вохвн издал удивленный стон и с мягким свистом всосался в шипы, оставив после себя лишь струйку ядовитого пара. Поднеся пальцы к губам и послюнив их, призрак нагнулся и сжал в руке остатки вохвна, который в последний раз перед полным исчезновением резко зашипел.
     Покрытые с ног до головы отрубленными кусками трясущихся, студенистых гренков, Этиоль и Симна повернулись к высокой гибкой фигуре, которая возникла из осколков резной статуэтки пастуха. Сжимая в руках щит и дубинку, она приблизилась к ним. Ноги Накера Сведущего, лишенные внешней поддержки, к конце концов не выдержали, костлявая задница тяжело грохнулась о мостовую. Так пьянчужка и остался сидеть, ссутулившись, раскачиваясь туда-сюда, что-то бормоча себе под нос и пристально глядя на нечто неопределенное.
     По-прежнему покрытое язычками бледного белого пламени, видение остановилось перед запыхавшимися друзьями. И улыбнулось. Растерявшись, Эхомба неуверенно всматривался в него, не веря объяснению, которое разум давал тому, что видели его глаза.
     - Фастала?
     - Привет, Этиоль Эхомба. - Величественная улыбка стала шире.
     Это действительно была Фастала. Но не та сгорбленная ковыляющая старуха, которую он знал с самого детства. Перед ним стояла особа, обладавшая необыкновенной женственностью, естественной чувственностью и великими знаниями. Симна взирал на нее с безмолвным восхищением.
     - Ничего не понимаю, - произнес пастух. Поставив край щита на землю, Фастала оперлась на него дубинкой и сложила сверху руки.
     - Моя фигурка была вырезана не тогда, когда я была ребенком или такой, какой ты, Этиоль, меня знаешь, а тогда, когда я была вот такой. И когда печать была сломана, я явилась тебе не такой, какая теперь, а какой была раньше. - Она мягко засмеялась. - Разве в молодости я не была хороша?
     - Клянусь гонадами Господа, это уж точно! - Несмотря на то что Эхомба неодобрительно нахмурился, северянин не сделал ни малейшей попытки отвести глаза.
     Пастух почувствовал, что, не понимая причины, неловко ежится под пламенным взором. Между тем именно такой взгляд, лишь немного смягченный преклонным возрастом, он видел у нее на лице в день, когда покидал деревню. Но то была знакомая ему Фастала - бодрая, умная, иногда грубоватая, по-прежнему любящая соленую шутку и веселье старуха.
     Сейчас в ее прямом и гибком теле не было ни болезненности, ни изъянов. Однако белое пламя, окутывавшее фигуру, становилось все бледнее и бледнее.
     Она мельком взглянула вниз на самое себя.
     - Да, эта часть меня увядает. Отныне я смогу быть с тобой, Этиоль Эхомба, лишь в твоем сердце и душе. Хотела бы, чтобы все было иначе. - Подняв руки и раскинув их в стороны, она по-львиному потянулась. Бросив взгляд на северянина, Эхомба испугался, что у того случится сердечный приступ.
     - Ты спасла нас, - проговорил он.
     Подобрав щит и дубинку, Фастала придвинулась к пастуху. Бледное пламя, исходящее из ее тела, не обжигало. Ее поцелуй, однако, был таким же горячим, как шипы кострового кустарника.
     - Ах, Этиоль, - сказала она хриплым голосом, - каким же ты вырос совершенным мужчиной и какая счастливая женщина твоя Миранья. - Лицо Фасталы посуровело. - Тебе еще долго придется путешествовать.
     Он кивнул:
     - Мне уже дважды говорили, что если я пойду дальше, то буду убит. А ты что скажешь?
     - Ничего, Этиоль Эхомба. Я ничего не могу сказать тебе. - Чуть повернувшись, она показала рукой на скрюченного, раскачивающегося Накера. Возвратившийся после бойни черный кот стоял и смотрел на беспомощную фигурку человека. - Почему бы не спросить его? Он знает все.
     Симна издал оскорбительный звук.
     - Пьяницу Накера? Отдаю ему должное, он знает немало. Но все? Даже величайший из мудрецов не знает всего. А эта омерзительная маленькая сопля никакой не мудрец.
     - Нет, не мудрец, - согласилась юная Фастала. - И все-таки не исключено, что он знает все, как и утверждает сам. Беда в том, что знание всего еще не делает человека совершенным. И точно так же, как он не мудрец, он не совершенен. - Остатки мерцающего бледного пламени почти исчезли с ее тела, в последний раз отчетливо высветив гибкий, грациозный стан на фоне ночи.
     Потянувшись к шее, Эхомба взялся за разорванный шнурок, на котором висела резная фигурка. Фигурка была с ним с тех самых пор, как он покинул землю наумкибов, - маленький прохладный спутник, которого он чувствовал кожей, привычной тяжестью напоминавший о доме.
     - Я буду скучать по тебе, Фастала. Пока не вернусь домой.
     - Надеюсь, что буду еще жива, когда ты возвратишься. Хотелось бы узнать, чем все это для тебя кончится.
     - Зря ты не сказала мне о силе фигурки. - В голосе пастуха звучали одновременно и упрек, и нежность.
     - Я тебе говорила, Эхомба, говорила. - Теперь она смеялась над ним, и обволакивающее ее белое пламя взметнулось ввысь, словно живое существо, на какой-то миг возвращенное к жизни. - Помнишь, когда мы беседовали в последний раз, я сказала тебе, что эта фигурка и есть настоящая я? Что, пока ты носишь ее, я смогу путешествовать вместе с тобой?
     Теперь, вспомнив, он и сам с нежностью улыбнулся:
     - Да, Фастала, верно. Я тогда слушал твои слова, но не слышал.
     Она погрозила ему пальцем, и по этому простому жесту Эхомба узнал ее. Когда старая Фастала, настоящая Фастала, посмеивающаяся, подвижная деревенская Фастала журила детей или взрослых, что она делала ежедневно и по многу раз, то грозила пальцем точно так же.
     - Ты хорошо и далеко видишь, Этиоль Эхомба, но иногда слушать тебе надо лучше!
     - Я это запомню, - серьезно заверил ее пастух, словно непослушный ребенок, разговаривающий со строгим родителем. Симна отважно выступил вперед:
     - Эй, а разве я не заслуживаю прощального поцелуя?
     Высокая женщина задумчиво посмотрела на нетерпеливого северянина:
     - Думаю, нет, друг Эхомбы. У тебя очень проворные руки, судя по тому, как они управляются с мечом, а меня, скромную девушку, защищают только волшебство да огонь. - Протянув руку, она шутливо взъерошила ему волосы. - Может быть, в другой жизни. - Последний эфирный огонь, окутывавший ее, погас.
     - Фастала, подожди! - Эхомба шагнул вперед, туда, где она только что стояла... Ни бледного отсвета, ни последнего мерцания; она исчезла. Лишь тепло и запах природного аромата остались в воздухе да дразнящий след замирающего девичьего смеха.
     - Ради нас, - шептал, подняв лицо к небу, Эхомба, стоя на темной и пустынной улице, вдалеке от родного дома. - Ради нас она пожертвовала остатками своей молодости, что были заключены в фигурке, которую Фастала дала мне для защиты. - Он повернулся к Симне. Северянин все еще смотрел на то место, где исчезло прекрасное видение, наслаждаясь уже начинающим слабеть воспоминанием. - Она могла бы провести эти минуты в обществе старых друзей в деревне, среди равных ей по опыту и знаниям. Но она отдала их нам.
     - Ага, это прямо-таки поразительно, - с готовностью согласился Симна. - Мудрость, умение сражаться, чувство юмора - и все в одной женщине. Не говоря уже о тех...
     Эхомба прервал его:
     - Симна, прояви хоть каплю уважения.
     - Конечно же, братец. Эх, я бы отдал месяц жизни, чтобы выказать этой женщине всяческое уважение!
     - Такова была Фастала в молодости. Теперь она старая, хромая и сгорбленная. Симна уныло кивнул:
     - Но, бьюсь об заклад, все еще красивая.
     - Да. Все еще красивая. - Глубоко вздохнув, Этиоль повернулся к Алите и хныкающему пьянчужке. - Она посоветовала нам расспросить Накера. Пожалуй, так и надо сделать.
     - Ага. - Симна встал рядом с другом. - Только не забывай: как бы много он ни знал, он не знает всего. - Северянин фыркнул. - Что бы Фастала ни говорила, ни один человек не знает всего. А особенно такая никудышная развалина.
     Пока Симна, преисполненный отвращения, переминался с ноги на ногу, а Алита прихорашивался, счищая кровь и кусочки растерзанной плоти со своего меха, Эхомба присел на корточки перед покачивающимся человеческим остовом, который они спасли в проулке. Накера можно было свалить, ткнув пальцем.
     - Как ты себя чувствуешь, мой друг?
     Раскачивание прекратилось. Налитые кровью глаза поднялись и захлопали, словно сломанные ставни.
     - Превосходно, превосходно! А в чем дело?
     Эхомба посмотрел на своих спутников. Алита ни на что не обращал внимания, сосредоточившись на проблемах личной гигиены. Симна насмешливо хмыкнул и отвернулся.
     Пастух снова взглянул на жалкую фигурку, съежившуюся перед ним.
     - Ты не видел, что произошло?
     Накер предпринял попытку заглянуть за спину долговязого южанина, сидевшего перед ним. Это усилие опрокинуло бы его, если бы Эхомба не поддержал пьяного.
     - Что-то случилось? - Кустистые брови сдвинулись. - Кстати, а ты кто такой? И почему стоишь ночью посреди улицы? - Он снова моргнул. - И что я делаю ночью посреди улицы?
     - Ты лежал в проулке и стонал. - Эхомба говорил мягко и терпеливо. - Было уже за полночь, поэтому мы...
     Накер от страха выпучил глаза.
     - За полночь? - Дико оглядевшись, он попытался встать и, не сумев, оперся на сильную руку Эхомбы. - Надо уходить с улицы, искать укрытие! А то...
     - Знаем, знаем. - Пастух взял маленького человечка за плечо. - Думаю, некоторое время здесь будет спокойно, а поблизости есть пансион. Пошли. - Поднявшись, он помог Накеру встать.
     - Ты не понимаешь, - со страхом лепетал пьяница. - После полуночи здесь, в Фане, такое творится!.. Страшное дело. Они выползают из тьмы и...
     Эхомба крепко обхватил его за тощую спину.
     - Понимаем, друг Накер. Все мы понимаем. Благодаря тебе.
     - Мне? - На чумазом небритом лице отразилось совершенное недоумение. - А что я сделал? И кто вы такие? - Эхомба аккуратно вел человечка по безлюдной и залитой кровью улице в направлении немигающего приветливого света пансиона, а Алита и Симна шли по обеим сторонам, наблюдая, нет ли какой угрозы. - И что я делаю тут ночью посреди улицы?
     Симна вглядывался в темноту, ища признаки опасности. Однако боковые улицы и переулки выглядели вполне спокойно и невинно. Целеустремленно шагая вперед, он потряс головой и едко усмехнулся:
     - Все знает. Конечно, знает. Еще бы. Клянусь Гиливитилом, этот тип даже не имеет представления, где находится!

XIV

     Заспанный владелец пансиона мгновенно пробудился, когда хорошенько рассмотрел постояльцев, стучащихся к нему в дверь. Он не был ни бывшим наемником, вооруженным до зубов, ни высоченным мускулистым воителем, ни даже особо смелым человеком, но тем не менее это был мужчина решительный и, в ограниченных рамках его достаточно распространенной профессии, отважный.
     - Заходите быстрее! - Распахнув дверь, он быстро оглядел улицу позади ночных посетителей.
     Эхомба с друзьями ввалились внутрь. Пастух и Симна с двух сторон поддерживали Накера, периодически несшего околесицу. Проходя через тамбур, пастух посмотрел вниз и заметил широкую полоску полированной меди, сверкавшей под дверным косяком. Алиту, невидимого в ночи и льнувшего к стене пансиона, хозяин не заметил. Теперь большой кот взбирался по ступенькам вслед за своими товарищами. Владелец выпучил глаза.
     - Вы... - Он сглотнул и прижался спиной к стене, давая пройти огромному коту. - Этой штуке сюда нельзя!
     Искрящиеся желтые очи надменно уставились на коренастого человечка.
     - Кого это ты называешь "штукой"?
     Пораженный хозяин прекратил попытки незаметно, по стенке, проскользнуть в холл.
     - Оно разговаривает...
     - Да, - сухо ответил Алита. - Оно разговаривает. - Челюсти, способные разгрызть мебель, застыли в нескольких футах от искаженного ужасом, вспотевшего лица хозяина. Мужчина кожей ощущал теплое дыхание хищника. - Разве у тебя нет домашней кошки?
     - Н-н-нет, - слабо пролепетал владелец пансиона.
     - Так вот теперь есть. - Повернувшись, Алита прошествовал в помещение за своими спутниками. Толстые мягкие лапы, ступавшие по ковру и деревянным половицам, производили куда меньше шума, нежели ноги его гораздо более легких друзей.
     Хозяин пошел следом за гостями, опасаясь слишком близко подходить к коту. В то же время он не решался повысить голос, чтобы не разбудить спящих постояльцев и не вызвать панику. Поэтому он зашептал как можно громче:
     - Вы желаете снять комнату или просто немножко переждать? - Острое желание побыстрее отделаться от необычных бродяг и сопровождающего их хищника боролось в хозяине с врожденным добродушием. Одновременно он пытался определить отчетливый и чрезвычайно неприятный запах, исходивший, как ни удивительно, не от большого кота.
     Эхомба молча посмотрел на друга. Симна со вздохом ощупал оставшееся золото, и без того зная, что его очень немного.
     Впрочем, если оно было заколдованным, то могло и размножиться, пока лежало в мошне... Быстрая проверка показала, что это простое, самое обыкновенное золото. Его осталось не больше и не меньше, чем было в последний раз.
     - Эй, - воскликнул он ледяным тоном, скидывая со своего плеча зловонную руку Накера, - если бы не этот пустозвон-пропойца, нам не пришлось бы пройти через схватку с призраками. Пора бы ему заплатить за свою смердящую жизнь. - Набрав в грудь побольше воздуха, северянин приблизил лицо к пьянице. - Ты, слушай сюда. У тебя есть какие-нибудь деньги?
     Слезящиеся глаза никак не могли сфокусироваться.
     - Чего?
     Состроив гримасу, Симна отпрянул от волны перегара.
     - Деньги. Золото, ценности, государственная валюта, законные платежные средства... Есть что-нибудь? - Не получив от Накера никакого ответа, северянин наклонился и принялся обшаривать его карманы. В другое время Эхомба, возможно, стал бы протестовать. Но их финансовое положение было отчаянным, к тому же совет деревенских старейшин, соберись он для обсуждения сложившейся ситуации, сошелся бы во мнении, что парень им кое-что должен за спасение своей жизни.
     Порывшись в карманах Накера, Симна извлек оттуда пригоршню грязных монет. Узнав их, пошатывающийся пьянчуга попробовал возражать:
     - Нет... это деньги мне на выпивку! - Он потянулся за металлическими кружочками, но рука прошла вдалеке от них. Симна повернулся к хозяину:
     - Нам нужна комната. Вы же не выставите человека на улицу среди ночи?
     Поколебавшись, владелец принял деньги, отсчитав лишь столько, сколько стоила одна ночь.
     - Вы... гм-м... отбудете утром?
     - Мы тут не для того, чтобы прохлаждаться, вкушая прелести великолепного Фана!
     - Мы не туристы, - добавил Эхомба, констатируя очевидное. Он продолжал поддерживать Накера, покуда Симна разбирался с хозяином. Пастуха это не обременяло. Он привык переносить с места на место молодых телят, а человечек весил очень мало.
     Вздохнув, владелец пансиона кивнул:
     - Очень хорошо. Следуйте за мной. - Обогнув кота, он направился вверх по широкой деревянной лестнице. Уладив дела, Симна стал помогать Эхомбе с его хромающим бременем.
     - Весьма признательны вам за оказанное в столь поздний час гостеприимство. - Поднимаясь, Эхомба восхищался обоями и небольшими картинками, украшавшими стены.
     - Еще бы, - пробурчал хозяин. Показывая дорогу, он перебирал тяжелые ключи на большом железном кольце.
     - Мне... мне надо выпить, - пробормотал Накер. Оглянувшись, хозяин наградил его осуждающим взглядом:
     - В моем доме нет спиртного.
     Пустые глаза еле отыскали хозяина.
     - Конечно, есть. В секретном ящике внизу твоего стола лежат две бутылки. Одна - бренди, другая - виски. Ты их там прячешь от жены.
     Ошарашенный, словно наткнулся лицом на фонарный столб, мужчина остановился на площадке, где лестница поворачивала налево.
     - Как... как вы об этом узнали? Вы чародей? - Он изумленно посмотрел на Симну. - Неужели этот жалкий субъект - чародей?
     - Не-а. - Северянин кивнул на Эхомбу. - Вот он - чародей. А этот - просто алкаш, который знает все.
     - Всего знать нельзя, - возразил хозяин.
     Накер, пустив ручеек желтоватых слюней из правого, покрытого струпьями уголка рта, тихонько закудахтал:
     - Твоя жена знает, где ящик. Как думаешь, почему каждый раз, когда ты отправляешься туда, в бутылках всегда немного меньше, чем ты помнишь? - У хозяина отвалилась челюсть. - А еще она знает, что ты кувыркаешься с горничной.
     На лице коренастого хозяина появилось неуверенно-удовлетворенное выражение.
     - Ха! Может, вы действительно какой-то опьяневший провидец, который способен угадывать определенные вещи, но всего вы знать не можете! Я-то свою жену знаю. Если бы она об этом догадывалась, она бы мне такое устроила!
     Отвернувшись от поддерживающих его мужчин, Накер кашлянул.
     - Только не в этом случае. Потому что, видишь ли, она тоже кувыркается с горничной. В сущности, это вопрос взаимного кувыркания.
     Вид у хозяина был совершенно пораженный.
     - Ради всего святого, может, ты и не знаешь всего, однако все равно знаешь слишком много! - Сердито повернувшись, он снова пошел вверх. - Довольно! Больше ничего мне не рассказывай!
     Взбираясь по ступеням, Симна потеснее прижался к человечку, которого помогал поддерживать.
     Значит, хозяйка дома и служанка крутят романчик, На его лице мелькнуло любопытное и плотоядное выражение. - Если ты об этом знаешь, то должен знать и ее подробности.
     Обернувшись к нему, Накер, которого полунесли-полуволочили вверх, попытался встать прямее.
     - Я бываю кем угодно, сэр, но по крайней мере дегенератом я никогда не был.
     - Ага. В этом-то и заключается разница между нами, братец. Я не скрываю свою истинную натуру.
     - Выпить. - Человечек облизнул губы и причмокнул, издав широко распространенный среди таких, как он, сигнал бедствия. - Мне необходимо что-нибудь выпить.
     - Мы попробуем раздобыть тебе хорошего чая, как только придем, - успокоил его Эхомба.
     На лице Накера появилось выражение ужаса. Хозяин остановился у двери.
     - У меня свободна только одна комната, но она слишком мала для вашей компании. А вот эта довольно просторная, и вам здесь будет вполне удобно... если только мне удастся убедить ее постояльца переехать. - Приложив палец к губам, он осторожно вставил ключ в замок и отпер дверь. - Джентльмен сейчас там, но я предложу ему скидку и бесплатный завтрак и полагаю, что, если объясню ситуацию спокойно и разумно, он согласится перейти на одну ночь в другой номер.
     Как только дверь отворилась, Алита первым протиснулся в нее, потеснив столпившихся людей.
     - Я сам объясню ему ситуацию.
     - Нет! - Хозяин протянул руку, чтобы схватить кота и воспрепятствовать ему, однако в тот же миг тонкий, но громкий голос прозвучал у него в мозгу: "Что ты, черт возьми, делаешь?" Самый обычный здравый смысл тут же превозмог его несгибаемое чувство административного долга, и он поспешно отдернул руку.
     Бесшумно ступая по полу, черный кот подошел к широкой кровати и лежащему на ней человеку. Протянув переднюю лапу, он положил ее на плечо спящему.
     - Ммф... шт?.. - Человек приоткрыл глаза. Потом выпучил их.
     Алита наклонился и мягко проговорил:
     - Уходи.
     Совершенно проснувшись, голый постоялец натянул на себя простыни и одеяло и выскочил из постели.
     - Меня уже нет. - И он действительно исчез, даже не остановившись, чтобы попенять хозяину. Приземистый владелец пансиона не стал задерживать его. Да и в любом случае он не смог бы этого сделать.
     - Полагаю, я найду его внизу, в моей конторе. - Хозяин снова вздохнул. - Видимо, потребует вернуть деньги... - Войдя в комнату, он достал огниво и зажег две масляные лампы - одну на стене возле двери и вторую на небольшом письменном столике. - Во второй спальне есть еще одна кровать, поменьше. Пожалуйста, постарайтесь не шуметь. Сейчас уже очень поздно, и все в доме спят.
     Эхомба заверил хозяина, что они улягутся совершенно бесшумно. Алита, свернувшись около незажженного камина, уже дремал.
     - Пошли, - сказал усталый пастух своему другу, - уложим этого парня в другую постель.
     - С какой это стати ему достанетс