ер со всей искренностью, на какую
был способен, - мне нужно идти дальше, и  я  сожалею,  что  испортил  твою
ловушку, но свое обещание я выполнил и теперь должен возвращаться к  своим
делам.
   - О, ловушка - пустяки, - ответил маленький человек. -  Адастор  и  все
Гнездо Широна благодарит тебя, ибо ты обогатил меня еще одной загадкой,  а
также новыми идеями и новыми знаниями. Я провожу тебя обратно к  собаке  и
лошади, а по дороге обдумаю то новое, что узнал сегодня. Пошли.
   Возвращение назад Аластеру  далось  нелегко,  он  едва  не  сорвался  с
лестницы,  тогда  как  Адастор  лез  с   проворством   обезьяны.   Аластер
продвигался  медленно  и  осторожно,  с  немалыми  опасениями,  а  Адастор
спускался, то и дело приговаривая: "Обходить далеко!"
   Когда Аластер в конце концов оказался на земле,  он  испытал  искреннее
облегчение. Ювел моментально запрыгала вокруг, обнюхивая хозяина и радуясь
его возвращению. Лошадь, как и положено уважающей  себя  твари,  вовсе  не
подумала  куда-нибудь  уйти  и  заблудиться.  Аластер  повернулся,   чтобы
попрощаться с человечком.
   - Я еще раз извиняюсь, что случайно  сломал  твою  ловушку.  Поверь,  я
сделал это ненарочно.
   - Да все в порядке. Пока буду ее  чинить,  как  следует  обдумаю  новую
загадку, - произнес Адастор, чуть ли не снисходительно. - Жаль,  что  твоя
подруга-собака не может говорить, ее  загадки  наверняка  еще  интересней.
Всего тебе хорошего, мой большой друг. Всегда рады видеть  тебя  с  новыми
загадками в Гнезде моего народа.
   Выпалив все это, он исчез, как будто растворился  в  деревьях,  оставил
Аластера размышлять, не пригрезилось ли ему все происшедшее.
   - Ну, старушка, похоже, нам пора двигать, -  сказал  он.  -  Хорошо  бы
повстречать кого-нибудь, кто вывел бы нас к Хамерфелу. А  сейчас  придется
это сделать тебе.
   Собака понюхала землю и подняла голову, оглянувшись,  словно  предлагая
следовать за ней. Юноша, ощущая себя полным дураком, произнес вслух:
   - Да, старушка, веди нас в Хамерфел кратчайшей дорогой.
   Он опять вскочил в седло, а Ювел в очередной раз понюхала землю и слабо
тявкнула, очевидно что-то спрашивая.
   - Меня, голубушка, не спрашивай, я абсолютно  не  знаю,  куда  идти,  -
сказал Аластер. - Это твое дело - вывести нас к Хамерфелу, если только  ты
на это способна. Мама сказала, что ты знаешь дорогу, и я тебе верю.
   Ювел опустила нос и  побежала  по  дороге,  а  юноша  тронул  лошадь  и
последовал за собакой.
   Очень скоро дорога круто пошла  вверх,  и  началось  восхождение  вдоль
горного потока, стремившего свои воды с высот в долину. Да  и  дорогой  ее
трудно было назвать, скорее - козьей тропой. Тем не менее лошадь и  старая
собака  быстро   продвигались   вверх.   Аластер   поглядывал   вниз,   на
простиравшиеся на невообразимой глубине ущелья,  где  клубился  туман,  на
торчавшие далеко внизу верхушки деревьев, меж которых  то  здесь,  то  там
струился дымок печных труб крохотных деревенек, разбросанных по долине.
   Весь остаток дня он проскакал, не встретив ни  одного  путника.  Солнце
достигло зенита и начало клониться к закату. Аластер понятия не имел,  где
находится, позволив магии вести его к месту назначения.  Когда  сгустились
сумерки, он сделал привал, доел хлеб и поделился им с Ювел.
   Он так устал от быстрой безостановочной езды,  что  его  била  дрожь  и
подкрадывалось ощущение, что просиди он  в  седле  еще  хоть  немного,  то
непременно свалился бы с лошади.  Тогда  юноша  отыскал  ямку,  выстланную
длинной травой, и лег в нее, а Ювел пристроилась у него под боком.
   Проснувшись ночью, Аластер обнаружил, что собака куда-то ушла,  но  тут
он услыхал ее охотничий рык и писк мелких лесных зверьков. Через некоторое
время она возвратилась и, широко  облизнувшись,  улеглась  у  его  ног.  В
темноте было слышно, как псина что-то жует, и ему  стало  интересно,  кого
это она сумела найти себе для пропитания, но потом он вдруг понял, что ему
вовсе не хочется это знать. Аластер погладил собаку и вновь заснул.
   Проснувшись с первыми лучами солнца, он сполоснул лицо водой из горного
ручья и вновь сел в  седло.  То  ли  это  ему  показалось,  то  ли  лошадь
действительно стала двигаться  медленней?  Любое  нормальное  животное  от
таких беспощадных скачек уже давно бы выдохлось или даже околело.
   Теперь дорога стала еще хуже, хотя такое трудно было себе  представить.
Временами  Ювел  приходилось  искать  тропу,  продираясь  сквозь  заросли,
ощетинившиеся колючками и шипами. Лошадь  раздвигала  их  грудью,  тем  не
менее оставаясь невредимой, но иногда  дороги  не  было  вообще,  и  тогда
Аластер, исцарапанный даже  сквозь  плащ,  жалел,  что  не  воспользовался
предложением Конна надеть соответствующую  одежду.  Его  начали  одолевать
сомнения и страхи. Негде было узнать, куда  они  идут,  и  туда  ли,  куда
нужно, ведет эта дорога. И если в конце  концов  они  все-таки  дойдут  до
Хамерфела, то как узнают его? А что дальше? И как найти там Маркоса? И как
узнать его? Может ли он дальше полагаться на магию, заведшую его  в  такую
даль? А уже опять темнело, и скоро невозможно станет различать дорогу.
   Юноша начал было подумывать, не поискать  ли  приличного  места,  чтобы
провести в лесах и третью ночь, как вдруг они вышли  на  хорошо  укатанную
дорогу,  проложенную  практически  параллельно  тропе.  Уже   не   впервые
пересекали они похожие дороги, но раньше Ювел все  время  сходила  с  них,
теперь же она побежала по ней, словно забыв обо всем на  свете,  и  лошади
приходилось напрягать силы, чтобы не отстать от нее.
   Очень скоро дорога вновь пошла вверх, и Аластер  поднял  голову,  чтобы
оглядеть вершины. Над ними, словно одинокий зуб в челюсти старика,  торчал
остов замка, зловещим контуром чернея на фоне меркнущего  горизонта.  Ювел
тихо заскулила, убежала вперед  и  вернулась,  не  переставая  скулить,  к
Аластеру. Тут он все понял. Ювел было приказано доставить его в  Хамерфел,
но Хамерфела больше не было, по крайней мере, того, который  знала  старая
собака.
   Аластер  слез  с  лошади  и,  шатаясь,  прошел  меж  двух   столбов   -
единственного напоминания оставшегося от ворот. И тут перед его внутренним
взором неожиданно вспыхнула яркая картина-воспоминание, совершенно  дотоле
незнакомая, где замок Хамерфел,  невредимый,  как  некогда,  стремил  свои
башни к небу, мать и отец стояли на зеленом газоне среди цветов, а  старая
Ювел - еще смешной щенок  -  резвилась  у  ног  Эрминии.  Ничего  этого  в
действительности не было.
   Глядя на груды развалин - единственное, что осталось  от  его  родового
замка, - он вдруг ощутил пустоту и усталость. Неужели  только  ради  этого
летел он  сюда  на  крыльях  магии?  Умом  Аластер  понимал,  что  следует
продолжать начатое и первым делом  -  разыскать  Маркоса.  Ясно,  что  тот
должен быть где-то неподалеку и найти его не составит большого  труда.  Но
от представших взору руин  Аластер  впал  в  апатию.  Он  чувствовал  себя
выдохшимся, как пропоротый мешок, из которого высыпались опилки. Он  стоял
на пепелище Хамерфела, думая:
   "Надо было взять Конна с собой,  тот  наверняка  бы  знал,  что  делать
дальше".
   А что бы тот стал делать? Аластер попытался собраться с мыслями и взять
себя в руки, нечего здесь нюни разводить, он всегда  знал,  что  от  замка
остались одни руины.
   "Действительно, мое первое воспоминание - это бушевавший здесь пожар!"
   Он долее не мог оставаться среди развалин,  жалея  самого  себя.  Нужно
найти Маркоса и начать делать хотя бы то, о чем просил ее король Айдан,  -
выяснить, какую армию можно собрать под знамена Хамерфела,  чтобы  вернуть
свои земли и восстановить замок.
   "И все равно, - с горечью подумал Аластер, - нет здесь никакого  замка,
чтобы за него стоило воевать".
   В  Тендаре  ходила  старая  поговорка:   "Самое   длинное   путешествие
начинается с одного шага". И тут он справедливо  подумал,  что  от  такого
крушения иллюзий была, по крайней мере, одна польза: что бы  он  ни  начал
сейчас делать, это будет шагом в верном направлении, ибо ничего хуже  того
состояния, в каком сейчас находился Хамерфел, быть уже не могло.
   Аластер ухватился за поводья и опять вскочил на лошадь. Внизу еще можно
было разглядеть несколько струек дыма, указывавших, что там  располагалась
деревня. Там наверняка  можно  что-нибудь  разузнать.  Жившие  у  подножия
сожженного замка фермеры раньше наверняка были подданными  Хамерфелов,  то
есть теми, кто еще оставался верен или когда-то был верен его отцу.
   Дорога вниз показалась круче, чем  вверх.  Аластер  перевел  лошадь  на
медленный шаг, а на краю деревни, состоявшей из группы домишек,  сложенных
из местного розоватого камня, остановился, выискивая взглядом какой-нибудь
постоялый двор или таверну. На  одном  доме,  размером  несколько  поболее
других, красовалась вывеска - трилистник с короной. Он подъехал к  нему  и
привязал лошадь к крыльцу. Какой бы магической силой ни была наделена  его
кобыла, она выглядела как обычная лошадь. Зал крохотной харчевни наполняли
обычные для таких  мест  ароматы.  Внутри  было  пусто,  если  не  считать
нескольких стариков-крестьян, дремавших  в  углу  возле  печи,  и  толстой
низкорослой бабы в переднике за стойкой.
   - Добрый вечер, милорд, - сказала она,  посмотрев  на  него  достаточно
фамильярно, так что Аластеру даже показалось, что она говорит с ним как со
своим знакомым. Но знакома она была, разумеется, с Конном.
   - Здесь найдется что-нибудь  поесть  в  это  время?  И  что-нибудь  для
собаки...
   - Есть жареная баранья нога, правда  не  очень  мягкая  -  старая  была
скотина, - зато уже готовая, а для собаки хлеб,  -  озадаченно  произнесла
она. - Вина подать?
   - Я - буду, собака, полагаю, - нет.
   - Нет так нет,  -  сказала  она,  -  хотя  я  когда-то  знавала  одного
человека, который научил собаку пить вино, а после только тем и  жил,  что
зарабатывал на ней, шляясь по кабакам. Если хотите, могу налить  ей  миску
пива, собачники говорят, им это полезно, а  особенно,  если  это  кормящая
сука.
   - Щенков у нее нет, - произнес Аластер, - а хлеба с пивом давайте.  Для
меня сгодится поджарка и все, что там у вас есть.
   Глупо было ожидать изысканного обслуживания  в  таком  месте.  Он  взял
тарелку и устроился в  углу.  Вино  было  не  очень  хорошим.  Когда  Ювел
получила миску с пивом и хлебом, он сказал женщине, чтобы  пива  подали  и
ему. Это было доброе деревенское пиво,  очень  сытное  и  согревающее.  Он
отпил и с жадностью принялся за жесткое жареное мясо, а жилы и кости отдал
собаке. Пока Аластер  ел,  за  дверью  на  улице  раздался  шум,  и  вошло
несколько женщин в алых туниках. В ухе у каждой болталось золотое кольцо.
   - Привет, Доркас, - сказала одна из них. - Хлеба и пива на шестерых.
   Все они были вооружены, а через открытую дверь Аластер  заметил  богато
украшенные  носилки  наподобие  тех,  которыми  пользовались  в   Тендаре;
совершенно очевидно,  что  в  них  находилась  благородная  леди,  которой
прислуживали и которую охраняли эти вооруженные дуэньи. Одна из  носильщиц
заметила  Аластера  и  приветственно  махнула   ему   рукой,   но   Доркас
предупредила  полушепотом,  хотя  не  настолько  тихо,  чтобы  Аластер  не
расслышал ее слов:
   - Нет. Когда он вошел, я то  же  самое  подумала,  но  он  говорит  как
нижнеземелец. - Хозяйка поставила шесть тарелок с хлебом  и  шесть  кружек
пива. - А леди Лениза будет что-нибудь есть? Вино вполне  приличное,  хотя
этому оно, кажется, не понравилось. - Она кивнула в сторону Аластера.
   Юноша открыл было рот осадить толстуху. Он не привык,  чтобы  обсуждали
его вкусы. Но тут же спохватился, пока что он был для них просто  чужаком,
его мнение здесь и гроша ломаного не стоило.
   Дверца стоявших на улице носилок распахнулась, и из них выскочила милая
молоденькая девушка лет четырнадцати, одетая в шелка лилового оттенка. Она
вошла в харчевню. Там оглянулась, ища глазами  женщину,  очевидно  старшую
среди ее охранниц.
   - Юная леди, вам не следует сюда заходить, я пришлю вина...
   - Лучше я съем тарелку овсяной каши, - запротестовала девушка. - У меня
ноги свело от сидения в носилках, и хочется подышать свежим воздухом.
   - Кашу вам принесут, как только Доркас ее сварит, - ответила женщина  в
алом. - Тебе ведь не  составит  труда,  Доркас?  Но  ваш  дедушка  страшно
разгневается, если узнает, что вас видели здесь, на земле Хамерфелов.
   - Да, уж это точно, - подтвердила одна из ее подруг, -  лорд  Сторн  не
одобрит, что вы поехали через эти места... но здесь дорога ровнее.
   - О, опять Хамерфел! - обиженно воскликнула девушка. -  Всю  жизнь  мне
только и твердили, что никого из Хамерфелов не осталось в живых...
   - Да, и ваш дед думал так же до тех пор, пока одну луну  назад  молодой
герцог не убил вашего  отца,  -  возразила  женщина  с  мечом.  -  Поэтому
возвращайтесь в носилки как хорошая девочка, пока вас никто не  увидел,  а
то можете оказаться рядом с ним в могиле.
   Но девушка прошла внутрь и обняла женщину.
   - Дорогая Джермилла, - проворковала она, - разрешите мне ехать  с  вами
верхом, а не сидеть, скрючившись, в носилках. Я не  боюсь  Хамерфелов,  ни
молодых, ни старых, а поскольку я отца в глаза  не  видела  с  трехлетнего
возраста, то трудно ожидать, что я буду по нему горевать.
   - Об этом и речи быть не может, - ответила Джермилла. - Ваш дедушка...
   - Мне надоело слушать, что станет делать дедушка, пусть  он  злится,  -
воскликнула Лениза. - Если ты думаешь, что я испугалась Хамерфелов...
   И тут она замолчала, заметив лежавшую под столом Ювел.
   - О, какая милашка, - воскликнула она, опускаясь на колени и протягивая
руку, чтобы собака могла ее понюхать. - Какая хорошая псина!
   Ювел снисходительно позволила  девушке  погладить  ее.  Лениза  бросила
взгляд на Аластера и посмотрела прямо ему в глаза.
   - Как ее зовут?
   - Ювел, - честно ответил Аластер прежде, чем сообразил,  что  если  эта
девушка - внучка Сторна, то могла слышать, что  такая  же  собака  была  у
герцогини Хамерфел, но тут же решил, что  вряд  ли  кто  мог  помнить  имя
щенка, жившего восемнадцать лет назад.  Да  и  в  любом  случае  -  в  его
намерения не входило долго скрывать, кто он такой.
   Девушка  принадлежала  роду  Сторнов,  а  это  означало,  что   она   -
смертельный  враг.  Тем  не  менее  Лениза  была  весьма  недурна   собой:
прекрасные волосы, заплетенные в длинную косу, голубые  глаза.  А  глядела
она на него с такой открытостью, какой не встретишь во взгляде  тендарских
красоток.
   - Леди Лениза, - начал было он, но в этот момент с дороги донесся  стук
копыт. Затем, судя по  звукам,  лошадь  тоже  привязали  к  поручню.  Ювел
навострила уши и отрывисто гавкнула, как это она  делала,  когда  узнавала
кого-то, потом вскочила и побежала навстречу вошедшему в харчевню высокому
старику. Тот огляделся и увидал  Аластера,  но,  заметив  женщин-меченосиц
нахмурился и подал Аластеру знак оставаться на месте. Главная охранница  -
та, которую Лениза звала Джермиллой, - подошла и потянула Ленизу за рукав.
   - Немедленно поднимитесь, - приказала она. - Как не стыдно - сидеть  на
полу перед незнакомыми людьми...
   - О, Ювел ведь не знает, что такое незнакомец, правда, псина? - пропела
Лениза, протягивая руки к  собаке,  вертевшейся  у  ног  вошедшего.  Тогда
Джермилла рывком подняла девушку на ноги и вытолкала  за  дверь,  хотя  та
продолжала протестовать, уверяя, что хочет  овсяной  каши  и  отказывается
ехать в  носилках.  Но  как  только  воительница  запихнула  ее  внутрь  и
задернула драпировку, протесты прекратились.
   Аластер неотрывно смотрел вслед девушке. Какая она милая! Какая  свежая
и невинная! Вошедший мужчина в оторопелом недоумении наклонился к Ювел,  а
та, скача от радости, нюхала его ноги и отрывисто лаяла, требуя  внимания.
Тогда он улыбнулся Аластеру и произнес:
   - Вот несчастливый день, что сторновской девчонке вздумалось  поужинать
здесь со своими няньками.
   - Сторновской девчонке?
   - Это леди Лениза - дочка Руперта и внучатая племянница старого  лорда,
но она зовет его дедом, - сказал старик. - Собака меня помнит, а ты - вряд
ли, не  так  ли,  парень?  Зато  я  тебя  сразу  узнал.  -  Не  переставая
удивляться, он продолжил: - Во всем мире может быть только один человек  с
таким знакомым и в то  же  время  абсолютно  новым  для  меня  лицом,  мой
мальчик. Мы думали, что ты умер!
   - А ты, должно быть, Маркос, - произнес  Аластер.  -  Меня  послал  мой
брат. Нам надо поговорить... - Он заметил, что Доркас смотрит  на  них  во
все глаза, и тут же поправился: -  Без  свидетелей,  разумеется.  Куда  мы
можем пойти?
   - Ко мне, - сказал Маркос. - Идем.
   Аластер чуть замешкался, расплатившись за ужин, отвязал лошадь и  повел
ее к маленькому домику на дальнем конце деревни.
   - Привяжи ее за домом, - произнес Маркос. - Вижу  -  лошадь  Конна,  ее
узнает  половина  герцогства.  Через  полдня  слухи   о   твоем   прибытии
расползутся по всей земле, а нам этого не нужно. Плохо,  что  тебя  видела
сторновская девчонка, но я слыхал, что она всего лишь капризная малолетка,
которую, кроме ее самой, ничего не интересует.
   - Я бы так не сказал, - начал было Аластер. - Мне она показалась...
   Он видел девушку лишь несколько минут и ничего не знал о ней.  В  любом
случае  она  являлась  внучкой  его  заклятого  врага  и,  соответственно,
составной частью вражды, разрушившей его семью, ему не следовало мечтать о
ней.
   Маркос пригласил  юношу  в  дом.  Внутри  было  достаточно  чисто,  всю
обстановку  составляли  несколько  грубо  сколоченных  стульев   и   стол,
сооруженный из положенных на козлы досок. Дальний конец стола был  застлан
куском  белой  ткани,  на  котором   стояли   два   серебряных   кубка   с
выгравированным на них  гербом  Хамерфелов.  Проследив  за  его  взглядом,
Маркос коротко произнес:
   - Да. Я нашел их на пепелище через несколько дней после пожара и теперь
храню в память о моих господах... Но, значит, госпожа  моя  тоже  жива!  Я
едва верю своим глазам - неужели это правда: ты - Аластер?
   Тот расстегнул ворот рубахи и обнажил плечо,  демонстрируя  татуировку,
которую старик собственноручно сделал ему столько лет назад. Маркос  молча
кивнул.
   - Господин герцог, - почтительно произнес он. - Расскажи мне,  как  все
произошло. Как Конн отыскал вас? Ты виделся с королем Айданом?
   Аластер утвердительно кивнул и начал рассказывать Маркосу  о  том,  как
воссоединился с братом и как они говорили с королем.



        11

   После отъезда Аластера Конн как  неприкаянный  слонялся  по  городскому
дому, и Эрминия даже стала за него беспокоиться. Она готова была излить на
сына всю любовь, накопившуюся за годы разлуки, но он был слишком взрослым,
чтобы выказывать ему такую привязанность. Теперь, когда Аластер уехал, она
с мучительной болью осознала, что Конн по-прежнему  остается  для  нее  во
многом чужим. Единственное, что могла Эрминия,  это  расспрашивать  о  его
любимых кушаньях и давать управляющему указания их готовить. Ее  радовало,
что Конн много времени уделял дрессировке  Медяшки,  и  было  похоже,  что
животные его любили. Это  заставило  Эрминию  вспомнить  о  муже.  Раскард
всегда утверждал, что ларана у него почти нет. Однако она считала, что его
искусство  в  обращении  с  лошадьми  и  собаками  является  малоизвестной
разновидностью этого дара.
   Однажды утром мать сказала Конну:
   - Тебе надо  бы  сходить  протестироваться  в  Башню.  У  твоего  брата
практически нет ларана, а это значит, что ты, возможно, обладаешь им.
   Конн почти ничего не знал о ларане и никогда не держал в руках звездный
камень, но когда Эрминия дала ему матрикс, он  так  быстро  и  естественно
научился им пользоваться, что это повергло мать в восхищение.  Со  стороны
казалось, будто он всю жизнь только и делал, что упражнялся с ним.