Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Войскунский Евгений. Экипаж "Меконга" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
то на каток, то в театр, то на стадион. Ни на шаг не отпускала от себя. Но днем, когда подруга была на работе, в своей архитектурной мастерской, Рита оставалась одна в пустой квартире. Она читала, слушала утренние концерты по радио или отправлялась бродить по городу. Дважды к ней наведывался гость. Опрятин приехал в Москву тем же поездом, что и Рита. Морозным утром, когда поезд стоял в Минеральных Водах и Рита прогуливалась по перрону, Опрятин подошел к ней, заговорил. В Харькове они снова встретились на перроне, и Рита дала ему номер телефона подруги. Итак, дважды ее навещал Опрятин. В его присутствии она чувствовала себя неспокойно. Казалось, будто за ним стоит тень ее мужа. Что-то грозное, тревожное наплывало вдруг... Опрятин говорил мягко, сочувственно. Он был согласен с мнением профессора: Анатолию Петровичу следует пройти курс лечения. Он, Опрятин, поможет ему получить отпуск любой продолжительности. Маргарита Павловна не должна беспокоиться: особо тревожных симптомов пока нет. Анатолий Петрович бодр и увлечен работой. "Работа! - думала Рита. - Каторжная, нескончаемая, бессмысленная. Она отняла у меня Анатолия..." Опрятин, угадывая ее мысли, говорил: - Мы сейчас на правильном пути, Маргарита Павловна. Но учтите: срок окончания работы во многом зависит от вас... В третий раз Опрятин пришел сегодня утром. За окнами выла метель. В комнате было тепло, из репродуктора лилась беспокойная, напряженная музыка. - Вальс из "Маскарада", - негромко сказала Рита. Опрятин сидел на диване, закинув ногу на ногу, и отбивал такт носком ботинка. - Маргарита Павловна, - сказал он, когда скрипки, взлетев, оборвали мелодию. - Я рискую надоесть вам, но вынужден снова говорить о ноже Матвеева. - Это становится невыносимо, - холодно ответила Рита. - Двадцать раз говорила вам: нож утонул. - Он у вас, - возразил Опрятин. - Не понимаю вашего упрямства. Выслушайте меня и постарайтесь понять. Мы с Анатолием Петровичем создали оригинальную установку. Если исключить тот случайный результат, который наблюдал ваш предок в Индии, никто никогда не подходил так близко к решению проблемы взаимной проницаемости вещества. Мы подошли. Речь идет о крупном научном открытии, Маргарита Павловна. Имя вашего мужа станет в один ряд с самыми блистательными именами эпохи... - Не хочу! - вырвалось у Риты. Она, закусив губу, отошла в дальний угол комнаты. И уже спокойней продолжала: - Не нужно ему никакой славы. Пусть вылечится и вернется домой. И... забудет о проклятом ноже. Только об этом я думаю. Больше ни о чем. И... и оставьте меня в покое. - Хорошо. - Опрятин встал. - Я оставляю вас в покое. Но Бенедиктов к вам не вернется. Прощайте. Он пошел к двери. - Стойте! - крикнула Рита. - Почему... почему он не вернется? Опрятин резко обернулся. - Потому что он медленно убивает себя. Потому что дозы, которые он принимает, могут и слона свалить. Потому что он не переживет неудачи. А удача зависит только от ножа. Нож гарантирует решение проблемы и вместе с тем - выздоровление Бенедиктова. Рита сжала ладонями виски. Глаза у нее были затравленные, больные. Опрятин ждал. Метель кидала в оконные стекла пригоршни снега, и стекла вздрагивали под ударами. Деревянными шагами прошла Рита во вторую комнату. Щелкнул чемоданный замочек... Рита вернулась, бросила на стол нож. Он упал с легким стуком. Странно легкий стук. Опрятин неторопливо подошел к столу. Взял нож за рукоятку, впился взглядом в узкое лезвие с дымчатым узором. И вдруг наискось вонзил его в стол. Почти до самой рукояти нож ушел в тяжелую полированную доску. Глаза у Опрятина вспыхнули торжеством. - Маргарита Павловна, разрешите мне... - Не надо, - остановила она его. - Уходите. Она долго стояла у окна. Смотрела с высоты девятого этажа, как Москву заволакивало снежным дымом. Потом выбежала на улицу и поехала на вокзал. - Да, Желтая Рысь... Так прозвали меня в детстве мальчишки с нашего двора... - Она взяла Николая за руку, глаза ее прояснились, будто туманная пелена с них спала. - Ваш рисунок сохранился у меня... - Меня все время мучило, - сказал Николай сдавленным шепотом. - Все время чудилось что-то знакомое. - Боже мой, Коля... - Желтая Рысь... Пожилая продавщица, глядя на них, заулыбалась: - Что, встретились, молодые? - Значит, я не ошиблась... Когда вы делали доклад у нас в школе, я вдруг подумала... Я почти узнала тебя. - А помните, мы с Юрой пришли к вам... - Это был Юра? - Рита засмеялась. - Господи, ведь он был такой маленький... Такой отчаянный, с перьями в волосах. - Ведь мы назвали тогда свои фамилии. Разве вы... - А ты разве знаешь мою фамилию? - Нет. - Ну и я не знала ваших. Кого это интересует в детстве? Если бы мы учились в одной школе, тогда другое дело. - Мне все время чудилось в вашем лице... - Почему ты говоришь "вы"? Действительно, почему? Ведь это Ритка, Желтая Рысь из детства. "Неужели это она?" - изумленно думал Николай, пожирая глазами ее лицо. - Вы очень изменились... Ты очень изменилась... Улыбка вдруг сбежала с лица Риты. Она испытующе смотрела снизу вверх на Николая, и ему, как тогда, после доклада в школе, показалось, будто она хочет ему сказать что-то очень важное... Но она только спросила: - А ты живешь все там же? - Да. В Бондарном переулке. - В Бондарном переулке, - повторила она мягко. - Как будто сто лет прошло... - Может быть, вы... ты тоже возьмешь билет на среду? - спросил он несмело. - Поехали бы вместе... Рита помолчала. Еще один день в Москве?.. Нет, она хотела уехать не позднее чем завтра. Нечего ей здесь больше делать. Но неожиданно для самой себя она согласилась: - Хорошо. Поедем в среду. Они шли по Садовому кольцу. Рита, заслонясь варежкой от снега, рассказывала, как уехала тогда, в детстве, с семьей в Ленинград и как началась война и ее отец, командовавший крупным военным транспортом, погиб при эвакуации Таллина. Она с матерью пережила в Ленинграде всю блокаду, а после войны вернулась в родной город, потому что мать сильно болела и врачи велели ей жить на юге... О своем замужестве Рита не стала рассказывать. - Почему ты ни разу не пришла к нам? То есть в наш двор? - спросил Николай. - Я заходила однажды, вскоре после возвращения. Разговаривала во дворе с Тараканшей... И про вас с Юрой спрашивала. Она сказала: Юра уехал, не живет здесь. Коля тоже уехал... - Постой, когда это было? - В сорок седьмом году. Летом. - Летом сорок седьмого? Ну да, Юрка тогда уже переехал на новую квартиру. А я... Я уезжал в пионерлагерь, вожатым работал в то лето. Ты просто не поняла Тараканшу. - Возможно. Заглянула я и в нашу старую квартиру. Там, помню, в галерее сидела толстая женщина и шила. Не очень-то приветливо разговаривала со мной. - И больше ты ни разу не приходила? - Нет. Мне было очень тяжело. Слишком все напоминало об отце... Если бы папа был жив, - сказала она, помолчав, - все бы у меня могло сложиться по-другому. Она зябко повела плечами. Николай решился взять ее под руку. - Знаешь, - сказал он, - теперь я вспомнил: ведь у вас в комнате на столе лежали два железных бруска с гравировкой. Таинственные буквы... Все время меня мучило, что когда-то я их видел. Ты помнишь? Мы еще поклялись, что разгадаем их тайну... - Знаешь, как моя фамилия? - спросила она вдруг. - Я Матвеева. - Матвеева? - растерянно проговорил он. - Позволь, значит, ты... - Да, Коля. Значит, я. - Рита помрачнела еще больше. - Не надо об этом, - попросила она. - Пожалуйста, не надо! Слишком много для одного дня... Она осеклась. Десятки вопросов вертелись на языке у Николая, но он не стал больше говорить о том, что ее тревожило. Он рассказал ей о себе, и о Юре, и о том, какая у них замечательная яхта. Он не мог понять, слушает ли она его или думает о чем-то другом. Рита заторопилась домой. Они вошли в троллейбус. И опять Рита испытующе посмотрела на Николая. Открытое лицо, серые внимательные глаза. Уши горят малиновым огнем. Чудак, в такие морозы ходит в легкой шляпе... - Я очень рада, что встретила тебя, - сказала она тихо. - Мне нужно многое тебе рассказать... Нет, не сейчас. В поезде. На площади Маяковского он вышел из троллейбуса и нырнул в метро. Был уже пятый час, когда Николай вернулся в гостиницу. - Борис Иванович! - начал он с порога. - Интересные новости! Привалов, недавно приехавший с совещания, сидел за столом и составлял очередную докладную записку. - Что Бубукин? - спросил он. - Завизировал. - Николай вытащил из кармана газету и положил ее перед Приваловым. - Прочтите эту заметочку. Борис Иванович поднял очки на лоб и быстро пробежал заметку о выставке и ее новых экспонатах. - Пластинка с надписью "AMDG"... - Он откинулся на спинку стула, и очки сами собой опустились на переносье. - Вы думаете, она имеет отношение... - Да, Борис Иванович. Та же гравировка, что и на нашем ящичке. А вдруг это "ключ тайны"? - У итальянского диверсанта? Хм... Сомнительно. - Де Местр ведь тоже был из Италии, - возразил Николай. - А иезуиты и сейчас существуют. Надо бы съездить, Борис Иванович, посмотреть. Если размеры пластинки совпадут с теми, что на эскизе... Привалов посмотрел на часы. - Ладно. - Он встал и сложил бумаги. - Только надо поторопиться, выставка, наверное, рано закрывается. Через полчаса Привалов и Николай вышли из такси возле старинного особняка в тихом переулке. Посетителей на выставке было немного. У стенда с портативными рациями громко спорили, перебивая друг друга, несколько мальчишек. Двое летчиков осматривали остатки заморского самолета, сбитого над нашей территорией. Во втором зале Привалов и Николай без труда нашли высокую застекленную витрину, в которой стоял в полный рост манекен, одетый в потрепанный костюм, с парашютом на спине. На шее, за распахнутым воротом, поблескивало маленькое распятие. У ног манекена были разложены плитки взрывчатки, акваланг с гидрокостюмом, пистолет, рация, моток нейлоновой веревки, еще что-то. Никакой пластинки с надписью "AMDG" не было. - Странно... - Николай еще раз осмотрел снаряжение диверсанта. - Очень странно. Ведь в газете ясно сказано... - Обратимся к дирекции, - сказал Привалов. Они прошли в маленькую, жарко натопленную боковую комнату. Директор выставки, невысокий лысоватый человек в военном кителе без погон, удивился, выслушав Привалова: - Как это - нет пластинки? Вы, товарищи, просто не заметили. Пойдемте в зал. Но и директор не обнаружил пластинки с иезуитским девизом. Она исчезла. Лицо директора стало озабоченным. - Вчера вечером пластинка была на месте, - сказал он отрывисто. - Я экскурсантам ее показывал. - Тут он заметил, что дужка маленького замочка на дверце витрины перерезана - Кусачками перекусили, - проговорил он и покачал головой. - И цепочку, на которой висела пластинка, тоже, наверное, кусачками. - Может, на цепочку польстились? - предположил Привалов. - Она золотая была? - Позолоченная. Нет, тут другое... Распятие - видите? - не тронули, а оно золотое. - Директор посмотрел на Привалова. - Попрошу вас, товарищи, задержаться. Как свидетелей. Он повел их к себе в кабинет. Сунул желтый от табака палец в телефонный диск, набрал номер и попросил кого-то срочно приехать. Затем вытянул обе руки на столе и попросил Привалова объяснить, почему его интересует именно эта пластинка. Привалов коротко изложил историю ящичков. Об их содержимом он умолчал, сказал только, что оно представляет интерес для Академии наук. - У вас, конечно, есть опись имущества диверсанта, - заключил он свой рассказ. - Разрешите взглянуть на описание похищенной пластинки. Нам бы хотелось сверить ее размеры с нашими данными и... - Минуточку, - сказал директор. - Попрошу предъявить ваши документы. Он долго и старательно читал документы инженеров. С Привалова градом катился пот. Он снял папаху и вытер платком лоб и шею. Письмо со штампом Академии наук произвело на директора серьезное впечатление. - Прошу извинить эту формальность, - сказал он, возвращая документы. - Понимаете, дело не простое... - Так вы разрешите нам посмотреть опись? Директор извлек из шкафа зеленую папку, перелистал ее. - Вот. Только дальше этой страницы попрошу не читать. Привалов и Николай с изумлением прочли, что труп диверсанта и его снаряжение были найдены в августе прошлого года в окрестностях Дербента кандидатом технических наук Н.И.Опрятиным. - Всюду этот Опрятин, - негромко проговорил Николай. - Что-то я слышал насчет его дербентского приключения, - заметил Привалов. - Ну, дальше. В описи за номером 14 значилась металлическая пластинка с вырезанными буквами "AMDG" и ниже и мельче - "JdM". Вес пластинки - 430 граммов. Размеры... - Те самые, - сказал Николай взволнованно. - Я хорошо помню. Это "ключ тайны", Борис Иванович. Никаких сомнений. Затем им пришлось повторить рассказ о ящичках приехавшему следователю - черноглазому молодому человеку. Следователь слушал, записывал что-то в блокноте. - Вы считаете, что кража совершена лицом, которое знало о возможной научной ценности ящичка? - спросил он. Привалов пожал плечами: - Во всяком случае, любопытно, что вор взял именно этот ящичек, хотя рядом висело золотое распятие. - Кто, кроме вас, знает про ящички? - Знают многие сотрудники нашего института. Знают некоторые ученые. Это солидные люди, все они вне подозрений. - Безусловно, - согласился молодой человек. - Но все-таки, будьте любезны, назовите их. Привалов назвал фамилии. Николай попросил записать еще и Опрятина и Бугрова Владимира. - Кстати, они сейчас в Москве, - добавил он. - Опрятин, конечно, сам не похищал, а вот Бугров... Имею на него подозрение. - Их адрес? - Гостиница "Золотой колос", седьмой корпус. Следователь поблагодарил инженеров и попросил не разглашать историю с кражей, "пока не будут выяснены ее мотивы". Было уже довольно поздно, когда наши друзья вышли на улицу. Мела поземка. Мороз пощипывал уши. В полупустом вагоне метро Привалов сказал: - Вы в самом деле подозреваете Опрятина? - Он знал об эскизах ящичков. Ну, а диверсанта он, оказывается, сам нашел... И, если он с Бенедиктовым работает над проблемой проницаемости, то, конечно, "ключ тайны" должен его здорово интересовать. - "Ключ тайны"... Что бы это могло быть? - задумчиво сказал Привалов. - Очевидно, очень важный документ. - Может быть, описание установки? - Не успел вам рассказать о встрече с вашим тезкой. - С моим тезкой? - переспросил Николай. - А, с Опрятиным! Расскажите, Борис Иванович. - Да что рассказывать? О ноже он ничего не знает. Отверг с негодованием. Когда встретились - сиял улыбкой, когда прощались - волком глядел. Скрытный человек... Они шли по дорожке, протоптанной в снегу, к гостиничному городку. С одной стороны тянулись заборы, с другой - промтоварные ларьки и киоски. Где-то выла собака. Впереди сверкали освещенными окнами корпуса гостиниц. "Ну и денек!" - подумал Николай. Только теперь он вспомнил, что не обедал сегодня. - Пойду в столовую, Борис Иванович. Проходя мимо седьмого корпуса, Николай вдруг остановился у подъезда. "А что, если попробовать?.. - подумал он. - Вызвать его из номера, только чтоб Опрятин не знал... Сразу огорошить его вопросом, к стенке прижать..." Он вошел в вестибюль и попросил дежурного администратора вызвать из сто тринадцатого номера гражданина Бугрова. - Бугров? - сказал администратор и заглянул в пухлую книгу. - Выбыл Бугров. В шестнадцать двадцать. Опрятин и Бугров. Вызвали такси и уехали в аэропорт. 11. ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЯ ПРЕДЛАГАЮТСЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ ИЗ ИСТОРИИ РОДА МАТВЕЕВЫХ Как прилежно стараюсь я вести рассказ, не останавливаясь, и как плохо мне это удается! Но что же делать! Люди и вещи перепутываются таким, досадным образом в этой жизни и сами напрашиваются на ваше внимание. Примем это спокойно, расскажем коротко, и мы скоро проникнем в самую глубь тайны, обещаю вам! У.Коллинз, "Лунный камень" Свисток - как удар бича. Поезд послушно тронулся. Поплыл перрон мимо зеленых вагонов, и вместе с перроном стали уплывать столбы, киоски, Ритина подруга, машущая рукой, и Борис Иванович в новой коричневой кепке. Прощай, Москва! - Молодой человек, поднимитесь с подножки, - строго сказала толстая проводница. Николай, в последний раз махнув рукой, поднялся и вслед за Ритой вошел в коридор вагона. За окном все еще текли московские улицы, кварталы новых домов, магазины, троллейбусы. На переездах, за полосатыми, шлагбаумами, урча моторами, толпились автомобили. - Давно я не ездил в поездах, - сказал Николай. - Дикая трата времени. Летать куда лучше. - А я люблю поезда, - сказала Рита. - Хорошо спится в дороге. И читается. Люблю смотреть в окно. - Тебе не жаль уезжать из Москвы? Рита пожала плечами. В соседнем купе шел громкий спор. Упитанный гражданин средних лет не пожелал уступить женщине нижнее место, мотивируя это тем, что заплатил за него деньги; соседи совестили его. Николай ввязался в спор и упрекнул гражданина в отсутствии гуманизма. - Ты, оказывается, крупный общественник, - сказала Рига. - Ничем его не прошибешь, - проворчал Николай. - Сидит с величественным видом в своей пижаме и ухом не ведет. - Может быть, он начальство? - Любое начальство, даже самое грозное, на девяносто процентов состоит из воды. - Не только начальство. - Рита улыбнулась. В Серпухове Николай выскочил на перрон. Ему очень хотелось купить чего-нибудь для Риты. Но в ларьке, кроме колбасы, консервов и печенья, похожего на круглые кусочки фанеры, ничего не оказалось. Николай нетерпеливо огляделся. Навстречу шла шустрая девчонка в белом халате и огромных валенках. - Купите мороженое! - взывала она к пассажирам. - Мороженое кому? - Мне! - не задумываясь, отозвался Николай. Он вошел в купе и протянул Рите холодный дымящийся пакетик. Рита удивленно посмотрела, подбородок у нее задрожал от сдержанного смеха. - Ну кто в такой мороз ест мороженое? - Реклама велит есть мороженое круглый год. - Ну и ешь его сам. Раз ты придерживаешься требований рекламы. Николай молча развернул пакетик, откусил. Заныли зубы. Рита взглянула на его огорченное лицо, и глаза у нее стали мягкими и грустными. Она отвернулась и долго смотрела в окно. Там убегали березы - белые на белом снегу. На их голые ветки нанизывались клочья желтого дыма. Быстро сгущались ранние зимние сумерки. Возникли и пролетели мимо небольшой поселок, замерзшая речушка и три темные фигуры с удочками над прорубями. Николай проговорил негромко: - Рита, ты хотела о чем-то мне рассказать. - Да. Мерно постукивали колеса на стыках рельс. Николай ждал, рассеянно глядя в окно. - Не знаю, с чего начать, - сказала наконец Рита. - Сложно все у меня... Я ни с кем еще не делилась... - Она тихонько вздохнула. - Ну, слушай. Ты вспомнил, как тогда, в детстве, у папы на столе лежали два металлических брусочка.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору