еремещений" они догнали старика.
     - Подождите, профессор, - обратился Шестой к старику. - У нас небольшое
дело.
     - В понедельник с одиннадцати до тринадцати, - не оборачиваясь, буркнул
старик. - Запишитесь у секретаря.
     - Всего  несколько  минут.   Дадите  кое-какие  объяснения,   подпишете
протокол и все.
     - Шутите, молодой человек?
     - Предъявите разрешение районной инспекции на путешествия во времени.
     - Забыл, - развел руками старик. - Честное слово - забыл!
     - Вы знали,  что перевоплощаться в существа другого биологического вида
запрещено сроком на шесть месяцев?
     - Что же, я в пижаме среди этих чудищ буду разгуливать?
     - Вы нанесли ущерб хозяйству различных эпох. Засоряли прошлое. - Шестой
показал старику окурок, завернутый в целлофан.
     - Виноват,  -  старик глядел на Шестого добрыми водянистыми глазами.  -
Сознаюсь во всем. Только не нужно протокола.
     - Идите, что с вами делать, - вздохнул Шестой. - И больше не нарушайте!
     - Не буду,  честное слово,  не буду,  - старик было двинулся дальше, но
тут же вернулся.  - Услуга за услугу, - сказал он. - Я только что разминулся
с  одним моим  старым приятелем.  Кажется,  в  руках у  него  была мочалка и
березовый веник. Есть у него такая привычка - париться в мезозойских горячих
источниках.  Подозреваю,  что это именно он заразил гриппом динозавров и всю
их родню. Поторопитесь! Вы еще успеете его догнать...



    Брайдер Юрий Михайлович, Чадович Николай Трофимович.
    Опасное лекарство



     --------------------------------------------------------:)
     Брайдер Ю., Чадович Н. "Опасное лекарство"
     Книга: Брайдер Ю., Чадович Н.
     Собрание сочинений, Том 1, "Телепатическое ружье"
     Издательство "Эридан", Минск, 1994
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 29 августа 2001
     --------------------------------------------------------:)


     Издательство "Эридан", Минск, 1994


     По  широкой мощной дороге,  проложенной еще  в  незапамятные времена от
Нильских переправ к  Городу Мертвых,  толпа  голых  рабов  с  пронзительными
воплями  тащила   огромную  каменную  глыбу.   Человек  двадцать  натягивали
веревочные лямки, дюжина подкладывала катки и еще столько же орудовало сзади
рычагами. Надсмотрщики бегали вокруг и помогали рабам плетьми.
     Так,   общими  усилиями,   глыбу   доставили,   наконец,   к   подножию
недостроенной пирамиды. Одна из граней пирамиды была засыпана землей, поверх
которой лежал настил из твердого дерева,  который непрерывно поливали водой.
Рабы   опутали  глыбу   нейлоновыми  тросами,   и   мощные   электролебедки,
заскрежетав,  медленно потащили ее наверх,  туда,  где она,  подобно тысячам
других,  точно таких же  каменных монолитов,  должна была  лечь  в  памятник
богатства и могущества живого образа Солнца,  повелителя зримого и незримого
мира, вечно живущего фараона Хуфу.
     Рядом с  пирамидой в  тени сикомор сидел на  походном стуле управляющий
отделением транснациональной компании "Шеп Каллиам, грандиозные строительные
работы".  Вокруг стояли писцы, глашатаи и младшие жрецы Ра. Никогда еще - ни
при проходке Критского лабиринта,  ни  при возведении Вавилонской башни,  ни
при  строительстве  Великой  Китайской  стены  -   компании  не  приходилось
сталкиваться с такими трудностями.  Рабы и земледельцы,  согнанные на работы
со  всех  номов Египта,  были слабосильны и  нерасторопны.  Из-за  упрямства
фараона и  жреческой коллегии пирамиду приходилось складывать из  монолитных
блоков,  словно печную трубу.  О  железобетоне и  металлоконструкциях они  и
слышать не хотели. Зачем эти новшества? Руки неизвестных фанатиков постоянно
выводили из  строя механизмы лебедок,  кранов и  скреперов,  с  таким трудом
переброшенные сюда через десятки столетий и  тысячи километров.  Беспощадное
солнце и песчаные бури просто сводили с ума.
     Неожиданно  одна  из  глыб  сошла  с  катков,  образовав  затор.  Нервы
управляющего не выдержали.
     - Бездельники! - взвыл он. - Я вас научу работать! Стража! Всыпать им!
     Толмачи  нараспев  перевели  его  слова.   Глашатаи,  напрягая  глотки,
повторили  их.   Надсмотрщики,  вооруженные  тиссовыми  палками  и  кожаными
петлями,  набросились на провинившихся.  Управляющий,  схватив опахало, тоже
полез на свалку.
     - Я вас витаминами кормил!  Машины привез!  - кричал он, колотя древком
опахала по худым коричневым спинам.  -  Я  из-за вас жизнью рискую!  Чтоб вы
подохли здесь вместе со своим фараоном!
     Проворный  раб  увернулся,  и  древко  опахала  переломилось  о  голову
десятника.
     Пошатываясь,  управляющий вернулся в  тень сикомор.  Солнце поднималось
все  выше и  выше.  Каждый вдох обжигал ноздри,  как  горячий пар.  Гладкая,
необъятная,   уходящая  в   небо   желтая  стена   пирамиды  слепила  глаза.
Управляющему вдруг стало нестерпимо тоскливо.
     Он все еще стоял так,  дрожащей рукой вытирая пот со лба,  рабы все еще
раскачивали злополучную глыбу, а в окрестных селениях люди продолжали как ни
в чем не бывало лепить горшки, черпать воду и молоть ячмень. И в этот момент
в небе родился странный глухой звук похожий на раскаты далекого грома. Земля
дрогнула.  Одна из глыб,  уже доставленная наверх,  сорвалась и стремительно
заскользила вниз.
     Низко  над   горизонтом  появилась  ослепительная  точка.   Она  быстро
приближалась.  Она  обволакивалась  белым  пламенем...  Пустыня  позади  нее
становилась дыбом и неслась вслед, заслоняя весь горизонт и все небо.
     - Боже! - прошептал управляющий. - Темпоральный бомбардировщик!
     А вокруг уже метались, зарываясь в землю, слепо давя друг друга, тысячи
рабов,  воинов,  жрецов и земледельцев.  Спустя мгновения шквал раскаленного
песка  и  камня обрушился на  них.  Ударная волна прошлась по  человеческому
скопищу, как нож бульдозера по муравейнику.
     Со  скоростью втрое  выше  звуковой  бомбардировщик,  окутанный ореолом
плазмы, миновал Город Мертвых и вскоре достиг пригородов столицы. Устаревшие
зенитки,  купленные фараоном за большие деньги у  финикийских купцов сделали
несколько залпов и  умолкли.  Бомбардировщик взмыл вверх и сбросил кассетный
контейнер,   от  которого  спустя  несколько  секунд  отделилось  двенадцать
самонаводящихся  ядерных  бомб.   Среди  неистового  солнечного  сияния  они
поначалу показались горстью маковых зернышек.
     Отыскивая свои цели,  бомбы устремились вниз -  зловещие семена смерти,
которые,  едва коснувшись земли,  прорастут, распустятся огненными цветами и
выше  облаков вознесут свою  отравленную крону...  А  потом  ветер  посеет в
окрестных землях радиоактивные дожди,  и  еще  долго будут рождаться слепые,
беспалые, анемичные, лишенные мозговых оболочек дети...

     Пилот темпорального бомбардировщика Эв  Уитмер в  это время готовился к
переходу  в  альтернативный мир.  Собственно  говоря,  аппарат,  которым  он
управлял,  не имел с обычным бомбардировщиком ничего общего. В длину он имел
не  меньше двухсот метров,  а  формой напоминал огурец.  Его  оболочка могла
противостоять температурам и  давлениям,  которые существуют только в недрах
звезд.  Внутренности бомбардировщика были  напичканы сложнейшей аппаратурой,
среди которой полулежал,  полувисел распятый в своем кресле пилот.  Его мозг
посредством сотен  вживленных в  черепную  коробку  платиновых контактов был
подсоединен ко входу мощного бортового компьютера.  Сервомеханизмы придавали
мышцам силу  и  быстроту,  недоступную живым тканям.  Десятки игл  различной
толщины были  готовы впрыснуть,  влить или  закачать в  его  тело  кислород,
кровь,  лимфу,  транквилизаторы -  что  понадобится,  если любая часть этого
тела,  будь  то  железо,  сосуд  или  сухожилие,  не  выдержат  обычных  для
темпорального перехода нечеловеческих перегрузок и  поставят тем  самым  под
сомнение  работу  мозга  и  пальцев.  Компьютер и  великое  множество других
приборов были как бы частью Эва,  так же,  как и  он,  в  свою очередь,  был
частью  компьютера  и  всех  имевшихся  в  бомбардировщике устройств.  Таким
образом машина приобретала некое подобие души,  а  Эв уже не был человеком в
обычном понимании этого слова.  Во время рейда он не испытывал ни страха, ни
растерянности,  ни раздражения.  Никакая посторонняя мысль не отвлекала его.
Стоило ему  хоть  на  мгновение расслабиться,  потерять контроль над  собой,
засуетиться,  как игла с  соответствующим препаратом тут же вонзалась в вену
или  через один  из  контактов в  кору  головного мозга поступал необходимый
импульс.
     К тысячам заживо изжаренных,  засыпанных пеплом и отравленных радиацией
египтян  Эв  испытывал жалости не  больше,  чем  циркулярная пила  к  еловым
доскам.  Лишь покинув бомбардировщик и  отсоединив от  него свой мозг,  свое
тело и свою душу,  он мог испытать и запоздалый страх,  и стыд, и раскаяние.
Но это - потом. А сейчас, пока дело не доведено до конца, - никакой жалости!
     А  дело  ему  предстояло  нелегкое:   используя  свойства  темпоральной
установки и  бездонную энергию,  которую она  черпала из  времени,  память и
аналитические  качества  компьютера,   а   также  свои   собственные  редкие
способности,  опыт  и  интуицию,  перебросить бомбардировщик на  сорок веков
вперед.  Для  этого  необходимо  было  покинуть  свой  мир,  свое  Первичное
Пространство и вырваться на просторы могучего и беспредельного материального
океана,  особой,  непознанной пока субстанции, миры и пространства в которой
чередуются,  на  волнах  которой наша  Вселенная,  подобно миллиардам других
вселенных,  не более чем пробковый поплавок, и одно из физических проявлений
которой люди привыкли называть временем.
     Время это не было какой-то абсолютной величиной.  В одних пространствах
оно неслось,  как ураган,  в  других -  ползло,  как черепаха.  Были времена
попутные и  встречные.  В  некоторых пространствах время еще не родилось,  в
других уже умерло,  свернувшись в гравитационном коллапсе вместе с материей.
В  некоторых мирах время двигалось петлями.  В  этой невообразимой карусели,
работая за пределами человеческих возможностей, пилоту необходимо было найти
строго определенное пространство,  пронестись с потоком его времени в нужном
направлении, а затем, повторив все переходы в обратном порядке, возвратиться
в свой мир. В упрощенной форме это напоминало путешествие без паруса и весел
по  запутанной сети рек и  ручьев,  то плавных,  то бурных,  текущих во всех
направлениях и многократно пересекающихся.
     Немного нашлось бы людей,  способных совершать подобное путешествие. Эв
как раз был из таких. От этого были и все его беды.
     - В  великий момент,  когда  вся  нация напрягает силы  в  справедливой
борьбе,  ни  один сознательный и  боеспособный мужчина,  вне  зависимости от
того,  в  каком веке он  родился,  не должен уклоняться от выполнения своего
священного долга!
     Так  сказал ему  человек с  генеральскими погонами и  золотым орлом  на
фуражке, когда Эва прямо из родного дома приволокли в этот чужой, незнакомый
мир  и  поставили перед теми,  кто должен был изображать призывную комиссию.
Говорил генерал - остальные не успевали и рта раскрыть.
     - Мы  дадим вам  возможность плечом к  плечу с  вашими внуками защищать
высокие идеалы гуманизма,  демократии и  свободной инициативы,  которые были
дороги нам во все времена,  но стали еще дороже сейчас, когда ради их защиты
мы  вынуждены  были  начать  величайшую  в  человеческой  истории  войну!  -
заливался соловьем генерал,  подкрепляя свои слова красивыми,  убедительными
жестами.  -  На  фоне  грандиозных событий,  которым  суждено предопределить
дальнейший ход развития мировой истории,  в сложный период,  когда отдельные
неудачи и  измена наиболее нестойкой части союзников отодвигает желанный час
победы на  неопределенный срок,  ваш  вклад в  общее дело  окажется особенно
весомым!  Службу будете проходить в  войсках темпоральной авиации.  Это чудо
современной науки и техники! Им подвластно даже время!
     - Но  я,  как бы  это вам сказать,  не совсем готов к  выполнению такой
почетной миссии,  - сказал Эв. - Я не то что в авиации - в пехоте никогда не
служил.  Может быть,  я  смогу быть полезен...  не здесь,  а там...  в своем
времени. Я даже проститься ни с кем не успел.
     - От  лица  народа,  президента  и  Объединенного комитета  начальников
штабов заранее благодарю вас,  -  закончил генерал.  -  Уверен,  что  вы  не
пожалеете сил,  а если понадобится,  и жизни,  для утверждения величия наших
идеалов!
     - Направо!  -  скомандовал сержант,  все  это  время  молча стоявший за
спиной Эва. - Шагом марш!
     - Я же объяснил,  что не могу,  - сказал Эв в коридоре. - Не то чтобы я
не хотел...  Я просто не могу.  Я не военный человек.  Я раньше детей учил в
школе.  И  даже состоял в  пацифистской организации.  А тут придется бросать
бомбы...
     - У нас хватит способов заставить вас жрать собственное дерьмо, а не то
что бросать бомбы,  - сказал сержант. - Понятно? И чтобы я от тебя ни одного
слова больше не слышал, тля лохматая!
     Обычно  покинувшие  свой   мир   темпоральные  бомбардировщики  вначале
оказывались в трансцендентном пространстве,  которое пилоты называли Бешеным
Болотом или Блошиным Заповедником.
     Конечно,   можно  было  попасть  и   в   любое  другое  трансцендентное
пространство,  но обычно это был именно Блошиный Заповедник -  странный мир,
где  время  текло  неравномерно,  а  привычные физические законы иногда были
справедливыми,  а  иногда,  неизвестно почему,  -  нет.  Это трансцендентное
пространство,  единственное отличие которого заключалось в том, что оно было
наиболее вероятным при первом темпоральном переходе,  и  наиболее изученным,
считалось у пилотов ничем не примечательным и совершенно бесполезным.  Далее
трансцендентные пространства следовали без всякого порядка. Можно было сразу
попасть в  Пекло  -  мир,  состоящий из  одних элементарных частиц,  секунда
пребывания  в  котором  была  почти  равна  земному  году,   что  с  успехом
использовалось темпоральной авиацией для возвращения из прошлого.  В  других
случаях   приходилось   бесконечно   долго   блуждать   в   разнообразнейших
пространствах,  изученных,  малоизученных и  совершенно  неизвестных,  среди
которых,  очевидно,  существовали и  такие,  для  которых даже  темпоральный
бомбардировщик, способный без вреда для себя пронзить земной шар, оказывался
легкой добычей.  Слишком много пилотов не вернулось из рейдов, и некому было
рассказать,  куда  их  занесло и  какая  сила  смогла  расплющить неуязвимую
оболочку или  сквозь непроницаемую для  любого излучения защиту добралась до
хрупких структур человеческого мозга.
     На  этот  раз  Эву  повезло.  Он  прошел  Блошиный  Заповедник,  Второй
Ненормальный,  Решето,  Могилу Кестера, какой-то непонятный мир со встречным
движением времени,  еще несколько неизвестных пространств,  одно из  которых
оказалось очень сложным,  - и очутился в Пекле. Там он пробыл ровно столько,
сколько было необходимо,  а  затем,  пройдя в обратном направлении с десяток
миров,  но уже не тех, а совершенно иных, возник в своем мире в тот же день,
час и миг, когда его покинул.
     Дважды за время рейда сердце Эва останавливалось, и его работу брала на
себя   система  искусственного  кровообращения.   После  прохождения  Решета
подключился дубликатор почек.  Тонкий,  острейший  манипулятор несколько раз
проникал в  тело Эва и  что-то сшивал там.  О том,  сколько клеток погибло в
мозгу, можно было только догадываться.
     "Жив!  -  подумал Эв, увидев привычное сине-фиолетовое небо, сверкающие
внизу облака и далекую,  изрезанную реками и озерами зеленую землю. - Жив! И
на этот раз жив!"
     Видимо, и компьютер был рад возвращению, потому что позволил родиться в
человеческом мозгу  этой  совершенно нефункциональной мысли.  И  тут  же  Эв
почувствовал,  что с  правой стороны к  нему приближается что-то  смертельно
опасное, куда более стремительное, чем его мысль. В следующий неуловимый миг
он  почти физически ощутил,  как лопается обшивка,  рвутся сигнальные цепи и
умирает расколотый на части компьютер.
     Катапультировавшаяся  кабина   свечкой   взмыла   над   разваливающимся
бомбардировщиком,  несколько раз  перевернулась,  затем выпустила закрылки и
перешла  на  горизонтальный  полет.  Маршевый  двигатель  мог  протянуть  ее
километров сорок.  До  земли оставалось не так и  много,  когда из-за белого
кучевого  облака,  прямо  наперерез  снижающейся кабине,  выскочила зенитная
ракета.  Вырванный из  привычной оболочки,  лишенный  поддержки электронного
разума,  ошеломленный Эв  обычными  человеческими глазами  увидел  несущуюся
прямо  на   него   серебристую,   безглазую  короткокрылую  акулу,   обычным
человеческим умом  осознал  происшедшее,  и  его  обычную  человеческую душу
охватил панический ужас...

     Когда дверь палаты открылась,  Эв спал. Он был так измучен бесконечными
допросами и  похожими на  пытку медицинскими обследованиями,  что даже яркий
свет постоянно включенной электрической лампы не мешал ему.
     Один из санитаров,  держа под мышкой сверток с одеждой, вошел в палату,
другой остался стоять в  дверях.  Вместе они ни  за  что не поместились бы в
этой конуре.
     - Вставай, - сказал санитар. - Одевайся. Полковник тебя ждет.
     Эв,  почти  ничего  не  соображая после  тяжелого сна,  натянул тесный,
пахнущий плесенью комбинезон,  обулся и вышел в холодный,  скудно освещенный
коридор.
     - Мне бы умыться, - сказал он.
     - Чего-чего? - удивленно переспросил санитар.
     - Умыться.  -  Эв пошевелил пальцами возле лица. - Водой, - добавил он,
видя недоумение на лицах санитаров.
     - Ты еще чего придумай! Может, тебе еще бубера захочется!
     Эв  не  стал спрашивать,  что такое бубер.  За четыре тысячи лет многое
могло измениться в этом мире.
     - Сюда,  -  сказал санитар, открывая дверь лифта. - Ты хоть знаешь, что
это такое!
     - Знаю, - буркнул Эв. - Сортир для младшего медперсонала.
     Лифт пошел вверх и  минуты через две  Эв  вместе со  своими провожатыми
оказался  в  огромном  бетонированном тоннеле.  Один  его  конец  терялся  в
темноте,  в другом,  где, очевидно, был выход на поверхность, брезжил слабый
свет.  Оттуда тянуло свежим влажным воздухом.  Напротив шахты  лифта  стояла
открытая автомашина с включенными габаритными огнями. Полковник, который все
эти  три  дня  и  три  ночи руководил допросами Эва,  расписался в  каких-то
бумагах,  предъявленных санитарами,  после чего те,  откозыряв,  вернулись в
лифт.
     - Умыться! - покачал головой один из них, прежде чем дверь кабины лифта
закрылась. - Слово-то какое придумал!
     - Садитесь, - пригласил полковник, занимая место за рулем автомашины. -
Уже рассвело. Мы опаздываем.
     Вспыхнувшие фары осветили грубо отесанные каменные стены, следы сырости
на  них и  десятки исчезающих в  темноте толстых кабелей.  Миновав часовых с
собаками на  сворках,  они выехали из тоннеля.  Был тот час,  когда ночь уже
закончилась, а утро еще не наступило. Тяжелые серые тучи обложили светлеющее
у горизонта небо.
     - Когда я  улетал,  здесь был город,  -  проговорил Эв,  глядя на гряды
низких однообразных холмов, расстилавшихся вокруг в предрассветных сумерках.
     - Город здесь и сейчас.  Только он под землей.  Согласитесь,  подземные
убежища имеют свои преимущества. В них теплее, тише, безопаснее.
     Автомашина шла бездорожьем,  то  петляя между холмами,  то взбираясь на
них.  Ее широкие,  круглые,  как футбольные мячи,  колеса почти не оставляли
следов.
     - От дорог мы давно отказались, - объяснил полковник. - Каждый едет тем
путем, который ему по душе, но обязательно не самым коротким. Сами знаете, с
воздуха дороги отлично просматриваются.
     Когда автомашина осилила очередной подъем,  Эв  увидел на  склоне холма
несколько отверстий, слегка замаскированных кустарником.