х, становясь чем-то до
безобразия похожим на одного из тех мускулистых придурков, кото
рых так щедро изображают на обложках дешевых женских романов. -
Она ждала его все эти годы. От звонка до звонка. Правда, похоже,
десять лет на нарах слегка поубавили у нее романтизма. Теперь
эта королева в законе действует вполне практично. У тебя уже
есть какие-то наметки на этот счет? - спросил он.
     - Есть, - кивнул я. - Слушай внимательно. Твоя игра известна.
Берешь Лжефридриха и ломишься в Арелат. Никаких серьезных
эксцессов быть не должно. Штурмы и победоносные походы нам не
нужны. Главное - побольше шума. Ну, сказку свою ты помнишь. Брат
     - заговорщик. Выплыл, спасся. Фемы не забудь приплести. В общем,
народная правда.
     - "Земля и Воля", "Черный Передел" - завершил Лис этот
длинный ряд. - Я свою партию знаю. Лучше расскажи, чем ты в это
время будешь заниматься?
     - Для начала я двинусь в Лион.
     - Зачем?
     - Там проходят переговоры, - пояснил я. - Конечно, переписка,
обнаруженная нами, в корне меняет весь политический расклад.
Гибель Филиппа II Августа автоматически снимает проблемы на
границах. Но вместе с тем любовная идиллия Джона и Элеоноры
выводит из игры нашего друга Меркадье. А это нам совсем не с
руки. Так что мне необходимо встретиться с Брайбернау.
     - Рискованно, - задумчиво бросил мой напарник. - Ему тебя
любить не за что.
     - Это уж верно. Но и я для подобных чувств предпочитаю
представительниц женского пола. Как говорится, исключительно
деловая встреча.
     - А если он, - д'0рбиньяк провел большим пальцем поперек шеи,
     - не поймет этого?
     Вопрос был чисто риторическим. Если граф фон Брайбернау
предпочтет сначала припомнить мои прегрешения четырехлетней
давности, а уж потом выслушивать мой пылкий монолог, боюсь, у
меня могли бы возникнуть проблемы, и немалые.
     - Полагаю, поймет. Мне кажется, я смогу его в этом убедить.
     - Ну смотри, - с сомнением отозвался Сережа. - Тебе виднее.
Что дальше?
     - Следующим ходом я полагаю встретиться с императором тет-а-
тет.
     - Ты вроде не производишь впечатления смертельно больного, -
внимательно глядя на меня, медленно произнес Рейнар. - К чему
такой изощренно зверский способ самоубийства? Помнится, мы не
так давно что-то говорили насчет вмуровывания в стену?
     - Было дело. Но с императором мне встретиться надо. Только,
как уже было сказано, на моих условиях.
     - И ты надеешься...
     - Я надеюсь, что Карл-Дитрих сможет организовать мне такую
встречу.
     - Капитан, пойми меня правильно. Я ничего не хочу сказать о
нашей работе, а только то, что говоришь ты, - чистой воды
авантюризм, - вздохнул мой напарник.
     - Может быть. Другого способа я не вижу. Мне нужен Отгон! Он
наверняка знает, где Лаура. Это раз. Через него можно
попробовать надавить на Джона. Это два.
     - Надавить на Джона?
     - Несомненно. Смотри сам. Что получает Отгон, если
романтическая страсть короля Джона и королевы Элеоноры
закончится свадебным пиром?
     - Англо-французскую империю, - догадался Лис.
     - Верно. Можешь мне поверить, в его планы это не входит. Если
мы срываем переговоры с Францией, продемонстрировав сговор нашей
венценосной парочки, то вполне можем пообещать лояльное
отношение Англии к империи при условии действий через королеву
Джейн.
     - Бр-р! - нахмурился Сережа. - Голова уже раскалывается от
этой чертовой политики! Короли, королевы, принцы, магистры...
Что им всем не живется? Такого же наплетут - вовек не
распутаешь! - возмутился он.
     Я вздохнул. Он, несомненно, был прав. Так жить было
невозможно. Создавая невидимую паутину интриг, опутывающую весь
досягаемый мир, и неизбежно сам вплетаясь в эту коварную сеть,
любой из участников всеобщей тайной войны погибал в ней вернее,
чем от яда или удара кинжалом. Смерть его была обусловлена самим
существованием в условиях, несовместимых с жизнью. Власть,
словно наркотик, попавший однажды в кровь человека, толкала его
на новые и новые преступления, постепенно выжигая в нем все
чувства, кроме одного - жажды новой и 'новой власти. И сколько
бы ни клялись мы, присвоившие себе право распоряжаться чужими
жизнями, в благородстве своих помыслов и чистоте чувств - все мы
были поражены этим сладким смертельным ядом.
     - Ну что, вершитель судеб, - горько усмехнулся Лис. - Еще
какие-нибудь свежие мысли по мировому переделу у тебя есть?
     - Нет. Детали по ходу действия.
     - Вот и слава Богу! - д'0рбиньяк картинно осенил себя
крестным знамением. - А то пора уже наше научное светило из
кичи' вынимать.
     ...Стражник, сонная физиономия которого показалась в
зарешеченном окошке тюремной калитки, нервно икнул, увидев перед
собой хмурого и явно крайне раздраженного комтура тамплиеров.
Угрюмого вида оруженосец за его спиной тоже не походил на ал
легорию доброго утра.
     - Входите, ваша милость. Простите, что так долго.- Караульный
склонился в поклоне, стараясь не накликать гнева высокого гостя
на свои седины.
     - Есть ли кто из отцов-инквизиторов? - чуть помолчав,
произнес рыцарь.
     - Отец Годвин, ваша милость, - поспешно ответил привратник. -
С вашего позволения, я проведу вас.
     - Не стоит. Просто расскажи, где его искать.
     - На второй этаж и дверь направо, - пояснил страж. - Он
беседует с еретиком, которого схватили нынче в городе.
     "Беседует, - подумал комтур - Это что-то новенькое в
инквизиторской практике Но, может быть, это и к лучшему".
     - Не закрывай, - кинул он через плечо охраннику,
засуетившемуся с засовом - Мы скоро вернемся.
     Тут рыцарь говорил правду, он действительно не собирался
задерживаться в этой башне, однако это была не^вся правда. В
нескольких шагах от входа в тюрьму, в кроне старого дерева, уже
успевшего покрыться густой зеленой листвой, сидел высокий худой
мужчина, внимательно наблюдавший за дубовой калиткой, в которую
недавно вошел тамплиер со своим оруженосцем. Посох, который
таинственный мужчина сжимал в руках, несколько не вязался с
возвышенным положением, в данный момент им занимаемым. Однако,
похоже, у наблюдателя были все основания не расставаться с ним..
     - Нормально, Лис, - передал я по мыслесвязи. - Дверь открыта.
Стражник около нее один. Боеспособность ниже среднего. Сонный,
как осенняя муха.
     - Порядок Понял тебя, Капитан Где алхимик?
     - Сейчас увидим. Консьерж сказал, что он беседует со
следователем.
     - Что делает!
     - Беседует!
     Между тем, проследовав указанным стражником маршрутом, мы
очутились перед неплотно закрытой дверью, из-за которой
доносился вкрадчивый голос:
     - .Но разве не сказал Спаситель - "Кто не пребудет во мне,
извергнется вон, как ветвь, и засохнет; и такие ветви собирают и
бросают в огонь, и они сгорают"?'
     - Послушайте, брат Годвин, - раздался из-за двери до боли
знакомый высокий голос Деметриуса. - Вы производите впечатление
человека умного, а говорите такую ерунду.
     "Самоубийца", - обреченно вздохнул я.
     - Сии строки необходимо толковать в их высоком аллегорическом
смысле! Бог - это жизнь, цветение, радость. Дьявол же - смерть и
тлен. Отложившиеся от Бога, то есть умершие сухие ветви, уже
сами, поскольку они мертвы, а следовательно принадлежат Дьяволу,
несут в себе этот всепожирающий огонь Это же так просто и
очевидно' Так что ваши дурацкие костры здесь совершенно ни при
чем! - неисправимый спорщик на миг замолк, и я явственно услышал
скрип пера, скользящего по пергаменту.
     "Самоубийца", - вновь повторил я и скомандовал Сэнди"
     - Вперед.
     Дверь распахнулась, скрипя несмазанными петлями Комната, в
которую мы попали, была невелика, убого обставлена и, несмотря
на теплую погоду, изрядно натоплена Несколько факелов давали
достаточно света для работы писца, усердно фиксировавшего
откровения нашего доморощенного теософа.
     Следователь в коричневой сутане, сшитой аккурат на его тощую
фигуру, недовольно оглянулся, но, увидев на вошедшем регалии
комтура могущественнейшего из католических орденов, подался
назад, словно ожидая удара.
     Темные глазки его на узком хорьем лице вспыхнули
непониманием и злобой. Мой визит его явно не радовал.
     - Мне нужен алхимик Мэттью Мишо, - без всякого намека на
любезность надменно произнес я.
     - Как, господин... - начал было Деметриус, близоруко
вглядываясь в знакомый контур моего лица.
     Звонкая оплеуха сбила его с ног, лишая сознания и не
давая тем самым возможности изложить свою версию
происходящего.
     - Забирай его, Александер! - приказал я.
     - Но позвольте, - возмущенно начал брат Год-вин, - по
какому праву!
     Вечная как мир идиотская манера судейских, будь то светских
или церковных, докапываться до корней права, сослужила ему плохую
службу. Нимало не смущаясь воплями следователя, Шаконтон
подхватил бедного ученого за шиворот и, вскинув на плечо, поволок
вниз.
     - Что все это значит?! - продолжал кипятиться монах. - Он
еретик. Он обвиняется...
     - Сюда! - скомандовал я, протягивая руку.
     - Что сюда? - опешил Годвин.
     - Ваши записи! - я сделал шаг к столу, нависая над сидевшим
за ним инквизитором. Изрядно перетрусивший писарь послушно
протянул мне пергамент.- Вот, получите. Постановление о передаче
алхимика Мэттью Мишо орденскому суду рыцарей Соломонова Храма.
     Сказать по правде, я лично подписал этот документ минут
двадцать назад, но какое это имело значение?
     Папским указом орден тамплиеров, как и соседствующие с ними
иоанниты, был выведен из-под юрисдикции светских и церковных
судов. Брат Годвин знал это не хуже меня. Он заскрипел зубами и,
не разворачивая, скомкал пергамент.
     - Тамплиеры... - злобно прошипел он мне вослед. Я не стал
выслушивать все эпитеты, уготованные жалким судейским столь
почтенному рыцарскому ордену.
     На улице уже начинало светать. Ласточки, радостно пища,
носились в утреннем небе... Я с удовольствием вдохнул свежий
воздух. Вид моего оруженосца, сидевшего в седле, через которое
было перекинуто тело еще не очухавшегося алхимика, радовал глаз.
     - Молодец, Капитан! - раздался веселый голос Лиса по
мыслесвязи. - Три минуты двенадцать секунд. В своем роде рекорд.
     - А теперь к воротам, Сэнди, - приказал я, пришпоривая коня.
     - И очень быстро!




ГЛАВА 14

     Эх, один на один бы, но свора есть свора... Что ж, пяток
     покалечу-и надо бежать!
     Из песен гайренского менестреля.
     Легкая облачность, внушавшая некоторые надежды на' спасение  от
полуденной  жары, рассеялась без следа, и мы в полной  мере  могли
ощутить  всю прелесть путешествия по весенней Франции. Закончились
равнины  центральной части, и дорога петляла теперь среди лесистых
холмов  альпийского взгорья. Вдали, подобно горбатому носу спящего
великана,  темнела  покрытая  лесом  вершина  Мон-Дор.   Поля   за
Клермоном  сменились рощицами, радовавшими глаз цветением  сирени,
белевшей  среди  зелени. Я, как, впрочем, и  все  остальные  члены
труппы,  находился в прекрасном расположении духа, за  исключением
виновника  нашего вчерашнего приключения. Выехав  из  Клермона  на
рассвете, мы быстро и без особых происшествий катили в направлении
Лиона,  все более и более приближаясь к цели. Лис, отстававший  от
нас  приблизительно на час, заверил меня, что святые отцы  всецело
поглощены   кусанием  локтей,  и  поэтому  пуститься   на   поиски
мифического  Вальтера де Берсака, подписавшего приказ  о  передаче
злостного еретика ненавистным тамплиерам, у них нет никакой возмож
ности. По крайней мере, если данная мысль внезапно пришла сейчас в
их бритомакушечные головы, то единственное, что оставалось на долю
господ инквизиторов, - это посылать проклятия в наш адрес.
     -  Да... - покачивая головой и ухмыляясь, изрек Бельрун. -  Вот
никогда  не  думал,  что  у меня в цирке  будет  выступить  комтур
тамплиеров! Да уж...
     -  Прибавь к этому еще и вестфольдского принца, - усмехнулся я.
Настроение было безоблачным, цели - ясными, друзья - верными, кони
     -  быстрыми...  И  удачная  авантюра, проведенная  сегодня  ночью,
располагала  к  таким  физиологическим  реакциям  организма,   как
широкий разворот плеч и высокое поднятие головы.
     Наш  возок в очередной раз подскочил на каком-то камушке, и  из
угла  фургона,  традиционно  занимаемого  высокоученым  алхимиком,
донесся его обиженный голос:
     -  Нет, ну как вы могли! Винсент, которому эта песня уже успела
изрядно надоесть, закатил глаза, но мужественно промолчал.
     -  Ударить  по  лицу  почтенного человека, к  тому  же  намного
старше  вас...  А  я-то считал вас приличным юношей!  -  продолжал
разоряться   Деметриус.  -  Это  просто   неслыханно!   Войти   не
поздоровавшись  и сразу, без всяких объяснений, бить  по  лицу!  -
Алхимик  высунулся из-за кожаного полога и возмущенно дернул  меня
за плечо. - Вы меня слушаете?
     Я  терпеливо  внимал  обличительной  речи  ученого,  который  с
момента  своего  прихода  в  чувство в  кругу  друзей  непрестанно
пытался убедить меня в неразумности моего поступка. Признаться,  я
уже готов был с ним согласиться.
     -  Нет,  я  просто  уверен, что вам необходимо преподать  уроки
хороших  манер. Не знаю, где и чему вас учили, но у вас непременно
возникнут  серьезные  трудности в общении с  людьми,  если  вы  не
бросите эту манеру пускать в ход кулаки там, где можно решить дело
при  помощи  разумных  слов! - не унимался оскорбленный  в  лучших
чувствах алхимик.
     -  Мэтр Мишо, о каких манерах вы говорите?! - вступился за меня
Бельрун. - Это же инквизиция! Они же вас...
     Деметриус, не дав договорить своему бывшему ученику,  взорвался
новой гневной тирадой:
     -  Ну и что, что инквизиция? Да, и там полно болванов и нахалов
вроде  тех, что утащили меня в этот мерзкий подвал, полный крыс...
Терпеть  не  могу  этих отвратительных тварей! -  алхимик  сморщил
длинный  нос.  - И вот наконец, когда среди этих олухов  находится
один  образованный  человек, способный тебя  выслушать  и  понять,
врывается этот дикарь, - разгневанный ученый с досадой дернул меня
за рукав и закончил своим традиционным: - И бьет меня по лицу!
     Бельрун, выведенный из терпения, завопил в свою очередь:
     -  Да  поймите,  Мэттью, это был ваш следователь!  Уверен,  эта
гнида отправила на костер или на каторгу десятки людей после таких
вот умных разговоров!
     -  Не  говори чушь! - уже немного спокойнее, но так  же  упрямо
отозвался  Мэттью  Мишо. - Это бредни! Не может  мыслящий  человек
опуститься  до  такого. Да, он заблуждался,  но  я  бы  непременно
убедил  его...  А,  да  что с вами разговаривать!  -  он  обиженно
шмыгнул носом и скрылся в повозке.
     Я  устало  вздохнул. Освободить такого человека было  куда  как
проще,   чем   объяснить  ему,  зачем  мы  это  сделали.   Бельрун
сочувствующе похлопал меня по плечу:
     -  Ничего,  дружище Вальдар. Зато к концу поездки у  вас  будут
отличные манеры. Я грустно улыбнулся в ответ.
     -  Мессир  Черная  Рука, - щурясь на солнце, бесшабашно  бросил
Винсент,  - мы уже приближаемся к границе Арелата, послезавтра  мы
будем  в Лионе... Не хотите поделиться своими дальнейшими планами?
Хотелось  бы  знать, какие .еще приключения нас  ожидают...  -  он
дружески улыбнулся мне.
     -  Да,  в  общем-то,  ничего особенного, - я  досадливо  махнул
рукой. - Сплошная политика.
     - Да? - живо прореагировал мой друг. - И против кого?
     - Почему - против? - удивился я.
     -  Как  я  успел убедиться за свою жизнь, политика  никогда  не
бывает за, а только против, - многозначительно ответил он.
     Честно  сказать,  я  не  нашел, чем  возразить  на  это  мудрое
изречение. Поэтому, решив не напускать туману, честно признался:
     -  Против  Лейтонбурга.  Но для начала  мне  надо  сорвать  его
переговоры с Францией.
     Бельрун удивленно присвистнул и задал закономерный вопрос:
     - А зачем?
     Действительно,   объяснить  французу,  зачем   срывать   мирные
переговоры   с   угрожающей  его  стране  империей,   было   делом
непростым...   Я  просто  выложил  ему  весь  имеющийся   у   меня
политический   расклад,   посвящая  сообразительного   циркача   в
хитросплетение европейских интриг. Бельрун, внимательно  меня  слу
шавший, задал очередной вопрос:
     -  Но  если  вы  говорите,  наша  королева  ведет  одновременно
переговоры с английским королем, то договора с немцами  все  равно
не будет?
     Я печально покачал головой.
     -  Важно  не  только что, но и когда... Кроме того, Лейтонбургу
этот  мир  сейчас  позарез необходим. Ему свой  фланг  обезопасить
надо, чтобы с силами собраться... Франции от этого мира пользы  не
будет,  даже  наоборот,  - продолжал я. - Потому  что  как  только
император  вновь  окрепнет, он о ней непременно вспомнит.  А  если
Отгон узнает, а он узнает обязательно, об англо-французском союзе,
то  мир закончится, едва успев начаться. Так что злобная ругань  в
данном случае лучше хорошей драки.
     -  Ну  хорошо, - немного помолчав, отозвался Бель-рун. - Но  не
станешь же ты уверять, что поперся в таком виде через всю Францию,
чтобы  поучаствовать в какой-то политической интриге?  Зачем  тебе
нужен   император  Отгон?  -  Винсент  посмотрел  на  меня  своими
ореховыми   глазами,  от  которых,  казалось,  ничего   не   могло
ускользнуть.
     -  Он похитил мою невесту, - откровенно признался я. - Ее зовут
Лаура-Катарина, она арагонская принцесса... И что печальнее всего,
я ее люблю.
     -  Бедная  империя... - покачал головой  Бельрун.  -  Я  так  и
думал.  Не  станет  человек  идти на такие  жертвы  ради  какой-то
политики! - торжествующе закончил он. - Ну что ж, Лейтонбург,  так
Лейтонбург. Вытащим мы твою красавицу. Верно я говорю?
     - Верно, - поддержал его я.
     ...Дорога  белой  бесконечной лентой ползла с  холма  на  холм,
солнце пекло весьма ощутимо, и нас совсем разморило.
     -  Слава  Богу, скоро уже начнет смеркаться... - устало  стирая
грязный пот со лба, сказал Бельрун. - А то уже сил нет терпеть эту
жару...
     Я  согласно кивнул. Внезапно прямо над нами пронеслась  быстрая
тень какой-то птицы.
     -  Эй,  а  это  что такое? - удивился Винсент. Я  высунулся  из
фургона  как  можно  дальше и принялся крутить головой  в  поисках
наглого хищника.
     -  Да  это  ловчий сокол! - я разглядел птицу  с  бубенцами  на
лапах, делавшую круги над возком.
     -  Этого  только нам не хватало! - занервничал  Бельрун.  -  Не
ровен  час,  хозяин  заявится. А ну, кыш! -  Он  стащил  с  головы
круглую  шапочку, прикрывавшую макушку от солнца, и изо  всех  сил
замахал ею в воздухе. - Кыш, тварь пернатая!
     Не   обращая   внимания  на  наши  протестующие  крики,   сокол
опустился на верх фургона, намертво вцепившись в него когтями.
     -  Ну  что  ты  будешь  делать! -  Бельрун  с  досадой  хлопнул
шапочкой себя об колено. - Уходи! Кыш! Лети отсюда!
     Птица  угрожающе защелкала клювом, но и не подумала  улетать  с
удобного места.
     -  Ну  я  же  говорил  тебе, Ренье, что мой  сокол  никогда  не
возвращается  без добычи! - раздался звучный мужской  голос,  и  к
нашему возку подскакали несколько всадников в охотничьих дублетах.
     -  И  все  же, Гераунт, он плохой охотник, - возразил  один  из
них,  широкоплечий,  светловолосый молодой  человек  в  щегольской
шапочке с фазаньим пером.- Кому нужна цирковая повозка? Уж лучше б
он сел на круп вон той лошадки! - неприятно засмеявшись, он указал
на Эжени, по обыкновению ехавшую верхом рядом со второй повозкой.
     -  Которой  из  них? - осведомился здоровяк с  багровым  лицом,
слывший,  видимо,  завзятым острословом в этой  компании.  Сборище
ценителей тонкого юмора и конской красоты радостно заржало.  Девуш
ка вспыхнула, но, не растерявшись, тут же парировала:
     -  Судя  по  ржанию,  жеребцов здесь  значительно  больше,  чем
всадников!
     Тот,  кого  называли Ренье, красуясь на великолепном