освящение не может считаться полным, пока ты  не  овладел  каналом
связи с ментальным полем без риска быть  подчиненным  пси-матрицам  игв,
свободно поглощающим информацию эйдоса. Если же ты  свернешь  с  Пути  и
погибнешь, задача следующего Посланника усложняется во сто крат.
   - Вы не понимаете...
   - Погоди, еще не все, -  властно  остановил  Сухова  князь  движением
руки. - Сейчас я говорю от имени Яросвета. Позволь кое-что  объяснить  и
дать пару советов. Я слышал, что ты говорил Тояве Оямовичу,  утешая,  по
поводу его "некосмичности".
   Никита порозовел от смущения.
   - Но и ты не житель Космоса,  -  продолжал  Мстиша-Яросвет,  -  да  и
захочешь ли им стать, даже имея возможность, - еще  вопрос.  Путешествуя
из хрона в хрон, ты, наверное, подумал, что вселенные-слои Веера состоят
из тверди планет. Это далеко не так. Каждый хрон - такая  же  Вселенная,
как и ваша, заполненная вакуумом  и  ячеистой  структурой  галактических
скоплений.  Просто  темпорал,  как  реальный   объект   -   выход   сети
хроноскважин, "привязан" к планетам, на которых в большинстве случаев  и
зарождалась жизнь. Хотя есть жизнь и на звездах, - выход туда  вам  пока
заказан, - и в пустоте, и в континуумах разной мерности,  куда,  кстати,
свободно проникают игвы. Теперь  об  этих  удивительных  с  любой  точки
зрения существах, вернее, разумных системах.
   Великих игв всего четверо, хотя игвы, как разумные существа, населяют
не один хрон. А Великими они стали благодаря колоссальному интеллекту  и
таланту конструкторов. На Земле их назвали бы божествами, ибо они  могут
становиться бесконечно большими, "растекаться" по  всему  объему  хрона,
или  малыми,  невесомыми,  или   исключительно   массивными,   мгновенно
перемещаться в пространстве, благодаря огромной концентрации пси-энергии
подчинять своей воле предметы и даже время! И это лишь  ничтожная  часть
того, что они еще в состоянии выполнить. Многие хроны  в  Болоте  Смерти
мертвы не из-за Битвы или просачивания Хаоса  из  Мира-ада  Люцифера,  а
вследствие экспериментов Великих игв!
   К  сожалению,  пси-энергия   не   является   изначально   созидающим,
структурно  упорядочивающим  фактором,  ее  направление  в  значительной
степени  зависит  от  воли  разумной  системы,  и  тут  мы  подходим   к
определению абсолюта в таких понятиях,  как  свобода  воли,  творческого
поиска, добра и зла. Что такое абсолютные добро и зло? Существуют ли они
по отношению ко всей Вселенной, к Вееру Миров? Или  их  выдумали  слабые
духом, от всего зависимые существа?..
   Мстиша замолчал. Тишину в зале нарушал лишь далекий колокольный звон.
Такэда, буквально впитывающий речь князя, прерывисто вздохнул,  виновато
посмотрел на магов. Уэ-Уэтеотль  сидел  как  изваяние,  Мстиша  выглядел
суровым и печальным, Сухов казался ушедшим в свои мысли.
   - Я задавал себе эти вопросы раньше, - голос князя стал мягче, - и не
находил ответа, пока не открыл принцип,  управляющий  Бытием,  от  бытия
человека  до  бытия  Вселенной:  принцип  взаимного   доброжелательства.
Демономаги, в том числе игвы, его не исповедуют. Именно поэтому Люциферу
легко было склонить их на свою сторону. А ведь они действительно  творцы
высочайшего класса, действия которых отзываются во всех  Мирах  Веера...
что люди на Земле зачастую принимают  за  проявление  природных  стихий.
Гагтунгр,  например,  создал  Дигм,  хрон  парадоксальных  соответствий,
подчиняющийся  формулам,  отрицающим  друг  друга,  Даймон  -  Эраншахр,
Пространство мысли-действия,  Гиибель  -  Гашшарву,  Вселенную  Абсурда,
инициирующую маловероятные и совсем невероятные события, а самый  мощный
из Великих, Уицраор, из-за своей деятельности прослыл "Богом того,  чего
не может быть в принципе"! Очень близко к тому, что задумал Люцифер,  по
уровню  стоящий  еще  выше,  и  деятельность  и   возможности   которого
невозможно описать словами. Их  кредо:  если  великий  космолог  создает
абстрактную модель мира, достойную воплощения за присущее ей  внутреннее
совершенство,  то  такая  модель  должна  существовать,  даже   если   в
результате гибнет уже созданный Мир, полный жизни.
   Мстиша встал из-за стола, прошелся вдоль стены  из  яшмовых  панелей,
словно светящихся изнутри из-за хитроумно расположенных светильников.
   - Хаос... вдумайтесь в это слово: он захотел создать Абсолютный Хаос!
Мир идеальной смерти, исключающий категорию причинности, где  невозможны
никакие регулярные и  квазирегулярные  процессы,  где  любое  проявление
движения случайно и никогда не  повторимо.  Задача  поистине  вселенской
сложности! А ведь Он ее решил! Хорошо, что магов, осиянных  духовностью,
созидателей и служителей принципа взаимной  доброжелательности,  гораздо
больше, чем игв, плохо, что все они - яркие индивидуалисты.  Вот  почему
для  того,  чтобы  утихомирить  таких  личностей,  как  Люцифер,   Вееру
потребовался махди , Посланник, способный объединить магов. Справиться с
Люцифером легко, собрав десять-двадцать магов  высокого  класса,  но  из
соображений этики необходимо и достаточно - семь!
   Мстиша остановился у кресла Никиты, опустил ему на плечо мощную руку.
   - Правда, магов много, но не каждый захочет стать Одним  из  Семерых.
Учти и этот момент, Посланник. - Князь осушил бокал. - Здрав будь!
   - Буду, - пообещал Никита глухо. - И вы будьте здоровы!
   - С этим у него нормально, - проговорил слегка осоловевший Такэда,  -
полная махапурушалакшана .
   Мстиша улыбнулся в усы, уселся во главу стола.
   - Итак, нас трое.
   - Четверо, - проговорил  кто-то  внятно,  и  из  ничего,  из  воздуха
проявился высокий, массивный,  чернокожий  и  седой  мужчина,  одетый  в
ослепительно белый балахон. Это был Зу-л-Кифл.

Глава 4

   Такэда проснулся  от  крика  Никиты:  "Ксюша,  я  здесь!"  Подскочив,
оглянулся. Сухов сидел, упираясь руками  в  ложе  и  глядя  перед  собой
ничего не видящими  глазами.  Потом  с  силой  ударил  кулаком  об  пол,
поднялся и вышел. Толя понимающе кивнул сам себе,  потянулся,  вспомнил,
где они находятся, и тоже  встал.  Выглянув  из  пещеры,  увидел  Сухова
стоящим на берегу  озера.  Не  выдавая  своих  чувств,  подошел  и  стал
умываться.
   Это был уже третий хрон, который они посетили в поисках живого жругра
с момента прощания с магами в доме князя Мстиши. Все  три  планеты  были
практически безлюдны, то есть цивилизации на них после Битвы  прекратили
существование, и все три представляли собой свалки послевоенного мусора,
частично или полностью заплывшие почвой или  горными  новообразованиями.
Ничего годного к повторному применению на них не осталось.
   Толя вспомнил прощание  с  магами,  и  на  сердце  потеплело.  Друзья
остались далеко, но не приходилось сомневаться, что они в  любой  момент
придут на помощь. Еще в доме князя Мстиша торжественно дал Никите "роту"
- клятву братания, к которой присоединились Уэ-Уэтеотль и  Зу-л-Кифл,  а
Такэда, расчувствовавшись, пообещал отдать жизнь за каждого  отдельно  и
за всех месте. Конечно, процесс братания здорово  походил  на  описанную
стариком Дюма клятву мушкетеров: один за всех, все за одного! Однако это
сходство ничуть не умаляло значения свершившегося.
   Толя  вытащил  из  кармашка-ножен  длинный  нож  с  красивой   резной
рукоятью, полюбовался и спрятал. Нож назывался засапожник, и подарил его
Мстиша, предупредив, что нож заговорен и способен рубить металл. Но  еще
лучший подарок сделал Зу-л-Кифл: помог Никите овладеть  "скремблером"  -
способом   выхода   в   эйдос,   не   поддающимся   пси-пеленгованию   и
прослушиванию.  Правда,  Сухова  это  не  сильно   обрадовало:   способа
освободить Ксению не знал и Зу-л-Кифл, маг, который мог бы бросить вызов
любому из Великих игв.
   - О чем задумался? - спросил наконец Такэда, оглядев их стоянку.
   Озеро  находилось  в  кольце  живописных  скал,   зарослей   колючек,
"шерстяного" кустарника, отгораживающего пляж с крупным белым песком  от
скалы с пещерой, где они спали. Небо здесь днем было дымчато-бесцветным,
а ночью - темно-серым, беззвездным, толстая шуба атмосферы не пропускала
их лучи на поверхность планеты.
   - Ого-го-го! - заорал вдруг Такэда.
   Сухов вздрогнул, выведенный другом из состояния созерцания.
   - Ты что?!
   - А ничего, - спокойно ответил Толя. - Горло тренирую. По утрам.  Так
куда мы сейчас направляемся?
   -  Завтракать  мы  направляемся.  Будешь  еще  кричать,   заколдую...
превращу в... - Сухов подумал:
   - В рака.
   Такэда зашипел, попятился, кланяясь, в речи его прорезался знаменитый
японский акцент:
   - Спасиба, гаспадина, однако луцце не нада.
   Никита фыркнул, примерился щелкнуть Толю в лоб, не попал  и  полез  в
бой. Тренировка закончилась купанием в озере, вода которого для питья не
годилась из-за большого содержания солей и окислов тяжелых металлов.
   Позавтракали остатками продуктового запаса, которым их снабдила Лада.
Жена Мстиши готова была отдать  и  скатерть-самобранку,  но,  во-первых,
земляне вряд ли овладели бы искусством  приготовления  яств  в  короткие
сроки, а во-вторых, свойства скатерти - магического кухонного  комбайна,
упакованного в скатерть  с  помощью  субмолекулярного  сжатия,  едва  ли
сохранились бы в иных вселенных с другими законами.
   - А теперь, - твердо сказал Сухов, больше для себя, чем для  Толи,  -
мне предстоит путь за Передел.
   Выход в эйдос, понял Такэда не без внутреннего трепета,  не  показав,
однако, что ему не по себе. Помочь другу в случае каких-то осложнений он
бы не смог.
   Они вышли из-пещеры, прихватив снаряжение,  и  устроились  на  берегу
озера, в россыпи валунов, скрывающих их от нескромного взгляда, если  бы
таковой объявился. Никита уселся в позе синсокан, сосредоточился  и  уже
через минуту "ушел", представив себя огромной космической  пустотой  без
свойств,  протяженности,  времени  и  координат.  А  когда   "скремблер"
заработал     -      выйти      в      ментальное      поле-пространство
информационно-энергетических связей и мысли-действия было уже несложно.
   Такэда наблюдал за  переходом  паранорма  в  состояние  потока-приема
информации со смешанным чувством зависти и тревоги. Он  уже  не  говорил
себе, как раньше, что насколько все было бы проще, окажись  в  положении
Никиты он сам, однако от зависти избавиться не мог.
   Вокруг Никиты заискрились  голубые  ниточки,  паутинки,  собираясь  в
голубоватую сеточку свечения. Он побледнел, стал полупрозрачным,  словно
из расплавленного стекла, но на этом эффекты перехода не закончились, их
спектр был явно богаче предыдущих.
   Воздух вокруг мага как бы загустел и завибрировал, почва  под  ногами
стала заметно вздрагивать, будто пласт желе, а озеро  внезапно  застыло.
Замерзло! И на льду невидимый резец почти мгновенным  росчерком  вырезал
портрет Ксении. Затем "лед" растаял вместе с портретом,  зато  на  месте
Сухова возник столб темноты, похожий на скрученный дымный смерч, и  ушел
в небо. По окрестностям озера прокатился обманчиво мягкий раскат  грома,
от которого "желе" берега под ногами закачалось сильней.
   Столб тьмы исчез, Сухов по-прежнему сидел на том же месте и в той  же
позе, но уже весь светился. Он как бы состоял  из  голубовато-сиреневого
переливчатого свечения, изредка  сбрасывая  расширявшиеся  и  тускнеющие
волны света, повторявшие контуры его тела.  И  наконец  Такэде,  который
наблюдал  за  происходящим  затаив  дыхание,  показалось,   что   Никита
мгновенным  скачком  превратился  в  гиганта,  размерами  превосходящего
планету, наделенного невообразимой мощью и властью!
   Удар по психике был сравним разве что с физическим ударом по  голове,
от которого Такэда "улетел" в нокдаун, но диморфант  защитил  его  и  от
этой "дружественной оплеухи" Никиты. Когда Толя пришел  в  себя,  Никита
был уже самим собой, обыкновенным человеком с гримасой раздумья на челе.
   - Изыди, сатана! -  слабым  голосом  проговорил  Такэда,  отмахиваясь
рукой. - Ты - это ты или обман чувств?
   - Я - махди, Посланник богов! - гордо изрек Никита, но не выдержал  и
засмеялся. -  А  ты  старый  и  большой  инженер...  с  хорошо  развитым
воображением,  поэтому  на  тебя  так  сильно  действует  пси-эхо  моего
контакта с эйдосом.
   - Ладно, ладно, махди... - сдвинул  брови  Толя.  -  Хорошо  то,  что
хорошо кончается. На этот раз ты никого не встретил?
   - Встретил, - кивнул Никита, не меняя задумчивого выражения  лица.  -
Они все там... пасутся, как и тысячи магов всех времен и вселенных.  Как
известно, тень и свет равны, и в эйдосе  магов  и  демонов  поровну.  Но
Зу-л-Кифл был прав, можно пить бессмертие эйдоса тихо, не поднимая брызг
и волн.
   - И что ты вызнал?
   Сухов потянулся к "дипломату" транскофа, который обречен был  таскать
Толя, достал из него вардзуни; меч  Толя  носил  на  поясе,  как  и  сам
Никита.
   - Я вызнал, что существует ряд энергий,  не  ощущаемых  человеком.  -
Вардзуни  в  руках  Сухова  окутался  сеткой  желтоватых  разрядов,  эта
потрескивающая "шуба" сползла на пальцы  Никиты,  подобралась  к  локтю,
плечу, шее  и  через  несколько  мгновений  окутала  его  всего.  Такэда
дернулся было к нему, но танцор не реагировал  на  свечение,  смертельно
опасное для всего живого. Там, где оно сползало  с  его  ног  на  песок,
начала образовываться дымящаяся впадина.
   - А также и то, что ими можно управлять, - продолжал Сухов как  ни  в
чем не бывало. Копье в его  руке  засияло  белым  накалом  и  с  треском
превратилось в молнию, вонзившуюся  ему  в  грудь.  Тело  мага  заиграло
перламутрово-радужными переливами, свечение сползло с него  на  песчаную
почву слоем красивого пламени, растворив слой песка в  диаметре  четырех
метров. Пахнуло холодом и запахом сгоревшей картофельной ботвы.
   -  Ибо  тело   человеческое,   как   и   любое   другое,   по   сути,
многодиапазонная антенна, а также пакет  квантово-механических  волн,  -
закончил Никита. Протянул Такэде перстень эрцхаора. - Возьми  на  всякий
случай, мне он уже не нужен. Ты готов? Тогда идем туда, где нас никто не
ждет.
   Транскоф послушно перенес их в темпорал, и уже  через  четверть  часа
Посланник и его "оруженосец" выходили из камеры хроносдвига  в  один  из
явно  неблагополучных  Миров  Веера.  Такэда  сразу   почувствовал   его
тягостное давление  на  мозг  по  целому  спектру  внушаемых  негативных
эмоций, от угрюмой  подавленности  до  скрытой  угрозы.  Диморфант  снял
большинство из них, но тяжесть на душе осталась.
   - Здесь зона биологического дискомфорта, - обернулся  к  Толе  Сухов,
блеснув зубами. - И  даже  в  диморфантах  нам  долго  не  продержаться,
поэтому действовать надо быстро. Может, останешься, подождешь меня тут?
   - Где мы?
   - В "предбаннике" Ада. Этот хрон  -  база  Гиибели  -  соседствует  с
Гашшарвой, ее хроном, и контролируется ею.  -  Никита  подождал  реакции
Толи, усмехнулся. - Но, во-первых, вряд ли она ждет нас на  своей  базе,
во-вторых, засечь наши переходы  теперь  не  просто,  и,  в-третьих,  мы
найдем здесь то, что ищем.
   Такэда безмолвно шагнул из  камеры  хроносдвига  в  коридор,  который
вывел их наружу. Инженер  оказался  у  подножия  какого-то  исполинского
изваяния, судя  по  гигантской,  лоснящейся  чернотой,  "львиной"  лапе,
из-под когтя которой они вышли. Фигуру изваяния невозможно было охватить
одним взглядом, к тому же выше пояса она  скрывалась  в  сияющей  желтой
дымке, окутывающей весь ландшафт и не позволяющей видеть предметы дальше
двухсот-трехсот метров.
   Прямо перед собой Толя увидел стену какого-то сооружения, по  виду  -
из грубо обработанных буро-коричневых каменных глыб, со множеством ниш и
окон, напоминающего римский Колизей. Вершина  сооружения  и  края  также
скрывались в дымке, мешающей определить его истинные размеры, но  и  так
было ясно, что строили его исполины и для исполинов.
   Почва здесь была каменистая, цвета запекшейся  крови,  со  множеством
трещин и россыпей острых камней, напоминающих по цвету и блеску  золото.
Из-за дымки цвет и  глубину  неба  оценить  было  невозможно,  дышать  в
здешнем воздухе тоже было нельзя из-за целого набора  ядовитых  газов  и
запахов,  и  диморфант  инженера   перешел   на   полную   автономность,
превратившись в скафандр. Однако ослабить  пси-давление  этого  мира  на
мозг хозяина до нуля он не смог.
   - Ну как, идти можешь? - раздался в ушах тихий пси-шепот Сухова.
   Такэда передернул плечами, взвесил в руке меч:
   - Я пойду первым. Куда идти?
   Никита хмыкнул, обошел его  и  повернул  направо,  направляясь  вдоль
стены здания в светло-желтое зарево.
   Это был город. Зданий, конечно, Такэда не видел, только их основания,
проплывавшие то слева, то справа, но сомневаться в том, что они идут  по
мертвому, полуразрушенному временем городу, не  приходилось.  На  взгляд
Такэды, привыкшего опираться на здравый  смысл  и  интуицию,  тем  более
поразительным оказался ответ Сухова на вопрос, что это за город.
   - Это не город - пересечение двенадцатимерных компактных пространств,
образующих цепочку метастабильных состояний.
   Некоторое время Толя шел  молча,  озираясь  и  обдумывая  услышанное.
Сухов  покосился  на   друга,   хорошо   видя   его   сквозь   скафандр,
посочувствовал:
   - Что, сложно,  инженер?  Хочу  предупредить:  мы  вышли  за  пределы
человеческих восприятий, поэтому не старайся дать названия и не  надейся
получить объяснения тому, что увидишь. Ты  увидишь  совсем  не  то,  что
сможешь  объяснить,  реакция  человеческих  чувств  не  даст  адекватную
картину отражения мира, особенно в зонах прямого просачивания Хаоса.
   - Что ж, - хладнокровно сказал Такэда, - я и не претендую  на  полное
постижение истины, но ты мог бы интерпретировать поступаемую  визуальную
информацию. У Брюсова есть такие строки:
   Верь в звук слов: Смысл тайн в них.
   Словами  можно  выразить  лишь  ничтожную  часть   вселенского   поля
информации, как бы ты их не произносил, тихо или громко.
   - Самые тихие слова - те, что приносят бурю. Это "Заратустра" Ницше.
   - Я помню.  Там  дальше  у  него:  "Мысли,  приходящие,  как  голубь,
управляют миром". И  это  правда.  -  Сухов  понял,  что  Толя  пытается
справиться с растерянностью и потрясением, поэтому  так  многословен.  -
Договорились, я буду говорить о том, что вижу сам.
   Через час они вышли на "площадь города", окруженную темными громадами
"зданий" - объемами многомерных пространств,  "закристаллизовавшихся"  в
этом мире в виде знакомых человеческому глазу форм.
   - Где-то здесь, - заключил про себя Никита.
   Словно в ответ на его слова в  золотистой  дымке  послышался  шум,  и
сквозь  сияние  медленно  появилась  фигура  невиданного   чудовища   со
складчато-бугристым, гиппопотамьим телом и кошмарной головой, состоящей,
казалось, из десятка гигантских клыкастых пастей. Ни передних, ни задних
лап у него не было, так что  оставалось  загадкой,  как  оно  двигалось.
Увидев  людей,  чудовище  ускорило  движение,  тяжеловесное,  плавное  и
неумолимое, как ход асфальтового катка. Однако стоило Никите взяться  за
рукоять меча, оно притормозило, глухо заворчав и замотав рылом,  похожим
на переднюю часть шахтопроходческого комбайна с фрезами и пилами.
   -  Бордонгкуй,  -  сказал  Никита.  -  Один  из  магов,   "вывернутый
наизнанку" Гиибелью и приспособленный для защиты ее базы.  Правда,  если
тело его при этом выдержало, то разум - нет.
   - Помочь ему нельзя?
   - Чем? "Вывернуть" назад тело можно,  интеллект  же  вернуть  нельзя.
Иди, иди, - тихо обратился Сухов к могучему существу. - Может  быть,  мы
еще вернемся за тобой.
   Чудовище с ворчанием, от которого у Такэды сжалось сердце,  отступило
к краю площадки, исчезло в ровном сиянии тумана.
   - М-да! - сказал Толя.
   -  Вот  именно,  -  мрачно  откликнулся  Никита,   подняв   руку.   -
Погоди-ка...  Стражей  здесь   хватает,   но   они   выполняют   функцию
обыкновенного замка.Что ж, я прав: нас не ждали.
   - Если е