ние.   Переводчик   лишь
приблизительно  передавал  ей  смысл  разговора,  который  люди  вели   на
английском, и К'астилль могла примириться с некоторыми неточностями. Но  у
нее сложилось впечатление, что они  говорили  о  медицине,  но  не  как  о
странной, ужасающей и опасной науке, а как о чем-то заурядном и привычном.
   К'астилль вернулась на поляну, где еще работали строители. Каждый  раз,
когда она считала, что уже привыкла к людям, стала как следует чувствовать
их, ей доводилось узнавать что-нибудь совершенно новое.
   Только в последние несколько недель она пришла к выводу, что  все  люди
принадлежат к одному виду, а не ко множеству родственных видов, работающих
сообща. Но люди настолько различались  между  собой  по  росту,  размерам,
цвету кожи и форме, а  также  сотням  мелких  черт,  что  впасть  в  такое
заблуждение было немудрено. Ни один вид живых существ на планете К'астилль
не обладал таким разнообразием форм. Она считала, что все люди  изменились
благодаря мутации общего  предка,  и  разработала  на  этот  счет  сложную
социальную теорию о расе, которая выращивает мутантов  и  посылает  их  на
рискованные задания, вроде исследования новых планет. Но эта теория ничего
не прояснила, а люди казались гораздо более здоровыми, чем  обычно  бывают
мутанты. Да, К'астилль предстояло узнать о них еще очень многое и  многому
научиться.
   Если, конечно, Д'еталлис прежде не уничтожит их.



10

   Башня Слоновой Кости. Планета Бэндвид

   Только оказавшись за дверью своего кабинета, Рэндолл Меткаф  чувствовал
себя в полной безопасности. Его поселили  в  полностью  автоматизированном
отеле,  где  Меткаф  ничего  не  мог  поделать  с  повышенной  активностью
роботов-служащих, но в своем кабинете,  окруженный  четырьмя  стенами,  он
имел право делать что хотел и пользоваться любым оборудованием.  Здесь  не
было техники сложнее ручки и прибора сложнее  электрической  лампы.  Здесь
Меткаф мог остаться наедине со своими  бумагами,  мог  целыми  днями  ради
развлечения дубасить кулаком по столу, швыряться просмотренными отчетами о
результатах  расследования.  Он  мог  терпеливо  обдумывать   какую-нибудь
хитрость, тактическую уловку, которая пригодится в  будущей  войне,  если,
конечно, у Лиги найдется противник.
   Сегодня,  как  обычно,  в  отчетах  он  не  обнаружил  ничего   нового.
Заключенных  допрашивали  слишком  долго,  из  них  выжали  все  возможные
сведения. Но приказ оставался приказом,  а  Меткафу  было  поручено  лично
просматривать  протоколы  допросов.  Кроме  того,  такая  работа  помогала
скоротать время.
   Озверев от скуки,  Рэндолл  только  возрадовался,  когда  в  дверь  его
кабинета постучал Джордж. Охотно бросив  работу,  Меткаф  покинул  кабинет
вместе с товарищем. Джорджу поручили столь же захватывающую и затягивающую
работу, как и Меткафу, предоставив возможность день за днем читать одни  и
те  же  отчеты  и  топтаться  на  одном  месте.  В  разведке   Лиги   явно
придерживались мнения о наибольшей эффективности длительных допросов.
   Они вышли из здания вдвоем. Наступал тихий вечер, освежающий ветер  дул
со стороны проспекта. Поскольку Меткаф на  время  отказался  от  посещений
бара на углу, друзья запаслись снедью у робота-продавца в углу вестибюля и
решили перекусить в парке.
   Башня Слоновой Кости,  крупнейший  город  Бэндвида,  напоминал  лес  из
высоких строений, окруженных обширными парками. Башни  и  небоскребы  всех
мыслимых архитектурных  стилей  привлекали  взгляд.  Город  казался  более
старым, чем был на самом деле; роботы  вели  строительство  без  волокиты.
Здесь стеклянные дома-коробки в  стиле  двадцатого  века  соседствовали  с
изысканными башнями эпохи  барокко  и  средневековыми  соборами,  пагодами
чудовищных размеров, многочисленными копиями Эйфелевой  башни,  памятником
Вашингтону и похожими на утесы  небоскребами  -  последним  криком  земной
архитектуры. Взгляду в этом городе всегда находилась работа.
   Более скромные по размерам, но столь  же  причудливые  по  виду  здания
окаймляли широкие  бульвары.  Парки  были  засажены  деревьями,  травой  и
цветами, привезенными с Земли; самые настоящие утки крякали и плескались в
декоративных бассейнах и искусственных озерах. Меткафу нравилось сидеть на
пологом холме в парке Единства, близ здания  штаб-квартиры  Лиги.  Он  был
вынужден признать, что Бэндвид - не самая бедная из планет.
   Вечер был великолепен, солнце еще окрашивало небо в алые тона,  ветерок
приносил волнующий соленый запах со  стороны  Несского  моря,  на  лиловом
бархате неба на востоке уже  появлялись  звезды.  Растянувшись  на  траве,
оглядывая парк и окрестные строения, пожевывая  кошерный  хотдог,  которым
гордился бы даже Нью-Йорк, и попивая еще холодное пиво, Меткаф в очередной
раз убеждался, что жизнь прекрасна.
   Именно в такой вечер когда-то давно, еще на родине, он решил, что  небо
и звезды созданы для него. Запрокинув голову, Меткаф посмотрел в  небо,  и
по его телу пробежал знакомый трепет.
   - Только взгляни на эти звезды, Джордж, - почти прошептал он голосом, в
котором не слышалось привычной насмешливости. - Они чертовски далеко -  но
люди достигли их! Мы преодолели эти расстояния! Знаешь, при мысли об  этом
меня переполняет гордость. Гордость - и ощущение своего ничтожества.
   - Я понимаю, что ты имеешь в виду.
   - Через десяток лет после изобретения двигателя С2 к Ригелю был запущен
корабль, и оттуда подали сигнал - на случай,  если  корабль  не  вернется.
Этот сигнал достиг Земли лишь в следующем веке!  Господи,  как  я  горжусь
человечеством! Мы уже не просто разумные животные, не  решающиеся  узнать,
что ждет нас за поворотом улицы. Мы летаем среди звезд!
   Долгое время оба молчали. Небо постепенно темнело, звезды появлялись на
нем во всей красе. Темный фон рассекла вспышка метеора.  По  всему  городу
зажигались  фонари  -  неяркие,  не  затмевающие  великолепие  звезд,   но
продуманно окружающие здания и создающие причудливую игру света и тени.
   - Здесь звезды совсем другие, - заметил Джордж.
   - Это мы уже знаем, - с  мягкой  иронией  отозвался  Меткаф.  Никто  из
гардианов не узнавал ночное небо планет  Лиги  -  это  давало  возможность
предположить, что планета гардианов находится довольно далеко.
   - Знаешь, я вспомнил Аннаполис, - проговорил Рэндолл. -  Я  поступил  в
военную академию космофлота, как только достиг  нужного  возраста.  Помню,
как однажды вечером я получил известие, что принят, вместе  с  несколькими
моими приятелями.  Мы  бросились  к  берегу  и  долго  бродили,  показывая
пальцами на звезды. Мы кричали друг другу: "Видишь вон ту звезду слева  от
Большой Медведицы? Я полечу туда!"
   - Большая Медведица? Что это?
   - Одно из созвездий, которое видно с Земли.
   - Это я понял. Я забыл, что такое созвездие.
   - Да ты шутишь! Это несколько звезд, соединенных воображаемыми  линиями
и представляющих какую-нибудь фигуру.
   - А, вспомнил! Мак объяснял мне, что это такое, и как-то разведчики  на
допросе упоминали про созвездия.
   - Постой, выходит, вы не знаете даже, что такое созвездия?  -  изумился
Меткаф. Свои созвездия с причудливыми названиями были у всех народов.  Как
мог человек с  нормальным  воображением  удержаться  от  искушения  искать
фигуры среди россыпи звезд и давать им названия?
   - Нет, мы слышали о них, просто  не  знали,  как  это  называется.  Все
созвездия были для нас "небесными узорами".  Настоящих  названий  не  знал
никто, но все дети называли их по-своему.
   Меткаф хмыкнул. Объяснение Джорджа имело  смысл  -  если  учесть  образ
мышления гардианов. Не желая, чтобы народ знал астронавигацию, не  следует
учить его астрономии. А чтобы отбить у людей желание  учиться  астрономии,
не следует побуждать их искать в небе созвездия. Но дети все равно строили
фигуры из звезд. Кто мог запретить им смотреть в небо?
   - В сущности, все это не важно, - проговорил Меткаф. - Звезды -  всегда
звезды, они прекрасны.
   Оба вновь помолчали. В  небе  вспыхнул  метеор,  описал  пологую  дугу,
тянущуюся с востока на запад, и исчез.
   - Интересно, как  появилась  сказка  о  Потерянной  Звезде?  -  наконец
спросил Джордж. - Может, ее придумал кто-нибудь, увидев комету, метеор или
одну из внешних планет?
   Меткаф рывком  сел,  внезапно  наполнившись  уверенностью,  что  Джордж
собирается сказать нечто очень важное.
   - О чем ты, Джордж? Что за Потерянная Звезда?
   -  Просто  старая  сказка,  которую  знают  в  любой  детской  казарме.
Давным-давно одна звезда была больше и ярче всех остальных. Однажды  ночью
ей надоело торчать в одной и той же части неба, видеть вокруг одни и те же
звезды, и потому она сорвалась с места и  полетела.  Она  плыла  по  небу,
гордясь собой, а  потом  пропала,  потому  что  не  послушалась  небесного
правителя и летела не туда, куда ей было положено. Она скрылась в северном
сиянии, и больше ее никто не видел. У этой сказки  есть  своя  мораль:  не
отделяйся от остальных, не подвергай сомнению приказы властей -  или  тоже
погибнешь.
   - Сказочка в самый раз для детей, - фыркнул Меткаф.
   - Детям она нравилась, - продолжал  Джордж,  -  я  слышал  бесчисленное
множество ее вариантов, и мне всегда казалось, что в  основе  этой  сказки
лежит какой-то реальный факт. Кто-то  видел  в  небе  комету  или  большой
метеор, видел, как это светящееся тело пронеслось по небу и исчезло  среди
северного сияния.
   Рэндолл нахмурился.
   - Постой...  Северное  сияние?  Ты  же  говорил,  что  на  Столице  все
население сосредоточено в южном  полушарии,  а  северное  до  сих  пор  не
освоено.
   - Правильно, а в чем дело?
   - Но ты только что упомянул о северном сиянии. Это значит,  что  сияние
исходит от экваториального неба, но такого просто не бывает!
   - Почему же?
   - Северное и южное сияние  неразрывно  связано  с  магнитными  полюсами
планет. Заряженные частицы притягиваются из  внешнего  космоса  магнитными
силами  планеты  и  устремляются  к  ее  полюсам.  Попадая  в   атмосферу,
заряженные частицы сталкиваются с молекулами воздуха, образуя вспышки, это
и есть сияние. Если таких частиц настолько много, что сияние над экватором
видно с южной части планеты,  вся  планета  должна  светиться  в  темноте.
Радиация там способна убить все живое.
   - Я,  конечно,  мог  бы  заявить,  что  ты  просветил  меня,  но  лучше
ограничусь молчанием.
   - Прости. Поверь мне, выражение "экваториальное сияние" лишено смысла.
   - Что бы ты ни говорил, а в ясные ночи у себя на  родине  я  сотни  раз
видел оранжевое сияние на севере, над горизонтом.
   - И его яркость всегда была одинаковой?
   - В основном - да. Разумеется, иногда  его  скрывали  облака,  но  чаще
всего сияние казалось неизменным.
   - Гм... тогда это не сияние. Оно не бывает постоянным, оно появляется и
исчезает, меняет цвета, его сполохи видны  несколько  дней  или  часов,  а
потом они гаснут.
   - Отлично! Теперь я сразу узнаю сияние, если увижу его. Но  почему  это
тебя так взволновало?
   - Потому, что в твоем рассказе есть нечто  странное.  Это  значит,  что
небеса Столицы чем-то отличаются от привычных нам. И из этого следует, что
сама  Столица  -   планета   с   особыми,   возможно,   даже   уникальными
характеристиками или же уникальна вся ее система.
   - Возможно, это поможет нам отыскать Столицу.
   - Ты прав. Но позволь задать тебе глупый вопрос, - продолжал Меткаф.  -
Откуда ты мог знать, где находится север, а где - юг?  Разве  нельзя  было
поменять стрелки компаса по приказу этого... как его... великого идола или
визиря...
   -  Ты,  конечно,  намекаешь  на  достопочтенного  лидера  Объединенного
Совета, да продлятся его дни, и так далее и тому подобное. Ты имел в  виду
его?
   - Да, прости. Ладно, не важно, каков его титул. Разве не мог он или его
предшественник сотню лет назад решить одурачить всех вас и заявить, что юг
- это север, так чтобы запутать дело, если кто-нибудь из вас решит  помочь
нам, ордам варваров, найти ваш дом?
   - Видите ли, мистер Варвар, правители вполне могли это сделать,  но  не
стали. Мне приходилось иметь дело со множеством приборов, и могу  заверить
тебя: на Столице пользуются стандартным  компасом  и  стандартом  вращения
северного полюса планеты.
   Существует два способа определения северного полюса  планеты.  Северным
считается либо  то  полушарие,  где  вращение  планеты  происходит  против
часовой стрелки, если смотреть на нее  с  точки,  расположенной  над  осью
вращения, либо то полушарие, в котором находится магнитный северный полюс.
Обычно  пользовались  стандартом  вращения  -  в  сущности,  все   планеты
вращаются, но у некоторых из них встречаются обратные магнитные полюса.
   - Кроме  того,  с  наступлением  холодов  птицы  улетают  на  север,  к
экватору, - добавил Джордж. - Так что тут тебе не сбить меня с толку.
   - Глубоко раскаиваюсь в своих словах. Да,  птиц  не  одурачил  бы  даже
приказ великого идола. Итак, давай рассудим: мы имеем сияние  в  небе  над
экваториальным горизонтом и легенду о Потерянной Звезде,  которая  исчезла
над северным горизонтом, и больше ее никто не видел.
   - Учти, в некоторых вариантах сказки говорится, что  Потерянная  Звезда
вернется с севера, когда усвоит урок. Но  это  только  фольклор,  Рэндолл,
ничего более.
   - Ты же сам говорил, что в основе  сказки  лежит  реальный  факт,  и  я
согласен с тобой: кто-нибудь видел светящееся тело, движущееся по небу, да
еще смог отличить звезду от планеты, кометы или метеора.  Так  или  иначе,
должен признаться, твое замечание не лишено смысла. Оно подало мне идею...
впрочем, я не специалист. - Рэндолл вскочил. - Идем, - позвал он.
   - Куда? - удивился Джордж.
   - Искать астронома, разумеется. Того, кто знает, где искать  потерянные
звезды.


   Джордж проводил Рэндолла в свой  кабинет.  По  сравнению  с  полупустым
помещением,  соответствующим  вкусу   Меткафа,   рабочее   место   Джорджа
представляло собой бедлам и хаос.  Джордж  обожал  механизмы  и  предпочел
набить ими свой кабинет до отказа.  Здесь  были  кресла  с  автоматической
регулировкой  высоты  и   наклона,   автоматически   включающиеся   лампы,
механическая клешня была готова отыскать на полке любую книгу и подать  ее
Джорджу, клавиатуры и терминалы соединялись с полудюжиной мониторов.
   Повсюду были в беспорядке расставлены немытые кофейные чашки, тарелки с
крошками сандвичей и клочками бумаги. Меткаф уже не раз думал, что Джорджу
стоило бы завести  себе  еще  одну  игрушку:  робота-уборщика.  Но  Джордж
пребывал в твердом убеждении, что в чисто убранном кабинете нельзя  ничего
найти.
   Пока Рэндолл убирал с кресла кипу журналов и усаживался, Джордж  открыл
личную директорию и вызвал список астрономов планеты, находящихся в  Башне
Слоновой  Кости  и  способных  дать  консультацию  по  военным  проблемам.
Распечатав список, друзья углубились в его изучение.
   Первым в списке значилось  имя  доктора  Рауля  Мореля.  Позвонив  ему,
Рэндолл был немало удивлен охотным согласием Мореля помочь им, но  тут  же
понял: ученый тоже включен в  поиски  Столицы.  Рэндолл  упрекнул  себя  в
тупости, вспомнив, что искушение найти Столицу  достаточно  велико,  чтобы
привлечь практически любого.


   Морель размышлял, что этот Меткаф, должно быть, даже не  понимает,  что
на другой планете, кроме Бэндвида и Земли, вряд ли ему посчастливилось  бы
отыскать астронома. Почему эта мысль угнетала Мореля?
   На планетах вообще почти не осталось астрономов. Выход в дальний космос
нанес по астрономии удар с неожиданной стороны.  Вся  наука  распалась  на
множество специализированных отраслей. Традиции старой науки предполагали,
что совершенно  пассивный  наблюдатель,  отрезанный  от  объекта  изучения
десятками, тысячами или миллионами световых лет, вынужден выуживать каждую
толику информации из считанных  снимков,  которые  позволяла  сделать  его
аппаратура.
   Но  теперь  ситуация  резко  изменилась.  Люди,  которых   интересовали
процессы образования планет или их атмосфер, уже не были в строгом  смысле
слова астрономами - они отправлялись к формирующейся  планетарной  системе
или планете и вели там исследования. Специалисты по  звездам,  исследующие
какую-нибудь из них, грузили свое оборудование на корабли и отправлялись к
интересующему объекту. Ученые рассеялись по всему космосу, а связь до  сих
пор оставалась ненадежной. Зачастую результаты исследований  публиковались
спустя долгие годы после завершения работы. Многие результаты  оказывались
навсегда утерянными вместе с экспериментаторами. Астрономы были не слишком
умелыми пилотами и обладали  опасной  склонностью  "подлетать  поближе"  к
опасным объектам - например, к звездам.
   Работники научного центра на Бэндвиде ничем не  могли  помочь  гибнущим
исследователям,  но  могли  коррелировать   результаты,   а   бесчисленные
компьютеры позволяли решать задачи, где  число  переменных  само  являлось
переменной величиной.
   Астрономы-исследователи   свысока   поглядывали   на   своих    коллег,
обосновавшихся на планетах, на астрономов-теоретиков, считая их  не  более
чем программистами или библиотекарями.  Но  рано  или  поздно  все  данные
поступали в планетарные научные центры.
   Доктору Раулю Морелю нравилось  представлять  себя  пауком,  сидящим  в
середине паутины, все нити которой тянутся к центру. Бэндвид и Земля - вот
две планеты, куда стекались данные, и пусть компьютеры на Земле были более
мощными, попробуй доберись до  них!  Слишком  уж  они  загружены,  слишком
заняты. А на Бэндвиде работать было удобно, к тому  же  здесь  то  и  дело
возникали любопытные проблемы.
   Внешне  Морель  вовсе  не   выглядел   пауком,   а   напоминал   скорее
притаившегося богомола - высокий, худой, со  стоящей  дыбом  копной  седых
волос, которые доктор то и дело отводил со лба, от больших умных  глаз.  У
него были длинные ноги и руки, заканчивающиеся маленькими, почти  хрупкими
на вид кистями.  Он  постоянно  сохранял  абсолютное  спокойствие,  словно
пытаясь  сосредоточиться  на  проблеме,  которая  ускользала,  стоило  ему
отвлечься. Доктор предпочитал поношенную, но удобную одежду -  сегодня  он
выбрал старую рабочую рубашку и любимые брюки цвета хаки, а ноги  сунул  в
пару разношенных шлепанцев.
   Открыв дверь,  доктор  лицом  к  лицу  столкнулся  с  двумя  смущенными
мужчинами и почувствовал, что  ему  предстоит  участвовать  в  чрезвычайно
интересном деле. Ему уже приходилось отвечать на  вопросы  людей,  которым
был поручен поиск Столицы, но еще ни  разу  это  не  происходило  в  столь
поздний час, никогда к нему не являлись  посетители  столь  неофициального
вида. Сгорая от любопытства, доктор впустил гостей.
   Выслушав краткое  объяснение  цели  визита,  Морель  заказал  кухонному
роботу кофе, попросил принести его в кабинет и усадил гостей, настроившись
на долгий разговор.
   - Должно быть, доктор Морель, - начал командир Меткаф, - вам  известно,
сколько усилий тратится сейчас  на  поиски  планеты  Столица,  на  которой
обосновались гардианы.
   - Вообще-то я не слежу за  подобными  событиями,  но  слышал  об  этом.
Продолжайте.
   - Джордж родом со Столицы, но он работает на нас.  Сегодня  вечером  мы
беседовали, и его слова заставили меня задуматься, не ищем ли мы  не  там,
где  надо.  На   допросах   военнопленным   показывают   звездные   карты,
расспрашивают о спектральных типах и тому подобное, но все это ни  к  чему
не приводит. Допрашиваемым ничего не известно о звездах своей системы.
   Итак, мы беседовали с Джорджем, он начал описывать ночное небо Столицы,
каким его видят тамошние жители. Вот мне и пришло в голову пойти  обратным
путем. Надо выяснить, как выглядит их небо, а затем разобраться, каким при
этом должно быть реальное  расположение  звезд  -  точно  так  же,  как  в
древности  люди,  наблюдая  за  восходом  Солнца,  обнаружили,  что  Земля
движется по орбит