -  одна-единственная
колея из последовательно сваренных рельсов с лежащими на специальной подушке
шпалами, спрямленная и выглаженная куда основательнее, нежели какая-либо  из
прежде существовавших; отблескивая  в  глубоких  выемках,  пробивших  четкий
канал через меловые холмы, выбрасывая стрелы приземистых железных мостов над
ручьями и реками, этот тщательно выверенный путь даже на поворотах, подъемах
и спусках лишь едва-едва отклонялся от безупречной прямой.  Скорость  быстро
все объяснила - поезд равномерно разгонялся до тех пор, пока окрестные  поля
и деревья не замелькали, словно летящие мимо зеленые пятна; лишь вдали можно
было еще различить кое-какие детали, но и они стремительно ускользали  назад
и исчезали едва ли не сразу, как их ловил взгляд.
   Альберт Дригг занимал целое купе и был этим весьма доволен. Он знал,  что
поезд совершает ежедневные рейсы в Пензанс и обратно уже без малого год и  с
ним никогда ничего не случалось, но знание было чисто теоретическим.  Другое
дело - испытать на себе. От Лондона до Пензанса 282 мили, и  это  нешуточное
расстояние должно быть покрыто за два часа  пять  минут  -  значит,  средняя
скорость, с учетом остановок, намного превысит 150 миль в час. Можно ли было
думать, что такое станет доступно?  В  глубине  души  Альберт  Дригг  сильно
подозревал, что нет. Нет  -  даже  теперь,  в  1973  году  по  христианскому
летосчислению,   когда   империя,   оставаясь   непоколебимой,   старательно
обновлялась и шла  в  ногу  со  временем.  Дригг  сидел  прямо  будто  аршин
проглотил, так что на его черный  костюм  и  черный  жилет  не  набегало  ни
морщинки - сияет жесткий белый воротничок, блестящий кожаный портфель  лежит
на коленях; и никаких признаков  эмоций.  Туго  свернутый  зонтик  и  черный
котелок, лежавшие в багажной сетке наверху, выдавали  в  нем  горожанина,  а
жители города Лондона не склонны к публичному проявлению чувств.  И  тем  не
менее Дригг  все  же  вздрогнул  слегка,  когда  дверь  открылась  на  своих
бесшумных роликах и жизнерадостный голос явного кокни предложил:
   - Чай, сэр, чай!
   Полтораста миль в час - если не больше! - а чашка стоит себе на полочке у
окна, и чай льется в нее спокойно и ровно.
   - Это будет три пенса, сэр.
   Дригг вынул из кармана шестипенсовик, не обращая внимания на  благодарный
лепет, - но пожалел о своей щедрости, стоило двери закрыться. Немудрено было
утратить присутствие духа, дав чаевые с подобным великодушием, однако  Дригг
утешился тем, что  сможет  провести  их  как  накладные  расходы,  поскольку
совершает поездку по делам компании. А чай был хорош - свежий и горячий,  он
очень благотворно сказался на нервах. Виски сказалось бы  еще  благотворнее,
Дригг понимал это; он уже нажал было  кнопку  электрического  звонка,  чтобы
вызвать официанта, но тут вспомнил о салон-вагоне, снимки которого  мелькали
на страницах "Таглера" и "Пэлл-Мэлл газетт". Посещали  его,  однако,  весьма
немногие. Дригг допил чай и поднялся, запихивая излишек цепочки в рукав. То,
что портфель намертво прикован к  его  запястью,  раздражало  его,  так  как
выдавало  ущербность  его   джентльменства;   но   посредством   тщательного
маневрирования ему удалось скрывать цепочку от посторонних глаз. Салон-вагон
- вот что ему нужно!
   Ковровая дорожка в  коридоре  утонченно  контрастировала  своим  глубоким
золотым цветом с алым маслянистым блеском  панелей  красного  дерева.  Чтобы
добраться до цели, Дриггу надо было пройти еще один вагон, но у него не было
ни малейшей нужды сражаться с непокорными дверьми, как то было бы в  обычном
поезде,  -  стоило  подойти,  некие  невидимые  приспособления  ощущали  его
приближение, и двери проворно отворялись под музыкальное гудение  упрятанных
электрических моторов.  Разумеется,  идя  по  коридору,  Дригг  ни  разу  не
заглянул в окна купе, но уголками глаз  на  мгновение  улавливал  то  изящно
одетых мужчин и элегантных, принаряженных женщин,  то  спокойно  сидящих  за
книгой  детей  -  и  лишь  однажды  внезапный  громкий  лай   заставил   его
непроизвольно покоситься. Два джентльмена, явно из провинции, сидели, задрав
ноги, и опорожняли стоявшую между ними бутылку портвейна, в то время  как  с
полдюжины охотничьих собак всех  пород  и  размеров  увивались  вокруг,  ища
внимания хозяев. Вскоре Дригг оказался в салон-вагоне.
   Никаких   автоматических   приспособлений   -    только    индивидуальное
обслуживание на высочайшем  уровне.  Громадная  резная  дверь  с  массивными
латунными ручками; бой в похожей на коробочку для пилюль кепке и униформе  с
двумя рядами пуговиц, бросавшихся в глаза ярким блеском.  Бой  приветствовал
Дригга и потянул за ручку двери.
   - Добро пожаловать, сэр, - чирикнул он, - в Большой салон-вагон  железной
дороги Лондон - Край Земли.
   Теперь, увидев салон во всем его великолепии, Дригг понял,  что  газетные
фотографии несколько грешили против истины. Ощущения того, что находишься  в
вагоне поезда, не было напрочь; обстановка напоминала скорее закрытый  клуб.
С одной стороны были громадные, прозрачные как хрусталь  окна,  от  пола  до
потолка обрамленные алым бархатом штор, а перед окнами выстроились  столики,
за которыми клиенты железной дороги могли сидеть, коротая время в созерцании
проносящихся мимо сельских красот. Напротив тянулся переполненный  бутылками
бар; изящное ограненного стекла зеркало позади удваивало их шеренги.  Справа
и слева от стойки  бара  находились  оконца,  изысканный  вкус  конструктора
оснастил их цветными стеклами,  сквозь  которые  солнце  рисовало  на  ковре
непоседливый  разноцветный  узор.  Лики  святых,  конечно,  были  бы   здесь
неуместны; их заменили лица отцов - основателей железнодорожного транспорта,
таких, как Стефенсон и Бранел - сильных, прозорливых мужчин  с  компасами  и
картами в руках. По сторонам их окаймляли  изображения  вошедших  в  историю
машин: от паровика капитана Дика  и крохотной стефенсоновской "Ракеты"
с левого края до  -  через  многие  времена  и  эпохи  -  могущественнейшего
атомного "Дредноута", тянувшего сейчас поезд Дригга. Дригг сел у окна, укрыв
портфель  под  столиком,  и  велел  принести  виски;  неторопливо  он  делал
маленькие глоточки и с удовольствием прислушивался  к  веселой  незатейливой
мелодии, которую наигрывал на фисгармонии  улыбающийся  музыкант  в  дальнем
конце вагона.
   Поистине, это было восхитительно, и Дригг смаковал каждый  миг,  мысленно
уже видя, как от почтения отвисают челюсти и безмолвно вытаращиваются  глаза
приятелей, когда, вернувшись, он будет рассказывать о поездке в хэмпстедской
"Голове короля". Еще до того как  с  первой  рюмкой  было  покончено,  поезд
плавно остановился на станции Солсбери, и Дригг с одобрением проследил,  как
внезапно  появившийся  полицейский  шуганул  с  платформы  стайку  глазастых
мальчишек  в  школьных  курточках,  остолбенело  разглядывающих  вагоны.   С
чувством выполненного долга офицер вскинул руку, приветствуя проезжающих,  а
затем величественно и решительно двинулся по делам  дальше.  Вновь  "Летучий
Корнуоллец" устремился в путь, а Дригг вместе со вторым виски заказал порцию
сандвичей и ел их до предпоследней остановки в Эксетере;  он  едва  успел  с
ними разделаться, как поезд уже замедлял ход, приближаясь к Пензансу, - и со
шляпой и зонтом пришлось поторопиться.
   Как только состав подошел, у локомотива  выстроился  караул  -  кряжистые
невозмутимые солдаты из аргайлльских  и  сазерлендских  горцев,  выглядевшие
весьма  представительно  в  своих  темных  килтах  и  белых  гетрах;  особое
впечатление  производили  их  неизменные  винтовки  системы   Ли-Энфилда   с
примкнутыми   штыками.   За   караульными   громоздилась   золотистая   туша
"Дредноута", самого удивительного и, возможно, самого  мощного  механизма  в
мире. Несмотря на срочность своей миссии, Дригг, как и все прочие пассажиры,
замедлил шаги, не в  силах  пройти  равнодушно  мимо  блестящего  вытянутого
корпуса. Черные ведущие колеса были высотой с Дригга; шатуны, толще, чем его
нога, уходили внутрь пузатых  цилиндров,  истекающих  белыми  клубами  пара.
Внизу, у ходовых механизмов, локомотив был окрашен невзрачно, но сверху весь
его корпус  сиял  ничем  не  затуманенным  золотым  сиянием,  точно  сгусток
солнечного света; четырнадцатикаратовое золочение при этаких-то  размерах  -
поистине королевские траты. Но  солдаты  стояли  здесь,  охраняя  отнюдь  не
золото, хотя это выглядело бы естественно, а двигатель, упрятанный в  недрах
гладкого беструбного монолитного  панциря.  Атомный  реактор,  как  заявляло
правительство, плюс кое-что еще, однако  что  именно  еще  -  умалчивало.  И
выставило у механизма охрану. Любое из германских государств не пожалело  бы
годового дохода казны  за  этот  секрет,  а  те  шпионы,  которые  уже  были
схвачены, работали, по слухам, на короля Франции. Солдаты строго поглядывали
на проходящих, и Дригг ускорил шаги.
   Офисы располагались в здании  станции,  наверху,  и  лифт  быстро  поднял
Дригга на четвертый этаж. Он был уже у двери  администраторской,  когда  она
открылась   и   появился   человек,   землекоп   с    виду;    кто,    кроме
дорожника-землекопа, наденет эти сапоги  до  колен  -  именно  про  такие  и
говорят "не ладно скроены, да крепко  сшиты"  -  с  этими  зелеными  брюками
рубчатого  плиса?  Рубашка  из  крепкого  холста,  поверх  нее  -   когда-то
цветастый, но немилосердно перемазанный жилет,  на  бычьей  шее  -  кричащий
платок. Землекоп  придержал  дверь,  но  заступил  Дриггу  путь,  пристально
вглядываясь в него своими светло-голубыми глазами, казавшимися  поразительно
ясными на темно-коричневом от загара, с задубевшей кожей лице.
   - Вы - мистер Дригг, не так ли, сэр? - быстро спросил он, не давая Дриггу
возможности возмутиться его поведением.  -  Мне  доводилось  видеть  вас  на
торжественном открытии т'станции и на других официальных мероприятиях.
   - Если вам угодно.
   Мощная мускулистая рука все еще перекрывала вход, и, судя по всему, Дригг
мало что мог с нею поделать.
   - А, вы еще не знаете меня. Я Боевой Джек, сменный начальник,  подчиняюсь
непосредственно капитану Вашингтону. Если вы его хотите видеть, то его здесь
нет.
   - Да, я именно его хочу видеть, и дело не терпит отлагательств.
   - Только вечером, после смены. Тогда капитан поднимается из  т'забоя.  Но
никаких посетителей. Если у вас в портфеле письма, я отдам их за вас.
   - Невозможно. Я должен передать лично. Дригг достал из жилетного  кармана
ключ и, провернув его в замочке  портфеля,  сунул  руку  внутрь.  Там  лежал
один-единственный льняной конверт, и Дригг тотчас бросил  его  обратно,  дав
собеседнику  заметить  лишь  на  вершине  золотого  геральдического   шлема,
оттиснутого на одной из сторон.
   - Маркиз?
   -  Никто  иной.  -  Голос  Дригга  не  был   лишен   толики   тщеславного
удовольствия.
   - Что ж, тогда идемте. Но вам придется надеть спецодежду - в т'забое  без
нее мерзковато.
   - Послание должно быть доставлено. Начальника смены дожидался  "подкидыш"
- кургузый электрокар с прицепной вагонеткой, груженной доверху заполненными
ящиками.  Электрокар  тронулся,  стоило  им  забраться  на  площадку  позади
машиниста. Миновали город, проскочили холмы  и  нырнули  в  черный  туннель,
освещенный лишь едва-едва тлеющими плафонами, - и Дригг невольно вцепился  в
поручни, боясь, как бы одним из толчков его не  сбросило  в  темноту.  Затем
опять оказались на солнце и  несколько  сбросили  ход,  потому  что  впереди
показалась пасть второго туннеля.  Она  была  грандиозной;  гранитные  блоки
облицовки и мраморные колонны, выполненные в дорическом стиле,  поддерживали
мощную перемычку. Четко вырезанные  на  ней  слова  заставили  горло  Дригга
сжаться от волнения, несмотря на многие годы сотрудничества с компанией.
   "ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИЙ ТУННЕЛЬ", - гласили они.
   Трансатлантический туннель! Что за гордый порыв!  Магия  этих  двух  слов
подействовала бы и на менее чувствительного человека, чем Дригг, и, хотя  за
внушительной внешней конструкцией скрывалось пока не более мили туннеля, они
все равно вызывали трепет. Воображение вело дальше - пронзало землю,  ныряло
под моря, молниеносно  оставляло  позади  тысячи  миль  под  темными  водами
океанских бездн, чтобы вновь вырваться к солнцу в Новом Свете.
   Огни бежали назад все медленнее и медленнее, пока "подкидыш"  наконец  не
остановился перед бетонной стеной, запечатавшей туннель,  словно  гигантская
пробка.
   - Последняя остановка. Теперь - за мной,  -  произнес  Боевой  Джек  и  с
легкостью, необыкновенной для  человека  его  комплекции,  перемахнул  через
борт. - Доводилось ли вам бывать в т'туннеле прежде?
   - Никогда.
   Дригг уже готов был признать свою беспомощность в этом чуждом мире.  Взад
и вперед сновали  какие-то  люди,  обменивались  друг  с  другом  ничего  не
говорящими постороннему фразами; металл с лязгом  бил  о  металл,  и  где-то
высоко, под сводом туннеля, эхо вторило этому  лязгу;  ничем  не  прикрытые,
свисающие на проводах лампы освещали дантовскую картину  неизвестных  Дриггу
машин, узкоколеек и вагонеток, какого-то непонятного оборудования.  И  Дригг
повторил:
   - Никогда, - Вам не о чем беспокоиться, мистер Дригг. Здесь вы в такой же
безопасности, как дома,  если  будете  делать  что  надо  и  когда  надо.  Я
проработал на дорогах и в туннелях всю жизнь и, если не  считать  поломанных
ребер, треснувшей черепушки, перелома бедра и одного-двух шрамов,  свеж  как
майская роза... За мной, за мной!
   Возможно, убежденный этими сомнительными доводами, Дригг вслед за сменным
прошел через стальные двери в бетонной переборке, и они  медленно  с  громом
сомкнулись. Мужчины оказались в небольшой  комнате  -  скамейки  по  центру,
шкафчики для вещей вдоль одной из стен. Внезапно раздалось  шипение;  где-то
вдали глухо зашумели насосы, и Дригг почувствовал, как у него заложило  уши.
Боевой Джек перехватил его испуганный взгляд.
   - Это воздух! Сжатый воздух, и только. И всего каких-то паршивых двадцать
фунтов. Могу вас заверить как  человек,  которому  доводилось  работать  при
шестидесяти и больше, вы их и не заметите, когда  окажетесь  внутри.  Теперь
выходим. - Он вытащил из шкафчика защитный комбинезон  и,  резко  встряхнув,
расправил его. - Этот достаточно велик, чтобы вы могли натянуть  его  поверх
костюма. А ваш чемоданчик я подержу.
   - Не снимается. - И Дригг  на  глазах  у  сменного  вытряхнул  из  рукава
спрятанную часть цепочки.
   - И ключа нет?
   - У меня - нет.
   - И не надо.
   Сменный выхватил здоровенный складной нож,  причем  быстрота  и  точность
движений неопровержимо доказывали, что ему не раз приходилось делать это  во
всякого рода чрезвычайных ситуациях; наружу прыгнуло длинное  отблескивающее
лезвие. Сменный шагнул вперед. Дригг попятился.
   - Неужто вы подумали, что я собираюсь отрезать вам руку, сэр? Я собираюсь
лишь чуток попортняжничать.
   Одним движением он распорол рукав от запястья до подмышки,  другой  рывок
лезвия вскрыл комбинезон по боку. Затем сложенный нож вернулся на  место,  а
Дригг надел изувеченный  балахон;  портфель  прошел  в  прореху  без  всяких
затруднений. Тем временем Боевой Джек разрезал еще один комбинезон - судя по
всему, он относился к собственности компании с рыцарственной щедростью  -  и
натуго обмотал им распоротый рукав. И только  с  этим  было  покончено,  как
насосы смолкли и открылась другая дверь, в  дальнем  конце  кессона;  в  нее
заглянул оператор и, увидев Дригга в  его  котелке,  коснулся  лба  ладонью.
Сцепка из небольших открытых платформ выползла из стальных ворот  переборки,
и Боевой Джек, как-то по-хитрому сложив губы, издал  свист,  от  которого  у
Дригга  едва  не  лопнули  уши.  Водитель  оглянулся  на  звук   со   своего
приземистого электрокара и вырубил ток.
   - Это Кривой Конро, -  доверительно  сообщил  Боевой  Джек  Дриггу.  -  В
заварухах - страшный человек, кулаки у  него  чешутся  постоянно.  Старается
сравнять счет; видите ли, ему-то кое-что уже выбили.
   Конро пристально  посверкивал  на  них  своим  единственным  покрасневшим
глазом, а когда они вскарабкались на кар, тронул сцепку вперед.
   - Ну, как оно там? - спросил Боевой Джек.
   - Песок. - И Кривой Конро сплюнул ком табачной жвачки во тьму. - Все  еще
песок. Мокрый! Над кровлей  сплошной  кисель,  и  мистер  Вашингтон  сбросил
давление, чтобы ее не выбило, - так теперь на грунте полно воды, и все помпы
в работе.
   - Это все давление воздуха, понимаете? - принялся объяснять Дриггу Боевой
Джек, будто бы посланца это и впрямь интересовало. Тому же было вовсе не  до
технических подробностей. - У нас над  головами  т'океан,  десять,  а  то  и
двадцать саженей океанской воды, которая так и рвется сквозь песок  вниз,  к
т'нам, понимаете? Так мы поднимаем  давление,  чтобы  держать  ее  там,  где
следует. Но поскольку диаметр туннеля - тридцать футов, возникает разница  в
давлении под кровлей и у грунта, вот в чем загвоздка. Если мы  держим  такое
давление, чтобы под т'кровлей все было тип-топ, вода начинает сочиться через
т'грунт, где ее давление выше, и нам впору плавать. Но,  заметьте,  если  мы
решаемся  поднять  давление  так,  чтобы  блокировать  воду   на   т'грунте,
получается перебор под т'кровлей, и ее вполне может прорвать до  самого  дна
океана, а тут уж вся вода в мире хлынет нам на головы... Да вы не думайте об
этом.
   Дриггу ничего другого и не оставалось.  Он  обнаружил,  что  по  какой-то
необъяснимой причине руки его начали дрожать, и ему пришлось плотно обмотать
цепочку вокруг запястья - иначе она бы звенела. Очень  скоро  сцепка  начала
замедлять ход, и впереди, совсем рядом, показался конец туннеля.  Громоздкий
металлический щит разделял рабочих и нетронутую плоть земли, и он  же  давал
возможность  вгрызаться  в  нее  через  закрывающиеся  дверцами   отверстия,
пронизывающие сталь. С воем и грохотом работали буры, а механические черпаки
под ними заглатывали разрыхленный грунт и  перегружали  в  стоящие  наготове
вагоны. Хаос здесь был просто  адский,  но  даже  Дригг  своим  неискушенным
взглядом вскоре заметил, что работа идет слаженно и продуктивно