го  подружку,  как  ее...  Попову.  Так,
хорошо.
   Похоже, эта американская стерва - настоящий бульдог. Но - стоп! - что это
за жужжание? Эй, в чем дело?..
   ...В мгновение ока Влад выскочил из  своего  скрытного  логова.  Зловещая
аура приближающейся смерти заставила  его  нестись  вперед,  как  безумного.
Успеть, еще не все потеряно... Сквозь толщу стен и  переборок  Влад  ощутил,
как в истерзанном мозгу Игоря Долгова мгновенно поднялась и захлестнула  все
волна непреодолимой тяги к смерти, которая избавит его  от  всех  проблем  и
вопросов.
   Ему оставалось сделать каких-то десять шагов, но  было  поздно.  Раздался
негромкий хлопок пистолетного выстрела.
   В тот же миг Влад Прожогин  встретился  взглядом  с  яростно  сверкающими
глазами Тани Лоусон.

***

   На мгновение Таня  и  Влад  застыли,  глядя  в  глаза  друг  другу.  Даже
мучительная неловкость из-за трагической гибели  Игоря  Долгова  уступила  в
душе Тани место новым тревожным ощущениям. Полковник  Лоусон  поняла:  перед
нею - тот самый человек, чье магическое присутствие она  ощутила  в  комнате
для допросов, тот самый человек, чье имя лейтенант Долгов так и не осмелился
произнести, не решившись нарушить запрет. Сила ауры Влада была  такова,  что
поначалу Таня приняла его за колдуна. Впрочем, опыт следователя и  природное
чутье мгновенно скорректировали это впечатление. Нет, он не был колдуном, но
магические силы присутствовали в нем, сквозили  в  каждом  его  действии,  в
каждом движении.
   Несмотря на внешнюю противоречивость такого мнения,  Таня  с  готовностью
согласилась с ним, склонная верить интуиции.
   Незнакомец был переполнен силой. Другие люди выглядели  бы  рядом  с  ним
слабыми и беспомощными. Оказаться его противником было бы смерти подобно. Но
при  этом  от  него  не  исходило  ощущения  угрозы,   какого-то   зловещего
предчувствия.
   Было видно,  что  этот  человек  много  пережил,  много  повидал,  немало
настрадался.
   Яснее ясного было и то, что за ним тянется шлейф тяжких грехов. Но  грехи
эти словно не касались его: вера в священную правоту  своего  дела  помогала
ему оставаться выше преступлений, совершенных во имя торжества этого дела.
   Но более всего в этом голубоглазом человеке поразило и  обеспокоило  Таню
то, что она почувствовала  непроизвольное  притяжение  к  нему.  Словно  два
оказавшихся рядом магнита,  они  таинственной  силой  притягивались  друг  к
другу; между ними засверкала незримая электрическая нить,  посыпались  искры
разрядов, устремляясь навстречу друг другу...
   Еще один внутренний толчок заставил  Таню  вздрогнуть.  Нет,  невозможно,
попыталась убедить она себя, но не верить своим же ощущениям у нее  не  было
никаких оснований.  Сомнений  не  было:  где-то  рядом  находился  еще  один
человек,  отчасти  знакомый.  Однажды  ей  уже  довелось  почувствовать  его
магическое присутствие, внимание, незримо, но вполне заметно направленное на
нее. Точно!
   Это он подсматривал за ней на борту "Голубки".
   Судя по ощущениям, испытанным Таней, этот  ее  соглядатай  был  не  менее
грозен и опасен,  чем  стоявший  перед  ней  русский.  И  более  того,  Таня
вспомнила, что подсознательное, почти животное притяжение, которое влекло ее
к Владу, было тем же чувством, которое пробуждал в ней и второй незнакомец.
   Да что здесь, черт возьми, происходит?! Кто эти двое? Мысли проносились в
голове Тани со скоростью курьерского поезда.  Она  позволила  себе  тряхнуть
головой и пару раз моргнуть, чтобы сбросить оцепенение. За эту долю  секунды
русский майор ухитрился исчезнуть. Впрочем, его магическое  присутствие  она
чувствовала по-прежнему сильно, как и присутствие второго незнакомца. А  еще
- в воздухе запахло смертью. Танино сердце бешено  застучало  в  груди,  она
бросилась бежать по коридору, идя по магическому следу,  оставленному  двумя
загадочными и до ужаса опасными воинами.

Глава 24

   "Черт! Черт, черт побери! - пронеслось в голове Дэвида. - Уж кого-кого, а
этого парнишку я убивать никак не собирался".
   К счастью, Билли продолжал говорить,  и  говорить  именно  то,  что  дало
Дэвиду передышку.
   - Я-то знаю, что ты тоже будешь мучить меня своими дурацкими вопросами, -
сказал Билли, - как тот, который приходил до тебя. Ты с ним уже говорил?
   - С кем? - Интерес Дэвида был абсолютно неподдельным.
   - С тем, другим. С Владом.
   - Не знаю такого, почти честно признался Дэвид, лицо которого  осветилось
довольной улыбкой: разговор не был окончен, а значит, ребенок оставался  вне
опасности.
   - Влад по крайней мере не пытался прикинуться врачом или санитаром. А ты,
- сделал вывод мальчик, - видимо, любишь врать.
   - А как ты догадался, что я не санитар? - спросил Дэвид.
   Билли криво усмехнулся.
   - Секрет, - не без гордости сказал он. - Мой маленький секрет.
   Тут-то  Дэвид  впервые  ощутил  словно  укол  тончайшей  иголкой,  первое
прикосновение магической силы, исходившей от Билли. Теперь все  вставало  на
свои места: мальчишка был колдуном! Маленьким, но колдуном. Это и спасло его
от гибели в ту страшную ночь.
   Собравшись с мыслями, Дэвид присел на край  кровати  Билли  и,  улыбаясь,
сказал:
   - Ладно, сдаюсь. Никакой я не врач и не фельдшер, да и вообще не медик.
   Прав ты в другом: меня действительно просили, чтобы я  порасспросил  тебя
кое о чем.
   Билли был польщен столь полной и безоговорочной капитуляцией.
   - Кто тебя прислал? - требовательно спросил он.
   Демонстративно оглядевшись, якобы желая убедиться, что рядом никого  нет,
Дэвид заговорщически спросил:
   - А ты никому не расскажешь?
   - Обещаю, - абсолютно серьезно ответил мальчик.
   Дэвид ткнул пальцем вверх, словно указывая куда-то в небо.
   - Мое начальство, - почти шепотом сказал он,  -  очень  важные  птицы.  И
знаешь, если ты откажешься отвечать, мне от них  влетит  так,  что  мало  не
покажется.
   Билли нахмурился.
   - Но ведь это не правильно! - воскликнул он. - Тебя не должны  наказывать
за то, что я не хочу говорить.
   - Ничего не поделаешь, - вздохнул Дэвид.  -  Такие  уж  они,  эти  важные
птицы.
   - Извини, я не хотел, чтобы тебе из-за меня попало.
   - Да ничего, - отмахнулся Дэвид. - Я же понимаю, что  ты  не  нарочно.  -
Затем, сделав вид,  что  в  голову  ему  пришла  спасительная  мысль,  Дэвид
оживился и сказал:
   - Слушай, а давай мы с тобой притворимся!
   - В каком смысле?
   - Ну, сделаем вид, что я тебя спрашивал, а ты отвечал.  Что  говорить,  я
сам как-нибудь придумаю. Только ты не проговорись, и все будет в порядке.
   - А не слишком ли это похоже на вранье? - осведомился Билли.
   Дэвид сделал вид,  что  думает,  а  затем,  сокрушенно  вздохнув,  развел
руками, словно признавая поражение.
   - Согласен. Вранье это, по-другому и не назовешь. Ненавижу ложь. Я  бы  и
тебя не пытался обмануть, если бы меня не заставили.
   Он встал и стал собирать медицинские инструменты.
   - Ладно, пойду я, - сказал Дэвид, - ничего, что-нибудь придумаем.
   - Подожди, - окликнул его Билли, когда Дэвид уже стоял у дверей.
   Дэвид с умоляющей улыбкой оглянулся и спросил:
   - Ну  что?  Придумал,  как  мне  выкрутиться?  Усаживаясь  на  кровати  и
поправляя подушки, Билли сказал:
   -  Нет,  выкручиваться  не  придется.  Пусть  все  будет  честно.   Давай
спрашивай.
   Я обещаю ответить на все твои вопросы.
   Дэвид снова подошел к кровати Билли.
   - Спасибо, - сказал он, - ты меня просто спас. Давай сделаем вот как:  не
буду я тебя ни о  чем  спрашивать.  Ты  просто  расскажи  все  как  было.  Я
перескажу это  своему  начальству  и  попрошу,  чтобы  они  тебя  больше  не
беспокоили.
   Билли кивнул и стал рассказывать подробно  и  обстоятельно.  Поначалу  он
пытался сохранять спокойствие и бесстрастность, но чувства взяли свое, и  на
глаза его навернулись слезы. Мрачные воспоминания нахлынули на него, ожили в
памяти, сжали сердце ледяными клещами.
   ...Он спал. Спал, но сон его вдруг стал  тяжелым  и  беспокойным.  Страх,
предчувствие беды пробудили его;  он  понял:  где-то  рядом,  совсем  близко
притаилось чудовище. Оно пришло по его душу, оно оскалило зубы  и  выпустило
когти, оно уже почти настигло его...
   Инстинкт, до того дремавший в душе ребенка, на  миг  пробудился  -  Билли
вытянул вперед и вверх руки  и  прокричал  невесть  откуда  взявшиеся  слова
только что  рожденного  заклинания.  Его  первого,  оказавшегося  сильным  и
действенным заклинания.
   А в следующий  миг  -  взрыв!  -  Билли  зажмурился.  -  Слепящий  огонь,
пожирающий все вокруг.
   Его последний крик: "Люпе!.."
   Миг - и он снова в больничной палате, в медсанчасти  русской  космической
крепости; он плачет и стесняется своих слез.
   Дэвиду захотелось обнять мальчика, успокоить его, но он не позволил  себе
сделать эту ошибку. Что-то подсказало  ему:  Билли  воспримет  как  унижение
любую попытку общаться с ним не как со взрослым.
   Действительно, Билли довольно быстро взял себя в  руки  и  чуть  смущенно
сказал:
   - Извини. Глупо получилось.
   - Не глупее, чем у тех, кто заставил меня выпытывать у тебя  все  это,  -
сказал Дэвид, почти не кривя душой, - ну что, дорассказать сможешь?
   - А больше и рассказывать нечего,  -  пожал  плечами  Билли.  -  Потом...
единственное, что я помню, - это пустота, в которой я плаваю,  как  в  воде.
Затем и это исчезло. Наверное, я  потерял  сознание,  а  когда  очнулся,  то
очутился в этом дурацком госпитале. А все остальные... они погибли, все... -
Чтобы не расплакаться, Билли был вынужден замолчать.
   В палате повисла тишина. Билли молча боролся со слезами, а Дэвид украдкой
следил за ним, с удивлением узнавая в  мальчике  самого  себя  -  в  далеком
детстве.
   Уже больше тысячи лет прошло с тех  пор,  как  он,  шестилетний  ребенок,
остался сиротой:  его  родители  погибли  в  авиакатастрофе.  Только  особые
способности и редкая сила воли не позволили Дэвиду исчезнуть, раствориться в
многомиллиардной толпе  нищих,  оставшихся  безымянными  людей.  Острый  ум,
физическая сила, выносливость и  ловкость  помогли  ему  выжить  и  "сделать
себя".
   Как одаренный и перспективный спортсмен,  он  легко  поступил  в  военную
академию Вест-Пойнт и даже получил стипендию. Здесь он отлично проявил  себя
как в учебе, так и в спортивных  состязаниях,  выиграв  немало  медалей  для
родного учебного заведения, а  затем  и  для  всей  страны.  Выступал  он  в
классическом десятиборье и в военном пятиборье. Олимпийские игры  уже  ждали
Дэвида, но в его судьбе произошел новый поворот: он был переведен на  службу
в отборочный отряд корпуса "Одиссей".
   Неожиданно, как это только  что  произошло  с  Билли,  волна  трагических
воспоминаний захлестнула Дэвида. Старые обиды, боль поражений  и  неудач,  а
главное  -  кровавые  тени  убитых  им  людей  ярко  высветились  в  памяти.
Чудовищные образы проплыли перед  внутренним  взором:  кровь,  много  крови;
люди, на коленях молящие о пощаде... Ни жалости, ни  пощады  -  эти  чувства
неведомы ему. Их место  занято  ненавистью  и  холодным  расчетом,  верой  в
правоту своего дела и решимостью выполнить поставленную задачу любой ценой.
   "Тревога!" - заверещала, завибрировала в кармане Дэвида гремлин-шкатулка.
   Что-то не так! Рядом опасность!
   Гормоны, стимуляторы, активаторы и прочая химия хлынули в вены.
   Мыслительный  процесс  неизмеримо   ускорился.   Тело   приготовилось   к
предельным нагрузкам.
   Где враг? Кто он?
   Дэвид заметил, что Билли подозрительно смотрит  на  него.  Неужели?  Нет,
только не он. От этого загадочного мальчишки опасность не исходила.
   Но откуда? Где противник и откуда ждать нападения?
   - Что случилось? - спросил Билли. - Что-то не так?
   Дэвид заставил себя вновь войти в роль:
   - Да нет, показалось... Лучше скажи, там, на корабле... ну,  помнишь,  ты
говорил про какое-то чудовище, которое, мол, тебя и разбудило?
   - Это-то уж точно мне показалось, -  отмахнулся  Билли,  -  не  было  там
никакого чудовища... если не считать ракеты.
   - Но ты ведь не ее почувствовал, не ракета же напугала тебя  так  сильно.
Ты же ее не видел!
   Билли  понял,  что  Дэвиду  удалось  разгадать  его  тайну  -   обладание
магическими  способностями.  Словно  прочитав  его  мысли,  Дэвид   поспешил
заверить:
   - Ты не бойся, про это я никому ничего не скажу.
   Билли кивнул и сказал:
   - Понимаешь... мне приснилось... какое-то животное? - нет, не  живое  оно
было... ну, чудовище, что ли? Но не ракета - это точно. Вот и все.
   - Скорее всего, - заявил Дэвид абсолютно уверенным голосом, - это  просто
совпадение.
   На самом же деле уверен Дэвид был как раз в обратном:  по  его  глубокому
убеждению, совпадений не бывает, особенно таких. А значит (Дэвиду даже стало
не  по  себе),  что-то  там  действительно  было!   Что-то   черное,   злое,
затаившееся...
   Но что именно?
   Или - кто?
   - Кто-то идет, - сказал Билли.
   Дэвид вздрогнул, метнулся к двери и  у  самого  порога  замер.  Мгновение
ожидания, оценки, и все стало ясно: это он - тот, чье приближение  Дэвид  не
спутал бы ни с чьим другим. Наконец-то! Дэвид с некоторым удивлением  поймал
себя на этой мысли.
   - Это Влад, - сообщил Билли. -  Тот,  который  приходил  до  тебя.  Дэвид
кивнул и сказал:
   - Я знаю.
   Билли вдруг понял, что происходит и чем это грозит.
   - Ты убьешь его? - дрогнувшим голосом спросил он.
   Дэвид заставил себя умерить желания. Как бы ни  хотелось  ему  сойтись  в
равном, беспощадном, но честном поединке  с  противником,  он  понимал,  что
поддаться искушению значило провалить операцию.
   Никто не должен знать о его присутствии на борту станции "Бородино".
   - Не сейчас, - отвечая на вопрос Билли  и  убеждая  в  чем-то  сам  себя,
сказал он и взял со столика шприц-пистолет.
   Билли с ужасом наблюдал за тем, как пистолет приставляется  к  его  руке,
крепко сжатой стальными пальцами Дэвида.
   - Меня? - выдохнул Билли.
   Нажатие курка - и препарат был впрыснут в кровь мальчика. Билли тотчас же
упал на подушки - бледный и тихий как покойник.
   Дэвид развернулся, лихорадочно продумывая путь к отступлению.
   Одна мысль, не относящаяся к операции, засела в  его  голове:  пошли  они
все!.. Пошли они все, во главе с отцом Зорзой! Пошли туда вслед за ним и все
остальные!..
   Делайте что хотите, но мальчишку я убивать не собираюсь!

Глава 25

   - Хозяин, он приближается! - пискнул гремлин. - Поторапливайся!
   Дэвид не стал терять времени, чтобы послать гремлина  куда  подальше  или
приказать ему заткнуться. Он и без подсказок нечисти знал,  что  тот  парень
приближается. А  что  касается  "торопливости"  -  он  и  так  действовал  с
предельной  скоростью.  Вот  только  кожух   вентиляционной   шахты   словно
вознамерился преградить путь к отступлению. Болты, крепившие решетку к раме,
были старыми, у многих сорваны головки, проскальзывавшие теперь  в  стальном
кулаке пневмоключа.
   Гаечный ключ с пневмоприводом работал почти бесшумно, издавая лишь слабое
урчание, похожее на кошачье  мурлыканье.  За  спиной  Дэвида  Билли  Иванов,
который после инъекции должен был бы в течение суток спать, не шелохнувшись,
вздрогнул и нечленораздельно забормотал. Дэвид с уверенностью  мог  сказать:
ребенок находится во власти беспрерывно мучающих его кошмаров.
   "Бедняга, - подумал Дэвид. - Хотел бы  я  успокоить  тебя,  сказать,  что
скоро все будет хорошо... Но нет, не могу я тебе этого обещать.  Потому  что
лучше не будет".
   Еще один болт выпал из гнезда в раме. Путь почти свободен! Осталось всего
два винта, а потом - вниз по шахте, по ее бесчисленным ответвлениям -  туда,
где осталось десантное оборудование. Никто и глазом не успеет моргнуть,  как
он уже отчалит от станции и направится к точке встречи с  кораблем,  ждущим,
чтобы подобрать его. Жаль, что с собой у него не  было  всего  необходимого.
Доклад будет весьма краток.  Но  начало  положено  неплохое,  стыдиться,  по
крайней мере, нечего. Отец Зорза не придет в восторг, но  и  разочарован  не
будет.
   Пневмоключ  размером  с  карандаш,  повинуясь  едва  ощутимому   давлению
пальцев,  впился  в  головку  очередного  болта.  Болт  пошевелился,   начал
выворачиваться,  но  на  половине  пути  застрял  -   перекосилась   старая,
полусорванная  резьба.  Дэвид  включил  инструмент   на   полную   мощность,
приговаривая: "Ну давай же, малыш, нажми, нажми!"
   Болт с хрустом перекрутило и разорвало  пополам.  Отлично!  Теперь  можно
вытянуть решетку на себя, а затем скрутить ее на сторону, освободив  путь  в
шахту. А там уж - ищи ветра в поле...
   - Хозяин, он здесь!
   Поняв, что тихо уйти не удалось, Дэвид позволил себе вздохнуть,  а  затем
отбросил ключ и развернулся,  приготовившись  встретиться  лицом  к  лицу  с
противником.
   Выхватив оружие, он направил ствол в  сторону  входной  двери  в  палату,
прикидывая,  с  какой  стороны  может  подойти   русский.   Келлса   изрядно
беспокоило, что  между  ним  и  противником  оказался  спящий,  одурманенный
лекарствами Билли. Но делать нечего: стоило Дэвиду сместиться  чуть  вправо,
чтобы Билли оказался  вне  линии  огня,  но  при  этом  он  загонял  себя  в
самоубийственную позицию с очень узким сектором обстрела.
   Билли всхлипнул сквозь сон.
   Дэвид сделал два шага вправо.
   Влад двигался по коридору, словно подкрадывающийся к  добыче  волк.  Ноги
неслышно скользили по полу, мышцы и суставы работали, как мощные,  бесшумные
механизмы в теплой масляной ванне.  Пригнувшись,  он  слился  со  стеной,  к
которой прижимался левым боком. Коридор уходил далеко вправо, а в нескольких
шагах впереди на пол падало пятно теплого желтого света, вырывавшегося через
дверной проем палаты Билли.
   Присутствие врага из корпуса "Одиссей" он чувствовал всем телом, разумом,
даже особым жжением в костях. Сердце русского  майора  жаждало  убийства,  и
убийству суждено было произойти. Прожогин мог со стопроцентной  уверенностью
сказать, кто именно будет его противником, с того момента как он  перешагнул
порог  госпиталя  станции.  Он  определил  это  по  висевшему  в  больничных
коридорах запаху холодной темноты - если, конечно, у холода и черного  цвета
есть запах.
   Ферменты смерти - до боли знакомые ему - витали в воздухе.
   Разумеется,  Лучшим  вариантом  был  бы  захват  противника  в   плен   с
последующим пристрастным допросом. Пытать этого гада до тех пор, пока тот не
расколется и  не  выдаст  все,  что  знает  об  очередном  грязном  заговоре
проклятых штатовцев против матушки-России. Методы, к которым прибегал Влад в
таких случаях, никогда еще не подводили его.
   Будь перед ним обыкновенный, даже очень  хорошо  подготовленный  человек,
Влад именно так бы и поступил. Под  прикрытием  лучшего  десантно-штурмового
отделения гарнизона он  ворвался  бы  в  палату,  без  труда  обезоружил  бы
противника, а затем, скрутив  покрепче,  неспешно  приступил  бы  к  "сеансу
одновременной игры" на всех болевых окончаниях нервной системы пленного.
   Но в госпитальной палате Влада ждал  не  обычный  противник.  Да,  именно
ждал... В этом Влад  тоже  не  сомневался.  Незнакомец  наверняка  хотел  бы
смыться по-тихому, но сейчас он определенно уже  учуял  приближение  "Бурого
медведя" и, отбросив мысль об отступлении, приготовился к бою.
   "Мы равны друг другу", - подумал вдруг Влад.
   Скорее всего противник был настолько же силен и опытен, насколько  и  сам
майор Прожогин. Вполне естественно, что американцы послали на  эту  операцию
лучшего из лучших. Корпус "Одиссей".
   По странному капризу  его  величества  случая  и  ее  величества  судьбы,
Церковь Меча и корпус "Одиссей" нечасто встречались в открытом бою  лицом  к
лицу. Счет редких кровавых  поединков  за  всю  историю  противостояния  был
абсолютно равным. У Влада мелькнула мысль, что у него появился шанс нарушить
это равновесие. Его противник, конечно, подумывал об отступлении, но  выхода
отсюда пра