ни на  чьей  стороне,  кроме  своей
собственной.
   Это  была,  вероятно,  единственно  правильная  точка  зрения.   У   меня
возражений не нашлось.
   Чуть позже вернулась санитарка с очередной чашкой питья. Я самостоятельно
сел на кровать: симулировать смертельно больного больше не  было  нужды.  Он
терпеливо стояла рядом, ожидая. У нее была голубоватая кожа, большие глаза и
заостренные уши, а на голове, где у людей и захватчиков должны расти волосы,
у нее пробивалась шапочка из  короткой,  похожей  на  мышиную,  шерсти.  Мне
показалось, что на меня она смотрит дружелюбно,  и  ничего  плохого  от  нее
ждать нельзя. Я улыбнулся в ответ благодарной улыбкой  и,  возвращая  чашку,
дружески кивнул. Принимая ее из моих, рук, она быстрым движением сунула  мне
в ладонь сложенную бумажку. От  удивления  я  заморгал,  но  у  нее  хватило
сообразительности, чтобы быстро зажать мою ладонь в кулак и сунуть  его  под
одеяло. Записку я развернул осторожно, втайне от всех и не имея ни малейшего
представления, что в ней могло быть.
   Послание оказалось достаточно простым. Оно гласило:
   "Четыре скафандра и искатель направления к дому будут ждать вас в девятом
воздушном шлюзе через три часа  после  того,  как  выключат  свет.  За  вами
придут. Будут еще двое тетраксов. Делайте в точности, как вам скажут, и  все
будет хорошо".
   Подписи не было.
   Но это неудивительно.
   Удивительно было то, что записка была написана по-английски.

Глава 22

   Вы наверняка помните мое четвертое правило успеха при побеге  из  тюрьмы.
Уверен,  что  догадываетесь,  насколько  не  соответствовала  ему   нынешняя
ситуация. Я заметил, что с первым  и  вторым  правилами  -  полный  порядок:
захватчики  в  отличие  от  жителей  Весельчака  действовали  по  привычному
расписанию и нисколько не усиливали бдительность в ночные часы.  К  тому  же
принесенная нами зараза начала косить ряды наших добродушных  тюремщиков.  Я
не сомневался, что нам удастся добраться до нужного воздушного шлюза легко и
безопасно.
   Но вот третье и четвертое правило - это уж как повезет.  Было  ли  у  нас
безопасное убежище? Куда  нам  было  идти?  Что  могло  нас  ждать  впереди?
Таинственному корреспонденту легко было написать, что вместе со скафандрами,
необходимыми для защиты от  чужой  атмосферы,  нам  предоставя!  устройство,
которое укажет "направление к дому", но что это за "дом"?
   И еще одна мысль сверлила  мозг:  что  за  человек  решился  нам  помочь?
Насколько я знал, за пределами  больничной  палаты  лишь  один  умел  писать
по-английски - Александр Соворов. Более неподходящей персоны для организации
побега из тюрьмы невозможно было придумать.
   Оказавшись в безнадежном положении, Алекс мог бы дать Джону Финну хорошую
взбучку, но Финн по крайней мере был перебежчиком, и  Алекс  никогда  бы  не
докатился до того, чтобы устраивать ему побег.
   При первой же возможности я встал с кровати и  как  можно  более  скрытно
передал записку Сюзарме Лир. Попутно я бросил взгляд на Финна и утвердился в
подозрении, что с ним надо держать ухо востро и соблюдать осторожность  даже
в общении друг с другом. Финн еще не поднимал своей дурной башки с  подушки,
чтобы выяснить, кто здесь и что делает, но я заметил,  что  пищу  он  лопает
ничуть не хуже меня и скорее всего просто притворяется, что  еще  не  пришел
всезнание. Притворство было для него естественно, как дыхание.
   Пока полковник читала записку, я передвинулся так, чтобы оказаться  между
ней и Финном, поэтому теперь она могла двигать губами, не опасаясь, что  тот
подглядит. А подслушать наш шепот, по моим расчетам, он тоже не мог.
   Первый ее вопрос был прям:
   - От кого записка?
   -  Не  знаю,  -  прошептал  я.  -  Единственный,  кто  мог  написать   ее
по-английски, это Александр Соворов, если  только  они  не  привезли  свежую
партию англоговорящих заключенных. Но мне не  верится,  что  за  этим  стоит
Алекс. Скорее всего он посредник. Организовать побег могли тетраксы,  а  ему
просто доверили перевести послание.
   - Но зачем тетраксам освобождать нас? - спросила она.
   - Кто знает? Возможно, из признательности. У них сильно  развито  чувство
ответственности даже по отношению к рабам.
   - Ты действительно в это веришь?
   - Поверить трудно. Я имел разговор с  Велой-822,  но  умным  тот  мне  не
показался. Тогда кто мог договориться с тетраксами? Как бы  он  ни  был,  но
записку послал. А что нам терять?
   Она лишь фыркнула. Слишком много ответов можно было дать на этот вопрос.
   Если мы решимся бежать, то это будет прыжок в неизвестность.  Для  начала
следовало задать себе обычный  в  таких  случаях  вопрос:  "Насколько  новая
сковородка будет лучше той, на которой мы уже жаримся?" -  Так  мы  идем?  -
спросил я ее. Впервые  в  жизни  меня  интересовало  чужое  мнение.  Похоже,
военно-космическое сознание начало крепко внедряться в мою душу. Вместо того
чтобы самому пошевелить мозгами, я ждал указаний вышестоящего офицера.  Чего
только не делает с человеком болезнь!
   - Разумеется, черт побери, - сказала она. - А как еще, к чертовой матери,
нам выяснить, что здесь происходит? Я скажу Серну.
   - А с этим... - Я слегка кивнул головой в  сторону  паренька  у  меня  за
спиной.
   Она наградила меня одним из лучших своих пламенных взглядов.
   - Думаю, мы не можем доверять этому ублюдку.
   - Именно поэтому лучше забрать его с собой,  -  заметил  я.  -  Когда  он
рядом, за ним можно следить. Но если его оставить за  спиной...  Кто  знает,
что еще сможет он натворить?
   Она пожала плечами.
   - Он все еще под моим командованием. Я не знаю, сколько времени он пробыл
у них в руках и что успел выболтать. Нам вообще не  следовало  брать  его  с
собой, несмотря на его опыт работы в подземельях и знание тетронских  систем
наблюдения. Его надо было послать в штрафной батальон, который давно по нему
плачет.
   Здесь я спорить не  стал.  Эх,  знать  бы  нам  тогда,  зачем  мы  вообще
понадобились тетраксам...
   - Как ты думаешь, что сейчас происходит наверху? - спросила она.
   - Думаю, битва за город, - ответил я. - Тетраксы в Небесной  Переправе  и
те, кому они доверяют, будут  делать  все  возможное,  чтобы  распространить
эпидемию как можно шире. У них было несколько месяцев для того, чтобы  лучше
перерезать пути снабжения захватчиков. Звездолеты приземляются,  обеспечивая
поддержку. Нам известно только, что тетраксы собираются установить  контроль
на десять-двадцать уровней под городом. Возможно даже, что сейчас  они  идут
сюда вытаскивать нас. Я не  могу  недооценивать  их  способность  к  ведению
эффективной войны.
   - А, мы-то думали, что для этого они  захотят  нанять  военно-космические
силы, - сказала она голосом, полным сожаления.
   - Они никогда не скрывали своего отношения к военно-космическим силам,  -
напомнил я ей. - Косолапые варвары - вот кто мы для них.
   Я  не  стал  добавлять,  для  каких  целей,  по  их  мнению,  наша  армия
единственно пригодна; незачем лишний раз бередить  рану.  Я  понимал,  какие
сейчас она испытывала чувства. Лир была  бойцом  военно-космических  сил  до
мозга костей, и подлость тетраксов ранила  ее  больше,  чем  любая  телесная
травма. Ее гордость будет питаться ее ненавистью к тетраксам, и если  именно
тетраксы подготовили наше спасение, то ненависть от этого будет еще  глубже.
Не стал я выдавать и свою точку зрения: тетраксы сделали  то,  что  сделали,
основываясь на собственном чувстве гордости.
   К себе на кровать я вернулся с тревожным чувством, что нас вытаскивают на
сцену, управляя нашими действиями из-за  кулис.  Трудно  найти  рациональное
зерно в предстоящем побеге, и чем  больше  я  об  этом  думал,  тем  сильнее
начинала болеть голова. Надо было поспать,  чтобы  максимально  восстановить
силы. В конце концов  Сюзарма  Лир  права:  если  мы  хотим  знать,  что  за
чертовщина здесь творится, нужно идти за путеводным клубком.
   Перед тем как заснуть, я припомнил фигуру, виденную из смотрового окна во
время разговора с Соворовым. Ни с того ни с сего мысль о том,  что  это  мог
быть  человек  в  космическом  скафандре,  перестала  казаться  нелепой.  Но
возможно ли, чтобы здесь, снаружи, у нас были друзья?
   Проснулся я уже перед ужином и тут же ощутил зверский  аппетит  -  верный
признак скорого выздоровления. Медсестра, кажется, обрадовалась,  обнаружив,
что я сам управляюсь с тарелкой и ложкой. Все  трое  компаньонов  по  палате
сидели на кроватях, наблюдая. В тарелке был все  тот  же  бульон  с  большим
количеством незнакомых овощей и кусочками третьесортного мяса, но сейчас мне
было не до вкуса.
   Когда Серн вылез из кровати, у  него  был  очень  нелепый  вид  в  ночной
рубашке, едва прикрывавшей бедра. И я тут же подумал, есть  ли  у  нас  шанс
обзавестись приличной одеждой, прежде чем пуститься в бега.
   Глянув под кровать, с радостью обнаружил  свои  замечательные  тетронские
ботинки, но, к сожалению, комбинезона там не  было.  Видимо,  его  отдали  в
стирку.  Сама  идея  бежать  в  ночных  рубашках,  ботинках  и   космических
скафандрах могла вызвать смех своей несуразностью и от этого не  становилась
более привлекательной. Оставалось надеяться, что тот, кто  придет  за  нами,
принесет и соответствующее обмундирование.
   Серн прошелся по палате, чтобы поговорить с Сюзармой Лир. Финн тоже вылез
из кровати и начал тереться вокруг. Внезапно дверь распахнулась, и он  замер
на месте с виноватым видом. Когда несколько санитаров вкатили в палату пятую
кровать.  Серн  лишь  бесстрастно  глянул  через  плечо.  За  санитарами   в
полуобморочном состоянии шел Александр Соворов.
   Когда санитары в перчатках  помогли  справиться  с  ночной  рубашкой,  он
бросил на меня злобный,  уничтожающий  взгляд.  Я  спокойно  дождался  конца
переодевания, а затем подсел к нему на кровать.
   - Извини, Алекс, - сказал я. - Откуда мне было знать?
   - Ходят слухи, что так тетраксы начали боевые действия, - проклокотал он.
- Это ваших рук дело?
   - Не совсем, - ответил я. - Нас не спросили.
   - Неправда, - сказал он.
   - Ну да, конечно, - сказал я. -  Наверное,  мы  с  Финном  подцепили  эту
заразу на Весельчаке.  Она  лежала  себе  в  кольцах  Урана  миллиарды  лет,
поджидая, пока кто-нибудь не подойдет поближе и не получит инфекцию. И вот -
ура! - вирус на свободе, избавленный  от  позора  прозябать  и  замороженном
виде, пока Солнце опять не превратится в сверхновую.
   Произнеся это, я оглянулся на Финна,  но  тот  упорно  смотрел  в  другую
сторону. Тогда я еле слышно прошептал:
   - Кто поручил тебе послать записку?
   Несмотря на ужасное самочувствие, ему все же удалось выжать из себя такой
недоуменный взгляд, что вся моя конспирация едва не пошла псу под хвост.
   - Какую записку? - прохрипел он. К счастью, голос его был  слишком  слаб,
поэтому слова прозвучали негромко.
   - Никакую, - быстро произнес я. - Проехали. Забудь.
   Я обернулся, чтобы обменяться взглядами с Сюзармой Лир. Она  смотрела  на
меня, как ястреб, и, хотя беседа наша была не слышна, ей хватило дедуктивных
способностей, чтобы вычислить правильный ответ.
   - Кстати, - тут же добавил я, - в тюрьму не привозили новых людей? Может,
кого-нибудь из военно-космических сил?
   - Я никого не видел, - заверил меня Соворов. -  Да  мне  и  дела  нет  до
этого.
   - Сделай одолжение, Алекс, - сказал я. - Засни. Просто засни и не обращай
внимание ни на что, происходящее вокруг.
   - Именно это я и собираюсь сделать, - слабым голосом поведал он.
   Судя по внешнему виду, сейчас ему можно было  верить.  Я  подождал,  пока
Финн вновь улегся в кровать и, казалось, ничего не замечал.  Думаю,  он  уже
почувствовал, что вокруг что-то происходит.
   - Алекс записку не писал, - сказал я Сюзарме Лир, подтверждая ее догадку.
   - Это ничего не меняет, - произнесла она. -  Мы  все  равно  идем.  Здесь
могут быть и другие люди - о которых ни тебе, ни ему не  было  известно.  Да
это, черт возьми, может быть кто-то из  наших  парней;  мы  ведь  не  знаем,
скольких из них, где и когда схватили. Когда мы с Серном попали в засаду,  с
нами был Джоаксан. Это случилось в том самом месте, которое указал нам  этот
безмозглый идиот Тульяр. Я уже догадывалась, что здесь не все чисто.
   Разумеется, она была  права.  В  тюрьме  действительно  могли  находиться
другие люди. И уж наверняка были такие, кто сотрудничал (или делал вид,  что
сотрудничает) с захватчиками. Возможно, некоторые, как и я,  пытались  вести
двойную  игру.  В  Небесной  Переправе  к   началу   всей   этой   мелодрамы
насчитывалось двести человек, и был шанс, что кто-то из  них  взял  на  себя
роль подсадной утки. Если так, то ждать, пока мы встретимся, я уже не мог.

Глава 23

   Пока мы делали вид,  что  спим,  вокруг  было  темно  и  тихо.  Иногда  я
действительно начинал дремать, но тут же ловил себя на том, что расслабился,
и встряхивался. Для пробуждения хватало малейшего звука. Один или два раза я
даже слышал, как открывалась дверь, но то была лишь игра напряженных нервов.
Задолго до назначенного часа меня начало  терзать  нетерпение,  смешанное  с
подозрительностью.
   Когда дверь наконец-таки действительно открылась,  я  увидел  пляшущий  в
темноте  луч  карманного  фонарика,  но  державший  его  человек   оставался
практически невидим. Он вручил мне одежду  и  специально  посветил  на  нее,
чтобы я мог в ней разобраться. Принимая сверток из рук в  руки,  я  случайно
задел его пальцы. Они походили на звериные когти и были покрыты шерстью.  Не
человек  и  не  захватчик.  -  Одевайтесь,  -  свистящим  шепотом   произнес
незнакомец. Слово было произнесено на жутко акцентированном пароле.
   "Значит, варвар, а следовательно, не тетронец". Сзади  замелькали  другие
фонарики, и я понял, что у нас еще гости. Однако посчитать их  количество  я
не мог, потому что пляшущие лучи то и дело перекрывались чужими фигурами.  Я
натянул брюки, легкую рубашку.  Затем,  легко  соскочив  с  кровати,  достал
из-под нее мои ботинки.
   Когда я был готов, шерстистая рука взяла меня под локоть  и  проводила  к
дверям. Остальные тоже уже были готовы. Ко мне подвели Сюзарму Лир, Серна  и
Финна. Я слышал, как Серн предупредил Финна, что если тот попробует пикнуть,
тянуть резину и вообще как-то мешать, то мигом станет трупом. Когда Серн  не
в духе, он просто страшен, и я не сомневался, что Финн будет вести себя тише
воды, ниже травы. К тому же выбраться отсюда он явно хотел не меньше нас.
   - Я поведу, - произнес один из гуманоидов. - Быстрее! И без шума.
   Коридор был погружен во тьму,  и  мы  следовали  за  скачущими  огоньками
фонарей. В этой части тюрьмы вообще не было  света,  но  довольно  скоро  мы
вышли  к  извилистому  коридору  с  несколькими   окнами,   сквозь   которые
пробивались слабые разноцветные сполохи.
   На фоне окон мне удалось разглядеть контуры наших  провожатых.  Они  были
высокие и тощие, с длинными конечностями, похожие на гиббонов. Пару раз  мне
уже доводилось встречать их на прогулке до того, как я слег, и  тогда  же  я
предположил, что это одна из завоеванных захватчиками и изгнанных  со  своих
земель рас. Очевидно, лучшая тюрьма захватчиков была не  столь  неприступна,
как казалась  на  первый  взгляд,  а  управление  завоеванными  территориями
давалось им нелегко.
   Мы добрались до нужного шлюза и нашли в нем, как было обещано, скафандры.
Не вакуумные скафандры, используемые в космосе, а тонкие и  легкие  защитные
костюмы. У  них  не  было  сложной  системы  жизнеобеспечения  и  утилизации
продуктов  выделения;  единственный  агрегат  состоял  из   пары   цилиндров
регенерации  кислорода.  Столь  слабая  оснастка   заметно   поубавила   мой
энтузиазм. Комплекта должно было хватить часа на четыре дыхания, не  больше.
А когда это время истечет, мы должны уже быть там, где воздух  пригоден  для
дыхания. Выход в чуждую атмосферу, без определенной цели впереди  и  четкого
направления внезапно представился мне сумасшедшей авантюрой.
   - Что за ерунда? - спросил я волосатого проводника. - Куда мы идем?
   - Нет времени, - ответил он (или она?). У меня сложилось впечатление, что
на этом его (или ее) знания-пароля заканчивались.
   - Надеть скафандры! - грубым шепотом приказала Сюзарма Лир. Ее ничто  уже
не могло остановить. Это была стихия, однажды  уже  сделавшая  ее  героиней.
Оставалось только надеяться, что  сегодня  эта  стихия  не  сделает  из  нее
героиню посмертно.
   Чтобы надеть костюм, ботинки пришлось снять, но потом я вновь их  натянул
поверх пластиковой оболочки, ибо впереди  нас  ждала  нелегкая  прогулка,  а
набивать  мозоли  мне  не  хотелось.  Пока  я  облачался,  народу  в   шлюзе
прибавилось. И  хотя  в  окружающей  темноте  никого  и  ничто  нельзя  было
разглядеть, я вспомнил, что в записке говорилось о  тетраксах,  значит,  это
могли быть и они.
   Внутренняя дверь шлюза с лязгом закрылась, автоматически загорелся  свет,
резанув привыкшие к темноте глаза. Я лихорадочно заморгал,  не  в  состоянии
видеть,  что  творится  вокруг.  Высокие  шерстистые  гуманоиды  остались  в
коридоре. Вместе с нами оказались двое  тетраксов.  Трудно  отличить  одного
тетронца от другого, но один из них я поймал мой взгляд, и по  его  ответной
реакции я понял, что он меня узнал.
   - Тульяр? - спросил я, не будучи уверен, что это именно он.
   По выражению лица тетронца нельзя судить  об  эмоциях,  но  его  ответный
взгляд красноречиво свидетельствовал,  что  я  не  ошибся.  В  нем  читалось
смущение, смешанное со страхом.
   Внезапно зазвенели сигналы тревоги.  Двое  тетраксов  со  всей  возможной
торопливостью облачались в костюмы, звук тревоги подхлестнул их до состояния
панической спешки. Я тут же понял, что Тульяр-994 и его компаньон не  больше
нашего знали, куда мы идем. И это означало, что не тетраксы организовали наш
побег.
   Я  развернулся,  чтобы  поделиться  снизошедшим  на  меня   озарением   с
полковником, но она даже не  смотрела  в  мою  сторону.  Она  сосредоточенно
изучала некий прибор, который  мохнатые  гуманоиды,  прежде  чем  исчезнуть,
прикрепили к ее запястью поверх пластиковой  оболочки  костюма.  Как  и  все
приборы, указующие "дорогу к  дому",  он  был  чрезвычайно  прост.  Это  был
допотопный компас с подвижной  стрелкой,  которая  всегда  смотрит  в  одном
направлении, как его ни  поверни.  Но  здесь,  насколько  я  понял,  стрелка
смотрела отнюдь не на север.
   Работа шлюза происходила в два этапа: сначала нормальный воздух заменялся
на азот, а затем его  вытесняла  газовая  смесь  с  улицы.  Насосы  работали
быстро, но секунды тянулись бесконечно долго. Тревожные  гудки  были  слышны
даже в скафандрах, правда, приглушенно, как бы издалека. Я заметил, как Серн
нервно поглядывал на свои пустые руки, явно жалея, что в них нет ничего, чем
можно было бы отбиваться. Свой скафандр я уже задраил. Тетраксы  сделали  то
же самое. Мы еще могли кое-как слышать друг  друга,  если  кричать  во  весь
голос, но возможность переброситься парой слов накоротке отпала сама  собой.
Я еще раз глянул в лицо Тульяру, стараясь  угадать,  что  он  чувствует,  но
глаза инопланетника были пусты и бесстрастны.
   Когда наружная дверь наконец открылась, мы бросились в ее проем.  Скорее,
под защиту тумана и "деревьев"! Я молился, чтобы компас,  который  полковник
из предосторожности прикрывала ладонью, привел нас в какое-нибудь нормальное
место, а не в какой-нибудь забытый Богом уголок, где мы тихо  скончаемся  от
удушья.
   Сначала я предполагал, что у нас есть четыре-пять минут форы - это  время
полного цикла шлюзования. Но я упустил из виду, что шлюзов здесь было  много
и что неонеандертальцы запросто могли ввалиться в первый же  попавшийся.  Не
прошло  и  двух  минут,  как  дендрит  слева  от  нас  внезапно   взорвался,
разлетевшись на мелкие куски. В него попала одна-единственная пуля,  но  все
тело этого растения, должно быть, было хрупко, как стекло.