оснувшись к дверной ручке, она подумала, что полуразрушенное строение является важной частью всех происходящих вокруг них событий. Задумала - сделай, и Пэтси нажала на металлическую ручку и отворила дверь. В тот же момент раздался слабый писк, и острые когти впились ей в лицо. Летучая мышь.
     Она спугнула летучую мышь. Пэтси так испугалась, что даже не смогла закричать и только молча пыталась отогнать от себя крохотное существо, но острые коготки впивались в кожу, путались в волосах, цеплялись за платье. Пальцы Пэтси коснулись мохнатого туловища. От пронзительного писка заболели уши. Она чувствовала, что зверек все глубже зарывается в волосы.
     Дверь захлопнулась, но охваченная ужасом Пэтси едва ли заметила это. Мохнатое тельце летучей мыши вызывало отвращение, а ведь ей надо было взять его в руки. Прикосновение рук вызвало у зверька новый взрыв истошных, пропитанных злостью звуков. Эти вопли эхом отдавались в голове, острые зубки впивались в кожу. Тяжело дыша, крепко зажмурившись, постанывая от отвращения, Пэтси схватила и с усилием оторвала от себя летучую мышь.
     Она немедленно улетела, и Пэтси наконец смогла открыть глаза. Но она ничего не увидела. Ее окружала плотная тьма.
     Прижав руки к исцарапанной голове, Пэтси прошла вперед.
     Отовсюду, сверху и снизу, со всех сторон неслись и обволакивали ее стучащие и скрежещущие звуки.
     Пэтси сделала несколько торопливых шагов по комнате, когда пол под ней закачался, подбросив ее вверх. Она упала на бок, приподнялась и тогда поняла причину падения: прямо перед ней лившийся в окно лунный свет освещал прогнившую доску пола, конец которой покачивался, как сломанный трамплин. Над головой она увидела множество черных крыльев, чертивших в воздухе замысловатые зигзаги. Пэтси подобралась к дыре в полу. Доски скрипели и вибрировали.
     Было такое впечатление, что пугающие ее звуки идут откуда-то снизу, из-под пола. Пэтси на четвереньках начала пробираться к входной двери. Ободрав руки о треснувшие доски, она, казалось, прошла расстояние вдвое большее, чем то, что отделяло ее от входа. Летучие мыши шуршали над головой. Неожиданно она коснулась металлической трубы и вскрикнула: значит, вместо выхода она забралась еще дальше вглубь дома.
     Пэтси попробовала опереться на трубы и встать. Рука наткнулась на что-то склизкое и вязкое; она почувствовала, что странная жидкость попала и на ноги. Перед окном вились две летучие мыши - увидев ее, они влетели внутрь дома и закружились над самой головой, издавая злобное попискивание. Пэтси увидела, что у одной из мышей женское лицо, окруженное ореолом ярко-рыжих, почти красных волос.
     Двери перед Пэтси распахнулись, и оттуда хлынула плотная стена жужжащих мух. Они мгновенно заполнили комнату, воздух почернел. Пэтси пыталась отогнать их от себя и внезапно увидела, что в глубине черной зудящей массы появилось какое-то существо: перед ней возникло страшное, безумное лицо Леса Маккпауда, такое, каким оно было в последние минуты его жизни, когда он пытался остановить машину.
     Ярко-красный свет поднимался со дна подвала. Пэтси словно завороженная подошла ближе: на последней ступени лестницы дрожало и переливалось кровавое озеро; неожиданно над его поверхностью показалась сломанная рука, потом другая, затем из красной воды вынырнула маленькая, красивой формы голова - страшное искалеченное тело пыталось выбраться на ступени лестницы.
     "Табби? Табби? Где ты, Табби?"
     "Табби? Табби?"

***

     Табби находился в страшном полусне. Он опять стоял на кровавом песке Грейвсенд-бич. Пэтси? По телу прошла дрожь, словно ток пробежал по мышцам. Пэтси в опасности, смертельной опасности. Табби откинул простыню и сел.
     Пэтси, с тобой все в порядке? Как ты, как ты...
     Он не ощущал ничего, кроме твердой убежденности в смертельной угрозе.
     Табби вскочил с кровати. Маленький, неистовый. Где комната Ричарда? Пэтси... Табби выбежал в темный холл и нырнул в темноту по направлению к лестнице. Он услышал глубокое, ритмичное дыхание, которое лишь изредка прерывалось всхлипываниями и стонами. Табби нащупал в темноте дверной проем, нырнул в комнату и принялся шарить по стенам в поисках выключателя. Наконец он нашел его и нажал на кнопку.
     Ричард Альби лежал на спине с открытым ртом и крепко спал. Даже внезапно зажегшийся свет не разбудил его.
     Табби подбежал к постели. Ричард громко застонал, но не проснулся. Табби принялся трясти его за плечи:
     - Проснись! Ты должен проснуться! Ричард!
     Глаза Ричарда приоткрылись, губы зашевелились.
     - Пэтси. Она умирает.
     - Что?
     - Она умирает, - голос Табби сорвался. - Она сейчас находится в одном ужасном старом доме, и что-то хочет убить ее. Мы должны помочь ей.
     - Как помочь? Откуда ты все это узнал? Что мы можем сделать? - Ричард еще не совсем проснулся.
     - Позвоните Грему. Он узнает этот дом.., он должен знать его.
     - Ты уверен? Конечно, ты уверен. - Ричард провел рукой по лицу. - Я сейчас же позвоню ему. Надеюсь, что он дома.
     Ричард начал набирать номер телефона Грема.
     Для Табби время текло невероятно медленно. Он повернулся спиной к Ричарду и услышал, как неторопливо проворачивается телефонный диск, как в трубке раздаются медленные длинные гудки. Табби закрыл глаза:
     "О, Пэтси, Пэтси, потерпи, пожалуйста, мы найдем тебя, Пэтси, - клянусь Богом, мы найдем тебя, не не не умирай - я люблю тебя!"
     Позади раздался тревожный голос Ричарда, который дозвонился до Грема. Табби услышал, как он сказал: "Вы уверены, что знаете этот дом?" Табби не мог больше говорить с Пэтси, не хватало сил. "У вас сломана рука?" - Ричард продолжал беседовать с Гремом. Наконец он обернулся к Табби:
     - Одевайся. Грем сейчас будет, я переоденусь, и мы возьмем мою машину. Он уверен, что сможет найти ее.
     Как только Пэтси услышала Табби, то почувствовала, что все пространство вокруг заполнилось им. Сразу же стал уменьшаться и редеть мушиный рой. И с каждой секундой начал меркнуть красный пульсирующий свет. Пропитанное кровью создание отступило назад, все еще умоляюще протягивая к Пэтси руки, словно ожидая от нее помощи. Даже когда его голова скрылась в глубине красного озера, руки все еще тянулись к Пэтси в немом призыве о спасении. Глядя, как эти руки постепенно погружаются в красную пучину: сначала исчезли локти, потом запястья, потом беспомощные кончики пальцев, Пэтси не могла сдержать рыдания. Красная волна крови, поднимавшаяся из подвала, медленно схлынула с лестницы и стала исчезать, словно ее всасывала неведомая космическая дренажная труба.
     Выходя из кухни, Пэтси споткнулась. Она осторожно обошла дыры в полу, обошла и доску - причину своего падения. Сейчас в ярко освещенной луной комнате она ясно видела дверь - дверь была слегка приоткрыта, и через щель в комнату тоже проникал свет.
     Пэтси вышла на дорогу. Белые от лунного света листья тихо шумели и шептались на деревьях, растущих вдоль Пур-Фокс-роад. Пэтси ждала. Она стряхнула с платья грязь и хлопья пыли, перешла улицу и подошла к своей машине. Через несколько секунд за поворотом узкой заросшей дороги показался свет фар подъезжающей машины.
     Через открытое окно автомобиля Ричарда она видела их лица - три повернутых в ее сторону белых пятна. Пэтси заметила, что рука Грема висела на сделанной наспех перевязи из красного шарфа. Длинная ссадина краснела на правой щеке. От Табби исходил согревающий поток заботы и любви.
     - Вы сможете вести свою машину, Пэтси? - спросил Грем. - Не хотелось бы оставлять ее здесь на ночь.
     Пэтси кивнула.
     - Вы уверены? - Ричард перегнулся через Табби, чтобы лучше рассмотреть ее. - Почему бы вам не доверить это дело мне?
     - Ox, с радостью, пожалуйста.
     - Едем ко мне, - сказал Грем, - Я думаю, никто из нас не собирается спать сегодня ночью.

5

     Пэтси и Ричард уселись на старый диван. Грем повернул стоящий около столика с пишущей машинкой рабочий стул и сел к ним лицом. Он хмурился. Табби уселся по-турецки на полу перед Ричардом. Он знал, что хмурый вид Грема относится к нему и что Грем не меньше зол и на самого себя. Теперь они все знали, что произошло с каждым из них.
     - Я хочу спросить тебя, Табби, - произнес Грем, - откуда ты узнал, что Пэтси в опасности? И как тебе удалось так подробно все описать, что я смог найти это место? Как это получилось?
     - Я просто знал.
     - Просто знал. Ха! Разве ты не понимаешь, сынок, что все, абсолютно все, что происходит, очень важно для нас - что все это фрагменты одного узора? А если мы не сможем сложить этот узор, то не сможем выполнить нашу работу!
     Ты не должен ничего скрывать от нас, Табби. Если ты действительно хочешь помочь нам.
     - Хочу, - ответил Табби.
     Он вовсе не собирался скрывать от Грема и Ричарда, если, конечно, Пэтси не против, мысленную связь с Пэтси, но он не мог бы рассказать о той ночи, когда впервые обнаружил ее, даже Грему и Ричарду, хотя ближе них у него никого нет, не считая Пэтси, конечно. Они бы не поняли - Табби и сам не понимал, как он позволил себе отправиться с близнецами Нормана. Табби был серьезен, очень серьезен; так же серьезны были бы Ричард и Грем, если бы обнаружили, что он уничтожил Дракона.
     - Докажи это мне, - сказал Грем.
     - Хорошо. Ты тоже хочешь этого, Пэтси? - Она кивнула. - Хорошо. Я не знаю как вы это называете, но Пэтси и я.., мы.., мы можем...
     - Телепатия, - проговорила Пэтси, - мы можем посылать друг другу сообщения.
     За спиной Табби глубоко вздохнул Ричард Альби.
     - Ага, - Грем улыбался, - конечно, так и должно было быть. Я знал. Знал с самого первого раза, когда увидел вас вдвоем. Вы двое одинаковы. Хорошо. Спасибо, что рассказали мне. Когда вы впервые заметили эту способность?
     Табби не очень хотел обсуждать эту тему.
     - Прямо сегодня, - ответил он.
     - Пэтси?
     - В первую ночь, когда мы четверо собрались вместе.
     В ту ночь со мной произошел припадок, и я увидела голову Дракона, которая вылезала из книги.
     - Нет, это не был припадок. Мы собрались вместе не случайно, мы здесь, потому что наш враг только что обрел настоящую силу и могущество. Наша битва впереди. Табби!
     Ты можешь еще что-нибудь рассказать нам? Что-нибудь добавить?
     Табби покачал головой.
     - Что ж, позвольте мне тогда поведать вам о Черном Лете, и, быть может, вы узнаете из моего рассказа много нового. Теперь вы все, без сомнения, представляете, что случилось тогда, потому что то же самое происходит сегодня: я думаю, что Гидеон Винтер пытается повторить лето тысяча восемьсот семьдесят третьего года. И, с моей точки зрения, он прекрасно преуспел в этом. Что мы имеем? Людей, покинувших город, пожары и смерти... - Лицо Грема исказила боль. - Очень скоро поезда будут проезжать мимо Гринбанка и Хэмпстеда. Один раз машинист "забудет" остановиться, очень скоро он "забудет" остановиться вновь, а потом они просто перестанут замечать мелькающие названия станций.
     Когда-нибудь при свете голубой луны, посмотрев на большую красную вывеску "Хэмпстед", они будут пытаться понять, почему при этом слове их начинают мучить угрызения совести. Но знаете, все это не имеет значения - никто не будет ждать этих поездов, платформы опустеют. Город умрет, друзья мои, он уже смирился с этим.., и он уже на полпути к могиле.
     И через два, пять, а может, десять лет Хэмпстед превратится в огромную гробницу...
     Грем посмотрел на них и поднес руку к горлу.
     - Пересохло. Нужно немного промочить его. Табби, будь добр, вынь из холодильника бутылочку пива. Пэтси, хочешь что-нибудь? Джин, может быть? Ричард? Усаживайтесь поудобнее, впереди длинный рассказ. Я собираюсь рассказать вам о лете тысяча восемьсот семьдесят третьего года и о том, что произошло между мной и мистером Бейтсом Креллом, чей дом мы посетили сегодня вечером. Пришло время поведать вам об этом, дети мои.
     Табби открыл бутылочку пива и для себя.

III

ГОРЯЩАЯ РЕКА

1

     - Мне было двадцать, - начал Грем, - и по возрасту я был ближе всех вас к Табби, а это кое-что значит. Я работал над первым романом - тем самым, который опубликовал восемь лет спустя. Я считал, что сюжет романа великолепен, .во всяком случае он был мне очень близок, так как меня интересовала история исчезновения женщин Хэмпстеда. Мои родители хорошо знали одну из них - Дейзи Вест. А я был знаком с ее мужем, Горасом. На самом деле он был очень мягким человеком, но с исчезновением жены его буквально подменили: он пошел в полицейский участок и набросился с кулаками на Клетцки, начальника полиции. Тот был вынужден водворить его на одну ночь в камеру. Вот во всем этом я и хотел разобраться. Как исчезновение одних людей влияет на других, как после этого изменяются их жизни.
     Итак, я обзавелся небольшим блокнотом, куда стал записывать все приходившие в голову идеи; я отправлялся в далекие прогулки, стараясь держаться подальше от людей, от членов моей семьи, и писал, писал, фиксируя даже незначительные мысли. Чаще всего местом прогулок служила Рекс-роад - дорога, извивавшаяся вдоль берега реки, вела из Гринбанка в город. В те дни почти вся левая сторона Рекс-роад представляла собой сбегающие к реке голые поля.
     Вы могли пройти по дороге две или три мили, и река все время находилась перед вами. Я следил за движением судов и лодок, делал пометки в блокноте и не спеша шел дальше.
     Проголодавшись, я усаживался на краю дороги и вынимал из рюкзака сандвич. Со мной обычно была одна или две книги, иногда маленький томик Джона Домма, иногда - Руперта Брука. Я был молодым человеком с возвышенным образом мыслей. Возвышенным. Наивным. И почти столь же способным к созданию книги (чего мне очень хотелось), как способен к этому хомяк. Домм и Руперт Брук - именно они помогли мне выжить тем летом.
     Итак, однажды я сидел на обочине Рекс-роад и, поедая сандвич, рассматривал суденышки на Наухэтен. Мое внимание привлек мужчина, суетившийся на палубе неуклюжего рыболовного судна, направлявшегося в сторону Саунда.
     Крупный, бородатый парень, одетый в тяжелое синее пальто и кепи, косо сидевшее на голове. По непонятной мне самому причине я почувствовал тревогу - не просто беспокойство, а именно тревогу, внутренний толчок, какую-то ошибку, сбой в общем порядке вещей. Ну, как, например, если бы я взглянул на небо, а там оказалось две луны. Да, какая-то ошибочность, не правильность была в увиденном - наверное, так можно наиболее точно сформулировать охватившие меня чувства. Я опустил книгу, во рту мгновенно пересохло. Судно скользило по течению, мужчина в кепи, стоя около каюты, облокотился на поручни и поднял голову.
     Он смотрел прямо на меня, будто ему было известно, что я здесь, в этом месте, на берегу.
     Грем остановился - лицо Пэтси побелело, на нем читалась тревога. Ее глаза расширились, и он понял: кого бы она сейчас ни видела, но только не их, сидящих в этой обшарпанной гостиной.
     Тогда Табби сказал:
     - Вы знали.
     Грем посмотрел на мальчика. Лицо Табби казалось белым и холодным.
     - Вы знали, - эхом повторила Пэтси.
     Они видели все это вместе с ним. Он смотрел в прошлое сквозь свою память, а они - наяву, прямо сейчас.
     - Да, знал, - подтвердил он, - я знал, что я вижу Дьявола. Точно так же, как вы видите его теперь.
     - Бог ты мой! - воскликнул Ричард. - А ты, Пэтси?
     Табби?
     Они кивнули практически одновременно.
     - Бог ты мой, - повторил Ричард, - я понимаю, что теперь надо бы привыкнуть к таким вещам, но все же...
     - Вы видели, как мир сошел с ума, - произнес Табби.
     - Тогда я был похож на вас двоих. Меня посетило своего рода видение, и это потрясло меня. Я видел, как мир почернел, или, быть может, на какие-то мгновения у меня просто потемнело в глазах, но затем я увидел, что земля окутана густым дымом и пламя покрывает всю поверхность Наухэтен. Река превратилось в сплошной огонь. Потом видение исчезло. Я вновь смотрел на старый добрый серый Наухэтен.
     Неуклюжее рыболовное суденышко плыло к Саунду. И я интересовал стоявшего на палубе мужчину не больше, чем пробегающая по дороге собака.
     - Но вы, наверное, почувствовали, что должны пойти вслед за ним? - спросила Пэтси.
     - Чтобы узнать, кто же он! - Табби закончил фразу.
     - На следующий день я пришел на это же место. Ленч и блокнот были со мной, хотя я не написал ни единого слова и совершенно не хотел есть. Я был напряжен словно гончий пес. Вы понимаете, я был уверен, что это страшное видение повторится. Я не мог оторвать глаз от этого крохотного суденышка, плывшего по течению. На палубе появился мужчина. Он завел мотор, и судно прошло мимо точно так же, как и накануне. И точно так же, как и накануне, он поднял голову и взглянул на меня, стоящего на берегу, его взгляд скользнул по мне. Он был крупным, властного вида мужчиной, и я до сих пор помню этот взгляд. Судно прошло мимо.
     Ничего не произошло. Я стоял, как отвергнутый проситель, и следил за тем, как оно удаляется. Я чувствовал себя опустошенным. Судно ушло, обычное рыболовное судно, таких десятки на реке. И я.., я остался стоять на берегу с открытым ртом.
     - Да, вы правы, - продолжал Грем, - я был просто обязан выяснить о нем все. Позже, после полудня, я отправился на другую сторону реки. Я притворился, что мне надо передать поручение одному из рыбаков, но забыл его имя.
     - ..Такой рослый мужчина, - объяснял я, - с бородой, в кепи. Его причал где-то здесь, недалеко.
     Маленький тощий человечек усмехнулся и сказал:
     - Это Крелл. Он имеет в виду Бейтса Крелла. - Он повернулся ко мне, и я заметил, как злорадно блеснули его глаза.
     - У него поручение для Бейтса Крелла? Да? У него для тебя тоже найдется поручение, сынок. - Все засмеялись, и другой рыбак добавил:
     - У него, сыночек, найдется и побольше чем поручение...
     Конечно, я не понимал, что именно они имеют в виду, но одно было мне ясно: они боялись этого человека.
     Ну что ж, я поджидал, пока он вернется со своим уловом.
     Я не вполне понимал, что происходит, но мне казалось, что этот человек, Бейтс Крелл, каким-то образом причастен к тому событию, в результате которого я впервые увидел его, - исчезновению Дейзи Вест и всех других женщин. Крелл привел судно как раз перед закатом. Улов был невелик, и, пока он торговался о цене на треску с подошедшими перекупщиками, я спрятался за стеной дока. Он казался угрюмым, агрессивным и очень неглупым. Совершенно обычным человеком, но я знал, что обычным он не был. Мне хотелось узнать, где он живет, хотелось узнать все о его жизни. Ореол незаурядности, воспоминания о странном видении, которое я связывал с ним, привели к тому, что этот человек превратился в мою навязчивую идею.
     Он отправился домой, а я пошел за ним следом, надеясь, что он не заметит меня. Он шел вдоль Гринбанк-роад, глядя прямо перед собой, размеренно шагая в ботинках на резиновой подошве, в маленьком кепи. Он шел и шел.., две мили, три. Начинало темнеть, а по сторонам Гринбанк-роад в те времена тянулись только поля и болота, нигде ни огонька.
     Я крался полями, репейники цеплялись за одежду, кусты и камни рвали брюки и обувь.
     Таким вот образом я выяснил, где находился дом Крелла.
     И как только я его увидел, то понял, что он так же необычен, как и хозяин. Этот дом мог быть только его, только его домом.
     Или, вернее, сам Крелл принадлежал ему. Я спрятался за деревом на Рекс-роад и следил за тем, как Бейтс Крелл спускается по дорожке к дому, открывает дверь и входит внутрь.
     Страшная маленькая избушка сомкнулась вокруг него, как кулак. Я попятился назад, мне казалось, что домик смотрит на меня глазами Крелла. Я почувствовал неожиданный испуг. Все вокруг угрожало мне... И я бросился прочь оттуда.
     Когда я прибежал домой, то терпеливо перенес взбучку от родителей; "Явился так поздно, и в таком виде!" - и принялся вновь размышлять о том, что же мне предпринять дальше. Ведь зная то - я был уверен в этом, - что я знал, я обязан был что-нибудь предпринять. Не мог же я просто написать книгу о ры