столике угрюмом
          Лежит письмо,
          Что мне прислала мать.

          Она мне пишет:
          "Если можешь ты,
          То приезжай, голубчик,
          К нам на святки.
          Купи мне шаль,
          Отцу купи порты,
          У нас в дому
          Большие недостатки.
          Мне страх не нравится,
          Что ты поэт,
          Что ты сдружился
          С славою плохою.
          Гораздо лучше б
          С малых лет
          Ходил ты в поле за сохою.

          Стара я стала
          И совсем плоха,
          Но если б дома
          Был ты изначала,
          То у меня
          Была б теперь сноха
          И на ноге
          Внучонка я качала.

          Но ты детей
          По свету растерял,
          Свою жену
          Легко отдал другому,
          И без семьи, без дружбы,
          Без причал
          Ты с головой
          Ушел в кабацкий омут.

          Любимый сын мой,
          Что с тобой?
          Ты был так кроток,
          Был так смиренен.
          И говорил все наперебой:
          Какой счастливый
          Александр Есенин!

          В тебе надежды наши
          Не сбылись,
          И на душе
          С того больней и горше,
          Что у отца
          Была напрасной мысль,
          Чтоб за стихи
          Ты денег брал побольше.

          Хоть сколько б ты
          Ни брал,
          Ты не пошлешь их в дом,
          И потому так горько
          Речи льются,
          Что знаю я
          На опыте твоем:
          Поэтам деньги не даются.

          Мне страх не нравится,
          Что ты поэт,
          Что ты сдружился
          С славою плохою.
          Гораздо лучше б
          С малых лет
          Ходил ты в поле за сохою.

          Теперь сплошная грусть,
          Живем мы, как во тьме.
          У нас нет лошади.
          Но если б был ты в доме,
          То было б все,
          И при твоем уме -
          Пост председателя
          В волисполкоме.
          Тогда б жилось смелей,
          Никто б нас не тянул,
          И ты б не знал
          Ненужную усталость,
          Я б заставляла
          Прясть
          Твою жену,
          А ты, как сын,
          Покоил нашу старость".
          . . . . . . . . . . . . . .
          Я комкаю письмо,
          Я погружаюсь в жуть.
          Ужель нет выхода
          В моем пути заветном?
          Но все, что думаю,
          Я после расскажу.
          Я расскажу
          В письме ответном...

          <1924>

---------------------------------------------------------------------------

Примечания

Газета "Заря востока", Тифлис, 1924, N747, 7 декабря.

---------------------------------------------------------------------------



                            Сергей Есенин

                                   Ответ

          Старушка милая,
          Живи, как ты живешь.
          Я нежно чувствую
          Твою любовь и память.
          Но только ты
          Ни капли не поймешь -
          Чем я живу
          И чем я в мире занят.

          Теперь у вас зима.
          И лунными ночами,
          Я знаю, ты
          Помыслишь не одна,
          Как будто кто
          Черемуху качает
          И осыпает
          Снегом у окна.

          Родимая!
          Ну как заснуть в метель?
          В трубе так жалобно
          И так протяжно стонет.
          Захочешь лечь,
          Но видишь не постель,
          А узкий гроб
          И - что тебя хоронят.

          Так будто тысяча
          Гнусавейших дьячков,
          Поет она плакидой -
          Сволочь-вьюга!
          И снег ложится
          Вроде пятачков,
          И нет за гробом
          Ни жены, ни друга!

          Я более всего
          Весну люблю.
          Люблю разлив
          Стремительным потоком,
          Где каждой щепке,
          Словно кораблю,
          Такой простор,
          Что не окинешь оком.

          Но ту весну,
          Которую люблю,
          Я революцией великой
          Называю!
          И лишь о ней
          Страдаю и скорблю,
          Ее одну
          Я жду и призываю!

          Но эта пакость -
          Хладная планета!
          Ее и Солнцем-Лениным
          Пока не растопить!
          Вот потому
          С больной душой поэта
          Пошел скандалить я,
          Озорничать и пить.

          Но время будет,
          Милая, родная!
          Она придет, желанная пора!
          Недаром мы
          Присели у орудий:
          Тот сел у пушки,
          Этот - у пера.

          Забудь про деньги ты,
          Забудь про все.
          Какая гибель?!
          Ты ли это, ты ли?
          Ведь не корова я,
          Не лошадь, не осел,
          Чтобы меня
          Из стойла выводили!

          Я выйду сам,
          Когда настанет срок,
          Когда пальнуть
          Придется по планете,
          И, воротясь,
          Тебе куплю платок,
          Ну, а отцу
          Куплю я штуки эти.

          Пока ж - идет метель,
          И тысячей дьячков
          Поет она плакидой -
          Сволочь-вьюга.
          И снег ложится
          Вроде пятачков,
          И нет за гробом
          Ни жены, ни друга.

          <1924>

---------------------------------------------------------------------------

Примечания

Газета "Заря Востока", Тифлис, 1924, N747, 7 декабря.

---------------------------------------------------------------------------



                            Сергей Есенин

                                   Стансы

                                                       Посвящается П.Чагину

          Я о своем таланте
          Много знаю.
          Стихи - не очень трудные дела.
          Но более всего
          Любовь к родному краю
          Меня томила,
          Мучила и жгла.

          Стишок писнуть,
          Пожалуй, всякий может -
          О девушке, о звездах, о луне...
          Но мне другое чувство
          Сердце гложет,
          Другие думы
          Давят череп мне.

          Хочу я быть певцом
          И гражданином,
          Чтоб каждому,
          Как гордость и пример,
          Был настоящим,
          А не сводным сыном -
          В великих штатах СССР.

          Я из Москвы надолго убежал:
          С милицией я ладить
          Не в сноровке,
          За всякий мой пивной скандал
          Они меня держали
          В тигулевке.

          Благодарю за дружбу граждан сих,
          Но очень жестко
          Спать там на скамейке
          И пьяным голосом
          Читать какой-то стих
          О клеточной судьбе
          Несчастной канарейки.

          Я вам не кенар!
          Я поэт!
          И не чета каким-то там Демьянам.
          Пускай бываю иногда я пьяным,
          Зато в глазах моих
          Прозрений дивных свет.

          Я вижу все
          И ясно понимаю,
          Что эра новая -
          Не фунт изюму вам,
          Что имя Ленина
          Шумит, как ветр, по краю,
          Давая мыслям ход,
          Как мельничным крылам.

          Вертитесь, милые!
          Для вас обещан прок.
          Я вам племянник,
          Вы же мне все дяди.
          Давай, Сергей,
          За Маркса тихо сядем,
          Понюхаем премудрость
          Скучных строк.

          Дни, как ручьи, бегут
          В туманную реку.
          Мелькают города,
          Как буквы по бумаге.
          Недавно был в Москве,
          А нынче вот в Баку.
          В стихию промыслов
          Нас посвящает Чагин.

          "Смотри, - он говорит, -
          Не лучше ли церквей
          Вот эти вышки
          Черных нефть-фонтанов.
          Довольно с нас мистических туманов,
          Воспой, поэт,
          Что крепче и живей".

          Нефть на воде,
          Как одеяло перса,
          И вечер по небу
          Рассыпал звездный куль.
          Но я готов поклясться
          Чистым сердцем,
          Что фонари
          Прекрасней звезд в Баку.

          Я полон дум об индустрийной мощи,
          Я слышу голос человечьих сил.
          Довольно с нас
          Небесных всех светил -
          Нам на земле
          Устроить это проще.

          И, самого себя
          По шее гладя,
          Я говорю:
          "Настал наш срок,
          Давай, Сергей,
          За Маркса тихо сядем,
          Чтоб разгадать
          Премудрость скучных строк".

          <1924>

---------------------------------------------------------------------------

Примечания

Газета "Заря Востока", Тифлис, 1924, N713, 26 октября.

Чагин Петр Иванович (1898-1967) - журналист; в годы знакомства с Есениным -
редактор газеты "Бакинский рабочий". (вернуться к месту сноски)

тигулевка - "холодная", арестантское помещение. (вернуться к месту сноски)

Демьян - Демьян Бедный (Е.А.Придворов, 1883-1945). (вернуться к месту
сноски)

---------------------------------------------------------------------------



                            Сергей Есенин

                                Письмо деду

          Покинул я
          Родимое жилище.
          Голубчик!  Дедушка!
          Я вновь к тебе пишу...
          У вас под окнами
          Теперь метели свищут,
          И в дымовой трубе
          Протяжный вой и шум,

          Как будто сто чертей
          Залезло на чердак.
          А ты всю ночь не спишь
          И дрыгаешь ногою.
          И хочется тебе
          Накинуть свой пиджак,
          Пойти туда,
          Избить всех кочергою.

          Наивность милая
          Нетронутой души!
          Недаром прадед
          За овса три меры
          Тебя к дьячку водил
          В заброшенной глуши
          Учить:  "Достойно есть"
          И с "Отче" "Символ веры".

          Хорошего коня пасут.
          Отборный корм
          Ему любви порука.
          И, самого себя
          Призвав на суд,
          Тому же самому
          Ты обучать стал внука.

          Но внук учебы этой
          Не постиг
          И, к горечи твоей,
          Ушел в страну чужую.
          По-твоему, теперь
          Бродягою брожу я,
          Слагая в помыслах
          Ненужный глупый стих.

          Ты говоришь:
          Что у тебя украли,
          Что я дурак,
          А город - плут и мот.
          Но только, дедушка,
          Едва ли так, едва ли, -
          Плохую лошадь
          Вор не уведет.

          Плохую лошадь
          Со двора не сгонишь,
          Но тот, кто хочет
          Знать другую гладь,
          Тот скажет:
          Чтоб не сгнить в затоне,
          Страну родную
          Нужно покидать.

          Вот я и кинул.
          Я в стране далекой.
          Весна.
          Здесь розы больше кулака.
          И я твоей
          Судьбине одинокой
          Привет их теплый
          Шлю издалека.

          Теперь метель
          Вовсю свистит в Рязани,
          А у тебя -
          Меня увидеть зуд.
          Но ты ведь знаешь -
          Никакие сани
          Тебя сюда
          Ко мне не завезут.

          Я знаю -
          Ты б приехал к розам,
          К теплу.
          Да только вот беда:
          Твое проклятье
          Силе паровоза
          Тебя навек
          Не сдвинет никуда.

          А если я помру?
          Ты слышишь, дедушка?
          Помру я?
          Ты сядешь или нет в вагон,
          Чтобы присутствовать
          На свадьбе похорон
          И спеть в последнюю
          Печаль мне "аллилуйя"?

          Тогда садись, старик.
          Садись без слез,
          Доверься ты
          Стальной кобыле.
          Ах, что за лошадь,
          Что за лошадь паровоз!
          Ее, наверное,
          В Германии купили.

          Чугунный рот ее
          Привык к огню,
          И дым над ней, как грива, -
          Черен, густ и четок.
          Такую б гриву
          Нашему коню, -
          То сколько б вышло
          Разных швабр и щеток!

          Я знаю -
          Время даже камень крошит..
          И ты, старик,
          Когда-нибудь поймешь,
          Что, даже лучшую
          Впрягая в сани лошадь,
          В далекий край
          Лишь кости привезешь...

          Поймешь и то,
          Что я ушел недаром
          Туда, где бег
          Быстрее, чем полет.
          В стране, объятой вьюгой
          И пожаром,
          Плохую лошадь
          Вор не уведет.

          <1924>

---------------------------------------------------------------------------

Примечания

Газета "Бакинский рабочий", 1924, N297, 2 декабря.

Стихотворение обращено к деду Есенина Ф.А.Титову (?-1927).
---------------------------------------------------------------------------



                            Сергей Есенин

                                   Ленин

                       Отрывок из поэмы "Гуляй-поле"

          Еще закон не отвердел,
          Страна шумит, как непогода.
          Хлестнула дерзко за предел
          Нас отравившая свобода.

          Россия!  Сердцу милый край!
          Душа сжимается от боли.
          Уж сколько лет не слышит поле
          Петушье пенье, песий лай.

          Уж сколько лет наш тихий быт
          Утратил мирные глаголы.
          Как оспой, ямами копыт
          Изрыты пастбища и долы.

          Немолчный топот, громкий стон,
          Визжат тачанки и телеги.
          Ужель я сплю и вижу сон,
          Что с копьями со всех сторон
          Нас окружают печенеги?
          Не сон, не сон, я вижу въявь,
          Ничем не усыпленным взглядом,
          Как, лошадей пуская вплавь,
          Отряды скачут за отрядом.
          Куда они?  И где война?
          Степная водь не внемлет слову.
          Не знаю, светит ли луна
          Иль всадник обронил подкову?
          Все спуталось...

          Но понял взор:
          Страну родную в край из края,
          Огнем и саблями сверкая,
          Междоусобный рвет раздор.
          . . . . . . . . . . . . . . .

          Россия -
          Страшный, чудный звон.
          В деревьях березь, в цветь - подснежник.
          Откуда закатился он,
          Тебя встревоживший мятежник?
          Суровый гений!  Он меня
          Влечет не по своей фигуре.
          Он не садился на коня
          И не летел навстречу буре.
          Сплеча голов он не рубил,
          Не обращал в побег пехоту.
          Одно в убийстве он любил -
          Перепелиную охоту.

          Для нас условен стал герой,
          Мы любим тех, что в черных масках,
          А он с сопливой детворой
          Зимой катался на салазках.
          И не носил он тех волос,
          Что льют успех на женщин томных, -
          Он с лысиною, как поднос,
          Глядел скромней из самых скромных.
          Застенчивый, простой и милый,
          Он вроде сфинкса предо мной.
          Я не пойму, какою силой
          Сумел потрясть он шар земной?
          Но он потряс...
          Шуми и вей!
          Крути свирепей, непогода,
          Смывай с несчастного народа
          Позор острогов и церквей.
          . . . . . . . . . . . . . . .

          Была пора жестоких лет,
          Нас пестовали злые лапы.
          На поприще крестьянских бед
          Цвели имперские сатрапы.
          . . . . . . . . . . . . . . .

          Монархия!  Зловещий смрад!
          Веками шли пиры за пиром,
          И продал власть аристократ
          Промышленникам и банкирам.
          Народ стонал, и в эту жуть
          Страна ждала кого-нибудь...
          И он пришел.
          . . . . . . . . . . . . . . . .

          Он мощным словом
          Повел нас всех к истокам новым.
          Он нам сказал:  "Чтоб кончить муки,
          Берите все в рабочьи руки.
          Для вас спасенья больше нет -
          Как ваша власть и ваш Совет".
          . . . . . . . . . . . . . . . . .

          И мы пошли под визг метели,
          Куда глаза его глядели:
          Пошли туда, где видел он
          Освобожденье всех племен...
          . . . . . . . . . . . . . . . . .

          И вот он умер...
          Плач досаден.
          Не славят музы голос бед.
          Из меднолающих громадин
          Салют последний даден, даден.
          Того, кто спас нас, больше нет.
          Его уж нет, а те, кто вживе,
          А те, кого оставил он,
          Страну в бушующем разливе
          Должны заковывать в бетон.

          Для них не скажешь:
          "Л е н и н умер!"
          Их смерть к тоске не привела.
          . . . . . . . . . . . . . . . . .

          Еще суровей и угрюмей
          Они творят его дела...

          <1924>

---------------------------------------------------------------------------

Примечания

Альманах "Круг", Москва, 1924, N3 (строки 1-87); журнал "Красная новь",
Москва, 1924, N4, июнь-июль (строки 82-96); полностью "Страна советская",
1925. 102, 2 мая.

---------------------------------------------------------------------------



                            Сергей Есенин

                                   Метель

          Прядите, дни, свою былую пряжу,
          Живой души не перестроить ввек.
          Нет!
          Никогда с собой я не полажу,
          Себе, любимому,
          Чужой я человек.

          Хочу читать, а книга выпадает,
          Долит зевота,
          Так и клонит в сон...
          А за окном
          Протяжный ветр рыдает,
          Как будто чуя
          Близость похорон.

          Облезлый клен
          Своей верхушкой черной
          Гнусавит хрипло
          В небо о былом.
          Какой он клен?
          Он просто столб позорный -
          На нем бы вешать
          Иль отдать на слом.

          И первого
          Меня повесить нужно,
          Скрестив мне руки за спиной:
          За то, что песней
          Хриплой и недужной
          Мешал я спать
          Стране родной.

          Я не люблю
          Распевы петуха
          И говорю,
          Что если был бы в силе,
          То всем бы петухам
          Я выдрал потроха,
          Чтобы они
          Ночьми не голосили.

          Но я забыл,
          Что сам я петухом
          Орал вовсю
          Перед рассветом края,
          Отцовские заветы попирая,
          Волнуясь сердцем
          И стихом.

          Визжит метель,
          Как будто бы кабан,
          Которого зарезать собрались.
          Холодный,
          Ледяной туман,
          Не разберешь,
          Где даль,
          Где близь...

          Луну, наверное,
          Собаки съели -
          Ее давно
          На небе не видать.
          Выдергивая нитку из кудели,
          С веретеном
          Ведет беседу мать.

          Оглохший кот
          Внимает той беседе,
          С лежанки свесив
          Важную главу.
          Недаром говорят
          Пугливые соседи,
          Что он похож
          На черную сову.

          Глаза смежаются.
          И как я их прищурю,
          То вижу въявь
          Из сказочной поры:
          Кот лапой мне
          Показывает дулю,
          А мать - как ведьма
          С киевской горы.

          Не знаю, болен я
          Или не болен,
          Но только мысли
          Бродят невпопад.
          В ушах могильный
          Стук лопат
          С рыданьем дальних
          Колоколен.

          Себя усопшего
          В гробу я вижу
          Под аллилуйные
          Стенания дьячка.
          Я веки мертвому себе