Фория раздраженно бросила:
   - Не хочешь же ты сказать, что это хоть в  какой-либо  мере  смягчает  их
вину?
   - Безусловно, нет, высокородная, - серьезно ответил Нисандер. - Я  только
хочу подчеркнуть, что тот,  кто  все  это  организовал,  представляет  собой
гораздо большую опасность, чем эти несчастные. Если окажется, что один и тот
же человек - а я подозреваю, что это именно так, -  источник  клеветы  и  на
благородного Вардаруса, и на благородного Серегила, очень важно узнать,  что
подвигло его на столь отчаянный шаг.
   - Ответ на этот вопрос мы  быстро  получим  от  этих  двоих!  -  прорычал
Бариен.
   -  Со  всем  должным  почтением  должен  заметить  тебе,  наместник,  что
сведения, полученные под пыткой, не  всегда  надежны,  даже  если  при  этом
присутствует маг. Боль и страх затуманивают разум, достоверно  читать  мысли
становится трудно.
   - Мне известны твои взгляды  на  применение  пыток,  -  натянуто  ответил
Бариен. - Чего ты хочешь добиться?
   - Я хочу сказать, благородный Бариен, что все это дело слишком  серьезно,
чтобы можно было полагаться на такие методы. Как ни предосудительны действия
этих тварей, они всего лишь пешки в большой игре. И именно их  господина  мы
должны обнаружить любой ценой.
   Как он и ожидал,  Бариен  и  Фория  посмотрели  на  него  недовольно,  но
Идрилейн одобрительно кивнула.
   - И что ты предлагаешь? - спросила она.
   - Моя царица, я  смиренно  прошу  тебя,  в  твоей  неизреченной  милости,
заменить смертный приговор на  изгнание,  если  обвиняемые  полностью  и  по
доброй воле обо всем расскажут. Мы от этого гораздо больше выиграем. Иманеус
должен будет подтвердить достоверность сообщаемых ими сведений.
   Идрилейн посмотрела на молодого мага.
   - Я всегда придерживался тех же взглядов, что и Нисандер,  на  признания,
полученные под пыткой, моя царица, - сказал Иманеус.
   С  невеселой  улыбкой  Идрилейн   повернулась   к   осужденным,   впервые
обратившись непосредственно к ним.
   - Что выберете, вы двое? Лишиться руки и отправиться в изгнание в  случае
полного признания или быть посаженными на кол?
   - Я признаюсь, великая царица, я признаюсь! - прокаркал  Албен.  -  Я  не
знаю имени этого человека, я никогда его о нем не спрашивал. Он выглядел как
аристократ, хотя я никогда раньше его не видел,  да  и  говорил  он  не  как
житель Римини. Но приходил ко мне оба раза  один  и  тот  же  человек  -  за
письмами... то есть фальшивками, - чтобы можно  было  обвинить  Вардаруса  и
благородного Серегила тоже.
   - Пока что он говорит правду, моя царица, - объявил Иманеус.
   - Какие еще фальшивки ты делал для этого человека? - спросила царица.
   - Корабельные документы главным образом, - пробормотал Албен, потупясь.
   - И... - Он замялся и начал трястись.
   - Говори, подонок, - рявкнул Бариен. - Что еще?
   - Два...  два  царских  пропуска,  -  прошептал  Албен.  Царский  пропуск
позволял обладателю проходить куда угодно, даже во дворец.
   - Ты признаешься в подделке подписи самой царицы?! - взорвалась Фория.
   - Когда это было? Албен поежился.
   - Должно быть, уже года три назад. Только они не годились в  дело,  когда
были готовы.
   - Почему же? - Голос Бариена был бесстрастным, но Нисандер  с  изумлением
увидел, что наместник смертельно побледнел. Фория  тоже  казалась  потрясена
чем-то.
   - На них еще не было печатей, -  проблеял  перепуганный  аптекарь.  -  Не
знаю,  как  он  собирался  их  получить.  Я  не   делал   копий   пропусков,
высокородная, клянусь! Пусть этот маг будет свидетелем: я  не  такой  дурак,
чтобы рискнуть оказаться замешанным в подобном деле!
   - И я никогда не  подделывала  царской  печати,  -  воскликнула  Гемелла,
клянусь Четверкой! - Снова Иманеус  кивнул,  подтверждая,  что  она  говорит
правду.
   - Когда это случилось? - снова спросил Бариен.
   - В прошлый ритин исполнилось три года, господин.
   - Ты уверен? Ведь ты делал сотни фальшивок. Как случилось, что именно эту
ты помнишь так хорошо?
   - Потому что это были царские  пропуска,  господин,  -  дрожащим  голосом
ответил Албен. - Не каждый день выпадает такое везение. И еще тогда я  делал
документы для корабля под названием "Белый олень", приписанного к  Цирне.  Я
хорошо помню это, потому что тогда сосед попросил  меня  об  одолжении  -  я
вставил в список команды имя его сына. Только, видишь ли, корабль вместе  со
всеми матросами пошел ко дну в осенний шторм меньше чем через месяц, так что
парень погиб.
   - Ты точно помнишь название корабля? "Белый олень"? - спросила Фория.
   - Да, высокородная. Других кораблей я не помню, а насчет этого не мог  бы
ошибиться. Я долго еще следил за списками прибывающих  судов,  надеясь,  что
"Белый олень" все-таки не потонул и парень вернется. Сосед перестал со  мной
разговаривать. А этот человек, который приходил ко мне...  Ему  всегда  было
что-нибудь нужно, все это время - по большей части корабельные документы  до
прошлой весны. Однажды поздней ночью в месяце нитин он явился и сказал,  что
у него есть письмо, которое нужно подправить, так не могу ли я это  сделать?
То  самое  письмо,  милостивая  царица,  которое  прислали  тебе,  -  письмо
благородного Вардаруса. За сотню золотых сестерциев я сделал ему  две  копии
немного разные. Гемелла, как всегда, сделала печати.
   - А ты сделал еще копии и для себя, - добавил Нисандер. - На случай, если
ты сам сможешь в будущем кого-то ими шантажировать.
   Албен молча кивнул.
   - И этот же человек снабдил тебя письмами благородного Серегила?
   Албен заколебался.
   - Нет, господин, их я получил от Гемеллы.
   - Я купила их у барыг, - поспешно встряла та.
   - Что она говорит? - поморщилась Фория.
   - Барыги - так на уличном жаргоне зовут скупщиков  краденого,  -  пояснил
Нисандер.
   -  Именно  так,  благородная  госпожа,  -  тараторила  Гемелла,  торопясь
сообщить все подробности. - Первую порцию я купила у  торговца  по  прозвищу
Сластена, а второй раз - у старого калеки, которого зовут Дакус.
   "Ах, Серегил, на этот раз ты перехитрил сам себя", -  сокрушенно  подумал
Нисандер, хорошо знавший, кто такой Дакус на самом деле и  откуда  появилось
второе письмо.
   - Тот человек, что заказывал мне бумаги, - продолжал Албен, - был доволен
моей работой и сказал, что хорошо заплатит  за  письмо  любого  аристократа,
который по происхождению не скаланец.
   - Прапрадед Вардаруса был пленимарский  барон,  -  нахмурилась  Идрилейн,
барабаня пальцами по рукояти меча. - А Серегил... Ну.  это  и  подавно  всем
было известно.
   - Так, значит, ты делал для него эти фальшивки,  а  заодно  и  копии  для
себя, - сказал Бариен. - И для чего же они были ему нужны?
   - Он никогда не говорил, господин, а я не спрашивал, - ответил  Албен  со
странным достоинством. - Прости  мою  дерзость,  но  человек,  подделывающий
документы, не протянет долго, если не научится не проявлять любопытства.
   - Так это все, что ты можешь нам рассказать? - Бариен посмотрел на  мага,
стоявшего за спинами осужденных. Иманеус  кивнул  и  собрался  ответить,  но
Нисандер опередил его.
   - Нужно выяснить еще несколько важных моментов. Первое: когда должна была
быть готова последняя фальшивка и кому ее  следует  доставить.  Второе:  что
знают узники о связи всего этого дела с леранцами?
   - Леранцами! - Бариен сердито дернул цепь на  груди.  -  Какое  отношение
подделки имеют к леранцам?
   - Про леранцев я ничего не знаю!  -  завопил  Албен,  умоляюще  глядя  на
Идрилейн. - Я твой верный подданный, милостивая царица, каково  бы  ни  было
твое происхождение! Я никогда бы не оказался замешан в измене!
   - И я, благородные господа, и я! - всхлипнула Гемелла.
   - Они говорят правду, - подтвердил Иманеус.
   - Просто образцы преданности, - саркастически заметила Идрилейн. - Но как
насчет ответа на первый вопрос благородного Нисандера? Когда и  кому  должны
быть доставлены новые подделки?
   - Завтра ночью, моя царица, - ответил Албен. - На этот раз  писем  должно
быть три, это те, что перевязаны  желтой  лентой.  Там  письма  благородного
Серегила, госпожи Бисмы и господина Дериана.
   - Все трое имеют родственников за пределами Скалы, - заметила Фория.
   - Мне об этом ничего не известно, - проскулил Албен. - Тот человек сказал
только, что я должен передать их ему в собственные руки, как  и  раньше.  Он
всегда приходит ночью и всегда один. Я все рассказал,  моя  царица,  клянусь
рукой Далны, ничего не утаил.
   Идрилейн перевела ледяной взгляд на Гемеллу:
   - Тебе есть что добавить?
   - Я покупала письма и делала печати, - ответила та. Слезы  лились  из  ее
глаз и стекали по дрожащему подбородку.  -  Клянусь  Четверкой,  благородная
госпожа, больше я ничего не знаю.
   Когда царица велела стражникам увести  осужденных,  Бариен  повернулся  к
Нисандеру.
   - Что это за разговоры насчет леранцев? - требовательно спросил он.  Если
у тебя есть доказательства их деятельности, ты сейчас же должен  мне  о  них
сообщить!
   - Я непременно так и поступил бы, - спокойно ответил Нисандер.  -  Сейчас
это всего лишь теория, которая, правда, многое объясняет.
   - Бедный старый Вардарус, - печально сказала Идрилейн, доставая из  ящика
одно из писем. - Если бы только он заговорил...
   - У тебя не было выбора, - упрямо возразила Фория. - Доказательства  были
неопровержимы. По крайней мере с благородным  Серегилом  ничего  плохого  не
случилось.
   - Ах да, Серегил. Как с ним быть, Нисандер? Я должна была  бы  освободить
его, но, если я сделаю это, подонки-предатели, заварившие всю эту кашу,  тут
же удерут.
   - Совершенно справедливо,  -  согласился  волшебник.  -  Пока  он  должен
оставаться в тюрьме, а нам нужно сделать так,  чтобы  в  доме  аптекаря  все
выглядело как обычно. Соседи и так будут сплетничать о том, что случилось, а
слухи  быстро  достигнут  нежелательных  ушей.  Наша  единственная   надежда
выследить покупателя фальшивок, когда он явится за ними следующей ночью.
   Албена  нужно  вернуть  в  его  лавку,  под  соответствующим  присмотром,
конечно, на то время, пока мы в нем нуждаемся.
   - Это  нужно  сделать  без  шума,  -  предупредил  Бариен.  -  Если  хоть
что-нибудь просочится, особенно  насчет  Вардаруса,  страшно  подумать,  что
начнется.
   Идрилейн нетерпеливо махнула рукой:
   - Меня больше всего волнует,  как  выследить  того  негодяя.  Тут  нельзя
промахнуться. Бариен, Фория, оставьте нас.
   Привычные к резкости царицы, наследная принцесса и  наместник  немедленно
покинули зал. Нисандер смотрел им вслед; что-то в манерах Бариена  тревожило
его.
   - Он очень переживает все это дело, - сказала Идрилейн. - Было бы  лучше,
если бы ты раньше сказал ему о своих подозрениях насчет леранцев. Он  всегда
принимал такую возможность очень близко к сердцу.
   - Прости меня, царица, - ответил Нисандер. -  Это  был  ведь  всего  лишь
выстрел наугад.
   - Но удачный выстрел - чем больше я думаю, тем  больше  все  складывается
одно к одному. Проклятие, Нисандер, если у этих  предателей  достаточно  сил
для подобной затеи, я хочу, чтобы они  немедленно  были  уничтожены!  Поимка
того, кто придет за письмами, должна пройти без сучка без задоринки,  а  раз
это человек, который получил в свои руки царский пропуск, то он может  знать
в лицо моих людей. Твои наблюдатели - другое дело, даже мне неизвестно,  кто
они такие.
   Нисандер низко поклонился, радуясь, что царица  приняла  желательное  ему
решение по своей инициативе.
   - Наблюдатели к твоим услугам, как всегда, моя царица.  Позволишь  ли  ты
мне все сделать так, как я сочту нужным? Идрилейн стиснула рукоять меча.
   - Принимай те меры, какие сочтешь подходящими. Кто бы ни был предатель, я
хочу, чтобы к концу недели его голова красовалась на пике!
   - Я тоже хочу этого, моя царица, - ответил Нисандер, - хотя буду удивлен,
если такая голова окажется единственной.

Глава 29

НЕОЖИДАННАЯ СМЕНА ДЕКОРАЦИЙ

   Продолжая метаться по камере, Серегил неожиданно наткнулся  на  что-то  в
темноте. Он поспешно попятился и с  трудом  разглядел  две  высокие  фигуры,
каким-то  образом  материализовавшиеся  посередине  помещения.  На  какую-то
секунду его разум словно заледенел  от  ужаса:  ему  вспомнилась  майсенская
придорожная гостиница и черное чудовище, с которым он там боролся; но тут до
него донесся знакомый запах пергамента и свечного воска.
   - Нисандер?
   - Да, милый мальчик, это мы с Теро. - Он потянул Серегила  в  дальний  от
двери угол и прошептал ему в ухо:
   - Теро займет твое место.
   - Каким образом?
   -  Сейчас  не  время  для  объяснений.  Возьми  его  за  руку.  С  трудом
удержавшись от рвавшихся с языка вопросов,  Серегил  сделал,  как  ему  было
сказано. Рука Теро была холодна, но не дрожала; Нисандер решительно взял  их
обоих за плечи и принялся шептать заклинание.
   Превращение произошло так мгновенно, что у Серегила закружилась голова.
   На миг темнота в камере словно рассеялась, вихрь света подхватил  их,  и,
когда в глазах у Серегила прояснилось, он  обнаружил,  что  стоит  в  другой
части камеры рядом с Нисандером.
   Серегил поднес руку к лицу  и  нащупал  колючую  бороду,  впалые  щеки  и
коротко подстриженные курчавые волосы.
   - Яйца, почки и прочие потроха Билайри!.. - Тихо! - прошипел Нисандер.
   - Хорошенько заботься о моем  теле,  -  предупредил  его  Теро,  ощупывая
собственное новое лицо.
   - Я гораздо больше тебя  заинтересован  в  возвращении  обратно,  поверь,
пожал плечами Серегил и  пошатнулся,  не  привыкнув  еще  к  другому,  более
высокому телу. Он догадывался, что теперь последует, и это вызывало  у  него
ужас.
   Нисандер решительно взял его  за  руку  и  подвел  к  стене.  Преодолевая
внутреннее сопротивление, Серегил глубоко вздохнул, расправил плечи,  шагнул
в разверзшуюся перед ним дышащую холодом пропасть, более  темную,  чем  сама
темнота. И спотыкаясь, задыхаясь и моргая от  неожиданного  света,  вошел  в
рабочую комнату Нисандера в Доме Орески.
   - Не бойся, я тебя держу! - успокоил его  Микам,  когда  колени  Серегила
подогнулись. - Алек, где бренди? И тазик пригодится, судя по  тому,  как  он
выглядит.
   Серегил скорчился над тазиком, борясь с тошнотой, вызванной превращением;
такие  заклинания  он  всегда  переносил   тяжелее   всего.   Когда   позывы
прекратились, он с благодарностью взял у Алека стакан бренди.
   Юноша смотрел на него, вытаращив глаза.
   - Серегил, это на самом деле ты?, Серегил глянул на белые  худые  пальцы,
сжимающие стакан, и выпил обжигающий напиток одним глотком.
   - Непривлекателен, да?
   - Теро это нравилось не больше, чем тебе,  -  вздохнул  Нисандер.  -  Он,
правда, вел себя гораздо более сдержанно.
   - Прости меня, - ответил Серегил. - Я сейчас просто не в себе.
   Алек продолжал ошеломленно смотреть на него.
   - У тебя и голос Теро, но только... Каким-то  образом  ты  разговариваешь
скорее как Серегил. Это заклинание отличается от того, что превратило тебя в
выдру?
   - Очень даже. - Серегил подозрительно оглядел свое новое тело.  -  Похоже
на то, как если бы ты носил не подходящую тебе одежду и не мог ее снять.  Да
и белье он предпочитает слишком облегающее. Я не знал, что  ты  способен  на
такое, Нисандер!
   - Маги Орески не особенно одобряют такие дела, - подмигнул ему волшебник.
- Однако все удалось, а поэтому мне хотелось бы проделать  некоторые  опыты.
Ты помнишь, как заклинанием зажечь свечу?
   - Ты хочешь, чтобы я попробовал колдовать, пока я в этом теле?
   - Да, пожалуйста.
   Нисандер поставил посередине стола свечу в подсвечнике. Серегил  поднялся
на ноги и вытянул руку над свечой. Микам  предостерегающе  дернул  Алека  за
рукав:
   - Ты бы лучше отошел подальше на всякий случай.
   - Ты думаешь, я не слышу? - пробормотал Серегил. Он сосредоточил внимание
на почерневшем фитиле и произнес нужное слово.
   Последствия  не  заставили  себя  ждать.  С   раздирающим   уши   скрипом
полированный стол треснул посередине и развалился на половинки. Свеча, так и
не загоревшись, упала на пол.
   В течение долгой минуты все молча смотрели  на  разгром,  потом  Нисандер
наклонился и провел пальцем по дереву.
   - Что ж, ты получил ответ на свой вопрос, - вздохнул Серегил.
   - Эксперимент ответил больше, чем на один вопрос, и среди  них  на  самый
главный: вы обменялись только телами, но не волшебной  силой.  Значит,  Теро
будет в  безопасности,  особенно  если  мы  поторопимся.  Нам  многое  нужно
обсудить, прежде чем Алек вернется на улицу Колеса.
   - Я должен туда вернуться сегодня ночью? - разочарованно протянул Алек.
   - Но Серегил только что появился здесь...
   Серегил шутливо толкнул его в бок:
   - Не забывай, Алек, о приличиях. В мое отсутствие ты хозяин  в  доме,  не
говоря уже о том, что остаешься подозреваемым с точки зрения властей. Нельзя
допустить, чтобы ты вдруг без всяких объяснений исчез.
   - Совершенно верно, - согласился Нисандер. - Но мы обсудим планы,  прежде
чем ты уйдешь. Давайте-ка перейдем в гостиную. Думаю, Серегил  не  откажется
от приличного ужина. Теро сегодня почти ничего не ел.
   - Это чувствуется! - Серегил похлопал себя по  тощему  животу.  Спускаясь
следом за остальными вниз, он  снова  провел  рукой  по  лицу.  Колючие  усы
щекотали  ему  ноздри,  и  он  нетерпеливо  пригладил  их.  -  Поразительно!
пробормотал он. - Мне никогда особенно не  нравились  отращиваемые  на  лице
волосы, но теперь, испытав  это  сам,  я  нахожу  такую  привычку  абсолютно
отвратительной!
   Микам с гордостью погладил собственные густые рыжие усы.
   - К твоему сведению, это признак мужественности.
   - Вот как? - фыркнул Серегил. - Ты забыл,  сколько  раз  мне  приходилось
дожидаться, пока ты соскребешь с подбородка щетину тупым ножом?
   - Таков мой стиль, - подмигнул Алеку Микам.  -  И  Кари  нравится,  чтобы
рядом с гладкими щеками торчали колючие усы.
   - Они же чешутся, - пожаловался Серегил. - Микам, научи меня бриться.
   Спускавшийся  впереди  них  Нисандер  обернулся  и  строго  посмотрел  на
Серегила:
   - Ничего подобного ты не сделаешь!
   Когда ужин был подан,  Нисандер,  Микам  и  Алек  рассказали  Серегилу  о
происшедшем за ночь. Тот ухмылялся, слушая о приключении Микама и Алека,  но
стал серьезным, когда Нисандер поведал ему о том, что выяснилось на суде.
   - Он подделал царский пропуск? Неудивительно, что Бариен занервничал.
   Помимо самой царицы и Фории, только он один имеет доступ к печати.
   - Доступ по праву, -  поправил  его  Микам.  -  И  как  ты  думаешь,  что
находилось в трюме того корабля, "Белого оленя"?
   Серегил посмотрел на Нисандера:
   - Это, наверное, можно выяснить. Три года долгий срок, но  в  том  порту,
куда корабль направлялся, могли сохраниться записи.  В  них  мы  не  найдем,
конечно, описания груза, который судно перевозило на самом деле, но какую-то
отправную точку получим.
   - Может оказаться, что к нашему делу это никакого отношения и не имеет, -
задумчиво ответил тот, - но лучше обследовать все имеющиеся следы. А  теперь
давайте обсудим планы на завтра.
   До рассвета оставалось всего несколько часов, когда разговор  закончился,
и Алек неожиданно зевнул во весь рот.
   - Прошу прощения, - сказал он и тут же зевнул снова.
   - Ты изрядно потрудился, -  усмехнулся  Серегил.  "Теро  был  бы  гораздо
привлекательнее, если бы почаще улыбался", - подумал Алек,  поражаясь  тому,
как меняет человека выражение лица. Интересно, как выглядит  сейчас  Серегил
когда его телом управляет Теро?
   - Я и сам вымотался, - признался Микам  и  тоже  зевнул.  -  Если  насчет
завтрашней работы мы договорились, нам с Алеком лучше отправиться в постели,
пока солнце еще не взошло.
   - Стареешь, - поддразнил  его  Серегил,  поднимаясь  следом  за  ними  по
лестнице. - Раньше мы с тобой могли два-три дня оставаться на ногах,  прежде
чем ты начинал сдавать.
   - Клянусь Пламенем, тут ты прав, - ухмыльнулся  Микам.