яно, но все равно отчаянно пытался спасти этих ненавистных, презираемых
им мягкокожих. Перепуганные гномы, гоблины и домовые заметались в панике  по
раздираемому центробежной силой и инерцией кораблю... В этот  момент  ракета
настигла цель.
   Сотни тысяч голодных  привидений,  измученных  жгучим,  неудовлетворенным
желанием, сорвались с боеголовки и бросились вперед,  пожирая  колдовские  и
магические силы, что защищали корабль и питали его энергией.  Затем  в  борт
лайнера  вонзилась  сама  боеголовка.  Раздался  взрыв,  и  огненная   волна
прокатилась по палубам и отсекам, сметая переборки и перекрытия...

***

   Билли спал. Он спал, но сны его вдруг стали мрачными и беспокойными.
   Ледяная волна  неумолимой  жестокости  окатила  его,  и  Билли,  в  ужасе
проснувшись, резко сел в кровати.
   Что-то страшное неслось на него, на дедушку с бабушкой, на весь  корабль,
угрожая  безжалостно  уничтожить  все  вокруг.  Какой-то  чудовищный   зверь
неумолимо приближался к лайнеру, мерно двигая огромными челюстями.
   Врожденные, пусть даже пока не осознанные способности взяли свое:  Билли,
не понимая, что делает, взмахнул руками и произнес защитное заклинание.
   Первое в его жизни заклинание!
   Первое, но мощное и удачно исполненное.
   Затем мгновение тишины и - оглушительный удар, вслед за которым  взрывная
волна и пламя, словно в замедленной съемке, стали взламывать палубы лайнера,
вспарывать его корпус, перетряхивать и корежить переборки.
   Закрыв глаза, Билли крикнул:
   - Люпе!

***

   Взрыв расколол лайнер на три части.
   Ледяные когти впились в сердце Старого Черта.  Черная  кровь  залила  ему
глаза... Спасения нет. Все кончено. Боль и  отчаяние  отодвинули  на  задний
план даже мысли об опасности, угрожающей ему самому. Бедняга Старый Черт:
   Ничегошеньки не удалось ему сделать, чтобы спасти свой  корабль.  Слишком
сильным оказалось боевое заклинание ракеты.
   Если бы  у  него  было  в  запасе  хоть  одно  мгновение,  он  непременно
пожаловался бы управляющему духу. Ведь это просто нетерпимо! Это слишком!
   Во-первых, кто - разрази его  гром!  -  отвечал  за  проклятого  призрака
смерти? Ведь всем известно, что  эта  братия  абсолютно  лишена  какого-либо
чувства ответственности. Эту компанию нужно всегда держать  под  присмотром.
Ведь призраки смерти сами ни за что не вступят в переговоры с противником до
наступления дня Страшного суда.
   Во-вторых, конкретно этот призрак (чье имя унижающий себя моторный бес не
может произнести, не  осквернив  свои  уста)  действительно  хотел  убивать.
Жаждал смерти пассажирам и команде корабля всей своей бездушной душой: кто и
зачем так подогрел его?!
   Нет, что-то здесь не сходится, успел подумать Старый Черт.
   Раздался  новый  взрыв:  это  ударная  волна  добралась   до   критически
напряженной зоны предварительного  плазмогенератора,  работавшего  в  режиме
движения со  сверхсветовой  скоростью.  Перегретая  материя,  находящаяся  в
состоянии, промежуточном между полем и  веществом,  обрушилась  испепеляющей
волной на бесплотный экипаж лайнера.
   Первым погиб Тоб, находившийся ближе всех к критической зоне.
   Лишь на  тысячные  доли  секунды  пережили  его  остальные.  Старый  Черт
презирал их точно так же, как и мягкокожих. Но от этого ему  не  было  менее
больно. Его долгом, его обязанностью было защищать их всех - презираемых или
нет, но находящихся на борту корабля.
   Едва  заметная  светлая  искорка  мелькнула  в  черноте,  окутавшей  душу
моторного беса. Оказывается, один из мягкокожих уцелел.
   Кто? И как ему это удалось?

***

   Билли и сам  не  мог  ответить  на  этот  вопрос.  В  голове  ребенка  не
укладывалось, что он один остался в живых после взрыва. Что  уж  говорить  о
каком-то рациональном объяснении случившегося?
   Он смутно  припоминал  свои  последние  действия  в  каюте.  Словно  щит,
выставил он перед собой руки - навстречу выдавившей дверь огненной волне.  И
прежде чем вал пламени настиг его, мальчишка,  управляемый  не  разумом,  но
желанием жить, инстинктом самосохранения, подсознательным порывом  создал  в
мозгу комплекс образов, мыслей, слов...
   Затем он побежал. Побежал сквозь огненный ураган взрыва.  Побежал  прочь,
далеко-далеко. Он бежал, бежал, бежал...
   Бежал, пока не оказался - целый  и  невредимый  -  неведомо  где,  но  на
безопасном расстоянии от дожигаемого огненной вспышкой лайнера.
   Старый Черт был вышвырнут из моторного отсека корабля.
   Перед этим  он  последним,  безнадежным  усилием  попытался  спасти  хоть
что-то, хоть кого-то. Понимая, что все потеряно, он все же выждал подходящий
момент, когда взрывная волна докатилась до самых генераторов плазмы, а затем
бросил  в  недра  двигателей  заклинание  реверса.  Мгновенно  остывшие   до
абсолютного нуля топки стали поглощать, втягивать в себя энергию взрыва.  Но
было уже поздно.
   Корабль был разрушен, люди погибли от ударной волны, проникающей радиации
или от попадания в безвоздушное пространство, а  бесплотных  членов  команды
стерла из бытия волна перегретой плазмы от взорвавшихся генераторов.
   Старый  Черт  пытался  спасти  хоть  кого-то,  и  его  заклинание  смогло
сохранить одну жизнь. Его собственную.
   Он не хотел жить. Стыд, обжигающий и горький, наполнял его душу. Корабль,
пассажиры,  экипаж  -  пес  погибло,  все  уничтожено,  ничего  не   удалось
сохранить.
   Будь его воля, он, без сомнения, выбрал бы смерть в огненном облаке.
   Смерть  в  один  миг  с  остальными  членами  экипажа  и   червеобразными
гуманоидами.
   Но судьба распорядилась иначе! Последнее заклинание спасло моторному бесу
жизнь - даже против его воли.
   Грамотно, четко составленное заклинание сработало автоматически, уже  без
контроля и поправок. Образовавшимся при встрече двух волн  вихрем  моторного
беса вслед за Билли вышвырнуло из корабля в открытый космос.  Языки  пламени
лизнули красную чешую бесовской кожи, но Старый Черт не обратил внимания  на
боль.
   Его внимание, его чувства были поглощены ужасным видением.
   Галлюцинация?
   Реальность?
   Сказать наверняка он  бы  не  мог...  но  ему  показалось...  что  где-то
неподалеку... совсем рядом, но почему-то в иной вселенной  мелькнуло  что-то
огромное, пугающее... Эта тень, это существо простиралось... О  Мать-Судьба,
оно простиралось дальше самого далекого далека... Оно  было  всем,  было  во
всем и одновременно - ничем и ни в чем... Оно было...  Словно  великая  тьма
разверзлась перед Старым Чертом. Никогда раньше за  всю  его  долгую  бурную
жизнь Старому Черту не доводилось встречаться или даже  слышать  о  создании
такой невероятной силы и могущества. А теперь  оно  оказалось  рядом,  рукой
подать...  Нет,  пожалуйста,  не  надо  так  близко...  Моторный  бес  вдруг
отчетливо понял, что этому существу, этой силе ничего не стоит разорвать его
на куски одним  мимолетным  взглядом  чудовищных  глаз.  Старый  Черт  успел
подумать: "Ну нет, с меня хватит!"
   Он не хотел смотреть, но не мог не видеть,  как  начинают  поворачиваться
гигантские глаза... Он всем телом ощущал  каждое  движение  великана...  все
ближе и ближе... Бежать? Но куда?..
   Старый Черт потерял сознание.

***

   А тренированное офицерское  сознание  Игоря  оставалось,  увы,  абсолютно
ясным.
   Между пуском и попаданием пролегла на  глазах  утончающаяся  тень  -  как
между мыслью и действием.  Поначалу  еще  есть  немало  возможностей  подать
команду "Отмена", но с того момента, когда голос призрака смерти врывается в
шлем со злорадно-бесстрастным: "Эх, командир!" - изменить уже ничего нельзя.
   Отмена невозможна.
   Финал один: конец всех концов, финал всех финалов.
   В последний момент Игорь увидел все, все понял и осознал.  Такого  он  не
мог представить и в самом кошмарном сне. Он ясно различил каюты  с  мирными,
ни в  чем  не  повинными  пассажирами.  Одни  спали,  и  это  спасло  их  от
предсмертного мгновения  ужаса.  Другие  еще  не  уснули  и  успели  познать
отчаяние неминуемого приближения конца.  Игорь  был  готов  поклясться,  что
слышал  их  крики,  разносящиеся  по  изгибам,  коридорам  и  силовым  дугам
гиперпространства. Хотя, разумеется, это было абсолютно невозможно.
   Затем воображаемые - или реальные? - крики оборвались, погасла вспышка на
экране, и в шлеме стало темно и тихо. Как в космической пустоте.
   Молчание  нарушал  лишь  издевательский  хохот  Чивайста,  которому  было
абсолютно наплевать, что произошла  трагическая,  непоправимая  ошибка.  Чем
больше угроблено мягкокожих, тем лучше чувствует себя  воинственный  призрак
смерти. А если кому-то что-то не нравится, что ж, с Чивайста взятки  гладки.
Команда "Пуск" была дана, отмены не последовало, коррекцию произвел он  сам,
- в такой ситуации никаких дополнительных запросов или указаний  не  требует
ни один самый гуманно-идиотский устав.
   - Прямое попадание, командир! - Чивайст захлебывался от смеха. - Отличная
работа. Жаль, если ошибочка вышла с тем, куда мы вмазали, а  то  бы  светила
нам такая премия - закачаешься!
   В  этот  момент  подшлемное  пространство  заполнил  шквал  торжествующих
голосов из командного пункта  крепости.  Победные  возгласы  перекинулись  с
командного пункта на залы дежурной смены, на кубрики и каюты экипажа, на все
помещения станции. "Бородино" торжествовало  победу.  С  монитора  ободряюще
улыбался  Игорю  сам  главный  колдун   крепости,   пребывающий   в   полной
уверенности,  что  в  этот  момент  в  космосе  догорают   осколки   сбитого
американского  ударного  крейсера,  коварно  подкрадывавшегося   к   русской
станции.
   Только сейчас Игорь осознал,  что  во  всей  космической  крепости  он  -
единственный (по крайней мере, из людей) знает, что  случилась  непоправимая
трагедия.
   Он сорвал шлем, мгновенно подхваченный и унесенный  к  потолку  магнитным
полем. Все кончено, и все ясно. Надежды, что все случившееся  окажется  сном
или галлюцинацией, - никакой.
   Игорь невидящими глазами смотрел на панель управления пусковым пультом.
   Сердце бешено билось, тело колотила дрожь и скручивали судороги. Пот  лил
ручьем, словно тело пыталось смыть с себя грех души и разума.
   Одна мысль молнией пронзала мозг офицера, повторяясь снова и снова.
   Что я наделал? Что мы наделали?! Будь я проклят!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОХОТНИКИ

Глава 5

   Будильник  безжалостно  задребезжал  без   двадцати   семь.   Антикварный
будильник  -  дорогая  механическая  игрушка.  "Чистая   механика!   Никакой
электроники, никакой магии!" - нахваливал продавец.
   Именно поэтому она и купила эту экстравагантную штуковину. Как часы такая
рухлядь практически бесполезна. Механизм убегал  за  сутки  на  час  вперед,
заставляя хозяйку проделывать в уме сложные математические вычисления каждый
раз, когда было нужно заводить будильник.
   В ответ на дребезжание ржавеющего звонка послышался сонный голос:
   - Да, да, да... еще немного... чуть-чуть... сейчас встану...
   Одеяло было немедленно натянуто поверх копны золотых волос,  разбросанных
по подушке. Рядом с женщиной на широкой кровати никого не было. Уже давно.
   Много лет.
   Вновь задребезжал будильник. Не зазвонил, а именно  задребезжал,  издавая
звуки, способные (если верить все  той  же  рекламе)  "пробудить  мертвых  и
поднять их из могил, словно зовом труб Страшного суда".
   У владелицы  будильника  Тани  Лоусон  была  возможность  убедиться,  что
рекламные агенты и проспекты иногда  говорят  правду,  одну  лишь  правду  и
ничего, кроме правды. В случае с будильником именно так и получилось.
   - Черт побери! Подъем, тетка! - убеждала  себя  не  желающая  просыпаться
женщина.  -  Вставай,  вставай...  А  какой  все-таки  был  сон...  вот   бы
досмотреть.
   Да и вставать вовсе не так обяза...
   Словно почувствовав опасность бунта, будильник заскрежетал в третий раз.
   Таня смирилась и с мыслью: "Долг зовет" - отбросила одеяло. Ей предстояло
спасать планеты и цивилизации, расследовать преступления межпланетной мафии,
а  также  предстать  перед  глазами  зловредного   начальства.   Начальства,
зловредного уже одним тем, что оно не  скрывало  своих  чувств  в  отношении
опаздывающих на службу офицеров полиции Объединенных Планет.
   Таня протянула руку и нащупала на столике пульт дистанционного управления
некоторыми электронными устройствами ее квартиры. Одна из кнопок пульта была
отмечена полоской бумаги с надписью: "Утро". Буквы были написаны от руки,  а
бумажка  прикреплена  к  пульту  прозрачной  клейкой   лентой.   В   комнате
послышалось  легкое  жужжание,  и  ставни  на  окнах   распахнулись.   Серый
предрассветный  свет  вполз  в  комнату,  смешиваясь  со   светом,   который
отбрасывали лампы.
   Да-да, это были настоящие старинные лампы, и их желтый теплый свет давали
раскаленные металлические нити,  находящиеся  под  напряжением  в  вакуумных
колбах.
   А энергией эти лампы  питало  старое  доброе  электричество.  Все  как  в
глубокой древности, если не считать того,  что  в  подвале  дома  тихо-мирно
работал  силовой  генератор,   чью   энергию   специальные   преобразователи
превращали в электричество.
   И  генератор,  и  преобразователи  были  до  отказа   напичканы   всякими
сверхъестественными штучками, но в самой квартире их не  было.  Таня  любила
эти старомодные лампы - и все тут. Она ни разу не пожалела о потраченных  на
них деньгах, причем весьма и весьма немалых.
   Еще Таня предпочитала с утра поплотнее позавтракать, и с нажатием  первой
кнопки на пульте электронная кухня приступила к работе. Кофе был  насыпан  в
кофеварку, кофеварка включена в сеть; бекон лег  на  разогретую  сковородку,
яйца взбиты и вылиты сверху; в  тостере  подрумянивались  кусочки  хлеба.  И
здесь, на кухне, все аппараты и агрегаты были электронными и механическими -
без какого бы то ни было элемента магии. Плотно завтракать  Таня  научилась,
исходя из многолетнего собственного опыта. Порой завтрак оказывался первым и
последним до глубокой ночи приемом пищи за целый день. Когда в штабе полиции
Объединенных Планет случался аврал, рабочая смена  преизрядно  растягивалась
во времени.
   К зависти коллег, как  женщин,  так  и  мужчин,  Таня,  обладая  зверским
аппетитом, могла есть, что хотела и сколько хотела, без каких-либо  опасений
за свою фигуру. Годы  не  меняли  ее  внешности.  Стройность,  выносливость,
скорость, сила и огромный жизненный тонус были ее неотъемлемыми  качествами.
Разумеется,  все  это  давалось  Тане  не   без   изнурительных   регулярных
тренировок.  Например,  на  одной  из  стен  в  ее  квартире   висела   пара
фехтовальных шпаг, а  под  ними  -  набор  перчаток  для  импровизированного
боксерского поединка.
   Вся ее  квартира  была  набита  допотопной  электроникой,  в  основном  в
возрасте нескольких сотен лет. Кое-что относилось едва  ли  не  к  покрытому
пылью времен двадцать первому веку. По крайней мере,  в  этом  Таню  уверяли
торговцы  антиквариатом  и   старьевщики.   Разумеется,   такое   чудачество
обходилось недешево.
   Ну и бог с ней, с дороговизной. Зато, обладая этими милыми вещицами, Таня
чувствовала себя уютно, уверенно, комфортно и спокойно!
   Разумеется, дело заключалось не только в удобстве и  комфорте.  Просто  у
Тани  была  граничащая  с  манией  неприязнь  ко  всякого  рода  бесплотным,
сверхъестественным созданиям. Квартиры ее друзей, родственников,  коллег  по
работе были полны нечисти, выполнявшей всю работу по дому. Домовые, гоблины,
гномы, мирные духи и привидения - все они,  запертые  колдовством  в  разных
машинах и устройствах, создавали  стандарт  жизни,  освобождая  человека  от
множества дел.
   Таню Лоусон это не могло  устроить.  Она  платила  -  и  переплачивала  -
огромные деньги за немагические электронные  и  механические  машины,  затем
доплачивала  за  инструкции  по  их  ремонту  и  обслуживанию,  стремясь   к
поставленной цели: не допускать в свой дом никакой нечисти. На работе она не
могла  противостоять  нашествию  магии.  Штаб  полиции  был  так   напичкан,
наводнен, пропитан всякого рода колдовством, что у Тани аж челюсти  сводило.
Что поделать: в полиции работали сильные маги и колдуны, и плоды  их  работы
ощущались во всем.
   Неприятие магии было Таниной странностью номер один. Странность номер два
заключалась в том, что сама она была довольно сильной волшебницей.  Наложить
заклятие она могла почти так же быстро, как настоящий колдун, а ведь  только
колдунам, единственным из смертных, дано  использовать  мыслительные  образы
вместо произнесения магических формул и заклинаний. Случись Тане  сойтись  с
колдуном в поединке, ему по крайней мере пришлось бы попотеть и использовать
немалую долю своих тайных сил, чтобы одолеть ее.
   Хотя она носила титул магистра расследований, что соответствовало  званию
полковника в других подразделениях полиции Объединенных Планет, Таня  Лоусон
очень редко использовала в работе  свои  магические  способности,  да  и  то
уступая просьбам коллег  или  нажиму  начальства.  Эти  странности  были  ее
ахиллесовой пятой в противостоянии с непосредственным  начальником  -  Гарри
Купером. В эту брешь в ее броне он и наносил свои колкие  удары.  Сам  Купер
носил звание генерал-майора, и единственной ближайшей целью его  жизни  было
стать генерал-лейтенантом, вдвое увеличив количество звезд на погонах.
   Таня нахмурилась, вспомнив, как ей в последний раз пришлось противостоять
Гарри в бесконечном и однообразном поединке.
   Она  вспомнила,  как  он  рассердился,  когда   в   очередной   раз   его
беспроигрышные  в  иных  случаях  приемы   великосветского   донжуана   были
парированы, а сам он отвергнут.
   - Ну почему, почему... - ныл Гарри,  -  мы  должны  ссориться  и  спорить
каждый раз, когда видим друг друга?
   - Не пытайся меня разжалобить, - отрезала Таня. - Мы  ругаемся  и  спорим
только  потому,  что  ты,  как  никто  другой,  должен  знать,  насколько  я
загружена.  А  вместо  этого,  стоит  мне   оказаться   в   пределах   твоей
досягаемости, ты обязательно скидываешь на меня какое-нибудь новое дело.
   Это  бесконечное,  чисто  рабочее  противостояние  изрядно   усугублялось
неуемной мужской энергией Гарри. Он неоднократно делал Тане  недвусмысленные
предложения, и столько  же  раз  она  вежливо,  но  твердо  отказывала  ему,
прекрасно отдавая себе отчет,  что  это  его,  мягко  говоря,  не  порадует.
Генерал Купер прослыл Казановой штаба полиции Объединенных Планет,  известно
было и то, что он ведет скрупулезный подсчет своих побед на любовном фронте.
Поэтому Таня знала, что, как бы  вежливо  она  ни  произнесла  три  заветные
буквы: "Н...Е...Т", Гарри воспримет отказ болезненно и оскорбится до глубины
души. Разделять работу и личные отношения он не желал принципиально, поэтому
считал своим долгом в ответ на Танину несговорчивость привязываться к ней по
каждому пустяку, по поводу и без повода, подчас действуя  на  грани  фола  и
нарушения служебных инструкций. А в промежутках между  серьезными  пакостями
он оставался постоянным гвоздем в сапоге, неизлечимой головной  болью,  если
не сказать -  кнопкой  в  стуле,  постоянно  выискивая  повод  покритиковать
упрямую подчиненную, придраться к ней.
   На этот раз он ей подложил основательную свинью.
   Таня просто развела руками:
   - Ну как, скажи на милость, я могу выкроить  две  недели  ради  какого-то
семинара? Две недели, Гарри, две проклятые недели!
   -  Это  семинар  по  повышению   квалификации.   Он   посвящен   развитию
сверхъестественных способностей сотрудников нашего  департамента,  -  сурово
вещал Гарри. - Для сотрудника твоего уровня он станет  ступенью  на  пути  к
посвящению в сертифицированные колдуны.
   Неожиданно хлопнув кулаком по столу, он повысил голос:
   - И хватит прогуливать назначенные мероприятия!
   Таня - не та женщина, на которую производит впечатление мужской кулак,  с
грохотом обрушивающийся на стол, - сде