дна из верховных рас  галактического
сообщества. Я-то никогда в Центре не работал, предпочитая оставаться  самому
себе хозяином и прокладывать маршруты в  холодных  и  пустынных  подземельях
Асгарда там, где захочется.
   Не мне выпала  честь  совершить  эпохальное  открытие  -  обнаружить  под
верхними уровнями, насквозь  промороженными  после  космической  катастрофы,
более теплые и интересные для исследователей пещеры. Этим мы  обязаны  моему
другу Саулу Линдраку, а ему открытие стоило жизни - беднягу Саула  подвергла
мучительной смерти банда отъявленных негодяев, попытавшихся  силой  вытянуть
из него сведения о маршруте. И тогда до меня дошло третье скрытое  пожелание
китайского проклятия: "Чтоб тебе быть интересным человеком". Не пошевелив  и
пальцем, я попал вдруг в центр внимания совершенно различных сил.
   Во-первых,  мной  заинтересовались  гангстеры,  поскольку  на  Асгарде  я
оказался единственным человеком, знавшим французский, на  котором  Саул  вел
свои  дневники.  Во-вторых,  подразделение  военно-космических  сил   Земли,
прибывшее  на  Асгард  прямиком  с  только  что  окончившейся  войны  против
саламандров: их уничтожили до последнего. Командир отряда - звездный капитан
Сюзарма Лир - была уверена, что некий детина гигантского роста, которого  по
доброте душевной приютил Саул, ни много ни мало как  созданный  саламандрами
андроид, их тайное оружие, запрограммированное на месть всему  человечеству;
потом она пришла к твердому убеждению, что лучше меня никто  ей  не  поможет
поймать и убить андроида.
   Подробности  моих  приключений  вы  можете   узнать   из   первого   тома
повествования, а здесь, чтобы не тянуть  резину,  скажу  лишь,  что  андроид
попытался скрыться в бездонных глубинах Асгарда, и  мы  с  отрядом  звездных
воинов пустились за ним в погоню.  Вслед  за  нами  двинулась  разношерстная
банда из кровожадных вормиран и спиреллов под предводительством вормирана.
   В результате, как и следовало ожидать, произошло кровавое побоище.
   Когда все разборки наконец закончились,  звездный  капитан  и  ее  бравые
ребята отправились обратно на Землю, довольные тем, что с  честью  завершили
свою грязную миссию, а мне оставалось лишь подороже продать секрет  тропы  в
нижние слои Асгарда.
   Быть богатым я не привык. Всю жизнь только и делал,  что  кое-как  сводил
концы с концами, никогда не вынашивая далеко идущих честолюбивых планов, ибо
не всегда знал даже, на какие шиши буду покупать через неделю  кусок  хлеба.
Наконец-то судьба мне улыбнулась, но тут я столкнулся с  ужасной  проблемой:
чем же заняться дальше?
   Ныне Асгард напоминал мне проколотый воздушный шар. Он хранил  еще  много
тайн, но утечка уже началась, и теперь, когда  стали  доступны  сразу  сотни
уровней, исследователь-одиночка  вряд  ли  мог  рассчитывать  на  какой-либо
крупный успех. Загадочный центр планеты так и остался в  недосягаемой  дали,
но в глубине души начало расти ощущение, что мой звездный час был,  да  весь
вышел. И я стал подумывать, не найдется ли в остальной части  галактики  еще
что-нибудь интересное для такого нувориша-отшельника, как я. В конце  концов
мои  размышления  привели  меня  к   родным   местам:   Солнечной   системе,
астероидному поясу, планетоидам и Земле-матушке.
   На самой Земле я никогда не был. Единственной планетой, сравнимой  с  ней
по размерам и массе, на которую ступала моя нога, был Асгард,  удаленный  от
нее более  чем  на  тысячу  световых  лет.  Мне  даже  показалось  несколько
странным, что в свое  время,  находясь  от  колыбели  человечества  всего  в
каких-то нескольких миллионах миль, я  не  подумал  посетить  ее,  и  только
теперь, оказавшись в невообразимой дали от исходной точки  моих  странствий,
вдруг начал ощущать потребность там побывать. И чем больше я об этом  думал,
тем больше эта потребность во мне росла.
   На  верхнем  конце  Небесной  Переправы,  пришвартованный  к  тетронскому
орбитальному спутнику-Порту,  стоял  "Мистраль"  -  тот  самый  корабль,  на
котором Микки Финн, Хельмут Белински, Жан Эйврод  и  я  прибыли  на  Асгард.
Уходя, мы подготовили его к длительной стоянке и наглухо  задраили.  Поэтому
внутри - ни пылинки, ни соринки; все так, как  было  оставлено.  И  Финн,  и
Белински, и Эйврод - все погибли от несчастного случая  во  время  одной  из
экспедиций в подземелье; оставаться дома в тот  раз  была  моя  очередь.  По
заключенному меж нами соглашению корабль достался мне в  наследство.  Это  -
единственное,  что  я  унаследовал,  если   не   считать   длинного   списка
неоплаченных счетов Микки, которые тетраксы тут же великодушно  повесили  на
меня.
   То были трудные времена: жить вчетвером на планете, населенной по большей
части инородными расами, - одно, а остаться вдруг  в  полном  одиночестве  -
совсем другое. Но я привык; со временем даже понравилось. Пока  шел  процесс
адаптации, я вынужденно задвинул "Мистраль"  в  самый  дальний  угол  своего
сознания, чтобы тот не бередил ненужных мыслей. Но он  стоял  там  всегда  и
ждал своего часа.
   Часть  моих  скромных  сбережений  я  потратил   на   его   переоснастку.
Подремонтировал ядерный  реактор  и  сделал  профилактику  пространственному
компрессору. Поскольку я ни шиша не понимал в физике связующих сил, которые,
сворачивая пространство, позволяли нам скакать по Вселенной словно дамке  по
шашечной доске, мне хотелось иметь уверенность, что  когда  я  нажму  нужную
кнопку, то окажусь в пределах именно Солнечной  системы.  На  всякий  случай
купил для бортового компьютера новые навигационные программы, а также лучшие
программы обработки нештатных ситуаций, которые только удалось найти. Затем,
решив, что путешествовать на голодном пайке мне не к лицу, приобрел новейшее
достижение  тетронской  органотехники  -   интегральную   термосинтетическую
систему,    способную    производить    еду,     перерабатывать     продукты
жизнедеятельности,     регулировать     параметры     атмосферы,      давать
биолюминесцентное свечение и служить маломощным источником тока, причем  все
это  исключительно  с  использованием   органических   технологий;   никаких
встроенных живых организмов в ней не было. Страшно вспомнить, что  во  время
перелета  на  Асгард  нам  приходилось  питаться  бактериальным  супчиком  и
грибковой плесенью. Отвратительная пища и жуткая вонь.
   Когда все было готово  и  мой  корабль  стал  первоклассным  транспортным
средством, я в последний раз поднялся по Небесной Переправе,  чтобы  сказать
"оревуар" доброму старому Асгарду. Тогда я не был уверен,  вернусь  ли  сюда
еще когда-нибудь.
   Да и вообще ни в чем уверен не был.
   Звездолеты - очень быстрые корабли. При полете светящиеся объекты снаружи
превращаются в тягучие световые нити, словно растекаясь  по  плоской  крышке
стола. Но и расстояния в галактике не маленькие; лететь к  Земле  -  это  не
речку переплыть.
   В дорогу я  прихватил  диски  с  записями  музыкальных  и  художественных
произведений. Еще у меня была центрифуга  для  создания  искусственной  силы
тяжести  и  различные  тренажеры.  Какое-то   время   они   скрашивали   мое
одиночество,  но  под  конец  пришлось  заняться  поисками  новых,  еще   не
опробованных развлечений.
   Вот тогда-то мне и стукнула в голову мысль взяться за воспоминания, после
чего я немедля включил  магнитофон.  Не  скажу,  что  скрупулезное  описание
событий  -   блаженное   времяпрепровождение:   я   не   писатель,   поэтому
сочинительство давалось мне с превеликим трудом.  Публиковать  написанное  в
мои намерения не входило,  ибо  в  записках  содержалась  весьма  щекотливая
информация об истинной судьбе андроида: Сюзарма Лир полагала, что уничтожила
его собственноручно, а я, описывая  все,  как  было  в  действительности,  в
глубине души испытывал удовлетворение.
   Работа  закончилась  за  несколько   дней   до   выхода   из   свернутого
пространства, после  чего  я  должен  был  обычным  ходом  пересечь  границу
Солнечной системы. Но из шнекового канала я  вывалился  вовсе  не  там,  где
хотел. Думаю, навигационные системы и  без  того  совершили  чудо,  доставив
корабль  в  такую  крохотную  точку,  как  Солнечная  система;  бессмысленно
ожидать, что вас подкатят прямо к порогу нужной вам планеты.  До  Земли  еще
было ой как далеко, до астероидного пояса  тоже.  Поблизости  оказался  лишь
Уран.
   На Уране я не бывал. Насколько мне известно, этим вообще мало  кто  может
похвастать, однако, еще когда я жил в системе,  отдельные  смельчаки  начали
заселять его луны и кольца. Обычное сканирование, произведенное  корабельным
оборудованием, показало, что по соседству с планетой  существовал  крохотный
обитаемый  планетоид  с  жизнерадостным  названием  Весельчак.  Мой  корабль
немедленно был занесен в его регистрационный журнал,  а  бортовой  компьютер
передал положенные данные, получив в ответ  кучу  обычной  в  таких  случаях
цифири  касательно   Весельчака:   размеры   и   физические   характеристики
планетоида, численность населения  и  прочее,  и  прочее.  Я  и  не  подумал
выводить всю ее на  экран,  а  отобрал  лишь  главное.  На  планетоиде  жили
восемьсот человек; все, кроме, пожалуй, дюжины, - штатские. Основное занятие
- картография и сбор научных данных. Все это хорошо, но малоинтересно.
   В  контакт  они  вступили  первыми.  Видимо,  их  компьютеры   переварили
полученную информацию чуть быстрее, чем мой, или же  потому,  что  обитатели
планетоида более  серьезно  относятся  к  соблюдению  приличий,  нежели  ваш
покорный слуга. В своем  послании  они  весьма  дружелюбно  пригласили  меня
пришвартоваться в их доке. Я подумал, что, наверное, не так уж часто в  этот
маленький мирок, где все друг  друга  знают,  заглядывают  странники.  И  уж
конечно, путешественник, который может многое поведать о  тайнах  Вселенной,
будет для них желанным гостем.
   Тут я понял, что давно пора попробовать: каково это - оказаться  в  шкуре
светского льва. И я решил погостить здесь денек-другой.
   "Ведь ничего плохого в этом нет, правда?" - спросил я самого себя.
   Но очень скоро выяснилось, что человек,  живущий  в  интересные  времена,
ошибается чаще, чем другие.

Глава 2

   Полет  до  планетоида  занял  почти  два  дня.  По  пути  мой   компьютер
бесперебойно поддерживал дружескую беседу с компьютером  этой  микропланеты,
ведь вести голосовую связь во  время  работы  пространственного  компрессора
невозможно. Когда речевой контакт с хозяевами планеты стал наконец возможен,
это уже стало неактуально, ибо очень скоро я должен был предстать перед ними
воочию.
   Договариваться о скучных подробностях захода в док я предоставил  машине,
а сам тем временем умылся и распаковал чемодан с  лучшим  своим  гардеробом.
Поверх всего я надел спецовку из тонкой пленки, чтобы не запачкаться,  когда
буду  лезть  по  переходному  рукаву  в  причальный  шлюз.  Считается,   что
гравитационный колодец, именуемый Земля, оставил понятие "грязь"  в  далеком
прошлом, но вы сами знаете, как оно бывает в действительности. Протискиваясь
по рукаву, я думал, насколько приятно  будет  снова  ощутить  силу  тяжести,
вызванную вращением. Уже влезая в шлюз, я предвкушал наслаждение от  ждущего
впереди ощущения легкой гравитации. Сам шлюз, естественно,  располагался  на
оси станции и не вращался, но я-то знал, что  заветная  сила  тяготения  уже
совсем близко.
   Внутри шлюза, забитого  какой-то  аппаратурой,  никого  не  было.  Помимо
обычных шлюзовых камер, здесь стояли, едва  заметные  на  фоне  навороченных
вокруг труб и шлангов, стальные барабаны около полутора метров  в  высоту  и
одного метра в диаметре, снабженные кнопочными пультами и предупредительными
надписями. Я не стал к ним особо приглядываться, а  сразу  же  направился  к
люку, где начиналась лестница, по которой явно  можно  было  выйти  к  жилым
отсекам станции.
   Даже не спускаясь, а скорее протягивая себя вниз по лестнице, я настолько
увлекся ощущениями от медленно прибывавшей силы тяжести, что, выйдя из люка,
не сразу заметил, что состав встречавшей меня делегации несколько неожидан.
   На меня смотрели лица, далеко не дружественные.  Все  внутри  оборвалось,
когда я понял, что физиономии эти принадлежат мускулистым ребятам, одетым  в
форму военно-космических сил; и совсем стало кисло, когда я увидел, что один
из них - лейтенант - навел на меня пистолет.
   Единственное, что пришло мне в голову: "Кажется, я опять попал в дерьмо".
   Кто однажды побывал под дулом нацеленного на него  армейского  пистолета,
тот вряд ли захочет повторить этот опыт.
   Чисто рефлекторно, не имея ни малейшего намерения бежать, я повернулся  к
люку, через который только что вошел. Но мне уже  успели  перекрыть  путь  к
отступлению. Слишком замедленны оказались мои реакции, чтобы  увернуться,  и
слишком непривычна была новая сила тяжести. Удар пришелся в челюсть,  отчего
ноги моментально  взметнулись  выше  головы,  а  сам  я,  пролетев  изрядное
расстояние  по  воздуху,  со  всего  маху  грохнулся  под  ноги  лейтенанту.
Разумеется, получать по морде в условиях малого тяготения -  совсем  не  то,
что в нормальном гравитационном колодце, однако приятным  это  ощущение  все
равно не назовешь. Удар причинил боль, причем не столько физическую, сколько
от унижения. Я хотел было ответить, но тут в нескольких сантиметрах от моего
носа возникло дуло лейтенантского пистолета.
   - Блэкледж, - растягивая слова,  произнес  офицер,  -  кто  тебя  просил?
Приказа бить его не было.
   - Так точно, сэр, - ответил рядовой Блэкледж и полушепотом добавил:
   - Ну погоди у меня, сука!
   Последняя реплика относилась явно не к лейтенанту.
   - Майкл Руссо, - спокойно произнес тот. - Ты  арестован  по  обвинению  в
дезертирстве  из  военно-космических  сил  Объединенных  Наций.  Тебя  будут
держать под охраной на Весельчаке до прилета "Леопардовой Акулы" -  крейсера
военно-космических сил, после  чего  тебе  будет  предоставлен  адвокат  для
защиты в военном трибунале,  где  тебя  будут  судить  по  законам  военного
времени. По тем же самым законам  на  твой  корабль  накладывается  арест  с
конфискацией.
   Я все еще сидел на полу,  пытаясь  встать  на  четвереньки.  Хоть  это  и
выглядит нелепо, но единственной моей мыслью было - что за дурацкое название
для военного корабля:
   "Леопардовая Акула".
   Вслух ее я не высказал.
   И говорить им, что с конфискацией моего корабля у них номер так просто не
пройдет, я тоже не стал.
   - Встать! - скомандовал лейтенант.  Он  убрал  пистолет,  явно  довольный
разыгранной мелодрамой.
   Я поднялся, приложив руку к ноющей скуле. Крови не  было,  но  от  синяка
никуда уже не деться.
   - Полагаю, вы даже не хотите посмотреть на мои дембельские  документы?  -
поинтересовался я. - На них стоит подпись  капитана  военно-космических  сил
Сюзармы Лир - пусть нечеткая, зато вполне законная.
   Лейтенант ответил каменной улыбкой.
   - Все станции системы подняты по тревоге, чтобы тебя арестовать, - сказал
он. - Мы знали, что ты летишь сюда, хотя тебе лучше было  бы  оставаться  за
кордоном, у своих инопланетных друзей. И  еще  заруби  себе  на  носу,  что,
оскорбляя капитана Лир, такие  типы,  как  ты,  могут  лишь  усугубить  свое
положение. Капитан Лир - героиня.
   - Жаль, что ей не хватило геройства  послать  соответствующий  рапорт,  -
только и оставалось кисло вымолвить мне.
   Для мрачных настроений были  все  основания.  Я  и  не  предполагал,  что
Сюзарме Лир хватит подлости подложить мне такую свинью, особенно после того,
как мы по-хорошему обо всем договорились, однако ни секунды не сомневался  -
это ее рук дело.
   Чего ради ей вздумалось подать на меня в розыск? Или она вычислила, как я
утаил от нее то, что Мирлин остался жив?
   Тут я с досадой подумал: "Дернул же меня черт оставить против себя  улики
- мои мемуары, записанные в файлах диск-библиотеки".
   На планетоидах, как правило, тюрем не делают,  поэтому  меня  посадили  в
обычную каюту со специальным замком. Все в ней было как  положено  -  койка,
миниатюрный санузел, пищераспределитель и несколько  дисплеев.  Очень  скоро
выяснилось, что дисплеи для пущей безопасности заблокировали. Я мог  сколько
угодно смотреть по ним телепрограммы или старые фильмы, но не мог позвонить.
От связи меня отрезали.
   Это показалось мне дополнительным оскорблением в  придачу  к  зуботычине,
поэтому, вместо того чтобы тихо сидеть, я стал искать канал связи с  внешним
миром. Начал с того, что  потребовал  адвоката,  но  система  мой  вызов  не
пропустила, тогда я попытался вызвать врача. Когда  компьютер  запросил  мои
симптомы, я убедил машину, что у меня, вероятно, сломана челюсть. Ничего  не
стоит обвести искусственный интеллект вокруг пальца,  стоит  лишь  завладеть
его вниманием. Через десять минут ко мне в камеру вошла докторша.
   - Меня зовут Марийо Кимура, - сказала она, протягивая руку, чтобы ощупать
мой подбородок. - А челюсть у вас не сломана.
   - Неужели? - произнес я. - Вы не представляете, как я рад это слышать. Но
она чертовски болит.
   Могу побиться об заклад - она мне не поверила.
   - Вы уж простите, что я не при смерти, но мне очень  нужно  с  кем-нибудь
поговорить. Я чуть ли не год просидел наедине  с  самим  собой  в  крохотном
звездолете, и первый же человек, которого я встретил,  сделал  попытку  меня
нокаутировать. А затем меня бросили сюда с явным намерением сгноить  заживо.
По-моему, это жестоко и негуманно. Я понятия не  имею,  какие  у  вас  здесь
действуют  законы,  но,  может,  вы  посоветуете,  что  мне  делать  в  моем
положении. Вызвать адвоката я уже пытался.
   - На Весельчаке нет адвокатов, - сказала доктор  Кимура.  -  Нам  они  не
нужны.
   - Но стоит же у  вас  взвод  военно-космических  сил.  Что,  без  них  вы
обойтись не можете?
   Она открыла  свою  сумку  и,  покопавшись,  достала  пузырек  с  какой-то
жидкостью. Затем смочила ватку и решительным жестом усадила меня на койку. Я
понял: сейчас будет больно - такова медицинская традиция, корнями уходящая в
века. Но я встретил боль как настоящий мужчина.
   - Мистер Руссо, - сказала она, - я не знаю точно, что вы совершили.  И  я
не одобряю ни способ, которым вас сюда заманили, ни то, что рядовой Блэкледж
позволил себе вас ударить. Но вы тоже должны  постараться  понять  ситуацию.
Пока вы сидели где-то там, в своей системе, мы пережили здесь долгую  войну.
Корабли саламандров вторгались в наше пространство не менее сорока раз.  Все
это  время  мы  были  объектами  для  оккупации  или  полного   уничтожения.
Большинство из нас просидело здесь все десять  лет,  пока  шла  стрельба,  и
планетоид стал нашим домом, а перемещаться по системе тогда было  совсем  не
просто. Одной ракеты было достаточно, чтобы  разнести  Весельчак  на  мелкие
куски, поэтому мы с радостью разместили у  себя  форпост  военно-космических
сил, защищавших нашу систему. И симпатии к дезертирам вы здесь не найдете.
   - Изменится ли ваше отношение, если я скажу, что я невиновен?
   - Разумеется. Но ведь это надо доказать, не так ли?
   -  Вот  поэтому  мне  и  нужен  какой-либо   официальный   представитель.
Военно-космические силы затеяли против меня  какую-то  непонятную  вендетту.
Мне нужен адвокат со стороны, а не их карманный защитник. Я - не дезертир.
   Пока она изучала меня своими черными глазами, на лице  ее  не  отражалось
никакой ответной реакции. У нее была миниатюрная фигурка -  ростом  не  выше
метра шестидесяти пяти, - и даже с учетом того, что я сидел,  а  она  передо
мной стояла, наши глаза находились примерно на одном уровне.
   - Значит, не дезертир? - спросила она. - Тогда что  вы  делали  во  время
войны, мистер Руссо?
   То был удар ниже пояса. Чего от меня хотели - чтобы я бросился домой в ту
же минуту, когда узнал,  что  у  нас  начались  серьезные  боевые  действия?
Задавать этот вопрос вслух не требовалось. Понятно, что ответ наверняка