ой  и   чистосердечной   ненавистью.   Только   профессионалы
недоброжелательства способны  на  такое  чувство.  Дай  он  только  слабину,
ошибись на полйоты, соратники наверняка отняли бы часть его прибыли, а то  и
вовсе прикончили бы его на месте.
   Не то чтобы дружбу, но даже обычную терпимость эта братия не  признавала,
о чем Инфелиго крайне  сожалел.  Уж  он  бы  тогда  знал,  как  поступать  с
коллегами!
   Кстати, если говорить о жалости, то о ней весьма выразительно  высказался
другой излюбленный им талантливый мягкокожий, маркиз де  Сад,  -  изречение,
которое Инфелиго почитал за одно из важнейших руководств в жизни.
   "Людские  сантименты,  -  утверждал  в  далеком  прошлом  мягкокожий,   -
необоснованны, сумасбродны и неуместны. Они до  неприличия  ничтожны;  разве
могут  они  противостоять  силе   разрушительных   страстей?   Разве   могут
воспротивиться откровенной потребности?"
   Иначе говоря, живи в свое удовольствие и не останавливайся ни перед чем -
даже перед убийством. Что касается убийств, то члены Совета  Семи  совершали
их часто и с удовольствием. Не чурались  они  и  небольших  войн,  локальных
конфликтов,  пограничных  инцидентов.  Ненависть  такое   чувство,   которое
непрерывно требуется подогревать, а для этого нет лучшего  средства,  нежели
обильное кровопролитие. Но мировая война, армагеддон и всеобщая гибель?  Да,
конечно,  они  вызовут  пароксизм  ненависти,  позволив  устроить  небывалое
пиршество, а что  потом?  Чем  жить,  если  жизнь  в  Галактике  погибнет  и
ненавидеть будет некому? В Совет Семи входили рачительные хозяева, привыкшие
загадывать на тысячелетия вперед. Именно поэтому  они  всерьез  взя-лись  за
поиски предателя, и судьба его ожидала самая незавидная.
   Бирс и Сад были близки Инфелиго  по  духу.  Вспоминая  о  них  в  трудную
минуту, пожиратель ненависти обретал утерянное самообладание и уверенность в
себе. На этот раз они также его не подвели,  и  вскоре,  овладев  собой,  он
продолжил спускаться с холма.
   Во избежание неожиданностей, с которыми Инфелиго не смог бы совладать, он
вытащил ятаган из ножен и обнажил клинок.
   На всякий случай он заготовил заклинание, которое могло превратить  саблю
в самое грозное оружие, какое только сумеет нарисовать воображение.
   Но не успела когтистая нога оторваться от  земли,  чтобы  сделать  первый
шаг,  как  перед  Инфелиго  разверзлась  черная  бездонная  пропасть.  Снизу
взметнулась огненная стрела молнии и, поразив его в грудь, отшвырнула назад.
   В следующее мгновение Инфелиго обнаружил себя сидящим на земле в неловкой
и смехотворной позе. Ошарашенный. Униженный.
   Собрав все силы, Инфелиго попытался встать и встретиться лицом к  лицу  с
таинственным врагом. Но странный шепот, раздавшийся над самым ухом, произнес
даже не заклинание, а несколько бранных слов, и все его тело,  от  когтистых
ног до отвратительной головы, сковал чудовищный холод.
   Леденящее действие было так велико, что голубой стальной  клинок  ятагана
побелел и прямо в руках Инфелиго разлетелся на мелкие осколки.  Они  осыпали
землю  и  его  колени  металлическим  дождем,   насмешливо   звеня,   словно
бесчисленные маленькие колокольчики.
   Мерцающий красный камень во лбу погас. Стал холодным и мертвенно-черным.
   Инфелиго пытался бороться. Пытался поразить противника  и  защитить  себя
заклинаниями.
   Но все они отскакивали, безжалостно отброшенные невидимым щитом, холодные
и обледеневшие.
   Холод, пронзивший его тело до мозга костей, не позволял ему шевельнуть ни
единым мускулом, какие бы отчаянные попытки  он  к  этому  ни  прилагал.  Он
полностью  окоченел,  превратился  в  совершенно  бессильное  и  беспомощное
создание Голова у него была слегка опущена, а взгляд устремлен в одну точку:
он мог видеть лишь деревню, и больше ничего.
   И хотя казалось, что он уже весь превратился в лед, его захлестнула волна
еще большего холода, едва он ощутил, что противник явился и находится рядом.
   Даже не видя врага,  Инфелиго  знал,  что  это  гигантское  чудовище,  не
принадлежащее ни этому миру и ни одному из  тех,  в  каких  ему  приходилось
бывать.
   Это был пришелец из неизвестного и ни на что не похожего, самого опасного
места Вселенной. Астральное  тело  монстра  находилось  сразу  в  нескольких
измерениях, что предоставляло  ему  невероятные  возможности.  Для  него  не
существовало ни  времени,  ни  пространства,  ни  даже  той  грани,  которая
отделяет живое от мертвого.
   На замершего Инфелиго упала тень. Тень того, в ком не ощущалось признаков
присутствия чего бы то ни было, тень абсолютной пустоты.
   Сквозь эту тень, находящуюся в постоянном  кружении  и  словно  исколотую
булавками, сочились тонкие струйки света, что делало ее похожей на  звездную
карту неизвестной вселенной, в которой не будет места ни самому Инфелиго, ни
даже памяти о нем.
   От этой неожиданной мысли, от болезненного  осознания  того,  что  с  ним
происходит, его обуял такой невыразимый ужас,  какого  ему  еще  никогда  не
приходилось испытывать в своей жизни. И  если  бы  он  уже  не  окоченел  от
холода, то был бы повергнут в оцепенение невообразимым страхом.
   "Ну  что,  Инфелиго,  -  прошептал  омерзительный  голос,  -  допрыгался,
голубчик. Наконец таки добрался я до  тебя.  Теперь  твоя  душа  принадлежит
мне".
   Инфелиго отлично понимал, что там, где не можешь с ходу победить, следует
вступать в переговоры. Он был не прочь ответить противнику  и,  быть  может,
договориться с ним хоть о чем-нибудь. Но ни одно слово так и не сорвалось  с
его языка.
   К нему приближались шаги - он определил  это  по  хрусту  гальки.  Кто-то
наклонился над  ним,  и  Инфелиго  увидел  великана  огра,  который,  слегка
нагнувшись, изучал его блестящими, налитыми кровью глазами.
   Нет, это не сам монстр. В этом Инфелиго был уверен. Это  всего  лишь  его
раб. Странным демону показалось лишь то, что на огре был  грязный,  видавший
виды костюм-тройка, который, судя по покрою,  в  свое  время,  стоил  весьма
дорого.
   На отвороте пиджака  серебряной  булавкой  был  приколот  значок  полиции
Объединенных Планет.
   -  Прикончить  его,  господин?  -   Вопрос   предназначался   раскинувшей
причудливую тень пусnоте, тому, чье присутствие грозной  тучей  нависло  над
Инфелиго.
   - Погоди, еще не время. - Мертвящий голос  вселил  в  Инфелиго  очередную
порцию страха, душа ушла в пятки, и если бы  не  полный  паралич,  сковавший
даже кишечник, он, пожалуй, наклал бы в штаны. Да, за свою  долгую  жизнь  в
такую передрягу попадать ему еще не приходилось. В глубине души Инфелиго уже
знал, что с  ним  приключилось,  но  он  был  еще  не  готов  принять  столь
удручающий  факт  и  отчаянно  пытался  дать  хоть  какое-нибудь  объяснение
происходящему, отличное от ужасной правды.
   - Для начала он нам расскажет, что поделывают его дружки из Совета  Семи,
- продолжал омерзительный голос, - а потом ты с ним разберешься сам. Как  ты
его умочишь, меня не касается. Главное, чтоб дело было  сделано.  Его  нужно
убрать.
   - Слушаюсь, господин, все будет сделано в лучшем виде, - отчеканил огр. -
Какие будут дальнейшие инструкции?
   Порыв непонятно откуда налетевшего влажного ветра вздыбил гальку и  комья
грязи. Кружась, они взвились вверх, напоминая  несколько  вихрей  торнадо  в
миниатюре. А совсем рядом, в двух шагах воздух оставался неподвижен.
   - Видишь вон там, в деревне,  мягкокожего  мальчишку  и  моторного  беса,
Крайгворм? - спросил голос.
   Огр выпрямился и отошел в сторону, оказавшись вне поля зрения Инфелиго.
   Куда Монстр направлял взор огра, демон не видел, так как его  собственный
взгляд беспомощно застыл на двух  беглецах,  ставших  для  него  вожделенной
целью длительного преследования. Однако он  без  труда  догадался,  что  так
заинтересовало этих двоих.
   - Да, господин, - отозвался огр.
   - Убей их, а деревню сровняй с землей, - продолжал монстр. - Все -  дома,
жители со всеми их пожитками и прочим барахлом - должно исчезнуть. Пусть  от
них не останется ни следа, ни даже намека на то, что здесь  кто-то  когда-то
жил. Я так хочу. Тебе все ясно?
   - Так точно, господин, - ответил Крайгворм, -  ясней  ясного.  Если  надо
убить - убьем.
   Наконец Инфелиго прозрел окончательно. Возможностей для самообмана больше
не  оставалось.  Незримый  монстр  действительно  был  Планетарным  Демоном,
которого много тысяч лет  назад  Совет  Семи  сумел  победить  и  загнать  в
небытие. И надо полагать, теперь  он  сумел  каким-то  образом  вернуться  и
теперь начал войну против Совета.
   - Вижу, ты смекнул, что к чему, Инфелиго, - шепнул ему в ухо  Планетарный
Демон, -> долго, слишком долго длилась твоя власть. Твоя и твоих дружков  из
Совета Семи. Вы заграбастали себе все, что можно,  подмяли  все  и  вся  под
себя, а в результате потеряли осторожность.
   Слишком долго вы вертели судьбой мягкокожих и всякой нечисти. И  все  это
время на меня вам было наплевать. А ведь у нас  с  тобой,  Инфелиго,  давние
счеты.
   В прошлый раз я дал волю ненависти и тем самым усилил вас. Вы сумели меня
победить. Но я вернулся  и  теперь  не  позволю  себе  такой  глупости,  как
ненависть.
   Разве я ненавижу хоть кого-нибудь? Я всего лишь хочу уничтожить вас всех,
а для этого ненависть вовсе не обязательна. Любовь и зависть, дружба и злоба
тоже совершенно излишни для достижения моих целей. Все это  -  детские  игры
для слабаков. Жить надо холодно и расчетливо.  Сойтись  с  кем-нибудь  можно
только ради общего дела - так сказать, обзавестись коллегами по работе, да и
тех через неделю пора менять, иначе  хлопот  не  оберешься.  Теперь  видишь,
Инфелиго, какой обманчивой и ничтожной стала твоя власть над Галактикой?
   Но если ты до сих пор этого не  понял,  то  вот  что  я  тебе  скажу:  я,
Планетарный Демон, пришел сюда, чтобы вернуть причитающееся  мне  по  праву.
Твоя песенка спета. Настал  мой  черед.  А  иначе  и  быть  не  должно.  Ты,
Инфелиго, со своими дружками, верно, позабыл, с кем имеешь дело. Так я  тебе
напомню: я тот, кто першит здесь, в этом пространстве, само время.
   Да не только время, но и  гравитацию,  благодаря  которой  ты  стоишь  на
земле, а не витаешь в воздухе. Я тот, кто создает свет и тьму. А  также  все
магические силы - те, что дают тебе могущество.
   На смене времен звезды рушились и погибали, отдавая свою силу, и я у  них
ее забрал. Я был так великодушен, что  позволил  вам  украсть  частицу  моей
силы.
   Так что, дражайший Инфелиго, прежде чем ты отбросишь когти, хочу, чтоб ты
знал: я принял решение все вернуть на свои места.
   Но это еще не все. Прежде чем отнять у тебя жизнь, я  с  тобой  потолкую.
Вот только кой с чем управлюсь, и тогда ты мне все выложишь начистоту.  Все,
нужное, чтобы я мог завершить свой план. А  план  мой  прост:  разрушить  те
миры, до которых я сумею дотянуться. Начну я с этой Галактики и ее отражений
в иных вселенных, а потом  -  посмотрим.  Аппетиты  мои  велики,  я  зверски
изголодался, Инфелиго! Голод - единственное чувство, которое я позволил себе
сохранить.
   За время этой длинной тирады, предназначенной исключительно для Инфелиго,
последний успел окончательно прозреть. Теперь у него не оставалось сомнений,
кто стоял за всей этой чертовщиной. Коллеги из Совета Семи командировали его
прочесать дальние уголки Галактики, надеясь пролить свет на это темное дело.
   Они искали ответы на вопросы, и теперь он их знал.
   Но было слишком поздно. И хотя толку от найденных ответов уже никакого не
было, с ним неожиданно произошло нечто,  подобное  последней  вспышке  света
умирающей  звезды,  -  полное  и   окончательное   прозрение   и   осознание
случившегося. , Значит, никакого предателя из Совета  Семи  вовсе  не  было.
Теперь Инфелиго это знал наверняка. Уничтожение "Холидея Первого" и  русской
военной базы было попросту подстроено Планетарным  Демоном.  Никаких  других
виновников и быть не могло.
   Одним словом, за всем стоял он, Планетарный Демон, который вернулся взять
то, что, как он только что заявил, принадлежит ему по праву. Тысячи  лет  он
выползал из небытия, по крохам собирая утраченную некогда силу.  Тысячи  лет
он подбирал объедки, оставшиеся от пиршества Совета Семи.  И  надо  сказать,
Совет Семи щедро кормил его этими объедками. Пожиратели ненависти  все  силы
тратили на умножение столь нужного им чувства, а разве бывает ненависть  без
страха,  горя,  боли?..  И  вот  эта  пища  щедрой  рекой  лилась  в  глотку
испепеленного Планетарного Демона, растила его и холила, пока  он  вновь  не
осознал себя и не  начал  пожирать  все  подряд,  не  только  эмоции,  но  и
вещество, энергию, пространство. Он разрастался и усиливался с каждым  днем,
пока не почувствовал себя настолько могучим, чтобы свести  счеты  с  давними
врагами.
   Ему оказалось достаточно легонько подтолкнуть страны, тысячу лет  стоящие
на пороге конфликта, чтобы спровоцировать американцев и  русских  на  войну,
которая должна привести к полному уничтожению всех обитаемых миров. А  через
несколько лет, когда  в  Галактике  станет  некому  ненавидеть,  Совет  Семи
окажется легкой добычей воскресшего чудовища.
   Но кто виноват, что так случилось? Эта мысль упорно вертелась в голове  у
Инфелиго, и он, пытаясь найти ответ, остановился на Аполлионе.  Председатель
Совета Семи всегда заявлял, что Планетарный Демон сокрушен навеки и  никакой
угрозы  не  представляет.  А  потом  на  предпоследнем  заседании   огорошил
собравшихся сообщением, что  в  случае  серьезной  войны  Планетарный  Демон
вернется во всем своем могуществе. Не иначе Аполлион уже тогда подготавливал
возвращение чудовища...
   Вот только зачем? Не мог  же  он  не  понимать,  что  Планетарный  Демон,
истосковавшийся по полноценной пище, не согласится ни на  какие  подачки  и,
чтобы утолить неистовый голод, постарается  сожрать  всех,  в  том  числе  и
самого Аполлиона. Он набросится на них с алчностью акулы, что  кружит  около
тонущего корабля и поглощает все без  разбора  вместе  с  обагренной  кровью
водой.
   И начал он с американского космического лайнера, где роль кровавой жертвы
досталась пассажирам и экипажу. Причиной их смерти, как оказалось,  были  не
головорезы из "Бородина", а Планетарный Демон. Ничего не скажешь, он всласть
поживился на этой провокации, а  заодно  и  подтолкнул  страны  к  гибельной
войне.
   Не правы были русские,  обвиняя  в  провокации  американцев.  И  напрасно
американцы  готовились  при  первой  возможности  отомстить   за   по-гибших
соотечественников. Нет, ни те ни другие здесь были ни при чем. Зря Пилиардок
обвинял Ауэркана, и напрасно тот нападал на хранителя американцев. Из  этого
противостояния польза проистекала только Планетарному демону.
   Столкнуть стороны друг с другом, а потом жарить  свой  ужин  на  пепелище
чужих домов. Прием древний как мир и весьма эффективный.
   Хотя если разобраться, то реализовать эту  затею  не  составляло  слишком
большого труда. Инфелиго вспомнил, как в  течение  по  крайней  мере  десяти
веков Совет Семи заставлял американцев  и  русских  балансировать  на  грани
войны, и, чтобы переступить эту опасную черту, достаточно  было  всего  лишь
небольшого толчка.
   Не зря Инфелиго и другие  уподобляли  отношения  двух  стран  перегретому
паровому котлу - сравнение несколько устаревшее, поскольку таковые в технике
не использовались в течение нескольких  сотен  лет,  но  зато  меткое,  если
учесть, какой взрывной потенциал содержится в  этой  относительно  небольшой
емкости.
   Достаточно было мизинцем придержать клапан, чтобы котел взорвался.
   А мизинец у Планетарного'Демона был тяжелый.
   Приведя план в исполнение, он начнет поглощать жертвы.  Будет  истреблять
всех подряд: людей и нечисть. Избежать гибели не удастся почти никому  -  ни
мягкокожим, ни выходцам из мира духов.
   Весь запас жертв, который в свое время постоянно поставлялся и  регулярно
пополнялся под тщательным надзором Совета Семи,  теперь  пойдет  на  прокорм
этой прожорливой утробе.
   Когда же Планетарный Демон потребит  все  свои  жертвы,  когда  почти  не
останется в Галактике ни нечисти, ни мягкокожих, он начнет  пожирать  прочую
уцелевшую плоть.
   И  некогда  процветавшая  Галактика  вместе  с  бурлящей  в  ней   жизнью
превратится в безжизненную пустыню. Горе тому, кто останется  жив.  Ни  одна
живая душа не в силах будет вынести такой картины.
   Честно говоря, план Планетарного Демона  вызвал  у  Инфелиго  несказанное
восхищение Хотя восхищение - не то слово. Он испытывал от-кровенную зависть,
какую испытывает облапошенный мошенник к более удачливому сопернику, который
сумел оставить в дураках весь белый свет.
   Инфелиго красочно представлял картину восхитительных яств, которые вскоре
украсят обильный стол Планетарного Демона, и при этом едва не изошел слюной.
Ну почему он не столь всеяден? Он бы уже давно устроил всеобщее побоище!  Уж
он бы попировал!
   Бесконечный сладостный пир. Уплетать все подряд, набивать утробу  в  свое
удовольствие, наворачивать одно лакомство за другим, и так без конца и края.
   Можно ли себе представить большее наслаждение?
   И плевать он хотел на то, что будет  потом,  когда  закончится  роскошный
банкет. Пусть даже после него ничего не  останется.  Главное  -  насладиться
едой, набить брюхо до отвала, истребить всех мягкокожих и разную нечисть  до
конца, высосав из них все до мозга костей, до последней капли крови.
   - Жаль, Инфелиго, что у тебя такой слабый Желудок, - прочитав его  мысли,
прошептал Планетарный Демон. - Будь иначе, мы могли бы заключить нечто вроде
сделки. А мыслишь ты точь-точь как я. Прямо так и просится сказать: мой 0рат
по разуму.
   "Так давай же заключим сделку! - Если бы Инфелиго мог, то выпалил бы  эти
слова, но на Самом деле они лишь пронеслись у него  в  голове.  -  Послушай,
брат по разуму, пощади меня, и Ты не пожалеешь. Я тебе пригожусь. Я могу еще
многое, очень многое для тебя сделать".
   Но внимание Планетарного Демона уже занимали другие дела, и он не  слушал
мысли некогда могущественного, а теперь совершенно беспомощного члена Совета
Семи.
   В любом случае от них было мало проку Инфелиго понимал, что изменить  уже
ничего нельзя.
   Хотя если трезво раскинуть умом, то  что,  собственно  говоря,  он  может
Планетарному Демону предложить? Разве у него есть что-нибудь,  чего  у  того
еще нет?
   Этот монстр скоро заграбастает себе все, что  наработали  за  эти  долгие
века члены Совета Семи Он уже взялся прибирать их труды к своим рукам. И  уж
наверняка доведет дело до конца.
   - Готов приступить к  исполнению  задания,  господин,  -  раздался  голос
Крайгворма, прервавший размышления Инфелиго.
   - Тогда вперед, - скомандовал Планетарный Демон, - прикончи  их  всех  до
единого. И чтоб ни мокрого места, ни духа их здесь не осталось  Ничто  здесь
не должно напоминать об их существовании. Ты меня понял?
   - Так точно, господин, - ответил Крайгворм.
   Инфелиго увидел, как огр спускается с холма. До слуха Инфелиго  донеслось
громкое жужжание, и в тот же момент откуда  ни  возьмись  появились  полчища
смертоносных  созданий.  Отвратительные,  несущие  гибель  существа,   сотни
безжалостных убийц рождались прямо  из  воздуха  и  направлялись  к  деревне
мятежников.
   Крайгворм хрипло завопил старинный боевой клич, служивший ограм со времен
глубокой древности, когда они были дикой и свободной расой.
   Огр стрелой несся с холма, размахивая длинными руками, а  вслед  за  ним,
сотрясая воздух пронзительными криками, мчались сотни сотен вихревых существ
и мрачных зубастых теней.

Глава 14

   Билли пронзили холод и дикий страх - это ощущение он  ни  с  чем  не  мог
перепутать. Он помнил его с того  самого  дня,  который  круто  изменил  его
жизнь.
   Теперь он  знал  наверняка,  что  это  ощущение  предвосхищает  появление
страшного монстра  -  то  же  самое  мальчик  пережил  во  время  катастр