ка, стоявшего неподалеку. Это  был
младший сержант Попов. Или очень похожий на него  парень.  Он  затягивался
давно погасшей сигаретой, и в опустевших, остановившихся глазах  его  была
вся нынешняя ночь: лунные  блики  на  черных  панцирях,  бледно-фиолетовые
вспышки, горящий янтак.
     Потом подкатило сразу несколько машин и в  их  числе  тягач  -  вроде
того, что был сожжен на пустыре. Стало шумно: гудки, всхрапывания моторов,
обрывки команд. Из "уазика" выскочили трое офицеров и бегом припустились к
тягачу. О Царапине забыли.
     Он подошел к десантнику, вгляделся. Нет, это был не Попов.  Но  когда
парень, почувствовав, что на него смотрят, повернул к Царапину осунувшееся
чумазое лицо, тому показалось,  что  этот  совершенно  незнакомый  человек
узнал его. Тоже, наверное, с кем-нибудь перепутал.
     - А я думал, убили тебя, - неожиданно сказал парень. - Кто ж в  таких
случаях вскакивает!  Смотрю:  бежи-ит,  чуть  ли  не  в  рост,  тягач  его
освещает... Как они тебя тогда не примочили - удивляюсь...
     Мимо как раз проносили длинное черное тело.
     - Живым хотели доставить... - как-то странно, судорожно усмехнувшись,
снова сказал десантник, но уже не Царапину, а так  -  неизвестно  кому.  -
Троих из-за него потеряли. А он с собой покончил, скотина...
     Ничего больше не добавил, бросил сигарету и, чуть ссутулясь, побрел к
своим.
     - Земляк! - тихонько позвали сзади. - Земеля!.. Зема!..
     Царапин оглянулся. Это были двое из оцепления.
     - Слышь, зема... - Шепотом, глаза бегают. - А эти... ну, диверсанты в
противогазах... откуда они взялись вообще?
     - С Марса, - отрывисто сказал Царапин.
     - Тц! Ара! А я тебе что говорил? - негромко, но  с  яростью  гортанно
вскричал второй.
     - Да нет, правда, - обиделся первый. - Откуда,  зем?  Гля,  машины  у
них...
     В следующий миг лица у обоих стали суровыми, глаза - зоркими,  а  про
Царапина они  словно  и  думать  забыли.  Люди  бодро  и  бдительно  несли
караульную службу.
     Это их спугнул возвратившийся зачем-то Аркадий  Кириллович.  Кажется,
он был чем-то расстроен.
     - Боря, - позвал он. - У вас сигареты не найдется?
     - Я не курю, - сказал Царапин.
     - Я тоже... -  уныло  отозвался  штатский.  Отсвет  гаснущего  пожара
тронул его обрезавшееся лицо.
     - Не могу отделаться от одного ощущения, Боря...
     "Ощущения... - тоскливо  подумал  Царапин.  -  Тут  поспать  бы  хоть
немного..."
     - А ощущение такое... -  Аркадий  Кириллович  судорожно  вздохнул.  -
Никакая это, к черту, не военная техника...
     Встретив непонимающий взгляд Царапина, он усмехнулся и, отвернувшись,
прищурился на огромное розовое зарево.
     - Ну не дай Бог, если я прав!.. - еле расслышал Царапин.
     - Аркадий Кириллович, пора! - окликнул кто-то  из  "уазика".  Видимо,
все тот же широкоплечий майор.
     - Сейчас-сейчас!  -  совсем  другим  -  энергичным,  деловым  голосом
отозвался штатский. - Тут у меня еще одно уточнение...
     - Вы же умный парень,  Боря,  -  чуть  ли  не  с  жалостью  глядя  на
Царапина, проговорил он. - Вы поставьте себя на  их  место...  Откуда  вам
знать, что там внизу - граница? Что посадка  ваша  совпадает  с  одним  из
сценариев начала войны! Что нет времени разбираться, кто вы  и  откуда,  -
все удары просчитаны заранее!.. Вы хотите приземлиться, а вас  сбивают!  И
взлететь вы уже не можете... Что бы  вы  стали  делать  на  их  месте?  Да
отбиваться, Боря! Отбиваться до последнего и чем попало!
     - Вы что же... - еле ворочая языком от  усталости,  злобно  выговорил
Царапин, - считаете, что они к нам - с мирными целями?
     - Не знаю, Боря... - сдавленно ответил штатский. - В том-то  и  дело,
что не знаю...



                                    5

     Старшему сержанту Царапину снились сугробы, похожие  на  барханы.  Он
брел, проваливаясь  в  них  по  колено,  и  ногам  почему-то  было  жарко.
Бело-серые хлопья, падающие с неба, тоже были теплыми, почти  горячими.  И
Царапин понял вдруг, что это не снег, а пепел.
     Потом с вершины  самого  большого  сугроба  на  совковой  лопате  без
черенка съехал вниз рядовой Левша. Увидев Царапина, вскочил  и,  испуганно
хлопая длинными пушистыми ресницами, вытянулся по стойке "смирно".
     - Усих вбыло... - оправдываясь, проговорил он.
     Нагнулся и, опасливо  поглядывая  на  сержанта,  принялся  разгребать
пепел. Вскоре под рукой его блеснуло что-то глянцевое, черное...
     - Отставить! - в ужасе закричал Царапин. - Рядовой Левша!..
     Но Левша будто не слышал - он только виновато  улыбался  и  продолжал
разгребать бело-серые хлопья, пока мертвый монстр не  показался  из  пепла
целиком.
     - Усих... -  беспомощно  повторил  Левша,  выпрямляясь.  Потом  снова
нагнулся, помогая черному мертвецу подняться.
     - Лев-ша-а!..
     Но они уже удалялись, брели, поддерживая друг друга и проваливаясь по
колено в пепел при каждом шаге...
     Царапин проснулся в холодном поту и, спотыкаясь о спящих, выбрался из
палатки.
     Шагах в пятнадцати  от  входа  уже  сымпровизировали  курилку  -  там
копошились розовые огоньки сигарет. И по тому, как мирно, как  неторопливо
переползали они с места на место, Царапин понял: с вторжением - покончено.
Уэллс... Война миров... А потом подошли по шоссе двумя колоннами  тяжелые,
закутанные в брезент  грузовики,  раздалась  команда  -  и  пришельцев  не
стало...
     - Разрешите присутствовать? - на всякий случай спросил Царапин. Среди
курящих могли оказаться офицеры.
     -  Присутствуй-присутствуй...  -   хмыкнул   кто-то,   подвигаясь   и
освобождая место на длинной, положенной на кирпичи доске.
     Царапин присел. Вдали, за черным пригорком, слабо  светились  розовые
лужицы медленно остывающей раскаленной земли.
     - "Фаланги"... - недовольно сказали с дальнего  края  доски,  видимо,
продолжая разговор. - Хули там "фаланги"?  У  нас  вон  старшину  Маранова
"фаланга" хватанула...
     - И что?
     - И ничего. Через полчаса очухался,  еще  и  аппаратуру  нам  помогал
тащить... А что морды как противогаз - вон Гурген подтвердить может...
     - Черт вас поймет! - с досадой сказал кто-то. - Пока сам не  увижу  -
не поверю.
     - Много ты там теперь увидишь! -  прозвучал  неподалеку  от  Царапина
мрачный бас. - Видал, как артиллеристы поработали?..
     Все  замолчали,  прислушиваясь  к  приближающемуся  реву  авиационных
двигателей. Потом на курилку, разметая песок и  срывая  искры  с  сигарет,
упал плотный ветер, заныло, загрохотало, и над ними  потянулось,  заслоняя
звезды, длинное сигарообразное тело.
     - Это тот, с дороги, - заметил сосед Царапина, когда вертолет прошел.
- Загрузился...
     - Кишка ты  слепая,  -  незлобиво  возразили  ему.  -  Это  пожарники
патрулируют. Земля-то раскалена - янтак то и дело вспыхивает...
     - На что ж они рассчитывали, не пойму, - сказал кто-то, до  сей  поры
молчавший. - С тремя кораблями...
     В курилке притихли, подумали.
     - А черт их теперь разберет,  что  они  там  рассчитывали,  -  нехотя
отозвался бас. - Может, это только разведка была...
     Царапин встал.
     - Не знаете, на бугор выйти можно? - спросил он. - Не задержат?
     - Вообще-то был приказ от палаток не удаляться, - уклончиво  ответили
ему. - Ты только к вертолету не подходи.
     - А что там?
     - А Бог  ее  знает!  Сначала  распаковывали  какие-то  ящики,  теперь
запаковывают...
     Оставив вертолет справа, Царапин без приключений добрался до бугра.
     Он не узнал местности.
     То, что лежало перед ним внизу, за черной полосой сгоревшего в  пепел
янтака, было похоже на дымящееся поле  лавы  после  недавнего  извержения.
Разломанная  земля,  спекшаяся   земля,   полопавшаяся   на   неправильные
шестиугольники, прокаленная на метр в глубину, тлеющая тут и там  розовыми
пятнами. И ни следа, ни обломочка от панцирных машин пришельцев.  Вдали  -
оплывший остов локатора -  все,  что  осталось  от  "Управления".  "Старт"
напоминал розовое озерцо с черными островками-глыбами.
     "Левша", - вспомнил Царапин и больше в сторону "Старта"  не  смотрел.
Не мог.
     Ночь  кончалась.  Небо  над  горами  уже  тлело  синим  -   вполутра.
Изувеченная земля еле слышно  потрескивала,  шипела,  изредка  раздавались
непонятные шумы и резкие, как выстрелы, щелчки.
     - Нет!.. - зажмурившись, как от сильной боли, проговорил  Царапин.  -
Нет!..
     Здесь, над изломанной, умертвленной землей, мысль о том, что  Аркадий
Кириллович может оказаться прав, была особенно страшна...
     Он хотел уже вернуться к палатке, когда почудилось, что  там,  внизу,
кто-то ходит. Всматриваясь в серый полумрак, Царапин осторожно спустился с
бугра, и звук его шагов изменился. Под ногами был черный мягкий пепел.
     Видимо, все-таки почудилось. Утомленные глаза вполне могли  подвести.
Но вот - теперь уже точно - за пригорком шевельнулась и выпрямилась  серая
тень. Человек.
     "Какого черта он там делает?" - испугался Царапин и вдруг  сообразил:
кто-то оказался слишком близко к обстреливаемому участку и вот, очнувшись,
пытается выбраться - обожженный, беспомощный...
     Царапин,  не  раздумывая,  бросился  вперед.  Взбегая  на   пригорок,
оступился, сухой черный прах полетел из-под ног, лицо обдало жаром. И надо
бы притормозить, всмотреться, но Царапину это и в голову не  пришло  -  он
остановился,  когда  уже  ничего  изменить  было  невозможно.  Теперь   их
разделяло всего пять шагов.
     Перед Царапиным стоял черный монстр - может быть, последний монстр на
всей  планете.  Как  сумел  он  выскользнуть  из-под   огненного   молота,
гвоздившего эту землю наотмашь, насмерть? Скорее всего, заблудился в общей
неразберихе, вышел из обреченной зоны до  обстрела  и  вот  теперь  то  ли
прятался, то ли, уже не прячась, бессмысленно  бродил  по  широкой  полосе
травяного пепла.
     "Ну вот и все..." - беспомощно подумал Царапин, глядя в немигающие  -
с кошачьими зрачками - глаза.
     Нужно было израсходовать до  конца  весь  мыслимый  запас  счастливых
случайностей и влезть в неоплатный долг, чтобы так по-глупому, перед самым
рассветом, когда уже все позади, самому найти свое последнее приключение.
     Успеть...   Успеть   сказать,   пока   не    полыхнула    смертельная
бледно-фиолетовая вспышка...
     - Но мы  же  не  знали!..  -  срывающимся  голосом,  в  лицо  ему,  в
неподвижную  хитиновую  маску,  выговорил   Царапин.   -   Что   нам   еще
оставалось?.. Вы же через границу шли! Через границу!..
     Черный дьявол, казалось, был загипнотизирован  внезапной  речью.  Или
напротив - не слышал ни слова.
     - Куда вы сунулись? - Голос Царапина чуть не сорвался в рыдание. - Вы
же не знаете, что тут творится!.. Тут же заживо жгут, тут...
     А вспышки все не было. Может быть, он просто потерял оружие?  Царапин
замолчал и вдруг, шагнув навстречу, провел в воздухе рукой  перед  желтыми
немигающими  глазами.  Вертикальные   зрачки   не   шевельнулись.   Монстр
по-прежнему неподвижно глядел куда-то мимо Царапина. Он был слеп.
     Рассвет наступал стремительно. Черная хитиновая маска стала серой, на
ней  обозначились  смутные  изломанные  тени,   придавшие   ей   выражение
обреченности и неимоверной усталости. А за спиной пришельца все  слабей  и
слабей светили розовые пятна  прокаленной  на  метр  в  глубину,  медленно
остывающей земли...





                              Любовь ЛУКИНА
                              Евгений ЛУКИН

                                ГОСУДАРЫНЯ




     По роду службы ему часто приходилось вторгаться в мир чьих-либо  грез
и,  причинив  этому  миру  по  возможности  минимальный  ущерб,  приводить
человека обратно - в реальную жизнь.
     Проклятая, признаться, должность...
     Вот и сейчас - ну что это за строение возвышалось перед ним? Храм  не
храм, дворец не дворец - нечто безумно вычурное и  совершенно  непригодное
для жилья.
     Он осторожно тронул костяшками пальцев металлическое кружево  дверец,
и все же стук получился громким и грубый. Как всегда.
     С минуту все было тихо. Потом из глубины дворца  послышались  быстрые
легкие шаги, тревожный шорох  шелка  -  и  двери  отворились.  На  пороге,
придерживая  створки  кончиками  пальцев,  стояла  синеглазая  юная   дама
ошеломительной красоты.
     - Фрейлина государыни,  -  мелодично  произнесла  она,  с  удивлением
разглядывая незнакомца.
     "С ума сошла! - обескураженно подумал он. - Да разве  можно  окружать
себя такими фрейлинами!"
     В двух словах он изложил причину своего появления.
     - Государыня назначила вам встречу? - переспросила фрейлина. - Но кто
вы?
     - Государыня знает.
     Синеглазая дама еще раз с сомнением  оглядела  его  нездешний  наряд.
Незнакомец явно не внушал ей доверия.
     - Хорошо, - решилась она наконец. - Я проведу вас.
     И они двинулись лабиринтом сводчатых коридоров.  Он  шел,  машинально
отмечая, откуда что заимствовано. Таинственный  сумрак,  мерцание  красных
лампад... И хоть бы одна деталь из какого-нибудь фильма!  Можно  подумать,
что государыня вообще не ходит в кино.
     - А где у вас тут темницы? - невольно поинтересовался он.
     - Темницы? - изумилась фрейлина. - Но в замке нет темниц!
     - Ну одна-то по крайней мере должна быть, - понимающе усмехнулся  он.
- Я имею в виду ту темницу, где содержится некая женщина...
     - Женщина? В темнице?
     - Да,  -  небрежно  подтвердил  он.  -  Женщина.  Ну  такая,  знаете,
сварливая, без  особых  примет...  Почти  каждую  фразу  начинает  словами
"Интересное дело!.."
     - Довольно вульгарная привычка, - сухо заметила  фрейлина.  -  Думаю,
государыня не потерпела бы таких выражений даже в темницах... если бы они,
конечно, здесь были.


     Коридор  уперся  в  бархатную  портьеру.  Плотный  тяжкий  занавес  у
входа...
     - Подождите здесь, - попросила фрейлина и исчезла, всколыхнув складки
бархата.
     -  Государыня!  -  услышал  он  ее  мелодичный,  слегка  приглушенный
портьерой голос. - Пришел некий чужестранец.  У  него  странная  одежда  и
странные манеры. Но он говорит, что вы назначили ему встречу.
     Пауза. Так... Государыня почуяла опасность. Никаким чужестранцам она,
конечно, сегодня встреч не назначала и теперь лихорадочно  соображает,  не
вызвать ли стражу. Нет, не вызовет. Случая еще не было,  чтобы  кто-нибудь
попробовал применить силу в такой ситуации.
     - Проси, - послышалось наконец из-за портьеры, и ожидающий  изумленно
приподнял бровь. Голос был тих и слаб - как у больной,  но,  смолкнув,  он
как бы продолжал звучать - чаруя, завораживая...
     - Государыня примет вас,  -  вернувшись,  объявила  фрейлина,  и  ему
показалось вдруг, что говорит она  манерно  и  нарочито  звонко.  Судя  по
смущенной улыбке, красавица и сама это чувствовала.
     Поплутав в складках бархата, он вышел в  зал  с  высоким  стрельчатым
сводом. Свет, проливаясь сквозь огромные витражи, окрашивал каменный пол в
фантастические цвета. В тени у высокой  колонны  стоял  резной  деревянный
трон - простой, как кресло.
     Но  вот  вошедший  поднял  глаза  к  той,  что  сидела  на  троне,  и
остановился, опешив.
     Все было неправильно в этом лице: и карие, небольшие, слишком  близко
посаженные глаза, и несколько скошенный назад подбородок, да и нос излишне
длинноват...
     Каким же образом все эти  неправильные,  некрасивые  черты,  слившись
воедино, могли обернуться столь тонкой, неповторимой красотой?!
     - Простите за вторжение, государыня, - справясь  с  собой,  заговорил
он, - но я за вами...
     - Я поняла... - снова раздался этот странный глуховатый голос,  после
которого все остальные голоса кажутся просто фальшивыми.
     - Вы выбрали крайне неудачное время для уединения... - Он чуть ли  не
оправдывался перед ней.
     Не отвечая, государыня  надменно  и  беспомощно  смотрела  куда-то  в
сторону.
     - Мне, право, очень жаль, но...
     - Послушайте! - яростным шепотом вдруг перебила она. - Ну  какое  вам
всем дело!.. Даже здесь! Даже здесь от вас невозможно укрыться!..  Как  вы
вообще посмели прийти сюда!
     И что-то изменилось в зале. Видимо, освещение.  Многоцветные  витражи
побледнели, краски начали меркнуть.
     - Ну что делать... - мягко ответил он. - Работа.
     - Паршивая у вас работа! - бросила она в сердцах.
     Пришелец не обиделся. В мирах грез ему приходилось выслушивать  и  не
такие оскорбления.
     - Да, пожалуй, - спокойно согласился он. - Но, знаете, не всегда. Дня
три назад, к примеру, я получил от своей  работы  истинное  наслаждение  -
отконвоировал в реальность вашего замдиректора.
     - Что?.. - Государыня была поражена. - Замдиректора?.. И какие  же  у
него грезы?
     - Жуткие, - со  вздохом  отозвался  он.  -  Все  счеты  сведены,  все
противники стерты в порошок, а сам он  уже  не  заместитель,  а  директор.
Предел мечтаний...
     - А вы еще и тактичны, оказывается, - враждебно заметила  государыня.
- Зачем вы мне все это рассказываете? Развлечь на дорожку?
     Стрельчатые высокие окна померкли окончательно, в  огромном  холодном
зале было пусто и сумрачно.
     - Пора, государыня, - напомнил он. - Вы там нужны.
     - Нужна... - с горечью повторила она. - Кому я там нужна!..  Если  бы
вы только знали, как вы не вовремя...
     - Но вас там ищут, государыня.
     Похоже, что государыня испугалась.
     - Как ищут? - быстро спросила она. - Почему? Ведь еще и пяти минут не
прошло.
     Он посмотрел на нее с любопытством.
     - Вы всерьез полагаете, что отсутствуете не более пяти минут?
     - А сколько?
     - Два с половиной часа, - раздельно выговорил он, глядя ей в глаза.
     - Ой! - Государыня взялась кончиками пальцев за побледневшие щеки.  -
И что... заметили?
     - Ну конечно.


     Портьера  всколыхнулась,  и  вошла  синеглазая  красавица   фрейлина.
Красавица? Да нет, теперь, пожалуй, он бы ее так назвать  не  рискнул.  "В
них жизни нет, все куклы восковые..." - вспомнилось ему невольно.
     - Государыня! К вам Фонтанель!
     Стрельчатые окна  вспыхнули,  камни  зала  вновь  озарились  цветными
бликами, и стоящий у трона человек закашлялся, чтобы не рассмеяться.
     Стремительно вошедший Фонтанель был строен и пронзительно зеленоглаз.
Немножко Сирано, немножко Дон Гуан, а в остальном, вне всякого сомнения, -
какой-нибудь  сорванец  из  переулка,  где  прошло  детство  и  отрочество
государыни. Придерживая у бедра широкую, похожую на меч шпагу, он взмахнул
шляпой, одно перо на которой было срезано и, надо полагать, клинком.
     -  Я  прошу  извинить  меня,  Фонтанель,  -  явно  волнуясь,   начала
государыня. - Поверьте, я огорчена, но... Срочное государственное дело...
     Мастерски скрыв досаду, зеленоглазый бретер склонился в  почтительном
поклоне, но взгляд его, брошенный на пришельца, ничего хорошего не обещал.
Цепкий взгляд, запоминающий. Чтобы, упаси боже, потом не  ошибиться  и  не
спутать с каким-нибудь ни в чем не повинным человеком.
     - Это... лекарь, - поспешно пояснила  государыня,  и  взор  Фонтанеля
смягчился. Теперь в нем сквозило сожаление. "Твое счастье, что  лекарь,  -
отчетливо читалось в нем. - Будь ты дворянин..."


     - Да вы хоть знаете, что такое "фонтанель"? - тихо и  весело  спросил
пришелец, когда они вдвоем с государыней выбрались из зала.
     - Не знаю и знать не хочу! - отрезала она.
     Лабиринт сводчатых переходов вновь натолкнул его на мысль о  темнице,
где должна была по идее томиться  сварливая  женщина  без  особых  примет,
однако от вопроса он решил тактично воздержаться.
     Вскоре они пересекли  ту  неуловимую  грань,  за  которой  начинается
реальность, и остановились в пустом  прокуренном  коридоре.  Дверь  отдела
была прикрыта неплотно.
     - Слышите? - шепнул он. - Это о вас...
     - Интересное дело! - вещал за дверью раздраженный  женский  голос.  -
Мечтает она! Вот пускай дома бы и мечтала! О