л
отдан приказ арестовать тебя при первой  же  посадке.  Всем  известно  -  ты
теперь богат, следовательно, предложение тебе надо делать так, чтобы  ты  не
смог отказаться.
   У нее хватило  такта  не  злорадствовать  по  этому  поводу.  Официальных
извинений от имени военно-космических сил она явно приносить не  собиралась,
но не менее очевидно было и то, что ей не  нравятся  методы  руководства.  А
может,  все  это  просто  дипломатический  маневр  -  "Извини,  Руссо,  тебя
подставили большие боссы, а я  твой  друг!"  -  хотя  и  тон,  и  манера  ее
поведения говорили за то, что она не кривит душой.
   - А если я скажу "нет"? - решил я поторговаться.
   - Разве ты не знаешь,  какое  наказание  ждет  дезертира,  при  том,  что
состояние повышенной боеготовности до сих пор не снято?
   Ничего, кроме расстрела, мне в голову не пришло. Пригладив твердой  рукой
свои жесткие белокурые волосы, она с этим предположением согласилась.
   - Мы оба здесь повязаны, - произнесла она.
   Более впечатлительный, чем я, человек после такой атаки наверняка бы пал.
Некоторые мужчины вообще предпочитают  жить  под  началом  женщины.  И  даже
многие  мужчины,  к  предыдущей  категории  не  относящиеся,  были  бы  рады
находиться рядом с такой привлекательной  женщиной,  как  Сюзарма  Лир.  Что
касается меня, то я  слишком  много  времени  провел  в  одиночестве,  чтобы
попадаться на такие крючки. Я размышлял.
   - В этом случае, как только я выберусь из этой передряги сам, то подумаю,
как вытащить из нее вас.
   Давать пустые обещания я умел не хуже других.

Глава 7

   Вот так оно и было.
   Судьба возжелала вернуть меня обратно на Асгард и готова была  употребить
для  этого  любые  средства.  Вскоре  после  нашего  небольшого  формального
совещания мы спешно поднялись на борт "Леопардовой Акулы", и "Акула" нырнула
в кратчайший шнековый канал, который  только  сумела  пробить,  чтобы  через
сорок дней вынырнуть в пределах системы Асгарда.
   Я   всегда   считал   космические   полеты   одним   из   самых   скучных
времяпрепровождении, изобретенных человечеством. Пилоту звездолета не  нужно
делать  вообще  ничего,   только   давать   необходимые   команды   машинам,
искусственный  интеллект  которых  сам  во  всем  разберется  и   обо   всем
позаботится. Но служба в военно-космических силах - это  принципиально  иной
образ жизни, когда обучение искусству звездного воина для  скуки  просто  не
оставляет времени.
   Мне пришлось научиться пользоваться десятками типов воинского снаряжения,
включая оружие всех форм и размеров.  Я  овладел  техникой  боя,  стратегией
выживания и защитой от всех видов опасностей, включая  такие,  которые  даже
представить не могло мое отнюдь не бедное воображение.
   Последние часы каждого дня я рассказывал бойцам все, что знал об уровнях,
обучал их  навыкам  обращения  с  термоскафандром  и  прочим  оборудованием,
которым старатели работали вручную. Определенное сходство между  снаряжением
военно-космических сил и тем, что тетраксы вместе с другими расами  изобрели
для работы в верхних уровнях, разумеется, существовало. Но именно  этот  тип
снаряжения, которым нам предстояло воспользоваться, во время войны  ни  разу
не применялся ни в одном бою с саламандрами.
   Непременное условие - все тренировки обязательно должны были  проводиться
при нормальной гравитации, поэтому "Акулу" пришлось еще и  раскрутить.  Семь
последних месяцев, за исключением  коротких  передышек,  я  провел  почти  в
невесомости,  и  теперь  к  концу  каждого  дня,  прожитого  на  космическом
крейсере, у меня от боли ныло буквально все.
   Бойцы отряда военно-космических сил, к  которому  ныне  я  был  приписан,
корабельной службы не несли и  во  время  полета  "Леопардовой  Акулы"  были
просто пассажирами. Звание звездного капитана  не  имело  ничего  общего  со
званием капитана звездолета,  стоявшего  чином  гораздо  выше.  "Леопардовой
Акулой" командовал  капитан  Хазерья  -  старый  седовласый  вояка  с  едким
характером. В его обязанности входило решать  все  "флотоводческие"  задачи,
встававшие перед войсками. Когда корабль находился в  шнековом  канале,  вся
высшая власть и  ответственность  лежали  на  нем.  В  обязанности  тридцати
человек его команды входила защита корабля и доставка его в точку назначения
всеми средствами.
   "Армейское" подразделение во время полета никакими властными функциями не
обладало: наша работа - вне корабля,  когда  мы  начнем  свою  миссию.  Выше
Сюзармы Лир по званию  на  корабле  не  было  никого;  мой  старый  знакомец
лейтенант Крусеро, теперь уже звездный капитан, по-прежнему  был  ее  правой
рукой. Далее шли три младших офицера, полдюжины сержантов и всего  пятьдесят
рядовых, что  в  сумме  составляло  менее  половины  количества  пассажиров,
которое могла принять на борт "Леопардовая Акула". Задача отвоевать  обратно
весь Асгард перед нами не ставилась; наше  подразделение  было  специального
назначения. Но даже  при  таких  условиях  обучение  бойцов  давалось  очень
тяжело, и чем больше я их тренировал и чем больше ныли мои мышцы, тем меньше
становилось мое желание брать этих людей с собой в нижние уровни.
   Было и несколько  мелких,  но  приятых  моментов.  Во-первых,  лейтенанта
Крамина и его бравых ребят  сдернули  с  синекуры  по  охране  Весельчака  и
приписали к десанту "Леопардовой Акулы". А это означало, что  теперь  я  мог
ими командовать. И рядовым Блэкледжем, в частности. Увы, настоящей работы на
борту звездолета не было, а если таковая и  появлялась,  то  с  ней  успешно
справлялся  экипаж.  Но  мне  все  же  удалось  придумать  несколько  мелких
поручений, чтобы Крамину с Блэкледжем служба медом  не  казалась.  Сам  факт
моего производства в офицеры заставлял их скрипеть зубами ничуть не  меньше,
чем любое мое распоряжение. От спокойной жизни  на  Весельчаке  они  заплыли
жирком, и, когда я вспоминал, что сумел внести свою лепту в переживаемые ими
растяжения и ломоту суставов, моя собственная боль  уже  не  казалась  такой
тягостной.
   Джона Финна тоже вернули  в  строй,  причем  от  дисбата  его  спас  факт
пребывания на Асгарде и некоторый опыт  работы  в  подземельях.  С  ним  мои
отношения складывались  совершенно  по-другому.  Если  Крамин  с  Блэкледжем
просто не любили меня, то Джон Финн люто ненавидел. И его, похоже, ничуть не
радовало, что дело обошлось  без  дисциплинарного  батальона.  И  достижение
заветной цели - на халяву слетать на Асгард - тоже вовсе не воодушевляло. Он
чувствовал себя преданным и несправедливо обиженным со всех сторон, при этом
твердо убедив себя, что во всем виноват исключительно я. С моей  стороны  не
было абсолютно никаких попыток как-то попенять ему или в  чем-либо  ущемить.
Честно говоря, мне было наплевать, но у него при одном моем виде начинало от
бешенства клокотать в груди. Тут уж я сразу зарекся: на Асгард  и  ногой  не
ступать в компании Джона Финна. Слишком легко происходят несчастные случаи в
подземельях.
   Во взаимоотношениях с остальными людьми  проблем  у  меня  не  было.  Мой
старый приятель,  рядовой  Серн  -  теперь  уже  сержант,  -  воспринял  мое
появление самым дружеским образом. И Крусеро ничуть не огорчало, что  теперь
мы были одного с ним звания, поэтому мы беспрепятственно общались на равных.
Полковник предусмотрительно держала всех нас на  расстоянии  (она  тщательно
отыгрывала вошедшее  в  поговорку  командирское  одиночество),  но  никакого
давления не оказывала. Отдавая приказы, она вовсе не стремилась,  чтобы  они
ложились как пудовые гири. Но таких бесед, какие  иногда  вела  со  мной  на
Асгарде, больше себе не позволяла, словно между нами пробежала кошка. Весьма
приятная перемена.
   Пассажиров из штатских  мне  доводилось  видеть  крайне  редко.  Дипломат
Валдавия был худощав, мрачен, имел  среднеевропейский  акцент  и  утонченные
манеры. Насколько я понимал, эту работенку он зацепил, оказавшись в ненужное
время в ненужном месте, но, возможно, я его просто недооценивал. Куда больше
меня интересовал тетронский биолог,  Нисрин-673,  но  тот  все  время  сидел
запершись у себя в каюте.
   Пока "Леопардовая Акула" буравила пространство по шнековому каналу, у нас
не было связи ни с Землей, ни с тетраксами. Когда  мы  были  еще  в  обычном
космосе, приемная станция передала нам все последние данные,  полученные  по
гиперимульсу, но ничего нового они не прибавили. Так что  составление  плана
дальнейших действий откладывалось до тех пор, пока мы не прибудем в  систему
Ас-гарда  и  не  переговорим  с  тетраксами  на  месте.  Единственное,   что
оставалось,  -  это  готовить  все  необходимое  для  успешного   проведения
операции. Но разговоры о том, какое задание нас ожидает  и  удастся  ли  нам
выйти из него живыми, естественно, не прекращались.
   Большого оптимизма по поводу перспективы стать удачливым разведчиком я не
испытывал, но и официального подтверждения, что тетраксы хотят заслать нас в
тыл неприятеля, мы тоже не получали. За годы блужданий по второму и третьему
уровням у меня сложилось убеждение, что исчезнувшие обитатели  Асгарда  были
сильно  похожи  на  остальных  представителей   галактической   цивилизации;
отличительную черту составлял лишь стиль, в котором исполнена их техника, но
не ее возможности. Однако, когда я, погрузившись в  шахту,  попал  в  сердце
этой планеты, оказалось, что мои предположения  ошибочны.  Там,  в  глубине,
обитали куда более развитые разумные  существа,  и  наша  техника  выглядела
просто жалко. Но если эти  расы  повылазили  теперь  из  своей  скорлупки  с
враждебными намерениями, то все галактическое сообщество  может  рассыпаться
как  карточный  домик.  И  вряд  ли  тут  сумеет  что-то  изменить   горстка
спецагентов с Земли. Основываясь на скудных  сведениях,  имевшихся  об  этих
суперученых, я полагал, что они должны быть миролюбивыми существами, но  раз
уж они предприняли вторжение, значит, это впечатление ложное. И чем больше я
обсусоливал мысль, что они обвели меня вокруг  пальца,  тем  более  страшные
мысли по поводу дальнейших событий роились в моем мозгу.
   Своим же собственным воспоминаниям о  том,  что  происходило  в  глубинах
Асгарда, я тоже не очень-то доверял.  В  конце  концов,  Сюзарма  Лир  точно
помнила, что убила того типа, с которым я потом вел просветительскую беседу.
И если ее память хранила иллюзию, сфабрикованную только для того,  чтобы  ее
успокоить, то же самое могло быть и со мной.
   Разумеется, Сюзарме Лир я даже заикнуться не мог о моих сомнениях, потому
что тут же вскрылось бы, что все это время я знал - Мирлин жив, а так это на
самом деле или нет, вопрос второй. Но и  отделаться  от  размышлений,  а  не
Мирлин ли предпринял это нападение на Небесную Переправу, да  еще  во  главе
целой армии таких же, как он, супервоинов, я тоже не мог.  Весьма  возможно,
что его использовали так же, как меня, - в качестве наемника.
   Но если так, то мне чертовски не улыбалась  перспектива  мериться  с  ним
силой. Саламандры сделали его большим и сильным, а  полубоги  Асгарда  могли
сделать еще сильнее. От одной, мысли, что, спустившись  на  поверхность,  мы
встретимся с армией подобных великанов, вооруженных достижениями супернауки,
в жилах стыла кровь.
   Угрызения совести, что я не  поделился  откровенно  своими  опасениями  с
Сюзармой Лир, меня не мучили.
   Кто-то рождается интересным человеком, кто-то делает себя  интересным,  а
на кого-то этот интерес сваливается как снег на голову. Но и  с  этим  можно
бороться, если приложить усилия.

Глава 8

   Мне страшно хотелось поговорить с тетронским  биологом  Нисрином-673,  но
сделать это было сложно - частично из-за моей  занятости,  частично  потому,
что он сидел безвылазно у себя в каюте, а еще потому,  что  Валдавия  хотел,
чтобы  все  контакты  с  тетронцем  осуществлялись  исключительно  при   его
посредстве.
   Однако в конце концов мне удалось достаточно долго пообщаться с Нисрином,
и в конце концов тот пригласил меня к себе в каюту. Ему, похоже,  не  меньше
моего хотелось встретиться, и, насколько  я  догадывался,  он  и  сам  давно
предложил бы поговорить, если б не был, как  Валдавия,  связан  условностями
протокола.
   Честь задавать вопросы первым я предоставил ему, чтобы он мог понять, что
такое Асгард. Сам он никогда там не бывал и  все  сведения  черпал  лишь  из
давно устаревших банков данных.
   Для начала я вкратце рассказал ему о своих приключениях  и  только  после
этого перешел к вызванным ими последствиям.
   - У людей, утверждавших, что внизу лежит не более  дюжины  уровней,  было
для этого  достаточно  оснований,  -  заметил  я,  -  потому  что  образчики
технологии, найденные на верхних уровнях, свидетельствовали о  том,  что  на
большее  обитатели  Асгарда  просто  не  были   способны.   Романтикам   же,
полагавшим,  что  Асгард  -  артефакт  от  поверхности  до  самого   центра,
приходилось наделять его строителей технологической  мощью,  равной  которой
даже близко нет во всем галактическом сообществе. Но мы до сих пор не  можем
сказать, есть ли внутри под всеми оболочками обычная планета-ядро. Даже если
таковая имеется, то  надстройка  над  ней  представляет  собой  произведение
инженерного искусства, о котором нам с вами  можно  только  мечтать.  Только
подумайте, сколько потребовалось времени, чтобы собрать такую махину!
   - Да, это выглядит действительно замечательным достижением, -  высказался
он в типично тетронской манере.
   - А теперь есть основания полагать, -  продолжил  я,  -  что  он  гораздо
древнее, чем считали многие исследователи. И это  может  пролить  интересный
свет на источник происхождения галактических рас.  Насколько  мне  известно,
ваши ученые тоже занимаются этой проблемой, не так ли?
   - Было бы преждевременно делать какие-либо заключения, - произнес он.
   Но я не собирался просто так с него слезать.  Свою  точку  зрения  я  ему
высказал. Теперь мне хотелось бы услышать его.
   - На Весельчаке мне рассказали,  что  в  пограничных  областях  Солнечной
системы  Земли  обнаружена  ДНК-форма  жизни:  микроорганизмы,  подвергшиеся
заморозке миллиарды  лет  назад,  -  заявил  я,  пытаясь  как  можно  больше
расширить тему разговора, но стараясь не показаться назойливым. - У  вас,  у
тетраксов, была  возможность  обследовать  тысячи  несущих  жизнь  солнечных
систем. Сколько из них аналогичны в этом смысле нашей?
   - Почти все, - просто произнес он. - Один-два аномальных случая известны,
но наиболее интенсивные исследования мы вели как раз в  системах  солнечного
типа, с похожей планетной организацией.
   - А ведь из этого следует, что ни в одной из них жизнь не  возникла  сама
по себе, источник происхождения ДНК нам по-прежнему неизвестен.
   - Для теории происхождения жизни  у  нас  действительно  мало  данных,  -
подтвердил тетронец.
   - Мои предки всегда считали, что жизнь возникла  на  Земле,  -  осторожно
закинул я удочку, чтобы вытянуть из него побольше информации. -  Даже  когда
мы вышли в космос и встретились с другими гуманоидными расами, то продолжали
цепляться за эту идею и  для  ее  поддержки  придумали  теорию  эволюционной
конвергенции.
   - Наши ученые так  никогда  не  считали,  -  сообщил  он  мне  со  слегка
высокомерной интонацией превосходства, которую так обожают тетраксы.  Лучший
способ заставить их разговориться - сыграть на этой слабости.
   - И как же они пришли к такому выводу?  -  поинтересовался  я,  изобразив
приличествующее случаю почтение.
   - Это вопрос элементарной  математики  вероятностей.  Базовый  химический
аппарат жизни - очень сложная вещь. В него входит  не  просто  ДНК  сама  по
себе, но и все относящиеся к ней энзимы, а  также  разнообразные  типы  РНК,
участвующие   в   процессе   передачи   генетического   кода.    Вероятность
самопроизвольного возникновения подобного комплекса в результате  случайного
соединения молекул высчитать было  довольно  просто.  Когда  мы  сопоставили
полученную величину с размерами нашей планеты и временам  ее  существования,
стало совершенно очевидно, что вероятность возникновения жизни как на  нашей
планете, так и на любой другой ничтожно мала.
   Кроме того, нам стало ясно, что при  такой  сложности  химической  основы
жизни случайное зарождение  эволюции  могло  произойти  только  на  огромных
пространствах и в течение невообразимо продолжительного периода времени.  По
самым  скромным  подсчетам,  если  принять  во  внимание  известные  размеры
Вселенной, время ее существования и время существования в ней жизни, шансы -
за возникновение жизни и против - относятся как один к  десяти.  И  в  таком
случае  наша  жизнь   есть   следствие   исключительно   удачного   стечения
обстоятельств.
   Я не стал просить его раскрывать математический аспект этих замечательных
вычислений,  но  воспринял  их  с  некоторой  долей   скепсиса.   Недостаток
вероятностных расчетов всегда состоит в том, что вы запросто можете получить
совершенно дурацкий результат, если окажется, что часть действующих факторов
вам просто неизвестна. А неизвестных факторов в научных исследованиях  может
быть десяток на один известный.
   -  Не  объясняет  ли  это,  почему  жизненные  формы  различных  миров  и
галактических рас столь похожи друг на друга? - поинтересовался я.
   - Как самодостаточное объяснение - нет, - ответил он. - Наши с вами  миры
изначально получили одинаковые  элементарные  биохимические  наборы  в  виде
бактерий  и  вирусоподобных  организмов,  но  естественный  отбор   мог   бы
определить   существенные   различия   в   их   последующем   развитии.    В
действительности же они оказались очень  близки,  как,  например,  насекомые
Земли и их собратья на Тетре, а это позволяет  предположить,  что  жизненный
посев производился на каждом из миров неоднократно. Мы считаем,  что  свежий
генетический материал более  или  менее  постоянно  поступает  от  периферии
солнечных  систем  к  их  центрам,  и  только  благодаря  этому   происходит
естественный отбор. Но одновременно мы полагаем,  что  посев  более  сложных
генетических структур происходил в недавнем прошлом галактики,  то  есть  за
последний миллиард лет всего раза два или три.
   - Следовательно, вы считаете, что  генетический  комплекс  гуманоида  был
запущен в необитаемые миры  некими  божественными  существами,  для  которых
рукав галактической спирали - своеобразный цветник?
   Тетраксы не умеют хмурить лоб, но могу поклясться, он решил,  что  тут  я
уже хватил через край и такая  интерпретация  его  аргументов  ему  явно  не
импонирует.
   - Мы не можем рассматривать генетический комплекс гуманоида изолированно,
- произнес он. -  В  настоящее  время  наша  наиболее  разработанная  теория
предполагает, что последний посев происходил  во  времена,  когда  на  Земле
вымерли динозавры. И такая радикальная ломка в истории эволюции произошла на
многих  планетах.  Но  нет  оснований  полагать,  что  посев   осуществлялся
какими-то разумными существами.
   - Но ведь,  по-вашему,  генетический  комплекс  млекопитающих  пришел  из
открытого космоса, а не развился из  ДНК,  уже  существовавших  на  Земле  и
Тетре?
   - Да, это так, - подтвердил он. Возникла  двухминутная  пауза,  во  время
которой он внимательно меня изучал, словно пытаясь оценить,  насколько  я  в
состоянии  понять  то,  что  он  говорит.  У  меня  было  ощущение,  что  он
наконец-таки сел на своего любимого конька.
   - Вы хотя бы знаете, что означает термин "молчащая ДНК"? - спросил он.
   - Нет, - ответил я, начиная подозревать, что на этом наш  разговор  может
закончиться. Пангалактический пароль - это язык, предназначенный  специально
для простоты межрасового общения. Для сложных научных диспутов он  вовсе  не
был предназначен, и вскоре мои ограниченные познания в нем подошли к  своему
пределу.
   - Генетический код вашей расы,  как  и  наш  несколькими  веками  раньше,
успешно  сп